Сигнал выжить

Огромный зал, больше похожий на пустой ангар, где нет ничего, кроме ровных бетонных стен, такого же бетонного пола и одного большого складского ящика посередине. Под потолком привычным тихим покалыванием трещат длинные люминесцентные лампы, рассеивая сумрак вокруг, а в одной из стен зияет большущее зеркальное стекло, какие бывают в допросных. По другую сторону стекла обычно стоят копы, анализируя по клеточкам допрашиваемых, но сейчас по другую сторону находятся те, кто отвалил за этот спектакль космические суммы. Сяо Чжань обводит взглядом зеркальную поверхность стекла и думает, что там, по другую сторону, сейчас, наверное, сидит и тот, кто заплатил за него. Пьёт какой-нибудь элитный виски и делает ставки на свою лошадку. Чудесное, должно быть, развлечение. Омега как-то смешливо вздыхает и смотрит по сторонам. Сразу вспоминается ужастик, который он как-то смотрел, — там людей тоже приволокли в какой-то подвал и заставили охотиться друг на друга. Интересно, организаторы Арены смотрели этот фильм? Чжаню кажется, что да, потому что окружающая его сейчас действительность была точь-в-точь как картинка из низкобюджетного хоррора. — Приветствую вас на финальной серии игр, — голос из динамиков скрипучий и с помехами, но явно не запись, как было на предыдущих играх. — По результатам этого раунда будут определены те, кто пройдёт в финальную игру, остальные игроки будут дисквалифицированы, — голос делает паузу, словно давая обдумать сказанное. «Будут дисквалифицированы». Будут убиты. Вот что это значит. — Сегодняшняя игра — догонялки. Те, чьи номера появятся на табло, будут волками, остальные игроки — овцами. Цель игры для волков: поймать всех овец. Цель игры для овец: стать волками. В инвентаре находятся инструменты, которыми можно пользоваться. Время игры: сорок пять минут. Удачи. Динамики замолкают, а табло под потолком загорается списком красных цифр. Список волков. Сяо Чжаню выпадает быть волком, как и ещё десятерым игрокам. Он смотрит на свой номер на табло, на запустившийся таймер и не двигается с места. Одним нужно поймать овец, а другим стать волками. Более непонятных правил он не встречал. Секунды на таймере уже запустили свой ход, а игроки-волки уже во всю достают из ящика посередине — инвентаря — ножи и тесаки. Сяо Чжань подходит к ящику, смотрит на инструменты в нём и берёт в руки один из ножей, отрывая взгляд и наблюдая, как игроки-волки уже начали наступать на игроков-овец, пытаясь задеть их острыми лезвиями. Запоздалой мыслью он понимает, что все ножи и тесаки, что им дали, — для мяса. У любой хозяйки на кухне есть такие ножи — тонкие, острые и идеально подходящие для создания любых кулинарных шедевров, у его мамы в наборе кухонной утвари были точно такие же. Сяо Чжань вынимает из ящика один из ножей, удобнее перехватывая рукоять, и отходит в сторону, ловя на себе цепкий взгляд. На другой стороне зала, тяжело привалившись к стене, стоит знакомый Чжаню омега, которому так не повезло этой ночью. Его ноги дрожат, в руке крепко сжат столовый тесак, а сам омега кутается в отданную ему Чжанем олимпийку. В том, что парень сможет сегодня пережить эту игру, у Чжаня очень большие сомнения. Где-то сбоку раздаётся первый крик боли — на пол падает девушка с воткнутой в неё рукоятью ножа. По белой ткани футболки расползается тёмно-красное пятно, окутывая со всех сторон тонкое наточенное лезвие, которым, наверняка, отлично можно разрезать плотные куски мяса, с ювелирной точностью отделяя мышцы и сухожилия от костей. От пришедших в голову мыслей тут же подкатывает тошнота, подкармливаемая испуганными криками со всех сторон помещения. Сяо Чжань дёргается, отступая назад и тут же морщась от боли в ноге. Утренняя стычка всё ещё напоминала о себе ноющими синяками, ушибами, очевидным растяжением в мышцах и до сих пор кровоточащей отметкой на шее. — Внимание, игроки, — с шипением оживают висящие под потолком динамики. — Правила игры меняются. Теперь цель волков — съесть овец, а цель овец — стать волками. Время игры сокращается до двадцати минут. Удачи. Динамики с тихим шипением выключаются, а в зале повисает звенящая тишина. Кажется, принять услышанную информацию было трудно не только Чжаню. Их открыто натравливают друг на друга, не оставляя выбора и, очевидно, очень забавляясь происходящим. — Они хотят… чтобы мы ели друг друга? — раздаётся ошарашенный голос спереди, эхом проносясь по всему залу. — Ну нахер, лучше убейте меня сразу! — вскрикивает мужчина-бета, выпячивая глаза. Рядом стоящая с ним женщина-альфа, тут же пронзает его спину ножом, засаживая лезвие в плоть по самую рукоять и резко рассекая её от лопатки до позвоночника, а потом вытаскивая из упавшего на пол полуживого тела нож и демонстративно слизывая с него ещё тёплую кровь. Пиздец. Это был самый лютый пиздец, который Сяо Чжань видел в своей жизни. Одни извращенцы придумали конченое развлечение, а другие, такие же конченые, поддержали это развлечение. Если и можно было придумать что-то мерзкое, то эта идея была явно вне конкуренции. Вокруг возобновляется возня, лязг падающих ножей, ругательства и крики. Это так и работает в толпе: стоит кому-то одному первым повести себя определённым образом, и вот остальным уже не так страшно присоединиться. Некоторые игроки действительно решили следовать новым правилам, нападая, другие