Сигнал выжить

Сяо Чжань просыпается, когда на электронном табло часов над входом светится красным восемь часов утра. Сегодня ему удалось поспать целых четыре часа — его личный рекорд здесь. Обычно он сначала долго ворочается, а потом, где-то под утро, всё же забывается коротким сном в пару часов. Как с таким режимом он всё ещё продолжает успешно проходить игры для Сяо Чжаня остаётся загадкой. Он бездумно смотрит в белый потолок над собой, на по-прежнему мерцающую лампу у себя над головой и закусывает губу. Через час прозвучит короткое «подъём», а потом начнётся новый день и новая игра. Возможно, сегодня умрёт кто-то, с кем он тут общается, а возможно, и он сам. Такая простая новая реальность, которой начинаешь покоряться с каждым новым днём всё больше и больше. Смерть людей вокруг перестаёт быть чем-то ужасным, становясь такой же неотъемлемой частью дня, как обед или ужин. Сегодня пошёл третий день, как он здесь, и это слишком малый срок для того, чтобы что-то произошло. Чтобы он узнал, почему оказался здесь. Чтобы понял, как сбежать отсюда. Чтобы Ибо нашёл его. Чжань прикрывает глаза, поднося к лицу руку и надавливая на закрытые веки пальцами. Он запрещает себе думать об Ибо, потому что тогда он точно расклеится. Возможно, это и к лучшему, что он спит так мало и урывками, это исключает вероятность того, что он увидит во сне что-то из своей, теперь уже прошлой, жизни. Увидит Ибо. От этого неприятно тянет под рёбрами, заставляя сжимать зубы. Это больно почти что на физическом уровне. Сяо Чжань касается пальцем того места, где когда-то носил обручальное кольцо. Теперь там пусто. Просто светлая полоска кожи с едва заметным следом от кольца. Чжань помнит, как четыре года назад вернулся в Шанхай от родителей и, зайдя в свою пустую квартиру, обнаружил на столе записку и коробку с кольцом. Перед этим они с Ибо крупно поссорились, после чего Чжань просто сбежал на неделю к родителям. Кто же знал, что, вернувшись, он обнаружит у себя дома кольцо, спящего в кресле котёнка и записку. Чжань всегда хотел себе кошку, но никак не решался завести, и Ибо подарил ему милого серого котёнка с большими оливковыми глазами; Чжань всегда боялся брака, и Ибо развеял этот страх; Чжань всегда убегал от любви, и Ибо укутал его этой любовью с головы до ног. Ибо был тем, кто стёр все страхи в прах, и готов был так же стереть и весь мир, если бы Чжань пожелал этого. Ручной лев Ван Ибо, такой свирепый с окружающими и такой ласковый с Сяо Чжанем. Если бы Чжаня спросили, как у него получилось приручить Ван Ибо, он бы не смог ответить, потому что Чжань не приручал Ибо, и никто бы не смог его приручить, даже если бы захотел. Ибо сам захотел быть приручённым. Сам выбрал Чжаня. А Чжань выбрал Ибо. В этом и был весь секрет: они просто оба выбрали друг друга. Сяо Чжань переворачивается на бок, всё также не в силах закрыть глаза. Он смотрит на спящую на соседней койке Лин, ворочавшегося на верхнем ярусе кровати Фэнга и храпящего по соседству Чэнга. Любого из них в один из ближайших дней может не стать, и эта мысль пугает Чжаня не так сильно, как то, что он может больше никогда не увидеть Ибо. От этого становится не по себе. Сяо Чжань готов на всё, чтобы снова услышать совершенно гремленский смех и такое привычное «Чжань-гэ». Ему кажется, что ради этого он готов даже убить. Как и Ибо. Плевать, какая сегодня будет игра, и сколько человек умрёт — Чжань пройдёт этот уровень. Когда по залу разносится протяжный сигнал будильника, а из динамиков звучит бездушное «подъём», Сяо Чжань всё также пялится пустым взглядом на белый потолок и висящую под ним лампу.

