Сигнал выжить

Болтающаяся под потолком лампа всё ещё мерцает над головой с тихим треском, словно отмеряя секунды времени, которое здесь то ли пролетает слишком быстро, то ли тянется слишком медленно. Сяо Чжань допивает свою бутылку воды, ловя на себе взгляд крепкого альфы. Того самого, с которым вчера сцепился Чэнг. Зацепило, значит. Чжань усмехается, отодвигая от себя пустую бутылку. — Чего он так смотрит? — недовольно косится на альфу Цин. — Не знаю, — чешет бровь Чжань. — Чёрт, он меня нервирует, — кривится Цин, кусая своё печенье. Самоубийство Мэй в их компании никто так и не рискнул обсудить. Эта тема летала в воздухе тяжёлой завесой того, что не принято обсуждать, но так хочется. Словно это было чем-то запретным. Показательная демонстрация того, что бывает, когда ломается внутренний стержень. Чжань машинально прикасается рукой к всё ещё плоскому животу и обещает себе, что его внутренний стержень уж точно не сломается. Позже, когда их ведут на игру, Чжань уже знает, что он попытается сбежать сегодня. Переживёт игру и попытается сбежать, потому больше тянуть нет смысла. Чем больше он планирует всё, тем больше рискует не дожить до самого плана. Он смотрит на спины идущих впереди участников, пока кто-то из них не спотыкается, задевая Чжаня. Пошатываясь и чуть не теряя равновесие, он чувствует, как его сзади ловит один из надзирателей, помогая вернуть позицию. Кажется, что это так просто — вернуться в исходное положение, если сбился с него. Слишком просто. Неваляшка. Раз — и уже в начальном положении, словно и не падал. Их приводят в бассейн, большой, пустой и без воды в самом резервуаре. В детстве после школы Чжань ходил на дополнительные занятия в бассейн, и то, что сейчас было перед ним, очень сильно напоминало тот самый бассейн из детства. Хотя, наверное, все бассейны так или иначе похожи друг на друга. Они разбиваются на две команды и спускаются в пустой бассейн, становясь по разные стороны. «Водное поло» — вот как это объявляют. Забить мяч в ворота противника до того, как истечёт время. Простые правила без скрытого смысла и пятнадцать минут времени. Мяч тяжёлым маятником скидывается на середину, и по бокам включается вода, начиная заливать бурными потоками дно бассейна. С каждой минутой тающего времени передвигаться в наполняющемся бассейне становится всё труднее, вода сковывает движения, замедляет и лишает слаженной координации. Чжань ловит мяч, тут же отдавая пас другому игроку из своей команды и отмечая, что мяч не похож на тот, которым обычно играют в подобные игры. Он гораздо твёрже и тяжелее, словно набит песком. Но это не песок. «Бомба» — понимает он. Теперь, зная это, Чжань может различить тихое тиканье под тонким материалом мяча. Таймер на электронном табло отсчитывает минуты, а прибывающая в бассейн вода всё больше связывает по рукам и ногам, достигая уже почти поясницы. В команде противника кто-то роняет мяч, и он с тихим хлюпаньем тут же начинает идти ко дну. Ужас в глазах команды соперников быстро сменяется суматохой, которая только накаляет атмосферу, поэтому когда на табло начинается отсчёт последней минуты, а мутный силуэт мяча виднеется на самом дне бассейне, Чжань понимает, какой команде сегодня не повезёт, и ему почти что жаль их. А ещё он понимает, что если в мяче действительно бомба, и она взорвётся, то волной заденет всех. В стенках бассейна — стеклянные вставки, и если сначала Чжань не понимал, зачем они тут, то теперь сомневаться не приходится. Заденет действительно всех. Протяжный писк таймера оповещает об окончании игры, а где-то на дне под толщей тёмной воды коротко зажигается маленький индикатор. Секунда — и мяч разрывает в клочья, а вместе с ним острой рябью идёт и всё вокруг. Игроков начинает крутить из стороны в стороны, и Чжань чувствует, как сковывающая движения вода начинает идти волнами, обездвиживая и закручивая в воронку. Рядом пытается держаться на плаву какой-то мужчина, широко размахивая руками и дёргая изо всех сил ногами под водой, а буквально в нескольких сантиметрах — женщина, отчаянно