же — перешли в глухую защиту, явно не собираясь ни от кого отрывать куски. Каждый из присутствующих здесь старался просто выжить, просто кто-то вдобавок ко всему всё ещё отчаянно пытался сохранить человечность. Перед Чжанем падает раненое тело молодого парня, отчего он отскакивает в сторону, снова морщась от боли в потянутых мышцах ног. Взгляд против воли начинает метаться по залу, пытаясь выцепить его неудавшегося насильника. Если ему выпала роль овцы, то Сяо Чжань даже готов подыграть извращённому сюжету игры и сожрать этого альфу прямо здесь, в зале, без соли и специй, с хирургической точностью отделяя кожу от освежёванной мякоти плоти. От собственных мыслей тут же начинает ощутимо подташнивать, а где-то на фоне слышится отчаянный крик. Первая овечка пала от реальности новых правил, а сидящий на ней верхом волк, кажется, сейчас и правда завоет, облизывая окровавленные губы. Люди вокруг уже не ассоциировали себя с людьми, стараясь напасть друг на друга и впиться зубами в чужую плоть, вырывая мясо и пачкаясь в крови. В комнате больше не было людей — были только животные, дикие и подчиняющиеся только инстинкту выживания. Сяо Чжань видит, как в нескольких метрах от него женщина пытается отбиться от одного из волков, изворачиваясь и пинаясь, в конце концов, отчаянно кусая до крови нападающего на неё парня в плечо, оставляя на одежде красный след полукружьев своих зубов. Парень отшатывается, подвывая от боли, а на табло в списке волков гаснет один номер — парня — и вместо него появляется другой — женщины. Вот так это и работает и в природе, и в этой игре: съешь или будь съеден сам. Сяо Чжань бросает взгляд на зеркальную поверхность стекла на стене и крепче сжимает в руке нож.

***

Просторная, полутёмная комната, обстановка которой больше напоминала бордель, чем удачное дизайнерское решение. Бархатные кресла по бокам и в центре, на которых вальяжно расположились несколько мужчин в масках, видимо, другие сегодняшние гости, а в их ногах лежат абсолютно голые, не считая тонкой ткани чёрных шёлковых передников, девушки, чьи лица и тела раскрашены под разных животных: тигра, зебру, жирафа, пантеру, а сзади к девушкам привязаны хвосты соответствующего их гриму животного. На стенах плотными рядами висят картины почти что порнографического содержания, а вдоль стен расставлены резные помпезные столы, разрывающиеся от разнообразных блюд и вин на них. Лёгкие тут же прошибает душный запах сигар и чего-то пряного, неприятно оседающего в носу, отчего мгновенно начинает болеть голова. Ибо кажется, что он попал на какую-то очень извращённую свинг или БДСМ-вечеринку, где сейчас все накурятся и устроят оргию прямо посреди этой комнаты — настолько всё вокруг пестрило неприкрытой пошлостью. Ибо провожают к одному из свободных диванов в центре, предлагают всевозможные блюда и напитки, а к его ногам тут же подползает одна из девушек в гриме тигра, начиная тереться на манер кошки, виляя бёдрами, между которых виднеется длинный тигриный хвост. Ибо на минуту думает, откуда бы у неё взялся настоящий хвост, а потом понимает, что хвост начинается совсем не от поясницы, где он должен быть, а гораздо ниже, между обнажёнными ягодицами. Анальная пробка в виде тигриного хвоста. Ну точно бордель. Он показывает девушке знак держать дистанцию, и та послушно ложится у него в ногах, вытянувшись и положив подбородок на руки. — О, в наших рядах пополнение, — глухо смеётся вальяжно сидящий на соседнем диване мужчина, лениво играясь с бокалом виски в одной руке и неспешно гладящий по голове примастрившуюся рядом с ним девушку-зебру. Ибо оглядывает его: пухлый, на лице маска, такая же, как и у него самого, а пуговицы вычурного костюма плотно натянулись на впирающем животе. — Все ждали только вас, — подхватывает разговор другой мужчина, сидящий чуть поодаль, с папиросой в зубах и девушкой-кошкой на коленях. — Нам сказали, что игры не начнутся, пока не прибудут все. Ибо смотрит на собравшихся здесь и понимает, что в комнате одни мужчины. Ну, учитывая обстановку вокруг, наверное, это логично. Наверняка все примерные семьянины с белым бизнесом и уважаемые люди в добродетельном обществе, поддерживающие спасение полярных медведей и делающие ежегодные пожертвования в благотворительные фонды. Ну просто неприлично светлые люди. Он обводит всех взглядом: всего в комнате пять человек, включая самого Ибо и не считая стоящих у двери официантов, а судя по витающим в воздухе запахам, все присутствующие гости — альфы. — Что ж, тогда можно начинать, — усмехается худой мужчина в фиолетовом костюме, наливающий себе виски в бокал. — У вас есть фавориты? — обращается он, видимо, ко всем в комнате. — О, разумеется, — тут же расплывается в улыбке пухлый мужчина с девушкой-леопардом в ногах. — Сегодня увидите, как хороша моя лошадка. — Дорогая? — подхватывает мужчина рядом с Ибо, скользящий ладонью по голым ягодицам девушки-зебры, лежащей рядом на диване. — Бесценная, — причмокивает губами пухлый мужчина, делая глоток виски. Альфа рядом с Ибо разражается смехом, от которого неприятно начинает закладывает уши. — Ну а вы, господин? Ставите на кого-нибудь? — мужчина в костюме змеиной окраски с интересом рассматривает Ибо, словно пытаясь прочитать его сквозь закрывающую лицо маску. — Ставлю, — сухо отвечает Ибо, откидываясь на спинку дивана, девушка в