***

Ленивые солнечные лучи проникают через неплотно задвинутые портьеры, падая на пол, обвивая напольные вазы и поверхность стола, скользя по стенам и напряжённо сжатым векам Ибо. Он открывает глаза, стоит проворным лучам лишь коснуться сомкнутых глаз. Девять часов утра. Он снова заснул в кабинете, в совершенно неудобном кожаном кресле. Снова не смог открыть дверь спальни и увидеть там пустую холодную кровать. Уже три дня Ибо не заходил в спальню, не в силах побороть своих внутренних демонов. Сегодня он вновь заснул лишь под утро, забывшись в беспокойном сне всего на четыре часа. Если учитывать последние трое суток, то это очень даже неплохой расклад. Ибо разминает затёкшую шею, растягивая онемевшие от неудобной позы мышцы, и берёт со стола телефон, судорожно проверяя уведомления. Теперь это его новое сумасшествие — проверять уведомления через каждые десять минут, надеясь увидеть там хоть что-то, касающееся Чжаня. Вот уже три дня люди Ибо перерывают вверх дном весь город, пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Всё, что у них есть сейчас — это наводка водителя, чьё тело ещё прошлым вечером рассыпалось пеплом в пожаре в его квартире. Замыкание проводки. Любимый вариант Лю Хайкуаня. Всегда чисто и без лишних вопросов. Ибо этот вариант нравился тоже. Забрав телефон со стола, Ибо выходит из кабинета, идя по залитому редким осенним солнцем холлу в ванную. Быстрый холодный душ — теперь его любимая водная процедура. С учётом бессонного графика последних нескольких суток, это можно считать его личным спасением, способным хоть как-то заставить воспалённый мозг функционировать. Он скидывает с себя на пол одежду, облокачиваясь на холодный мрамор раковины и задерживая взгляд на своём отражении в большом зеркале. Всего трое суток постоянного напряжения и отсутствия нормального сна сделали из него кого-то, очень напоминающего зомби. Впалые щёки, слишком бледная кожа, отчётливые мешки под глазами и залёгший меж бровей след от постоянно нахмуренного лба. Ещё немного, и Ибо имеет все шансы превратиться в ходячий труп. Хотя, он уже им был. Упругие струи холодной воды отрезвляют, придавая видимость бодрости. Ещё каких-то пять дней назад он целовал под этим душем Сяо Чжаня, прижимал его к этой стенке и сцеловывал с его губ тихие стоны. Всего пять дней назад на сердце Ибо было спокойно, а вода в душе была тёплой и расслабляющей. Теперь же всё пропитано тоской и холодом. Он выходит из ванной через пятнадцать минут, заходя в гардеробную и переодеваясь в чистые вещи. Пальцы сами собой касаются обручального кольца на пальце. Ибо помнит, как купил его, заказал гравировку и оставил сюрпризом на столе в квартире Чжаня. Не было долгих размышлений, сомнений или страхов — он просто знал ещё с первой минуты их встречи, что этот невероятный мужчина должен быть с ним. Ибо был младше на шесть лет, импульсивным, упрямым, ревнивым и склонным к насилию — нет, не в отношении Сяо Чжаня, ему он не причинит вреда никогда, но вот любому, кто Сяо Чжаня расстроит — да, здесь он за себя не ручается. Чжань был его сдерживающим и одновременно спусковым механизмом. Иногда Ибо кажется, что он до сих пор справляется