пытающаяся догрести до бортика. В воду падает первая капля крови — первого человека пронзает осколком, и водная гладь под барахтающимися телами начинает окрашиваться в багряный цвет. Чжань чувствует, как его начинает закручивать в воронку, а потом что-то рикошетом проходится по боку, кольнув куда-то в район поясницы. Не обращая внимания на тянущую боль в боку, он кое-как доплывает до бортика, собирая последние силы в кулак и выныривая на сушу. Боль не отступает, и тогда он всё же опускает голову вниз, видя, как из живота, распарывая кожу и мясо, торчит длинный окровавленный осколок стекла, того самого, приделанного к стенкам бассейна. И это последнее, что он видит в этой игре. В себя он приходит в знакомом белом кабинете, а перед ним сидит человек в белом комбинезоне и маской на лице. Врач. Всё тело выкручивает жидким огнём, и Чжань буквально воет в голос, стоит попытаться поднять голову. Осколка в животе больше нет, на его месте — плотные слои бинта и фиксирующей повязки. Он смотрит на это, и в голове крутится только один вопрос, который врач, кажется, предугадывает, мотая головой. «Нет, не удалось». Чжань облизывает сухие губы, смотря в одну точку перед собой, и медленно кивает. Ну конечно, как бы ему выжить после того, как живот насквозь протаранило таким огромным осколком. Неудивительно, что не удалось. — Мне нужен обезбол, — тихо говорит Чжань, переводя взгляд на безмолвного человека в маске и не узнавая свой голос. — Пожалуйста, — смотрит он на врача, и тот, кажется, кивает, сжаливаясь и доставая из шкафчика банку с белыми капсулами обезболивающего. Чжань высыпает на ладонь три капсулы, тут же проглатывая их, и забирая ещё горсть капсул с собой. Пожалуй, теперь это всё, чем ему могут помочь врачи. Внутри ужасно пусто, и от этого чувства хочется выть в голос, но Чжань сдерживается. Не сейчас. Смотря на тугие белые повязки, кажется, что теперь в его животе навсегда останется тот осколок, не давая и шанса поместиться там чему-то ещё. Ребёнку, например. Он стискивает пальцами простынь на кушетке и дёргается от вспышки боли. Внешней или внутренней — не понятно. Теперь вся боль смешивается воедино. Одна большая напряжённая струна боли. Главное — не думать об этом. Потом, за пределами Арены, можно будет позволить себе упасть посреди дороги и завыть в голос, скребя пальцами по сырой холодной земле и содрогаясь от боли — физической и душевной. Но это всё потом, а сейчас надо собраться и сделать последний рывок. Он делает глубокий вдох, чувствуя, как щёки всё же обжигает горячими дорожками слёз. Смахивая их одним движением, Чжань принимает сидячее положение, прислушиваясь к своим ощущениям. Кажется, обезбол уже начинал действовать. Врач безмолвной тенью провожает его до двери, буквально передавая в руки уже поджидающего там надзирателя. Идти получается только нетвёрдой поступью, голова кружится, но падать в обморок он, кажется, всё же не собирается, что не могло не радовать. Уже у дверей общего зала, когда в его ладонь проскальзывает маленькая, сложенная в трубочку бумажка, а надзиратель широким жестом открывает перед ним тяжёлую дверь, Чжань не сразу понимает, что это значит. Позже, дойдя до своей койки и развернув бумажку, он не может сдержать ухмылки. «Сегодня в шесть» — гласит записка, и сомнений, что это человек Ибо, не остаётся. Чжаню хочется смеяться и рыдать одновременно, а ещё что-нибудь разбить, но на это его сил уже точно не хватает. — Чёрт, ты нас напугал, — подбегают к нему Чэнг и Лин. — Как ты? — трогает его лоб Лин. — Нормально, — слабо улыбается Чжань, радуясь, что обезбол действует, как по нотам. Чэнг недоверчиво всматривается в его лицо, а потом опускает взгляд на живот, задирая ткань футболки и упираясь в белые повязки бинтов. Ему не надо ничего спрашивать, чтобы понять. Он сжимает зубы, со всей дури заезжая кулаком по каркасу койки. — Эй, ты чего? Совсем рехнулся? — шипит Лин, на что Чэнг просто садится на корточки перед Чжанем, накрывая его ладонь своей и сжимая. Чжань вымученно улыбается, откидываясь на подушку. Сегодня в шесть.