ногах недовольно шевелится. — Было бы интересно узнать, какая лошадка завладела вашим вниманием, — тянет собеседник, снова скользя по Ибо оценивающим взглядом, цепким и хищным. — Тогда советую внимательнее смотреть на лошадок, а не на меня, — безэмоционально отрезает Ибо, а его собеседник недовольно поджимает губы с усмешкой. Позади слышится одобрительный смех одного из мужчин, явно оценившего ответ Ибо. «И правда, как в зоопарке», — думает, кривясь, Ибо, прослеживая, как к ним в комнату входит, судя по тёмной мантии и маске, Организатор игр. Высокая фигура спортивного телосложения и плавные, скользящие движения. Из всех раскрашенных липовых кошек тут, этот человек, пожалуй, больше всех похож на кого-то из крупных кошачьих. Тигр? Пантера? Ибо сравнивает мужчину с пантерой и думает, что это сравнение подходит больше всего. — Приветствую вас на Арене, — разворачивается к ним мужчина, улыбаясь из-под маски. — Надеюсь, вам пришёлся по вкусу этот скромный приём в честь наших дорогих гостей. Еда, напитки, прочие развлечения, — неопределённый жест в сторону раскрашенных девушек. — Всё, чтобы угодить нашим гостям. Мужчина обводит улыбкой всех собравшихся, подходя к какой-то небольшой стойке у стены, наподобие тех, с которых выступают лекторы в институтах. — Этот приём поистине великолепен, — вальяжно тянется пухлый альфа на диване. — Рад это слышать, — вежливо улыбается Организатор, нажимая на одну из кнопок на панели. Тяжёлая портьера, до этого полностью закрывавшая стену напротив, отъезжает в сторону, обнажая огромное панорамное окно во всю стену. За стеклом большой пустой бетонный зал, больше похожий на ангар с одиноко стоящим грубым ящиком по середине. — О, интригующее начало, — весело усмехается альфа в змеином костюме, предвкушающе потирая руки. — Что вы приготовили для нас сегодня? Организатор со слабой ухмылкой нажимает на ещё одну кнопку, и на одной из боковых стен комнаты загорается экран плазмы, на которой высвечиваются фотографии и номера игроков. — Позвольте представить вам сегодняшнюю игру — догонялки. Суть игры простая: все участники будут разделены на волков — тех, кто догоняет, и овец — тех, кто убегает. Цель игры для волков — поймать всех овец, а цель игры для овец — спастись, став волками. — И как же овечкам стать волками? — заинтересованно смотрит один из гостей, наливая в стакан очередную порцию виски. — Убив волков, конечно же, — с ухмылкой разводит руками Организатор. — Всё как и в природе, господа, — одобрительно качает головой пухлый мужчина, скользя рукой по голой спине льнущей к нему девушки-зебры. — Но разве в природе волки не убивают овец? — задумчиво тянет худой мужчина, затягиваясь толстой папиросой. Ибо скользит взглядом по высвечивающемся списку игроков на экране. Вмещаются далеко не все, видимо, чтобы посмотреть полный список, нужно пролистать вниз. Чжаня среди вместившихся в плоскость экрана игроков нет. — О, вы абсолютно правы, господин. Сущность хищников не изменить, — низко смеётся пухлый мужчина сбоку от Ибо. Организатор удовлетворённо наблюдает за разгорающимся обсуждением, снимая с пояса небольшую рацию и давая сигнал кому-то на том конце связи. — Начинайте, — рация с тихим шипением реагирует в ответ, а на игровой арене открываются входные двери, через которые под присмотром вооружённых надзирателей в безликих масках в зал заводят ровную колонну игроков. — Господа, располагайтесь поудобнее и наслаждайтесь игрой. Гости оживляются, пополняя свои бокалы, а Ибо обводит взглядом игроков на арене. Сколько здесь людей? Человек двадцать? Тридцать? Среди одинаковых костюмов мелькает знакомый силуэт, и сердце Ибо падает куда-то в пятки. Сяо Чжань стоит ближе к стене, засунув руки в карманы и осматривая помещение. Прямая спина и ровное, безэмоциональное выражение лица. Словно ему всё равно на происходящее вокруг. — Они нас не видят? — спрашивает Ибо, кивая на стекло окна. — Разумеется, не видят, — улыбается Организатор. — Это одностороннее стекло, со стороны игровой арены стекло представляется зеркалом. Всё более, чем безопасно, не волнуйтесь. Что ж, господа, позвольте мне начать игру, — мужчина легко улыбается, нажимая на кнопку и наклоняясь к динамику на панели. — Приветствую вас на финальной серии игр. По результатам этого раунда будут определены те, кто пройдёт в финальную игру, остальные игроки будут дисквалифицированы, — пауза, словно давая обдумать сказанное. «Будут убиты», — понимает Ибо. — Сегодняшняя игра — догонялки. Те, чьи номера появятся на табло, будут волками, остальные игроки — овцами. Цель игры для волков: поймать всех овец. Цель игры для овец: стать волками. В инвентаре находятся инструменты, которыми можно пользоваться. Время игры: сорок пять минут. Удачи. Организатор отпускает кнопку на панели, и динамик отключается с тихим шипением. Игроки на арене замирают статуями, словно боясь пошевелиться. Ибо смотрит на людей за стеклом и ловит себя на мысли, что это выглядит, как параллельный мир. Он здесь, в тепле и безопасности, в окружении еды, напитков и доступных женщин, а буквально в нескольких метрах от него, за тонкой гранью стекла, совсем другой мир — другая реальность, где нужно убивать и бороться за жизнь, чтобы развлечь невидимых господ за стеклом. И Ибо сейчас один из этих господ. — Это будет интересно, — с ажиотажем в глазах комментирует