со всем только ради Чжаня. С детства Ибо знал, что «Wang Corporation» — всего лишь ширма официальной деятельности его отца, но были ещё казино, торговля оружием, чёрное строительство и незаконные сделки. Ибо был единственным наследником семьи Ван и с ранних лет знал, что в будущем должен будет перенять все дела отца. Ван Чжо был человеком жёстким и цепким, не упускающим свою выгоду, умеющим держать слово и идти до конца. Так он воспитал и сына, не лелея его психику розовыми пони и добродетелью этого мира. В десять лет Ибо впервые начал сопровождать отца на сделках, в двенадцать — увидел, как именно Ван Чжо ведёт свои дела, в четырнадцать Ибо впервые дали в руки пистолет. В девятнадцать Ибо, вернувшись после учёбы в Корее, успешно вник во все дела отца, а в двадцать один — успешно их перенял, оставаясь главой «Wang Corporation» и по сей день. Конечно, уйти из столь масштабного бизнеса полностью невозможно, поэтому даже сейчас, будучи на «заслуженной пенсии», как выражался сам Ван Чжо, он всё ещё вёл некоторые дела и был в курсе всего, что происходит вокруг. Сяо Чжань тоже всегда знал, чем занимается Ибо — тот никогда не скрывал этого, — знал, что в их доме есть целая комната, напоминающая больше склад оружия, а в нижнем крыле дома обустроен тренировочный тир. Чжань знал всё это и даже сам иногда практиковался в стрельбе на их домашнем стрельбище, каждый раз повышая требования к своим навыкам. Он никогда не испытывал страха перед оружием или кровью — возможно, по долгу профессиональной деятельности, а может, и по каким-то личным природным установкам. Сяо Чжань не был хрупким хрусталём, достаточно времени уделяя своей физической форме, не был трусом, умел неплохо водить, обращаться с холодным оружием и стрелять. Если Чжань попадёт в сложную ситуацию, он, несомненно, сориентируется в ней, но всё это было каким-то далёким, запасным планом. С Ибо не хотелось ничего решать или проявлять силу — Ибо делал это за них двоих. Ван Ибо мог запросто сделать что угодно, но только не сдержать свой темперамент и остановиться, ровняя с землёй все преграды и на своём пути, и на пути Чжаня. Сяо Чжань знал, на что способен Ибо, и знал, как остужать его пыл. Они с Ибо идеально сошлись даже в этом. Ибо смотрит пустым взглядом на своё отражение в большом зеркале, снова переводя взгляд на кольцо, прикасается к холодному металлу, поднося его к лицу и прижимаясь к нему губами. Ибо не верит в высшие силы, но сейчас, зажмурившись и приникнув губами к шершавой гравировке на кольце, он готов молить всех богов и демонов этого мира, чтобы его Чжань-гэ вернулся к нему живым и здоровым. Потому что иначе у Ибо просто окончательно сорвёт крышу. Он просто перестанет существовать. В кармане вибрирует телефон, и Ибо тут же выхватывает его, читая на экране имя Лю Хайкуаня. — Да, — пересохшими губами говорит Ибо, поднося телефон к уху. — На промзоне кое-что нашли, — доносится с другого конца трубки, и этого достаточно, чтобы Ибо тут же вышел из гардеробной, быстрым шагом преодолевая расстояние до лестницы. — Выезжаю, — бросает Ибо, отключая вызов. Из дома он буквально вылетает, заводя свой чёрный «ямаха» и срываясь с места.