***

Тонкий стержень сигареты, последний раз загоревшись яркой огненной точкой, тут же гаснет, отправляясь к остальным окуркам в пепельнице. Ибо смотрит на ещё дымящийся бычок и не может понять, как он может скуривать по половине пачки в день, а потом без одышки нарезать круги на спортивном корте или в бассейне. Наверное, особенности молодого организма. Он смотрит на темнеющие вдали верхушки деревьев начинающегося леса и неосознанно тянется за ещё одной сигаретой, ловит себя на этом, откладывает пачку и на всякий случай отодвигает её подальше. Чжань точно не обрадуется этой вернувшейся привычке. Когда-то Ибо потратил много времени, чтобы отучиться от этого. Сейчас же, получив полчаса назад короткое сообщение с всего лишь одним словом «сегодня», он еле сдерживается, чтобы не скурить всю пачку, совершенно не находя себе места. Тело пробирает тысячей мелких иголок, мешая двигаться, думать и дышать. Вся вселенная сужается до короткого «сегодня». Ибо ощущает себя подвешенным на тонкой нитке над пропастью, где каждое движение — либо вверх, либо вниз. Хайкуань, кроме этого сообщения, больше не присылает ничего, видимо, решая убить Ибо ожиданием окончательно. Ибо смотрит вниз: на огромную территорию дома, вымощенные плиткой дорожки, сад, витиеватую изгородь из розовых кустарников и туй, стоящие у дома машины и здание охраны у ворот. Деньги, власть, связи, имя. У него есть всё и даже больше. Такой всесильный и такой беспомощный Ван Ибо. Может всё, кроме самого главного — спасти того, кто наполняет его жизнь смыслом. Зачем ему все эти большие возможности, если в итоге не для кого класть этот мир к ногам? Совершенно не за чем. Ибо трёт пальцами виски и смотрит на вечернее небо, которое уже начинает заволакивать сумеречной дымкой. Когда его телефон издаёт короткий писк входящего сообщения, он судорожно берёт его в руки, стараясь не выронить, и нажимает на экран блокировки. «Будь готов через пятнадцать минут» — светится на экране, и Ибо кажется, что его сердце вполне себе натурально может остановиться.

***

Чжань просыпается ближе к вечеру, когда электронное табло над дверью показывает начало шестого. Похоже, он всё же заснул, сдаваясь во власть своего ослабленного организма. Не сказать, что это чем-то помогло или как-то улучшило его состояние, скорее, просто растянуло время. Прогоняя остатки сна, он поднимает одеревенелое тело с койки, принимая сидячее положение и тут же скорчиваясь от боли. Действие таблеток уже закончилось, и сейчас каждую клеточку словно насквозь пробивало током, острым и болезненным. Трясущейся рукой он тянется в карман штанов, доставая оттуда несколько белых капсул и тут же закидывая их в рот, проглатывая. Через несколько минут должно стать легче. Облокотившись на каркас второго яруса койки, Чжань устало обводит взглядом зал, натыкаясь на уже знакомого альфу. Он сидит через несколько коек от него, не двигается и прицельно смотрит цепким взглядом на Чжаня. Не отстанет. Вздыхая, Чжань свешивает ноги с кровати, вставая ступнями на твёрдую поверхность пола. — Ты как? — подсаживается к нему Чэнг. — Почти нормально, — кивает Чжань. — «Почти»? — поднимает брови альфа. — Я собираюсь свалить из этого гадюшника. Ты со мной? — ловит он взгляд ошарашенного Чэнга. — Всегда с тобой, конфетка, — тут же меняется в лице альфа, заговорщически улыбаясь. — Что нужно делать? Чжань довольно кивает, чувствуя, как начинают действовать таблетки и краем глаза замечая приближающийся к ним силуэт. Тот самый альфа. — Устроишь общую потасовку? — тихо спрашивает Чжань, бросая взгляд на Чэнга и получая в ответ широкую улыбку. — Об этом мог даже и не просить, — улыбается альфа. Чжань кивает в сторону подходящего к ним альфы и знаком показывает, чтобы