"Что-то изменилось"

Слегка поёжившись от порыва холодного ветра, особенно заметного на контрасте после нескольких часов дороги в тёплой машине, она осознала что что-то изменилось. Казалось бы – то же кафе, те же дороги, те же деревья, та же чёртова вечная осень, словно нависшая как проклятье над этим городом, но 6 лет – и взгляд цепляется за такие знакомые, и незнакомые вещи и видит разницу. ЧТО-ТО ИЗМЕНИЛОСЬ. Вывеска кафе «У бабушки» потеряла краски со временем. И на дорожке перед кафе небольшая яма (как будто нельзя было мэру этого города проконтролировать и исправить это! В самом людном месте – а вдруг кто-то запнется и упадет – мысли пронеслись в голове сами собой. Ведь она бы именно так и сделала!) И дерево уж очень опасно разрослось, ведь при такой погоде оно легко может нанести большой урон кафе, разбив одно из окон. Слегка тряхнув головой, она откинула эти мысли.. Не для этого она сюда приехала. А для чего? Слегка облокотившись на машину и продолжая стоять на ветру, она подняла воротник, закрываясь от пронизывающего ветра. Странно, но до момента пересечения черты города – было достаточно солнечно и тепло, где бы она не останавливалась. Но едва машина пересекла заветную линию, как набежали тучи, и поднялся ветер. ПрОклятое место, что с него взять. Она же сама его создала, прокляла и… бросила. Едва последнее слово ударило по нервам, как дверь кафе открылась и оттуда выскочила девочка. Только материнский инстинкт, развитый до совершенства во время воспитания Генри и отличная реакция помогли предотвратить, казалось бы, непоправимое… Фиолетовый туман окутал девочку в тот момент, когда её личико было уже за пару сантиметров от земли, и материализовал уже стоящей рядом. - Ты в порядке? – Сердце ёкнуло в тот же момент, как та удивленно подняла лицо и посмотрела своими серо-зелеными озорными глазками. И осознание, что это именно ОНА просто разбивает его на части. Но девочка лишь озирается по сторонам, не понимая что произошло, но кажется, что быстро обо всём догадывается и её личико светлеет. – МАГИЯ. – Как то даже торжественно произносит она и улыбается. - Хоуп! – Обе слышат крик, и сердце второй раз пропускает удар. - Реджина… - Звучит на выдохе, и, остановившись перед ними, Эмма сначала смотрит с нечитаемым выражением лица на неё, и только в глазах загорается огонёк. Тут же переключившись она хватает свою дочь на руки и начинает осматривать. – Сколько раз я говорила, чтобы ты не бегала? – Ощупывая и осматривая, и убеждаясь, что на теле ни одной царапины, одной рукой по-прежнему держа свою дочь, а второй поворачивая её лицо к себе, она повторяет. – Хоуп! Я сколько раз говорила тебе не бегать! - Магия… - Многозначительно повторяет девочка, и поворачивается в сторону потупившей взгляд Реджины. – Эта тётя не дала мне упасть, мам. - Потому что дороги надо содержать в порядке. - Реджина, как бывший мэр просто не могла не упомянуть это, кивнув на неровности на дорожке, из-за чего девочка и споткнулась. - Спасибо, примем к сведению. – Сквозь плотно сжатые губы, даже спасибо было различить сложно, и сразу после этого Эмма развернулась с дочерью на руках и зашагала к машине, припаркованной на другой стороне дороги. Нет, Реджина, конечно же, ожидала «теплый» приём, но не настолько же… Смотря вслед она только и могла наблюдать за прекрасными белокурыми локонами девочки, и за очень сдержанной дочерью Белоснежки, матерью Хоуп, Спасительницей, женой пирата и так далее и тому подобное, но главное не так долго удаляемой с корнем из сердца «Эммой». Вздохнув она медленно зашагала в сторону кафе. Колокольчик известил о новой посетительнице, и она была готова поклясться, что челюсти некоторых его гостей опустились ниже естественного положения и так и не пытались прийти в изначальное, и скажем прямо – более комфортное положение. Гордой походкой королевы, она продефилировала к стойке, за которой также даже не пытаясь улыбаться, стояла Руби. - Привет, можно мне кофе? - Наличные или картой? – И снова этот холод, который, как она не пытается, но пробирает до сердца, и осознание – что может они и правы, не дает расслабиться. - Наличные. – Реджина вытаскивает купюру и кладет на стол. – Сдачи не надо. - Нет уж, мне лишнего не надо. – И это настолько противоестественно законам природы, но девушка достает сдачу и выкладывает на стойку. Забрав только напиток, Реджина взглядом выискивает пустой столик у окна и направляется туда. Что ж. Что-то явно изменилось. Не то, чтобы она не понимала все эти косые взгляды и при этом демонстративное игнорирование, но объясняться с ними она не желала. Вдыхая аромат кофе (всё-таки в родном городе и кофе имеет свой неповторимый вкус и аромат) она смотрела в окно и с удивлением обнаружила, что за окном уже практически бушевал ураган – деревья гнуло к земле, летали листья и ощущение безнадежности начинало накрывать её с головой. Зачем она вообще приехала? 6 лет назад, пересекая черту этого города, она была уверена, что не вернется, но сегодня она тут, и даже внятно не может объяснить – почему? Просто одни сплошные знаки… - Мама!!! – Крик раздается внезапно, и совсем уже не угловатый подросток, а молодой парень, выросший и немного подкачавшийся, подлетает к ней и обнимает (и, пожалуй, одним из лучших её решений было все эти годы быть на связи с сыном). - Генри! – Обнимая и прижимая к себе, она почти плачет, потому что общаться эти годы по видео – это не то же самое, что видеть. Что-то изменилось. Её сын, её гордость, уже такоооой…. Слова теряются в процессе, и она лишь ещё крепче обнимает его, и непрошенные слёзы невозможно остановить. - Ты приехала. – Он утыкается ей в плечо и никому не расскажет, что пара слезинок остались на плече его хоть приемной, но такой же настоящей матери. Ну вот, теперь понятно ради чего она здесь, окончание учебы в университете и торжественное празднование в честь получения диплома. И тьма знаков, при её нежелании быть тут – подтолкнули к тому, что она села в машину и уже не думая о последствиях, помчалась в сторону Сторибрука. - Я не могла не приехать. – Мягкая улыбка, касается её губ, а целомудренный поцелуй оставляет отпечаток на щеке молодого человека. - Я так рад! И ещё пару минут они обнимаются, и на лице Руби невольно появляется слабая улыбка, несмотря на всю злость, а за окном заметно стихает ветер, и сквозь плотные тучи, кажется даже пробивается маленький лучик солнца. - Как ты узнал, что я здесь? – В глубине души надеясь на одно, она получается в ответ совсем не то, что хотела. - Дедушке поступил сигнал, когда ты въехала в город. Он ведь также работает в участке. – Он прикусывает губу и замолкает, но видя реакцию мамы понимает, что наконец-то их правило «Ничего о Сторибруке» перестает действовать. 6 лет назад, когда она сбежала и вышла с ним на связь, главным правилом было лишь это – НИКАКОГО УПОМИНАНИЯ О СТОРИБРУКЕ. И под «никакого» имелось в виду именно «НИКАКОЕ». Он не сразу, но смирился, что нельзя упоминать о своей второй маме, бабушке и дедушке, жизни города. Тем более, учеба в университете позволяла жить другой жизнью. А их семейная группа хоть какое-то время и обсуждала бегство Реджины, но тоже, кажется, смирилась, году на четвертом, что её больше нет в группе, и в жизни города. И в жизни семьи. - Я так рада тебя видеть! – Реджина лишь обняла сына в ответ, прижав как можно сильнее. Только сейчас понимая, как сильно скучала. Скучала именно по физическому контакту, потому что в сети они, конечно же, общались (она даже ради этого создала фейковую страничку). -И я. – Он прижался к матери, хотя и не любил публичные проявления