***

Весь завтрак Сяо Чжань пребывает в своих мыслях, думая над тем, что увидел вчера в вентиляционной шахте. Если его предположения верны, то у него есть призрачный шанс на то, чтобы выбраться отсюда. Своими догадками он делится только с оказавшимся втянутым в его импровизацию Чэнгом. — Чёрт, конфетка, ты уверен? — вопросительно смотрит на него альфа, понижая голос до шёпота. — Да, — кивает Чжань, задумчиво прикусывая пластмассовую трубочку пакетика сока. — Мы находимся в подвальном помещении. Скорее всего, здание одноэтажное или двухэтажное максимум, не считая подвальной части. Охрана между собой не общается, вероятно, даже не знакомы друг с другом. Жилой отсек один: здесь и игроки, и работники Арены. Смен нет, одни и те же охранники всегда стоят на одних и тех же позициях. Чэнг задумчиво чешет бровь, обдумывая услышанное. — Какой план? — спрашивает альфа, ловя взгляд Чжаня. — С чего ты взял, что он у меня есть? — усмехается Чжань, сминая упаковку сока и откладывая в сторону. — Ни за что не поверю, что у тебя его нет. Чжань не может сдержать тихого смешка. — Мне нужно время всё обдумать, — говорит он, вставая со своего места. — Если оба выживем сегодня, сделаешь снова кое-что для меня? — Для тебя, конфетка, что угодно, — усмехается альфа, и Чжань коротко кивает с полуулыбкой. Сегодня выпадает черёд пятнашек. Всех игроков заводят в пустой зал и выдают коробочку пятнашек, говоря закончить игру до истечения отведённого времени. Пять минут. Столько им дали времени на эту игру. Чжань никогда не любил пятнашки, поэтому решает расправиться с этой игрой как можно быстрее. Правила были простыми и привычными, никаких дополнений. Он заканчивает расставлять ряды ячеек с цифрами, когда таймер на табло начинает отсчёт последних двух минут. Для него это было не так уж и сложно, в отличие от пыхтящего рядом Фэнга, чертыхаясь, судорожно двигая ячейки с цифрами по рядам. Чжань чуть сдвигается вбок, шепча: «Поменяй десятку с семёркой, а двенадцать убери вправо». Фэнг на секунду замирает, а потом следует совету Чжаня, с ликующим выражением лица выравнивая последний ряд и заканчивая игру. «Спасибо», — шепчет он одними губами, но Чжань понимает его, растягивая губы в едва заметной полуулыбке. Когда протяжный писк оповещает о том, что время вышло, а на табло таймера светятся нули, все невольно вздрагивают, а уже спустя пару секунд откуда-то сбоку слышится звук выстрела. Чжань поворачивает голову на выстрел, непроизвольно цепляясь взглядом за упавшее на пол тело мужчины с номером восемь на спине олимпийки. «Тихий сумасшедший» — так окрестил Чжань этого мужчину в первый день на Арене. Сухой мужчина в очках под номером восемь был первым, кого Чжань увидел, очнувшись на своей койке здесь. Видеть его сейчас с растекающимся из-под головы пятном крови было как-то печально. Отличное напоминание о том, что любой из находящихся здесь в один из дней может расплыться по полу такой вот тёмной лужей. И сам Сяо Чжань тоже. Идя обратно через безликий коридор, он старается сосчитать количество поворотов, через которые их провели, мысленно рисуя в голове карту пути от игрового зала до места их временного обитания. Идей о том, как выбраться, пока не было, а все те мысли, что крутились в голове, были слишком рискованными. Нужно было действовать как-то по-другому. Нужно было снова оказаться в вентиляционной шахте. — Чэнг, — тихо говорит Чжань, когда они снова оказываются в общем зале. — Да, конфетка? — поворачивается к нему с внимательным выражением лица альфа. — Мне нужно снова оказаться в шахте. — Когда? — Сегодня. Перед отбоем, — придвигается к альфе Чжань. — В то же время. Альфа кивает, давая понять, что ждёт от Чжаня лишь знака к действию. Сяо Чжань ловит сосредоточенный взгляд альфы и думает, что Чэнг неплохой напарник. По крайней мере, не подводит и не задаёт лишних вопросов.