Чэнг не заигрывался, потому что уйти отсюда они должны в итоге вместе. — О чём мог не просить? — наклоняет набок голову остановившийся в паре шагах от них альфа. — Отмутузить тебя по первое число, — ржёт Чэнг, провоцируя. Провокация удаётся, потому что альфа тут же вскидывается в попытке ударить Чэнга, на что тот ловко уворачивается, занося кулак в ответ. Такие зрелища тут любили — отличное развлечение перед сном. Один удар, второй — и вот уже вокруг собираются первые зрители, улюлюкая и свистя. Чжань поднимается на ноги вклиниваясь в круг зрителей и не слишком аккуратно наступая кому-то на ногу. — Эй! — слышится гневный восклик, и тогда Чжань наступает ещё раз, уже на другого человека. Два заведённых человека, разогретых происходящим у них на глазах поединком, встречаются взглядами, и этого оказывается достаточно, чтобы завязался ещё один бой. — Что ты творишь? — удивлённо рычит Рэн, когда замечает, как Чжань грубо толкает какого-то парня рядом. Чжань ловит взгляд Рэна, улыбаясь и снова толкая кого-то плечом. Люди, насмотревшись на двух схватившихся на смерть альф, зажигаются как по щелчку пальцев, поддаваясь провокации и разнося новые и новые очаги поединков, как инфекцию. Когда весь зал становится одним большим скопищем пышущих агрессией и потом тел, Чжань подходит к надзирателям у дверей, призывая весь свой актёрский талант и начиная умолять выпустить его в туалет. Не работает, и тогда к спектаклю подключается Чэнг, уже закончивший со своим оппонентом, он набрасывается на одного из надзирателей. Чжань подхватывает эти правила, ударяя в живот другого, ещё не успевшего среагировать надзирателя, перетягивая на себя лямку его автомата и впечатывая колено в живот. Как оказывается, под комбинезонами нет ни бронежилетов, ни какой-либо другой защиты. Видимо, к реальным попыткам побега здесь не был готов никто. Изловчившись и запрыгивая за спину одного из надзирателей, Чжань берёт в захват его шею, резко дёргая в сторону и слыша характерный хруст. Обмякшее тело тряпичной куклой оседает на пол, а Чжань снимает с плеча надзирателя лямку с автоматом, продевая руку в жёсткий ремень и перекидывая через своё плечо. — Вот чёрт, ты свернул ему шею, — присвистывает Чэнг, надевая на себя свой трофейный автомат. — А ты? — кивает на безвольное тело второго надзирателя под ногами Чжань. — Оглушил, — отвечает Чэнг, крепче перехватывая автомат одной рукой. — Отпусти уж мне этот грех, — вздыхает Чжань, толкая створку входной двери. — Тебе, конфетка, — всё что угодно, — смеётся Чэнг, помогая открыть дверь. Они выбегают из зала, где в общей суматохе царящего хаоса, кажется, никто даже не замечает, оказываясь в безликом коридоре, по которому их каждый день водили на игры. — Ну, куда теперь? — спрашивает Чэнг, держа автомат наготове. — Туда, — уверенно указывает Чжань, мгновенно вспоминая план расположения блоков. Сорвавшись с места, они почти бегом двигаются в заданном Чжанем направлении, слыша, как за спиной слышатся торопливые шаги и нарастающий гам. Вырубленные надзиратели и открытые двери уже перестали быть секретом, чем теперь активно воспользовались остальные игроки. Что ж, в нынешнем положении это к лучшему. Организаторам понадобится больше сил для подавления, что можно считать хорошей форой. — Сюда! — кричит на бегу Чжань, поворачивая за угол и чувствуя, как живот начинает отзываться тупой болью. — Ложись! — резко командует Чэнг, тут же реагируя на выходящих им навстречу надзирателей и открывая огонь. Дёргаясь и видя, как сквозь футболку начинает просачиваться тёмное пятно крови, Чжань вскидывает автомат, тоже открывая огонь. Никто из них не целится в ноги или другие части тела — только на поражение. — Пошли, — машет рукой Чжань, двигаясь вперёд