любви. – Рад что ты приехала. – Еще раз повторил он с улыбкой. - И я. – Ответила она, а в голове тут же всплыли образы тех из-за кого она когда-то и уехала. И видимо это тут же отразилось на лице, потому что Генри внимательно посмотрел ей в глаза. - Вы уже виделись? - Да… С кем? – Тут же поправила она себя, и по слабой, и скорее грустной, улыбке сына, поняла что выдала себя больше, чем хотелось бы. - Мороженое? – Всё-таки её сын унаследовал от неё умение не влезать в чужую душу без спроса, за что на была ему очень благодарна. - Только не здесь, а где-нибудь в другом месте. – Он лишь согласно кивнул, и, сделав заказ и расплатившись они покинули место, где и так было много не самых добрых взглядов. - Они меня ненавидят. – Нарушив тишину, Реджина тяжело вздохнула, отправляя очередную ложку мороженого в рот. - Неправда. – По инерции, выскакивают слова, но встречаясь взглядами, он делает паузу и добавляет. – Ну не все. – И понимая, что это не спасает, он добавляет. – Они тебя не понимают. Что-то изменилось. И Реджина вдруг осознает, что не уследила, как её сын вырос и стал таким… мудрым? Она вздыхает. – А ты? - Мам, я люблю тебя. – И, кажется, что этого и правда достаточно, и не нужно ничего говорить. И не нужно объяснять своё бегство из Сторибрука на 6 лет. И не нужно объяснять, почему она возвела те стены и установила жёсткое ТАБУ на упоминание о Чарминах, Стобрибруке и иже с ними, не нужно НИЧЕГО. - И я люблю тебя, сынок. Поэтому я здесь. И это, правда, было сложным выбором, но любовь к сыну оказалась сильнее (и она никому никогда не признается, но и желание увидеть одного человека. Хоть она и удалилась когда-то из семейной группы, состоящей сплошь из чёртовой семейки Чармингов, чтобы не видеть, как….) - Я знаю. Спасибо, мам. – И она обнимает сына, и уже даже готова поверить, что сможет выдержать еще одну встречу с… Кафе, украшенное шариками и надписями должно поднимать настроение, но Реджина взволнована (а так тоже бывает) и эти шарики только нервируют, ведь совсем скоро что-то может произойти… И входя в помещение она ожидала чего угодно, но только не того, что в неё, в прямом смысле, влетит маленькое тело, уткнувшись в живот. – Ой. ПРОСТИТЕ. Опять эти белокурые локоны. И опять этот взгляд серо-зеленых глаз, сверкнувших их другой части зала. – ХОУП! - Ничего, дорогая. – Реджина посмотрела в серо-зеленые глаза мини-копии той, от кого она бежала, и снова сердце ёкнуло. – Возвращайся к маме. В этот раз Эмма даже не подошла, и это било как серпом по тому месту, которого у неё, в общем то, и нет. Но всё-таки больно. Девочка напоследок улыбнулась просто очаровательной улыбкой (которой и мать её когда-то, в докрюковские времена, грешила и сводила с ума), сделала реверанс и убежала. А Реджина впервые подумала, что может быть и зря пропустила 6 лет в жизни этого человечка. И хотя это был большой праздник, но все были несколько зажаты (может, кроме Лероя, который сразу начал праздновать, даже не вникая в повод), но в остальном это был сущий кошмар – кто-то косился на замкнутую и прячущуюся в углу Реджину, кто-то на возбужденную и, даже слишком активную, Эмму, кто-то на напряженных, словно в ожидании взрыва – Чармингов, но никто не понимал – как закончится этот вечер. - Я пойду. – Реджина мягко положила ладонь на плечо сына и улыбнулась. – Я устала с дороги. - А где ты будешь ночевать?