Всё о Блейзе Забини

      Очередной день начат с противного будильника в 5.00. Естественно, вставать в столь раннее время – для некоторых из его группы это только конец бурной ночи – пытка. Как и то, что будильник не твой. А еще то, что нельзя было просто так взять, и по мановению волшебной палочки снести его нахрен со стола, на который он предусмотрительно был поставлен вечером его соседом по комнате. Кого он обманывает? Этот магл ни разу за три недели не проснулся по его сигналу.       Вставать в пять утра – такое себе удовольствие. Пока кто-то видит двадцатый сон, скача на радужных пони, Блейз Забини, полностью разбитый бессонницей, отрывает свою голову от подушки. По полу гуляет холодный ветер – опять кто-то из соседей не закрыл окно в коридоре общежития.       Хотелось бы, конечно, оказаться посреди собственной удобной комнаты в фамильном особняке, и, пока эльфы будут готовить его костюм, перекусить чем-то, доставленном прямо в постель на блюдечке с голубой каемочкой.       Вместо этого – плита, сковорода, оливковое масло, пара яиц. Салат, неторопливо уложенный в миску, вперемешку с приправами. Яблоко. Горячий кофе со сливками. Без сахара.       Сигарета – как вишенка на торте в завершении идеального завтрака. После завтрака – чтобы не подхватить магловскую язву желудка. Приписка «магловскую» – только в мыслях. Плохая привычка, когда ты сам косишь под магла. Сосед по комнате мирно посапывает.       После самоизгнания из Англии, из магического мира, из собственной семьи, оставалось только начать новую жизнь. В магическом мире на его фамилии – клеймо Пожирателей. И, помимо стрëмной работы в каком-нибудь захолустном издательстве, Забини не светит ничего хорошего. А Забини достоин только лучшего. Взамен на показания Министерство позволило начать жизнь с нуля. Подальше от Англии, волшебных палочек и экстремистских организаций. Наверное, это лучше, чем гнить в Азкабане.       Он все лето готовился к жизни среди маглов – жизни, которую он некоторое время назад презирал. А сейчас был вынужден проживать ее. День за днем. Из плюсов – отпариватель оказался не так уж плох в использовании. Из минусов – утюгом лучше костюмы не гладить.       Он не взял у матери ни копейки – просто хотел остаться в покое. Или, как она говорит – «чем бы дитя не тешилось». Действительно, чем бы.       В голове неприятно гудело – недостаток сна сказывался на здоровье. Но, как только он закрывал глаза, на него накатывали всевозможные эмоции. Паника, страх, тревога, ярость. Особенно – страх. Невыносимо жить в мире, который не знаешь. Который просто ненавидел всю свою сознательную жизнь. Ненавидеть которую тебя учили всю жизнь. Завтрак окончен. Позитивный настрой на день создан.       Материал к практическому занятию повторен. Сигарета докурена. Посуда собственноручно вымыта. Комната прибрана. Сосед проснулся. Начал заниматься своими магловскими делами. Его звали Николас. «Чувак, зови меня Ник, а то ты прям как моя бабушка»       Он был навязчивым неряхой. Пожалуй, этих знаний о нем достаточно. Свое утро он обычно начинал с Маунтин Дью и жаренного бекона, мороженного, иногда вмешивались элементы здорового питания – вроде «Старик, если ты когда-нибудь решишь стать веселым, то сырое яйцо до пьянки спасает от похмелья после». Из этого следовало, что он по-своему мудр. Иногда вмешивались элементы расизма: «Чувак, ты же черный, как ты можешь не любить KFC?». А из этого следовало то, что он был тем еще мудилой.       На самом деле - несмотря на то, что первокурсники, как правило, обрастают знакомствами, которые определяют их дальнейший круг общения, с самого первого дня, с Забини такое не произошло. Он просто пришел на вводное занятие, выслушал все, что от него требовалось, и пошел за учебниками. С ними-то он и общался последние недели. С ними и продавцом Parlament Full Flavor за углом улицы.       Улица с утра окатила Забини кучей неприятных запахов, ворохом торопящихся разбежаться во все стороны людей, противных велосипедистов с их идиотскими железками, стаей машин и прочих радостей мегаполиса.       