и держа перед собой дуло автомата. Они пересекают пустой холл, сворачивая к лифтовому отсеку, возле которого их встречает несколько надзирателей с автоматами и во главе с человеком в чёрном балахоне и такой же чёрной маской на лице. Чжань узнаёт его — это он обсуждал с кем-то из солдат сделанные ставки. «Кто-то из числа организаторов» — понимает Чжань, уворачиваясь от открытого по ним огня и еле успевая завернуть за угол. — Чёрт, их много, — шипит Чэнг, а Чжань сжимает открывшуюся на животе рану, практически полностью пропитавшую собой белую ткань футболки. Нащупывая в кармане оставшиеся капсулы, он закидывает их все разом, проглатывая и борясь с лёгким дискомфортом. Скоро должно полегчать. — Думаете, эти ваши проделки удадутся? — слышится громкая усмешка. — Наши силы скоро подавят все беспорядки. Чжань не долго думает, высовываясь из-за угла и целясь по единственной чёрной фигуре среди красных комбинезонов. Пуля задевает лишь плечо, зато ответный выстрел попадает точно в цель — в разошедшуюся рану на животе. Морщась, Чжань снова заходит за угол, пытаясь отдышаться. Кажется, от такой активности начали расходиться швы. Щелчок, мимо проносится выстрел, а у лифтов начинается явно излишняя возня. Звуки драки, приглушённые хлопки и выстрелы — всё смешивается в один сплошной шум, который начинает нарастать с новой силой, стоит Чжаню и Чэнгу выйти из своего укрытия. У лифта марионетками лежат солдаты в красных комбинезонах, а один из надзирателей, держа автомат у головы человека в чёрном балахоне, явно готовился нажать на курок. — Стой! — вскидывает вперёд руку Чжань, не особо задумываясь, почему стоящий перед ним человек только что перестрелял своих же. — Не убивай его, — повторяет он, подходя ближе, почти вплотную к человеку в балахоне. — Ты рехнулся? — шипит сзади Чэнг, на что Чжань лишь протягивает руку к человеку перед собой, хватает край маски, поддевая её и дёргая вверх, сбрасывая. Молодой мужчина, с коротким ёршиком волос и небольшим шрамиком над бровью. — Знаешь, почему я здесь? — встряхивает мужчину Чжань. — Отвечай! Мужчина заливается смехом, за что увесисто получает кулаком по лицу. — Думаешь, уйдёшь отсюда, да? — не прекращает смеяться мужчина, за что снова получает, но уже под дых. И снова, и снова, пока не заходится в хриплом кашле, сплёвывая на пол кровь. — Почему я здесь? — почти по слогам повторяет Чжань, не отпуская притихшего мужчину, который уже больше не смеётся. — Тебя заказали, — хрипит тот, снова заходясь кровянистым кашлем. — Кто? — не успокаивается Чжань, ловя взгляд мужчины. Где-то слышится торопливый топот и нарастающий гам, и оставшийся солдат, который явно играл не на стороне своих коллег, начинает их торопить. — Конфетка, идём, — зовёт Чжаня альфа, сильнее сжимая в руке автомат. — Ну?! Кто меня заказал? — снова удар под дых, и на пол летит вязкая слюна вперемешку с кровью. — Кое-кто при деньгах. Он захотел, чтобы ты участвовал и заплатил большие деньги, чтобы тебя доставили на Арену, — снова хрипит мужчина. Чжань смотрит на человека перед собой, видя нервничающих рядом Чэнга и их неожиданного союзника, и коротко кивает, бросая мужчину оседать на пол и двигаясь за своими провожатыми в сторону лестницы. Ехать сейчас на лифте — всё равно, что добровольно загнать себя в ловушку. Рана снова даёт о себе знать, а сердце заходится в бешеном ритме. Шаги за ними не стихают, нарастая. Вряд ли это их с Чэнгом товарищи по несчастью решили проводить их в добрый путь. Чжань очень старается превозмогать боль, зажимая рану, но кровь упрямо просачивается сквозь пальцы, заливая одежду и капая на пол. — Вот чёрт, у тебя кровотечение открылось, — чертыхается Чэнг, указывая на окончательно разошедшуюся на животе рану. — Порядок, — коротко