пухлый мужчина рядом с Ибо, наблюдая, как первые игроки уже начинают несмело подходить к стоящему посередине зала ящику. — Но не так интересно, как если бы мы наблюдали за стычкой волков и овец в природе, — поддерживает разговор альфа в змеином костюме. — Хотите что-то предложить? — вскидывает под маской брови пухляш. — Мы можем внести некоторые изменения в правила? — смотрит на Организатора Змеиный костюм. Мужчина за панелью управления поднимает заинтересованный взгляд. — У господина есть предложения? Змеиный костюм растягивает губы в плотоядной улыбке, играясь с бокалом виски в руке. — Я подумал, что раз уж у нас тут волки и овцы, то почему бы им и не вести себя так же, — глоток и секундная пауза. — Пусть устроят настоящую охоту. — Вы имеете в виду… — худой альфа замолкает на полуслове, не осмеливаясь высказать своё предположение. — Хотите, чтобы они ели друг друга? — удивлённо смотрит Организатор. Змеиный костюм довольно улыбается. — Ну почему сразу ели, мы же не варвары с вами какие-то, господа. Достаточно лёгкого укуса. Невинной имитации. Ибо смотрит, как игроки разбирают ножи из ящика, а вокруг повисает секундное молчание. — А это вы интересно придумали, — салютует своим бокалом пухляш. — Будет поистине интересно. — Что ж, раз мнения дорогих гостей сошлись, то позвольте мне объявить изменения, — палец в чёрной перчатке скользит по панели, нажимая одну из кнопок. — Внимание, игроки, — с шипением оживают динамики. — Правила игры меняются. Теперь цель волков — съесть овец, а цель овец — стать волками. Время игры сокращается до двадцати минут. Удачи. Гости поднимают вверх бокалы, а Ибо находит взглядом удаляющегося от ящика Чжаня, замечая, что он слегка хромает. Лицо по-прежнему не выражает никаких эмоций, словно это не он сейчас участвует в игре на выживание. Ибо до дрожи в пальцах восхищается им и до судорог под рёбрами боится за него. Слишком космический коктейль эмоций. — Что произошло? — смотрит на Организатора Ибо, указывая на Чжаня. — О, ничего серьёзного, небольшая стычка с другим игроком, — успокаивающе улыбается мужчина. — Вы позволяете им вот так просто калечить друг друга? — подаёт голос пухляш. — Боитесь, что лошадка не окупится? — смеётся худой альфа со стороны столика с блюдами, накладывая себе в тарелку закуску. — Конечно, вы бы знали, в какую копеечку мне влетела эта лошадка, — морщится пухляш, причмокивая языком. Ибо поворачивается в его сторону, впервые рассматривая детально и чуть не фыркая от омерзения. Ну просто клишированный похотливый извращенец. Это и есть тот, кто заказал Сяо Чжаня? Что за убожество. Внутри, глубоко под кожей, начинает корябаться, давая о себе знать, только успокоившийся до этого зверь. — Влетела в копеечку? — О да, строптивая оказалась лошадка, — усмехается мужчина, накручивая на палец полосатый хвост девушки-зебры. — Устроила побег, представляете? Вот думаю, как буду укрощать её дома. — Дома? — переспрашивает Ибо, отставляя свой почти не тронутый бокал виски на столик рядом. Зверь внутри начинает корябаться настойчивее, проходясь когтями по рёбрам и пытаясь их раздвинуть. У Сяо Чжаня есть только один дом — их с Ибо, а у этого пухляша есть только одна жизнь, которую он так опрометчиво сейчас проиграл с потрохами. Зверь внутри Ибо довольно рыкает с одобрением, соглашаясь с тем, что часы жизни пухляша уже сочтены. — Конечно. А вы думали, я просто посмотреть пришёл? Такие лошадки должны украшать частные закрытые коллекции, а не общественные стойла, — довольно улыбается пухляш, смотря через стекло на Чжаня. Ибо бросает взгляд на свои электронные часы на руке, жалея, что телефон и пистолет он выложил ещё при входе. Хайкуань говорил дождаться сигнала от Ван Хаосюаня, но сейчас Ибо совсем не уверен, что сможет следовать плану. Кровь начинает ощутимо закипать в венах, и Ибо всё ещё пытается держать своего проснувшегося зверя под контролем, с каждой секундой всё больше и больше ему уступая. — Вы выбрали себе поистине породистую лошадку, — цокает языком Змеиный костюм. — А что будете делать, если она сойдёт с дистанции? — О, я верю в свою лошадку, до сих пор она чудесно себя проявляла. А какая лошадка у вас? — оборачивается пухляш к Змеиному костюму. — Номер семьдесят три, — улыбается мужчина, переводя взгляд на игровую арену. Номер семьдесят три — худощавая миловидная девушка-бета, которая сейчас пыталась отбиться от нападавшего на неё крепкого альфы, отчаянно кусая его до крови из последних сил и отшатываясь к стене. — О, вы только посмотрите, кажется, новые правила были поняты не совсем так, как мы планировали, — удивлённо смотрит на арену стоящий у стола мужчина. — Они же сейчас и правда начнут жрать друг друга! — восклицает худой мужчина, обводя взглядом игровую арену, где игроки и правда пытались не просто укусить друг друга, а натурально оторвать кусок плоти. Ибо судорожно начинает искать глазами Чжаня, уже мысленно посылая нахер оговорённый план. Электронные часы на руке молчат, но сидеть и безучастно смотреть на то, как у него на глазах люди на полном серьёзе пытаются сожрать друг друга, он точно не может. Четверо гостей, не считая Ибо, пять безмолвных девушек, Организатор и два официанта у двери. Немного, с учётом того, что реальную угрозу представляет только Организатор — оружие в этой комнате может быть только у него. — Разве вас