Метро. Подземка кишела раздраженными людьми, то и дело унося его в разные стороны. Блейз ощущал только усталость.       Кампус университета раскинулся посреди оживленной улицы, огражденный забором от остальной ее части. Он был одним из кучи зданий университета, разбросанных по всему городу. Помимо этого – обучающие больницы, которых было еще больше. За несколько недель в каких только уголках города Забини не успел побывать.       Удостоверившись, что он полностью готов, Забини вошел внутрь. В голове было абсолютно пусто. Лениво мысли метались между отрывками прочитанного с утра, какими-то дальними воспоминаниями о Хогвартсе. Невольно он каждый раз сравнивал университет со школой. Общего было мало.       Обычные люди – пора искоренить слово «магглы» из лексикона – были куда проще, чем маги. Делились на группы только, пожалуй, по уровню дохода. На происхождение никто не обращал внимания. Какая разница откуда ты, если у тебя ничего нет?       Блейз Забини старался не высовываться – все-таки, как никак, он еще не был до конца уверен, что сдаст экзамен под названием «магловская жизнь». Поэтому по своему обыкновению он присел в аудитории где-то посередине, поближе к окну. Место у самого окна пустовало, потому что на него падало слепящее солнце. Никто не хотел жариться на нем два с лишним часа.       Аудитория лениво заполнялась первокурсниками, которые, как рой пчел, всюду гудели и перетекали из одной кучи в другую, самоорганизовываясь в компании. Никто особо не был знаком, а потому сейчас был бы наиболее успешный шанс подружиться с кем-то. Успешный, но ненужный.       За все время, проведенное в университете, он высказывался лишь на тех занятиях, на которых от него требовалось изложить прочитанный в учебниках материал. Он читал, а затем пересказывал преподавателю. Самостоятельного полета мысли он боялся. Не знал, к чему это может привести – его личный жизненный опыт, наполненный войной и магией, показался бы обычным людям чуждым, и тогда все бы узнали, насколько он чужак. Сейчас достаточно того, что сам Блейз знал об этом. Занятие началось. - Надеюсь, вы передали К. Белл то, что ей для допуска на это занятие потребуется допуск из деканата? Она пропустила уже три занятия на этой неделе, потому без разрешения деканата ей тут делать нечего.       Девушки на первых рядах начали переглядываться между собой, пытаясь выяснить, кто такая К. Белл и видел ли ее вообще кто-то?       Тему с прогульщицей быстро задвинули и начали занятие. Минуты тянулись невыносимо долго, Блейз постепенно уходил в полудрему, то теряя связь с происходящим, то возвращаясь к работе. На доске неспешно появлялись и исчезали какие-то слова. Он терпеливо переписывал их себе в тетрадь, а также непонятные для него обороты из речи профессора. Складывалось ощущение, что они говорят на разных языках.       На перерыве в аудиторию вошла некая девушка, что-то долго объясняла профессору. Их ссора вернула Блейза в чувство.       Будь они в Хогвартсе, он был подумал, что эта чересчур эмоционирующая дама – гриффиндорка. Потому что столько настырности и твердолобости не могло быть где-то еще. Она что-то упорно доказывала профессору, тот сердился, девушка не отступала. По плечам разметались афрокосички с яркими заколками, на ней самой – какая-то рубашка в стиле хиппи и плебейские джинсы. Вообще, по ее внешнему виду нельзя было сказать, что она пришла на занятия в один из самых престижных университетов в стране.       Выглядело так, будто она и правда приперлась с фестиваля хиппи. Блейз опустил свой взгляд в учебник. Ему было неинтересно, что она там и чего вообще приперлась сюда.       Профессор что-то настойчиво объяснял девушке, в конце бросил что-то вроде: «За это занятие у тебя все равно пропуск, Белл, так как ты соизволила подойти только на половину»       Она развернулась и вновь спустилась к трибунам, что-то упорно доказывая. Разобрать ее речь не представлялось возможным – голос у девушки был ниже, чем у среднестатистической представительницы ее пола. Перерыв не заканчивался.       