***

Ибо доезжает до промзоны всего за сорок минут, влетая на своём мотоцикле на территорию дряхлого склада и поднимая столп пыли. У одного из обшарпанных боксов стоит две машины: Хайкуаня и его парней. Ибо паркует свой «ямаха» рядом с одной из машин, вешая шлем на ручку мотоцикла и направляясь к приоткрытым железным створкам входа. Внутри, прислонившись на бетонную балку, сидит испуганный мужчина, а по обеим сторонам от него стоят Хайкуань и пара его ребят. Одного из них Ибо узнаёт: Ван Хаосюань, полный псих даже по меркам Ибо. — Привет, — кивает Хайкуань и получает такой же кивок от Ибо в ответ. — Что ты узнал? — нетерпеливо спрашивает Ибо, подходя к другу и останавливаясь рядом. — Хэн Рой, — кивок в сторону замершего перед ними мужчину-бету. — Грузчик на этом складе, работает давно. Расскажи всё, что говорил мне, — обращается Хайкуань к мужчине. — Если всё расскажешь, тебя не тронут, обещаю. Мужчина затравленно смотрит сначала на Лю Хайкуаня, а потом переводит взгляд на Ибо, нервно кусая губы. — Ну? — нетерпеливо выгибает бровь Ибо. — Я… — начинает несмело бета, видимо, боясь спровоцировать кого-то из обступивших его мужчин. — Я тут, в общем-то, давненько, где-то лет пять уже работаю. В основном приходится заниматься погрузкой мебели или строительного там чего-нибудь, но где-то уже года полтора, как категория товара резко поменялась. На склад стали приходить морозильные камеры, химикаты и большие объёмы продовольствия. Раз в три дня за товаром приезжает несколько фур, отгружая себе всё. Я бы, может, и не обратил бы внимания, но нас начальство всегда предупреждало о смене товара, а тут резко всё как-то и без предупреждения, понимаете? В общем, мы с напарником как-то разболтали одного водилу. Говорит, в детский лагерь все поставки, но какой лагерь-то с таким количеством морозильников и химикатов? Ну я сразу понял, что что-то не то, а потом увидел у одного из водил ствол за поясом, когда он сигареты в кармане искал. Ну кто ж со стволом за поясом ходит, а? Ясно же, что мутное что-то. — Куда везли товар? — спрашивает Ибо, стоит мужчине замолчать. — Нам-то они, понятное дело, не говорили, но я как-то раз услышал краем уха, что один говорил про какую-то Базу рядом с портом. Мол, там трафик какой-то повышается, а гонять приходится им, бедным. Ибо переводит взгляд на Хайкуаня, явно думающего над услышанным. — Что ещё? — смотрит на мужчину Ибо. — Да вроде всё, — тушуется тот. — Клянусь, рассказал всё, что знал. Ибо молча кивает сам себе, отходя немного в сторону и доставая пистолет. — Тогда ты мне больше не нужен, — говорит Ибо, щёлкая предохранителем и нацеливаясь на расширившего в паническом ужасе глаза мужчину. — Ибо, он не имеет никакого отношения к тем, кого мы ищем, — пытается вставить слово Хайкуань. Ибо словно не слышит его, сокращая расстояние с замерившим мужчиной, который вдруг дёргается, пытаясь ударить Ибо. И это становится фатальной ошибкой. В голове Ибо словно срабатывает переключатель, его взгляд темнеет, и он опускает пистолет ниже, нажимая на курок. По складу эхом разносится выстрел вперемешку с воплем. Мужчина прижимает обе руки к своей коленке, падая в позу эмбриона на пол. Короткий рык, и тяжёлый ботинок приходится ему по животу. И ещё один. Ибо пинает извивающегося на полу мужчину снова и снова, а потом с совершенно остервенелым взглядом берёт его за воротник, встряхивая и начиная наносить точные удары по самым болезненным точкам. Он бьёт снова и снова, с абсолютной яростью в глазах проходясь кулаком по носу и слыша в ответ тихий хруст хряща, опускаясь ниже, на плотно сомкнутые губы, разбивая костяшки в кровь о зубы и заставляя сплёвывать их вместе с болезненными стонами. В какой-то момент начинает казаться, что мужчина на полу уже мёртв, но стоит ему только дёрнуться в острой судороге, как на него начинают сыпаться новые удары. Крепкие кулаки со сбитыми в кровь костяшками, ноги, облицованные в ботинки с тяжёлой армейской подошвой, — Ибо не выбирает что-то одно, обрушивая сразу всё и сразу. Этот запал похож на раж хищника: пока добыча трепещет в его руках, он не остановится. Неоспоримая правда, потому что тормозит Ибо только когда слышит хруст рёбер под своими ботинками, а глаза мужчины наливаются сначала желтизной, а потом и кровью — кажется, лопнула селезёнка. Последний тихий стон, и Ибо вынимает из-за пояса пистолет, нацеливаясь прямо в лоб лежащего мужчины, и нажимает на курок. Вместе с разлетающимся по помещению выстрелом разлетается и слабый стон посмертного облегчения. Лю Хайкуань молча протягивает Ибо платок, тут же отворачиваясь от кровавых остатков лежащего перед ним тела, всего пятнадцать минут назад бывшего человеком. Ибо вытирает брызги крови с лица, заторможенно поднимая тёмный взгляд на друга. Хайкуань ничего не говорит, давая знак своим парням навести тут порядок. Конечно, он тоже умел решать вопросы довольно жёсткими методами, но придерживался принципа не трогать не причастных к делу людей. У Ибо же таких принципов не было, он устранял всех, кто был на пути. — Я заеду к тебе вечером, — говорит Хайкуань, на что Ибо молча кивает, убирая пистолет и направляясь к выходу со склада. Двадцать минут назад Ибо считал Ван Хаосюаня психом, придерживающимся тактики насилия, а сейчас сам не многим отличался от него. Хотя, нет, не только сейчас. Ибо никогда не отличался от него.