не возбуждает то, что вы видите? — Ибо встаёт со своего места, подходя к столу, где стоящий у тарелки с жареной уткой альфа уплетает уже вторую порцию. — Что вы имеете в виду? — поднимает на него заинтересованный взгляд жующий рядом мужчина. — Разве это не возбуждает аппетит? — Ибо берёт со стола нож, отрезая от лежащей на тарелке утки кусок. — Смотреть, как люди живьём жрут друг друга и хотеть от этого есть? Ну уж нет, увольте, — брезгливо морщится Змеиный костюм. Ибо накалывает кусок утки на нож, поднимая его перед собой и задумчиво осматривая, словно видя жареное мясо впервые. — Мне кажется, в некоторых это всё же возбуждает аппетит, — он кладёт кусок на тарелку, не вынимая из мяса ножа, цепляет лежащую рядом вилку и кладёт её рядом на тарелку. — К чему вы клоните? — раздражается альфа с дальнего дивана. Ибо кидает взгляд на игровую арену, стараясь не фокусироваться на происходящем там, и подходит к стеклу. — К тому, что некоторым сложно себя сдерживать, когда они видят кровь, — он отворачивается от стекла, бросая взгляд на стоящего на расстоянии вытянутой руки Организатора. — И кому же? — отпивает из своего бокала пухляш. Ибо аккуратно вытаскивает из куска утки нож, уже прекрасно понимая, что только что пустил по пизде весь план, который они с Хайкуанем так долго обсуждали, продумывая все нюансы и возможные запасные варианты. Он помнит, сколько раз Хайкуань буквально умолял его держать себя в руках и ждать сигнала. Какие вообще шансы, что у него сейчас всё получится? Ибо быстрым взглядом обводит комнату и приходит к выводу, что, если всё сделает быстро и чётко, то есть вероятность, что задуманное увенчается успехом. Если у Организатора и правда есть оружие, то он не должен успеть им воспользоваться. Окинув быстрым взглядом участок незащищённой шеи мужчины, он отточенным движением бросает нож. Обычный сервировочный нож на удивление чётко входит в место прямо над воротником, разрезая тонкую кожу. Такие ножи имеют закруглённое лезвие, считаясь безопасными, но Ибо знает, что если рассчитать силу удара, то лезвие вполне себе может разрезать и плоть, и артерии. — Какого?… — вскрикивает пухляш, дёргаясь и смотря, как ещё секунду назад стоящий перед ними Организатор, сейчас с судорожным хрипом хватается за нож в шее, издавая хлюпающие звуки и задыхаясь. Ибо наклоняется к нему, откидывая полы мантии и натыкаясь взглядом на поясную кобуру. Он может собой гордиться — у его противника и правда было оружие, к которому тот не успел даже притронуться. Ибо вынимает из кобуры пистолет, снимая с предохранителя. — Выметайтесь, — взгляд на замерших у двери официантов, переставших, кажется, даже дышать. — Если никто не возражает, я снова внесу некоторые изменения в игру. — Это уже не игры, — шипит Змеиный костюм, как нельзя лучше перевоплощаясь в настоящую змею. — Это никогда не было играми, — Ибо смотрит на хлопнувшую за вылетевшими из комнаты испуганными официантами дверь. — Ты хоть понимаешь, кто здесь сегодня собрался? — яростно пытается прожечь в нём дыру пухлый альфа. Ибо переводит взгляд на хрипящего на полу Организатора, безуспешно пытающегося зажать ладонью рану на шее. Ещё несколько минут — и он труп. Ибо пустил нож чётко в артерию. — Сейчас и пойму, — кивает Ибо. — Снимайте маски. В комнате становится слишком жарко, а пульс отбивает чечётку. — Ты кем себя возомнил, щенок?! — рычит сидящий поодаль альфа, вставая с дивана. — Думаешь, можешь вот так заявляться и угрожать нам? — Могу, — кивает Ибо, наблюдая за подходящим к нему мужчиной. Он может выстрелить в альфу прямо сейчас, убив одним выстрелом, но, смотря на зло горящие глаза мужчины, убирает пистолет за пояс, принимая негласный вызов и позволяя оппоненту подойти ближе. В крови разливается знакомое чувство обжигающего адреналина, а зверь внутри предвкушающе рычит. Его некому сейчас останавливать. Ибо оценивающе смотрит на мужчину, его действия становятся ожидаемыми, хоть Ибо и пропускает удар в район челюсти, явно недооценив противника. Вывернувшись из захвата, он больно прикладывает альфу лицом к стеклу, морщась от громкого звука удара. Видимо, игроки по ту сторону стеклянной стенки тоже это слышат, мгновенно замирая и оборачиваясь на звук, смотря прямо на пытающегося вырваться из хватки Ибо альфу, но, конечно же, не видя их. — И что дальше? — глухой хрип, прерываемый частям сбившимся дыханием. — Убьёшь меня? Ибо плотнее прижимает мужчину к стеклу, приставляя холодное дуло пистолета к его виску, едва касаясь кожи, но достаточно, чтобы насладиться расширившимися от страха зрачками. — Не я тебя убью, — отвечает Ибо, чувствуя пульсацию от часов на руке. Знак от Хаосюаня, что всё под контролем. — Отойди к дивану, — говорит он, продолжая держать альфу на мушке. — Я, кажется, просил снять маски, — пистолет перемещается на каждого из присутствующих по очереди, заставляя подчиняться. Первым маску снимает мужчина у стола, так и замерший с тарелкой еды в руках, за ним, подгоняемые страхом, неохотно следуют остальные. — Доволен? — буквально рычит Змеиный костюм, который оказывается — кто бы мог подумать — главой Центрального Национального Банка. — Знал бы, что тут будут такие уважаемые люди, надел бы костюм поприличнее, — не удерживается Ибо, обводя взглядом первого секретаря Госдепартамента и владельцев двух крупнейших в стране холдингов. — Не хочешь тоже представиться? — упирается взглядом пухляш, оказавшийся владельцем «China Enertament». Ибо пару раз пересекался с ним в рамках бизнес-форума по обсуждению одного инвестиционного проекта и, кажется, ещё на каких-то тендерах по госзакупкам и благотворительных вечерах, куда приходил вместе с Чжанем. Теперь, по крайней мере ясно, где тот мог увидеть Сяо Чжаня. — Ван Ибо, — маска летит на пол, а в его лицо впиваются сразу несколько пар глаз. — Ты!