Наконец они все расселись. Скандалистке не осталось другого варианта, кроме как сесть под палящим окном. Забини исподтишка посматривал на нее. К. Белл была одета в какие-то соломенные туфли, а выше, прям над лодыжкой, была татуировка – зеленые очертания. Вероятно, морда какого-то животного. Он неосознанно потянулся к собственному предплечью – там тоже было животное. Животное, из-за которого он не сможет никогда быть где-то «своим».       Министерство запретило сводить татуировку – как напоминание о том, кто он и что сделал. Даже нанесли поверх чары, делая ее облигатной на его коже. Как позорное клеймо.       Девушка сняла рубашку, и оказалась в сером топе с пальмами. Мелкая россыпь косичек закрывала обзор на еще одно тату, на плече.       Забини не очень-то и было интересно, что там. По правде говоря, вообще неинтересно. Потому что это всего лишь какая-то девчонка с проблемами в дисциплине. А что он? Сидел в такую жару в костюме.       Она, будто заметив его взгляд, быстро обернулась. Блейз перестал смотреть.       Он терпеливо конспектировал весь поток сознания профессора в тетрадь. К. Белл сначала смотрела в окно, затем достала телефон, и, прикрывшись тетрадью, начала что-то в нем делать. «Ты не знаешь, что значит скроллить ленту? Чувак, у тебя что, даже фейсбука нет?»       Вероятно, как выразился Николас, она скроллила ленту. Что это конкретно значило Забини понятия не имел.       После упоминания магловского гаджета его собственный телефон нетерпеливо завибрировал. Он слишком резко начал копошиться в сумке, чем привлек внимание вокруг сидящих одногруппников. «Создано событие «Посвящение первокурсников». Пойду/Возможно пойду/Не пойду» Блейз уставился в экран лишь на пару секунд, затем отложил гаджет в сторону. Посвящение? Обряды с жертвоприношениями? Ритуалы? Он решил, что уточнит у Николаса позже.       Занятие закончилась. Толпы студентов растекались в разные стороны. Он сел в метро, и включив в наушниках Radiohead, прикрыл глаза.       Нет, он не был любителем пострадать – просто пытался понять культуру магглов. Эта неделя официально объявлена неделей страдальческих песен.       Через остановку его кто-то толкнул в плечо. Рядом оказался Николас и та девушка с занятия. Он, вероятно, видел ее впервые так близко. До этого они уже пересекались на занятиях, но она всегда сидела поодаль, да и он не интересовался ею. С тех пор ситуация не изменилась. Николас что-то объяснял. Блейз слышал лишь мелодию в своих наушниках. - Прости, у меня нет желания с тобой сейчас разговаривать. Если он правильно читал по губам, то Николас ответил «Ну ты и козлина, чувак» ***       Он выбросил все вещи, связанные с его прежней жизнью. Выбросил даже свои костюмы – в них он пережил те моменты, от которых он бежал. От своих прежних моментов дружбы, грусти, разочарования и боли. Избавился от всех колдографий, дневников, подарков однокурсников, матери, ее бесконечных мужей, вещей, связанных с любыми воспоминаниями о том времени, которое уже не вернуть. И начал новую жизнь. «Чел, ты немного устрашаешь. Ты привез в общагу кучу костюмов и вот этих туфель, и больше ничего? Ну там, не знаю, а как же твои увлечения? Фотки там? Даже фото мамочки не покажешь? Люблю черных милф»       Вернувшись домой под вечер, он открыл свой ноутбук, чтобы поискать в интернете, что такое милфы. Нашел, ухмыльнулся, и решил, что, пожалуй, он повторит свой запрос еще раз, но несколько попозже. А Николас все-таки мудило.       Он вспомнил К. Белл, когда она с интересом «скроллила ленту» на занятии. Что может быть важнее занятия? Это же просто средство связи. Смысл пользоваться им, если ни с кем не связываешься?       Достав свой телефон из сумки, и, разблокировав экран, он уставился на уведомление, которое проигнорировал утром. «Создано событие «Посвящение первокурсников». Пойду/Возможно пойду/Не пойду» «Н. Боузман, К.