***

Семьдесят человек. Столько их осталось после сегодняшней игры. Общий зал пустел всё больше и больше с каждым днём, а количество денежных пачек в призовом фонде росло буквально на глазах. Это начинало давить. Оставшиеся игроки уже не обращали внимания на стремительно пустеющие кровати вокруг, никто больше не пытался быть хорошим собеседником или соседом. Либо ты, либо тебя. Эта фраза решала теперь всё. Те, кто буквально вчера мило улыбался и говорил «спасибо» и «пожалуйста», сейчас тихо радовались тому, что их сосед по койке мёртв, а сами они всё ещё могут пить дрянной сок в пакетике и закусывать это чёрствой булкой. С каждым днём всё больше о себе давали знать животные, первобытные инстинкты выживания, прорываясь сквозь кожу и замещая собой то человеческое, что и отличало людей от животных. — Ты, блять, совсем слепой?! Не видишь, куда прёшь?! — разносится по залу злой голос крупного альфы, на которого секунду назад случайно налетел другой альфа. — Это ты мне сейчас сказал? Это я не вижу, да?! — второй альфа дёргается всем корпусом, буквально рыча и делая выпад вперёд. Задеть случайно плечом — не то, из-за чего можно было бы затеять драку, но то, что отлично позволяет показать всем свою силу. Теперь это работало так: прав тот, кто сильнее. Стоящие у дверей надзиратели никак не реагируют ни на катающихся по полу в нешуточной схватке мужчин, ни на улюлюкающую толпу вокруг, обступившие альф кольцом, как на ринге. Бесплатное шоу животных. Людям всегда нравилось подобное. Лица мужчин уже красные от бурлящего в венах напряжения и кровоподтёков. Один из альф, подминая под себя второго, хватает того за волосы, резко опуская его голову на пол лицом вниз. Слышится тихий хруст, и из сломанного носа начинает сочиться кровь. Ещё удар и ещё, пока белки глаз проигравшего не краснеют от полопавшихся в них сосудов. Восседающий на спине своего противника альфа продолжает бить оппонента лицом об пол, дёргая его голову из стороны в стороны, пока по залу не разносится громкий хруст, а лежащий на полу мужчина, слабо дёрнувшись, окончательно обмякает на полу. Сломанная шея больше не держит голову, и она желейным мячиком выпадает из рук всё ещё придавливающего мёртвое тело сверху альфы, скатываясь на бок. Взгляд машинально устремляется к стоящим безмолвным фигурам надзирателей. Они стояли неподвижными статуями с автоматами наперевес, казалось, их вообще не волновало то, что происходит вокруг, а лежащий по середине зала труп со свёрнутой шеей вообще выглядел какой-то шуткой. Семьдесят человек, всё больше и больше теряющих свою человечность с каждым днём, были заперты в одной огромной клетке под названием Арена, где, как оказалось, не существовало никаких правил, кроме одного: не покидать клетку. Их убивали игры, а теперь ещё и они сами начнут безнаказанно убивать друг друга. Всегда выживают сильнейшие, и это было неоспоримой аксиомой Арены. — Сегодня ночью будет бойня, — комментирует Цин, наблюдая за тем, как в зал входят люди в костюмах и масках и затаскивают лежащее на полу мёртвое тело на каталку. — Три дня назад нас было пятьсот человек, — тихо говорит сидящий на полу Рэн, подтягивая к себе ноги. — Жалеешь