… — раздаётся шипением глава Банка. — Не ожидал увидеть вас здесь, господин Чанг. Думаю, вы понимаете, что вас я точно никуда отсюда не отпущу? — Ибо не может сдержать предвкушающей улыбки, бросая короткий взгляд на игровую арену, где люди Хаосюаня уже остановили игру, взяв ситуацию под контроль и выводя из помещения Чжаня. Остальные игроки так и остались на арене, напуганные, полуживые и дезориентированные, смотреть ему в спину. На них у Ибо были отдельные планы. — Ты не сможешь провернуть всё это в одиночку, — фыркает альфа, тот самый господин Чанг. — Сколько бы у тебя ни было власти, твой отец не станет покрывать это. — Мой отец уже покрывает это, — Ибо ловит взгляд мужчины. — Ты возомнил о себе слишком много, господин Чанг. Ибо смотрит на затихшего главу Банка и непонимающе переглядывающихся друг с другом гостей. Люди, которые были уверены в себе и своей недосягаемости теперь полностью зависят от того, кого они считают импульсивным юнцом, известного своим темпераментом и прямолинейными методами решения проблем. Ибо, конечно же, насрать, что они там считают. — Твою мать, Ибо, напугал до усрачки, — дёргается открывший дверь Хаосюань, уткнувшийся в наставленное на него дуло пистолета, — Убери, блять, пушку, — недовольно смотрит он, заходя в комнату в сопровождении нескольких солдат и идущего следом Сяо Чжаня. — Чжань-гэ! — пистолет щёлкает предохранителем, тут же исчезая за поясом, а глаза расширяются от переполняющих эмоций. — Ты в порядке? — подлетает альфа к растерянному Чжаню, судорожно осматривая его с ног до головы. — Да, Бо-ди, я… — Кто? — взгляд натыкается на налившуюся красным метку. — Кто, Чжань-гэ?! — пальцы дёргают в сторону ворот футболки. Только начавший успокаиваться внутри зверь, издаёт утробный разъярённый рык. — Ибо, это… — Чжань неловко убирает сжимающие ткань футболки пальцы, ловя звереющий взгляд Ибо. Стоящий у двери Хаосюань немного пятится назад. — Я спрашиваю: кто это сделал? — голос превращается в рык, раскатистый и яростный. — Твою мать, Сяо Чжань, кто это был?! — Обещаешь успокоиться, если я скажу? — вздыхает Чжань, неуверенно скрепляя ладони в замок. Ибо резко проводит ладонью по волосам, нервно усмехаясь. Успокоиться? Серьёзно? — Ты слышишь себя вообще, гэ?! Как я могу успокоиться, видя это? — жест на алеющую метку и синяки на запястьях. — Иди сюда, — шепчет Чжань, призывно раскрывая руки. Ибо смотрит на него, на мягкую улыбку, успокаивающий взгляд, пропускает через себя бархатный голос и, чувствуя себя загипнотизированным удавом кроликом, шагает навстречу, смыкая руки на тёплой спине и утыкаясь носом куда-то в область уха. Сяо Чжань трётся своей щекой об его, опаляет дыханием кожу и словно забирает всё волнение себе. Как у него всегда получается этот трюк, Ибо не знает, называя Чжаня про себя грёбаным магом-волшебником. — Гэ, ты, блять, пиздец, — бессвязно шепчет Ибо, сжимая крепче тёплое тело в своих руках. — Знаю, Бо-ди, — шёпот сквозь слабую улыбку. — Я знаю. Ибо отстраняется, смотрит на Чжаня, его уставший взгляд и залёгшие под глазами тени и берёт его за руку, согревая холодную кожу ладоней. Всего несколько минут назад этот человек участвовал в долбаной резне на арене за стеклом, а сейчас со всей серьёзностью пытается его, Ибо, успокоить. Вопреки всему это действительно работает, потому что зверь внутри корябает стенки рёбер уже с меньшим натиском. — Этих, — кивок в сторону замерших в оцепенении мужчин, — на арену, а судьбу этого, — кивок в сторону главы Банка, — пусть решает Чжань-гэ. — О, отдаёшь их мне? — расплывается в предвкушающей улыбке Хаосюань, кивая ждущим за спиной солдатам на гостей. — Они все твои. Кроме этого, — снова кивок в сторону пухлого альфы. — Чжань-гэ, тебя заказал этот урод. Сяо Чжань во все глаза смотрит на потерявшего былую уверенность мужчину, пытаясь построить в голове логическую цепочку и хмурясь. — Господин Чанг? Но… зачем? — Просто захотел тебя, Чжань-гэ, — зло усмехается Ибо. — Как и тот, кто притронулся к тебе, — яростный взгляд на багровеющую метку. — Оба этих отродья решили, что вправе распоряжаться тобой, вправе касаться и смотреть. Возомнили себя богами? — цепкий взгляд на господина Чанга. — Единственный бог сейчас в вашей никчёмной жизни — это, блять, я. — Бог? Кем ты себя возомнил, щенок? С каких пор у нас вообще принято устраивать такие побоища из-за омег? Где твоё достоинство, Ван Ибо? Это всего лишь омега, не драматизируй! Да их сотни тысяч вокруг, очнись! — Хаосюань, я передумал. Этого тоже на арену, — кивок на заходящегося в слюне мужчину. Кажется, Хаосюань только этого и ждал, расплываясь в ухмылке и кивая солдатам на указанного мужчину. — Чудесная предвидится игра, — усмехается Хаосюань и, кивая вслед уводящим из комнаты мужчин солдатам, берёт со столика бокал одного из гостей, залпом допивая его. — Вот поэтому я и люблю с тобой работать, Ибо, — широкая