кивает Чжань, упорно продолжая подниматься вверх по лестнице, сжимая зубы и заставляя тело двигаться. — Где твои таблетки? — подхватывает его с одной стороны Чэнг, помогая опереться. — Закончились, — бросает Чжань, понимая, что таблетки уже не заглушают подобную боль. Их провожатый, всё это время идущий впереди них и готовый расчищать им путь, на секунду останавливается, стягивая с себя капюшон с маской и отбрасывая их в сторону. — Терпеть не могу преть в таких костюмах, — ворчит он, и Чжань узнаёт в этом человеке Ван Хаосюаня, одного из парней Ибо. — Бля, да тебе совсем херово, — цокает языком он. — Конфетка, держись, — слышится над ухом ускользающий голос Чэнга, и Сяо Чжань честно старается не отключаться, по крайней мере, не сейчас. — Конфетка? Ну и поназаводил ты себе воздыхателей, Чжань-гэ, — ржёт Хаосюань, втаскивая Чжаня на лестничную площадку. — Какие-то проблемы? — хмурит брови Чэнг, смотря на альфу перед собой. — Давай потом это обсудим? — выгибает бровь Хаосюань. — Скоро здесь будет подкрепление, — кивает он назад, на лестницу, с которой, откуда-то снизу, раздаются приглушённые голоса. Плотнее перехватив Чжаня, Хаосюань подтягивает на плече лямку автомата, готовясь в любой момент открыть огонь. Чжань слабо реагирует, практически повиснув на плече альфы. — Ему совсем плохо, — кивает на Чжаня Чэнг. — Мы так не дойдём. — Бери его, я прикрою, — отзывается Хаосюань. Звуки торопливых шагов становятся всё ближе, эхом разносясь по пустой лестнице. — Нет, — мотает головой Чэнг. — Уходи с ним. — Чэнг, нет! — собирает свои последние силы Чжань. — Всё в порядке, конфетка, — ободряюще улыбается Чэнг, замирая на месте и снимая с плеча автомат. — Ты должен отсюда выйти. Обещай мне. — Чэнг, — тянет к нему руку Чжань и видя, как расплывается контур растопыренных пальцев. — Обещай, что выйдешь отсюда, — строго смотрит альфа, сводя брови на переносице. Чжань всматривается в его лицо, широко открытые глаза и сияющую улыбку. — Обещаю, — наконец кивает он. — Я выберусь и вернусь за тобой, — ловит Чжань взгляд Чэнга, снимая с плеча лямку автомата и протягивая её альфе. — Замётано, — подмигивает Чэнг, беря протянутый автомат и тут же переводя взгляд на Хаосюаня. — Уводи его, я их задержу. Ну же, быстро! — рычит альфа, и Хаосюань подгребает Чжаня ближе к себе, начиная уводить с намечающейся линии огня. Чжань уже почти теряет сознание, улавливая, как позади, на лестничной площадке, где они были буквально несколько минут назад, начинают раздаваться звуки выстрелов. Он призывает все свои силы, заставляя тело двигаться, а мозг не отключаться, держась из последних сил. — Не отключайся, ещё немного, — говорит Хаосюань, плотнее обхватывая его за плечи и не давая упасть. — Если ты умрёшь сейчас, то Ибо открутит мне голову, а мне оно нахуй не надо, — сопит над ухом Хаосюань, отвлекая и не давая провалиться во тьму. — Ну же, блять, пожалей хоть меня. Я тут, между прочим, добровольцем вызвался спасать твою шкуру, так что помирать с откусанной твоим ненаглядным Ибо башкой я точно не собираюсь. Чжань слышит эти фразы, и ему становится даже смешно: смех спиралевидными волнами поднимается откуда-то из груди, отзываясь болезненным стоном в животе и оседая где-то в горле. Он опускает взгляд вниз и не видит ничего, кроме ставшей насквозь багровой футболки, с которой уже капает на пол. Вязкие, тёмные капли, скапливаясь на крае ткани, тонкими ручейками падают вниз, оставляя следы на полу. За ними тянулся след от самой лестницы. Это последнее, о чём успевает подумать Чжань, прежде чем его лица касается холодный свежий уличный воздух, а самого его подхватывают сильные руки. Где-то над ухом раздаётся требовательный крик, а вдалеке слышится суетливый гомон.