умерших? — усмехается Лин. — Они были ни в чём не виноватыми, — опускает взгляд на свои колени Рэн. — Они пришли сюда сами, — поправляет волосы Лин. — Ты не можешь знать этого наверняка. Мы с Рэном не выбирали оказаться здесь, — голос Чжаня спокойный, но Лин тут же смущённо отводит взгляд в сторону. — Прости. Не подумала, — виновато смотрит девушка. — Всё в порядке, — ободряюще улыбается Чжань. — Если я правильно понимаю ситуацию, то некоторые пришли сюда из-за денег, а некоторых просто продали сюда. Интересно, есть ли ещё варианты, — усмехается Чжань. — Тебя могли продать? — бьёт в лоб Лин. Чжань на секунду замолкает, забавно морща нос. — Нет. Исключено. — Уверен? — встревает Цин. — Да. В моём окружении нет никого, кто бы мог так сделать, — откидывается на спинку кровати Чжань. — А конкуренты? Ты говорил, что владеешь медицинским центром. Это очень недешёвое удовольствие, — садится рядом на кровать Чэнг. — Никто бы не осмелился на это, — фыркает Чжань, пытаясь представить хоть одного смельчака, рискнувшего бы провернуть подобное. — Ты настолько грозный? — смеётся Цин. — Прости, конечно, но я не могу тебя представить кровожадным рейнджером. — Не я. Ибо. — Ибо… это твой… — запинается Лин, выжидающе смотря на Чжаня. — Муж. Ван Ибо, — улыбается Чжань, снова невольно накрывая пальцем то место, где ещё совсем недавно было обручальное кольцо. Лин, кажется, вообще забывает, что хотела спросить, Чэнг кривит губы в раздражённой усмешке, а Цин замолкает, приподнимая брови и пялясь на Чжаня. — Ван Ибо — твой муж? Серьёзно? Вот же блять, — заключает Цин, хлопая себя ладонью по лбу. — И ты молчал об этом? — удивлённо смотрит Рэн. — Все знают, кто такой Ван Ибо, и не думаю, что те, кто притащил тебя сюда, захотят иметь с ним дело. Чжань шумно выдыхает, улыбаясь уголками губ, словно услышал какую-то детскую глупость. — И что это изменит? — смотрит пустым взглядом перед собой Чжань. — Думаешь, организаторы Арены не знают, кто мы? Уверен, что знают. Про каждого знают. И про меня тоже. Если я здесь, значит, имя Ибо их не остановило. Видимо, я игрок с повышенными ставками, — усмехается он, переводя взгляд на застывших рядом товарищей по несчастью. — Он прав, — встревает Чэнг. — Думаю, эти ублюдки всё прошерстили про нас. Не удивлюсь, если какие-нибудь большие дяди и правда делают на нас ставки, как на лошадей. — Очень может быть, — кивает Чжань. — Я ничему уже не удивлюсь. В любом случае, сидеть и ждать, когда меня найдёт Ибо, полиция или кто-то ещё, я не собираюсь. — У тебя есть какой-то план? — с интересом смотрит Лин. — Возможно, — кивает Чжань. — Но мне нужна будет помощь всех вас, — он обводит взглядом всех присутствующих. — Говори, что нужно делать, — тут же отзывается Лин. Чжань отлипает от спинки кровати, принимая сидячее положение. — Мы с Чэнгом вчера кое-что узнали о нашем местонахождении, но делать окончательные выводы я пока не хочу. — Ах вы плуты! Придумали план и даже нас не посвятили в него, — шикает Лин. — Я не мог рассказывать про то, в чём не был уверен до конца, — спокойно отвечает Чжань. — Предположу, что мы находимся на цокольном этаже одноэтажного или двухэтажного здания, где всего два крыла. Я