улыбка. — Ты умеешь развеять скуку. — Ещё век бы таких развлечений не видеть, — морщится Ибо, подходя к стеклу. Оставшиеся на арене игроки испуганно смотрели друг на друга, не понимая, что им делать. На полу лежали те, кто стал жертвами животного инстинкта выживания и жестокости, кто-то умер мгновенной смертью от ножевых ранений ещё в начале игры, и их искренне можно было считать везунчиками — так легко выйти из этой бойни, — а кто-то скулил, зажимая руками откушенные куски собственной плоти и истекая кровью. — Как по мне, так было весело, — опрокидывает в себя ещё бокал Хаосюань. — Ну, кроме того, что в этом пришлось участвовать Чжаню. Ибо смотрит, как солдаты заводят на арену некогда дорогих гостей и уводят выживших раненых, кого ещё можно спасти. Оставшиеся игроки, не раненые и раззадоренные, с интересом оборачиваются на вошедших мужчин, и Ибо нажимает кнопку микрофона на панели. — Внимание всем, — хрипит динамик голосом Ибо. — Это будет последняя игра на Арене. Эти присоединившиеся к вам господа отдали немало денег, чтобы посмотреть на игры, но давайте предоставим им возможность и самим ощутить вкус игры. Это спонсоры Арены, и они все ваши. Не сдерживайте себя. Ибо отпускает кнопку на панели и оборачивается к стеклу, где игроки уже переключили своё внимание на приведённых мужчин. «Спонсоры Арены» звучит, как красная тряпка для быка, давая полный карт-бланш действий. В исходе этой игры сомневаться не приходилось. — Это слишком, Ибо, — отрывает взгляд от стекла Чжань. — Слишком? Слишком — это то, что ты пережил всё это дерьмо, все твои раны, наш ребёнок и весь тот ад, через который мы с тобой прошли. А это — не слишком. Это справедливо, гэ. Сяо Чжань морщится, отворачивается от стекла и устало трёт виски. — Я хочу домой. Подальше от всего этого. Ибо подходит к нему, притягивая к себе и бросая через плечо взгляд на арену, где с господина Чанга вполне очевидно начали живьём срезать лоскутами кожу. Остальных ждала примерно похожая участь. Вырвавшиеся наружу гнев, страх и скорбь людей, прошедших через ад, поистине ужасают в своём проявлении приходящих в голову извращений. Ибо морщится, отворачиваясь и отстраняясь от Чжаня. Такое зрелище было слишком даже для него. Отставляющий от себя подальше тарелки с закусками кривящийся Хаосюань, кажется, был полностью солидарен. — Скажешь мне, кто это был? — голос тихий, успокаивающий. Чжань выдыхает, пытаясь натянуть ворот футболки выше и заставляя себя посмотреть на арену. Ибо всё равно его найдёт. Найдёт одного нужного или заставит проходить через новые семь кругов Ада всех игроков без разбора. — Он, — жест на альфу, с остервенением пинающего лежащего в позе эмбриона на полу Змеиный костюм, от самоуверенности которого остались лишь разводы крови на голом бетоне. — Номер пятьдесят три, — кивает Ибо наливающему себе виски Хаосюаню. — Приведи его мне. Хаосюань понятливо салютует бокалом, осушая его залпом и довольно ухмыляясь. Ему нравятся такие поручения, подразумевающие возможность лично понаблюдать за шоу. Можно сказать, любимый вид поручений. Он не завидует этому альфе, потому что Ибо, имеющий с кем-то личные счёты — гораздо страшнее всего, что он тут увидел. Хаосюань может хоть сейчас сделать с альфой всё, что хочет — хоть живьём срезать с него кожу, но в конечном итоге этот парень должен попасть к Ибо живым, чтобы потом вновь погрузиться в прерванную предсмертную агонию. Ван Ибо умеет выбирать изощрённые способы смерти. — Мне плохо, — устало трёт виски Чжань, наблюдая, как Хаосюань покидает комнату, отправляясь, по всей видимости, за тем самым альфой под номером пятьдесят три. — Поехали домой? — Конечно, — приобнимает его Ибо, давая знак стоящим на входе людям Хаосюаня. — Арена чиста? — Полностью, — отзывается один из мужчин. — У выхода стоят люди господина Лю. Ибо коротко кивает, продолжая обнимать Чжаня. — Доведите до машины, — даёт распоряжение Ибо. — Чжань-гэ, побудешь без меня немного, ладно? — поворачивается он к омеге, ласково оглаживая его щёку. — Ибо?… — то ли возражает, то ли стонет от понимания Чжань. — Я скоро, обещаю. Просто закончу одно дело, ладно? Сяо Чжань неуверенно мотает головой и переводит взгляд на подходящего к двери Хаосюаня, тащащего за собой брыкающегося альфу. Несчастливый номер пятьдесят три. — Ибо, не надо, — жалобно протестует Чжань, прекрасно понимая, что ожидает его неудавшегося насильника. — Просто поехали домой, хорошо? Он того не стоит, — хватается за руку альфы Чжань, видя, как Ибо даёт знак людям Хаосюаня. — Я скоро, Чжань-гэ, — по-кошачьи прижимается носом к щеке Чжаня альфа, притираясь и словно прося прощения за то, что сейчас не прислушивается к нему. Сяо Чжань запускает ладонь в волосы Ибо, прижимая к себе и с тихим выдохом отпуская. Он знает, что сейчас здесь произойдёт и смиряется с любыми действиями своего альфы. — Не задерживайся, — шепчет Чжань, отстраняясь и молча выходя из комнаты, не оборачиваясь. Люди Хаосюаня выходят следом, чётко следуя приказу Ибо и прикрывая Чжаня. Ван Хаосюань смотрит им в спины и захлопывает дверь, отрезая комнату от остального мира и предвкушающе ухмыляясь. — Вы кто, блять, такие? — рычит приведённый альфа, впиваясь взглядом то в Ибо, то в Хаосюаня. На альфе видны синяки и ссадины, но серьёзных повреждений нет. Ему повезло пройти игры с такими лёгкими царапинами. — Те, кому