***

Ибо срывается с места сразу же, как получает сообщение. «Будь готов через пятнадцать минут». Одна короткая фраза, по которой невозможно ничего понять, но он, кажется, понимает, вылетая из дома и на ходу седлая свой мотоцикл. Ручку газа он выкручивает прежде, чем понимает, что понятия не имеет, куда ехать. Тонкий отголосок догадки тлеет где-то на подкорке сознания, задвигая в дальний угол все остальные мысли. Звонок Хайкуаня застаёт его в дороге, заставляя содрогнуться всем телом. Включая переадресацию звонка в встроенный в шлем микрофон, Ибо принимает вызов. — Всё готово, Ибо, — слышится на том конце. — Куда ехать? — Не надо никуда ехать, ты будешь нервничать, — обрывает его серьёзный голос. — Стой, ты что, уже в дороге? — Да. — Блять, Ибо, — чертыхается Хайкуань. — Куда ехать? — повторяет Ибо, давая понять, что лучше сейчас не спорить. — Территория того завода, — вздыхает Хайкуань. — Сейчас пришлю координаты, — слышится на том конце, прежде чем звонок прекращается, а уже буквально через несколько секунд телефон пищит входящим сообщением. Включая голосового помощника, Ибо передаёт данные в бортовой компьютер мотоцикла, выстраивая нужный маршрут и выкручивая ручку газа до упора. До места назначения он доезжает в рекордные сроки, замечая у ворот две знакомые машины и ещё один минивэн. Ибо паркуется недалеко от стоящих автомобилей, соскакивая с мотоцикла и, словно по наитию, подходя к машине Хайкуаня и дёргая дверь. — Привет, — кивает Хайкуань, сосредоточенно прижимая к голове большие наушники, рядом с ним сидит один из его ребят. — Привет, — отвечает Ибо, запрыгивая на заднее сидение, где сидит ещё один знакомый ему парень. — Что там происходит? — тянется вперёд Ибо. — Тш, — шикает Хайкуань. — Хаосюань сумел установить только микрофон, так что мы можем только слышать. Ибо затихает, вслушиваясь в доносящиеся из наушников звуки. Шум, крики, стрельба, снова крики. — Надо вмешаться, — дёргается Ибо, за что на его плечо ложится крепкая рука одного из парней Хайкуаня, словно предупреждая все его планы. — Без глупостей, — смотрит на него друг. — Они почти выбрались. Ибо послушно замирает, продолжая вслушиваться в происходящее по ту сторону. Хайкуань, приложив наушники плотнее к уху, включает рацию, давая короткую команду своим людям. Ибо, услышав отчётливое «встречайте», больше не может сидеть на месте, распахивая дверь машины и срываясь вперёд, на территорию завода, где у входа уже стоят люди Хайкуаня, экипированные и готовые ко всему. — Твою мать, Ибо! — долетает ему в спину, прежде чем в проёме входа показываются силуэты двух фигур. Различить крепко стоящего на ногах Хаосюаня и буквально повисшего на нём Чжаня не составляет труда, и Ибо чувствует, как переворачивается в груди сердце, а его плечи вдруг накрывают твёрдые руки. — Он ранен! — орёт Ибо, пытаясь вырваться из железной хватки одного из парней Хайкуаня. — Твою же мать, позовите врача! Быстро! Он во все глаза смотрит на пропитанную кровью одежду Чжаня и забывает, как дышать. Это же насколько глубокой должна быть рана, раз натекло столько крови? К Хаосюаню с Чжанем тут же подбегают ребята Хайкуаня, наставляя автоматы куда-то им за спину и готовясь прикрывать со всех сторон. Ибо снова вырывается, чуть не лезет в драку, когда мозг отключается совсем, а перед глазами стоит лишь силуэт Чжаня, которого уносят в минивэн — «скорая», — догадывается Ибо. Он изворачивается в крепко держащих его руках, и на этот раз ему позволяют последовать за бригадой, уносящей Чжаня в машину. Он распахивает двери, распихивая толпящихся у входа людей, слышит короткое «в больницу» и видит обеспокоенное лицо врача. «Главное — жив, с остальным я справлюсь», — думает Ибо, наконец, добираясь до неподвижно лежащего Чжаня и сжимая пугающе холодную ладонь в своей.