примерно могу составить план расположения блоков, но только одного крыла. Единственный безопасный вариант понять план второго крыла — это проникнуть в вентиляционную шахту с другой стороны. Попасть в неё, не вызвав подозрений, можно только из женского туалета. Лин, вы с Мэй должны будете залезть в вентиляционную шахту. Сможете? Лин на секунду замирает, обдумывая услышанное, а потом бодро кивает. — Конечно. Уж что-что, а быстро откручивать шурупы я умею. Мы справимся, не волнуйся. — Отлично, — улыбается Чжань. — Сегодня начнётся суматоха, это отличный шанс. Я дам тебе хлебный мякиш. Ты должна будешь схематически изобразить на нём расположение всего, что увидишь. Сможешь? — Не переживай, красавчик, всё будет в лучшем виде, — улыбается девушка, хлопая Чжаня по плечу. Чжань кивает ей с улыбкой, снова откидываясь на спинку жёсткой койки.

***

Ибо, в общем-то, не очень любит напиваться до отключки да и напиваться в принципе, но сегодня это именно то, что ему нужно. Потому что иначе он просто не вывезет спать по три часа в сутки и всех этих долбанных мыслей в голове. Янтарная жидкость с тихим плеском наполняет бокал, разнося по комнате терпкий запах коллекционного «Хеннесси» двадцатилетней выдержки. Он сжимает в пальцах холодное стекло бокала, делая первый глоток, и переливающаяся на свету ламп жидкость обжигающей волной обволакивает горло. Ибо смотрит на свой бокал и просто надеется, что забудется глухим сном до утра. Желательно, без сновидений, потому что тогда он тоже не вывезет. К моменту, когда дверь комнаты с тихим звуком открывается, пропуская внутрь Лю Хайкуаня, Ибо как-то пропускает, просто переводя тяжёлый потерянный взгляд на друга. — Решил надраться? — садится в кресло напротив Хайкуань. — Пришёл читать мне морали? — мрачно смотрит на мужчину Ибо. — И в мыслях не было. Я переживаю, Ибо. Ты медленно, но верно слетаешь с катушек. Ибо окидывает друга тяжёлым взглядом, наливая в стоящий рядом бокал коньяк и молча притягивая его Хайкуаню. — Я не сплю, вообще не хочу есть и схожу с ума от постоянно бьющихся в голове мыслей, — усмехается Ибо, делая ещё глоток из своего бокала. — Ты стал похож на труп, — серьёзно смотрит Хайкуань на друга. — Я и есть труп. По крайней мере, чувствую себя так же. Лю Хайкуань делает глоток, откидываясь на спинку кресла. — Сегодня на складе ты сорвался. Ты ведь знаешь, что дальше будет хуже. — Жалеешь того грузчика? Думаешь, раз не он лично заталкивал Чжань-гэ в машину, то можно считать, что и вообще ни при чём тут? — взгляд Ибо снова темнеет. — Он поставлял еду, был хоть и мелким, но одним из звеньев в этой цепи. Нельзя быть звеном цепи и думать, что ты не у дел. Он был частью единой системы, и неважно, какая роль ему была отведена. — Ибо… — В этом мире нет невинных, Хайкуань. Мы с тобой ведь знаем, как это работает. Лю Хайкуань молча смотрит на друга, покачивая золотистую жидкость коньяка на дне стекла, а потом подаётся вперёд, чокаясь своим бокалом с Ибо, и выпивая содержимое залпом. — Мы найдём его, Ибо. Я обещаю тебе. Ибо смотрит на друга, ловя его серьёзный взгляд, и верит ему. Потому что ни у кого в этом мире нет другого выхода, кроме как найти его Чжань-гэ.