Белл и еще 234 человека точно пойдут» «Возможно пойду» ***       Покончив со своими основными делами – подготовке к семинарам, спортзалом и приготовлением ужина, Забини, все равно неудовлетворенный сегодняшним прогрессом за день, сел ужинать. В первые дни своего пребывания в Америке он ужинал в абсолютной тишине, разложив приборы как положено. Выпрямив спину, он сидел за столом, наслаждаясь тишиной. Через месяц этот ритуал претерпел изменения: минус тишина. Он решил, что куда продуктивнее будет вливаться в магловский мир, одновременно ужиная. Поэтому, вечерами он включал кино на ноутбуке. Не в его силах было смотреть все в хронологическом порядке. Поэтому фильмы он выбирал исходя из каких-то своих внутренних предпочтений, в основном наобум: понравилась обложка – почему бы не посмотреть?       Именно за этим занятием его застал Ник, вернувшийся только в десять. Пришлось отвлечься, чтобы уточнить несколько моментов. Ник был так себе гидом в мир магглов. «Чувак, ты рос в джунглях и ты чудом оттуда сбежал? Иначе я не смог бы никак объяснить ЭТО.» Забини презрительно посмотрел на Ника. Ник непонимающе смотрел на Блейза. «Вообще мне кажется, что твое имя – выдумка. Больше смахивает на имя порно-актера. Это кликуха?» Непонимающее лицо Забини посветилось экраном ноутбука. «П-о-р-н-о»       Пройдя по первой же ссылке, он увидел множество колдографий с совокупляющимися телами. Видимо, этот запрос как-то относился к «милфам». Он также повторит поиск позже.       Закрыв ноутбук, он непонимающе уставился на Ника, который, расшвыривая вещи вокруг кровати, устроился на последней и что-то шустро набирал на телефоне, поедая что-то из пакета, не отрываясь от гаджета. - Меня пригласили на посвящение. Что это? - О, чел, ты знаешь, это такое место.. Там ты становишься настоящим студентом. Прям студентом. Ничего криминального. Женщины, выпивка, танцы. Судя по описанию Ника, это напоминает обычный пятничный вечер в гостинной Слизерина. - А Кей Белл? Ты знаком с ней? - Можно и так сказать. У нас свободные отношения. - То есть? - То есть, мы трахаем, кого хотим. На практике – я не трахаю, кого хочу, потому что они мне не дадут, а она, возможно, может, но я боюсь уточнять. Вот, значит, как. Свободные отношения звучали одновременно весело и отвратительно. - Но ты приходи, я вас познакомлю. Надеюсь, что не застану вас тут однажды. Все-таки, снежков ваши женщины не особо жалуют.       Вероятно, это был очередной подкол в сторону того, что он черный. Только благодаря Нику он узнал, что, оказывается, это была какая-то особенная группа людей. Кое-что напоминало. - А что с ней не так? - Она же черная. Только ей не говори. Хотя, я думаю, она тоже знает. В том смысле, не говори, что я сказал, что она черная. Я не знаю, как говорить на эти темы, понимаешь? Я это к тому, что существует некий стереотип, что, ну ты знаешь, что у черных парней член больше. Я комплексую, Забини. Все, отстань от меня. Просвещение для детеныша Маугли на сегодня окончен. Я пошел. Ты идешь?       Блейз оглянулся по сторонам. Спать не хотелось. Оставаться одному в который раз за этот год – тоже. Кивнул.       Они вышли из общежития, сели в метро. Ехали около получаса, все это время Ник рассказывал, что Белл вообще-то классная девчонка, но с прибабахом. Потом заявил, что все женщины странные и это не нужно пытаться понять. - У тебя был кто-то? - У меня была невеста. - И где она сейчас? - Она больше не моя невеста. Далеко. - Печально, чувак. На этом разговор был окончен.       Они приехали, долго шли, и наконец дошли до небольшого частного дома. У ворот их ждала К. Белл. Ника отвлекли их общие однокурсники. Говорили что-то про бочку пива и соревнования.       Кей Белл была в легком платье, подол развевался на ветру, открывая стройные ноги, блестевшие в свете фонарей. Голени обвивали веревочки сандалий. В вырезе платья проглядывал черный топ. Косички были собраны в хвост, а пара болталась по бокам от лица.       Выглядела она, мягко говоря, странно. На шее – ошейник. Что это вообще такое? Кей Белл смотрела на Забини в упор. Лицо ее было серьезным. - Кети Белл. А ты, видимо, ублюдок, из-за которого погибла вся моя семья.