ты не нравишься, — отзывается Ибо, доставая пистолет и без предупреждения выстреливая в ногу альфе. — За что?! Ты, блять, поехавший! — ревёт мужчина, падая на пол и судорожно хватаясь на простреленную ногу. Хаосюань с усмешкой отходит к столу, беря с него бутылку виски и делая глоток из горла. Ему нравились такие шоу. — Ты сделал одну непростительную ошибку, — подходит к альфе Ибо, наклоняясь и хватая его за воротник футболки. — Тронул моего мужа. — Так всё из-за этого? Из-за какого-то омеги? — ловит взгляд Ибо мужчина, пытаясь подняться. — «Какого-то омеги»? — хмурится Ибо, отбрасывая альфу на пол и стреляя во вторую ногу. — Это мой муж. Мой, блять, муж. Знаешь, что это значит? Что тебе не стоило к нему подходить ни при каких обстоятельствах. По комнате разлетается рычащий голос Ибо, а номер пятьдесят три не сдерживает болезненного крика, катаясь по полу и мажа вытекающей из прострелянных ног кровью. Хаосюань смотрит на то, как темнеет взгляд Ибо, и с наслаждением отпивает ещё виски. Ибо в гневе — это тот, кого боится даже он. Альфа на полу корчится от боли, кричит и судорожно пытается отползти от Ибо подальше, который выстреливает в него ещё пару раз, а когда тот упирается в стену, зажимает его в тиски, не скупясь на удары. Живот, рёбра, лицо — Ибо бьёт без разбора, каждый раз попадая в наиболее болючие точки. Если его сейчас окликнуть — он не услышит. Хаосюань знает, что успокоить такого Ибо может только Сяо Чжань, которого в этой комнате нет. Под ногами Ибо хрустят трещащие рёбра, а под его кулаками появляется кровь в мясо разбитого лица. Ибо отточенными движениями бьёт по всем болевым точкам, ломая тонкие кости и оставляя увечья. Корчащийся на полу альфа больше не кричит и не пытается сопротивляться, находясь уже на последнем издыхании и всё больше и больше теряя облик человека. Он уже почти труп, окровавленный и переломанный. Когда по комнате разносится глухой хруст свёрнутой шеи, Хаосюань даже улыбается про себя такой быстрой смерти. Ибо мог бы мучать альфу гораздо больше времени, пока тот не начал бы молить о смерти. — Уберись здесь, — отходит от мёртвого неподвижного тела на полу Ибо, подходя к столу и вытирая окровавленные руки о белоснежную тканевую салфетку. Хаосюань салютует ему бутылкой виски, прекрасно понимая, что означает эта фраза: разнеси Арену вместе со всеми, кто с ней связан, в щепки и сравняй с землёй. Альфа делает глоток виски и кивает с ухмылкой. Ему всегда нравились такие поручения. — Есть, босс, — широко улыбается он, снова прикладываясь к бутылке и прослеживая взглядом за выходящим из комнаты Ибо. Глухой звук закрывающейся двери, безликий коридор и длинная, бесконечная лента лестниц, оставляющих позади Арену и ведущих к совершенно другой жизни. Ибо открывает массивную дверь наружу и ловит взгляд стоящего у машины Сяо Чжаня, кутающегося в накинутый сверху на плечи пиджак и пребывающего глубоко в своих мыслях. Охрана Ибо и люди Лю Хайкуаня тут же выпрямляются на месте, приветствуя, а парни Хаосюаня коротко кивают ему, показывая, что его приказ выполнен. — Чжань-гэ, — подходит к Чжаню альфа, тут же окутывая его коконом своих рук. — Я опять без кольца, представляешь, — слабо усмехается Чжань, утыкаясь лбом в плечо Ибо и обнимая его в ответ. Если его спросят, какой период своей жизни он хочет безвозвратно стереть из памяти и никогда не вспоминать, он выберет эти последние две недели. Самые ненавистные и оставившие след на всю последующую жизнь, засевшие в памяти так надолго, что не вытравятся оттуда даже священным огнём инквизиции. — Ничего, гэ. Это всё такая мелочь, — улыбается Ибо, крепче прижимая к себе Чжаня и делая знак встречающему их водителю открыть дверь машины. — Я куплю тебе новое. Сотни новых колец на каждый день года. Сколько захочешь, гэ. — Правда? — поднимает голову Сяо Чжань, смотря совершенно обезоруживающе, отчего у Ибо тут же начинает щемить сердце. — Правда. Это всё такая херня, Чжань-гэ, — Ибо целует взъерошенную макушку у него на плече и крепче прижимает к себе обессиленное бессонной ночью и непрекращающимися вспышками адреналина и стресса тело, плотнее запахивая на Чжане полы пиджака. — Херня, — тихо повторяет Сяо Чжань, вдыхая до боли родной запах и прикрывая глаза, наконец-то позволяя себе расслабиться. Теперь он здесь, с Ибо и в безопасности. Завтра от этого места не останется и камня на камне, а сама Арена будет жить только в их воспоминаниях. Ибо прижимается к пригревшемуся у него на плече Чжаню, вслушиваясь в спокойное дыхание, чувствуя, как утробно рычит его внутренний зверь, успокаиваясь от обволакивающего его такого родного запаха. Всем, кто напрямую был причастен к Арене сейчас, должно быть, очень страшно, больно и плохо, и Ибо это очень даже устраивает, но есть ещё и те, кто не участвовал напрямую в делах Арены, но позволял ей существовать, подкармливал её и взращивал. Доказать причастность высших эшелонов практически невозможно, но то, что первые лица государства были пойманы за руку прямо на Арене, уже вызовет достаточный коллапс в обществе. Ибо, конечно, не устраивает такой исход событий, но это уже было тем, с чем можно работать. В Китае больше не появится ни второй, ни третьей Арены, и это то, что Ибо может гарантировать, усаживая Сяо Чжаня в машину, забираясь за ним следом и давая водителю знак трогаться с места.