- Спросил он, словно забыв, что после бегства Реджины, никто и не решился посягнуть на её особняк. - В особняке. Думаю, что я найду там ночлег. – Она пыталась улыбаться как можно беспечнее, но её сын всё чувствовал. - Я приду после вечеринки. – Он слегка подмигнул, а она в ответ тепло улыбнулась. Как же ей не хватало этого тепла! - Как ты могла! Слышит она, немного пугаясь и напрягаясь, но всё равно не от того, от кого хотелось бы. Что-то изменилось. И Мэри-Маргарет уже не такая, какая была раньше. За 6 лет она, всё-таки, изменилась. Реджина лишь молча оставляет дверь открытой, и уходит в гостиную, словно оставляя право выбора – уйти или остаться. А слыша шарканье ног в зале, она понимает, что Белоснежка приняла правильное решение. - Не объяснишь? Эта фраза повисает в воздухе, и, вроде бы, обе понимают, что это сложно объяснить, но одна не может задать прямой вопрос, а вторая – не может ответить. - Нет. – Немного жестче, чем хотелось бы, учитывая их богатую историю. Но по-другому никак. Мэри-Маргарет на это лишь молча подходит к бару, достаёт оттуда стакан, наливает себе добрых полстакана сидра, залпом выпивает и уходит. Оставляя после себя лишь лёгкое амбре и удивленный взгляд Реджины - давно ли Белоснежка научилась так пить? Но это остается без ответа. Заняв себя бессмысленным занятием, в виде наблюдения за волнами, Реджина не замечает как рядом с нею кто-то занимает место. Только голос вырывает её из мыслей. - Красиво, правда? Папа говорит, что море не может быть некрасивым. Она поворачивается, и снова видит взгляд этих серо-зеленых глаз. Ну, кто бы сомневался… - А где твой папа? Или… - Она оглядывается по сторонам, понимая, что рядом не видит ни Эммы, ни пирата. – Мама. Где твоя? – Уже не так спокойно она осматривает пространство вокруг, понимая, что девочка здесь одна. - Папа на пирсе, занимается кораблём. – И Реджина готова поклясться, что она немного закатила глаза. - А мама? Где твоя мама? – Уже более настойчиво интересуется Реджина, понимая, что малышка сбежала. - Сегодня день папы. – Та спокойно перевела взгляд на море. – Они развелись. Сердце Реджины начинает бешено стучать, и этот стук она ощущает даже в голове. – Как это развелись? – Впервые в жизни она жалеет о запрете разговоров о Сторибруке, но почему же Генри молчал? Она, конечно же, уже 6 лет не знала что происходит в этом городе, но не думала, что пропустила что-то важное. Важное настолько. - Пойдём, Хоуп. Думаю, что родители тебя уже потеряли. – И никому бы она не призналась, что жаждет прочувствовать в момент встречи Эммы с дочкой сладкое чувство мести, за ту самую встречу себя с Генри, когда он сбежал от неё. Так ему хотя бы было 10 и он искал биологическую мать. Но не было этого чувства. А только снова ёкнувшее, а затем бешено застучавшее сердце (Господи, да так и до тахикардии недалеко!). - Хэй. – Вдруг говорит она, хотя ей это не свойственно, видя измученную блондинку, едва та открыла дверь. Эмма не может скрыть удивление, переводя взгляд с нежданной гостьи, потом на дочь, тяжко вздыхает, затем берет ту за руку, заводит в дом, и через плечо бросив «спасибо» закрывает дверь, прямо перед носом Реджины. Что-то изменилось. И это так непривычно – видеть спасительницу такой. Никто не говорит о благодарности, но если честно – не мешало бы! Реджина понимает, что раздражена, закипает и не может справиться с эмоциями, а опустив взгляд видит небольшой магический шар в своей ладони. Это помогает ей немного опомниться, закрыть глаза и досчитать до пяти, чтобы успокоиться. Ну а чего она ожидала? И уже идя по дорожке к своей машине, она всё-таки решается посмотреть на окна, и одновременно на двух окнах резко задергиваются шторы, но она успевает понять, что это мать и дочь наблюдали за ней, и на секундочку, но ей становится легче и теплее. Точно зная, что не ждет гостей, услышав трель, Реджина с удивлением посмотрела в сторону входной двери. Жители города не спешили с ней налаживать общение, а Генри уехал на пару дней из Сторибрука. - Привет! И как ни странно, она была рада видеть гостью, хотя и первым делом посмотрела по сторонам, но не увидев никого, распахнула дверь пошире, пропуская гостью к себе. - Ты же понимаешь, что я должна вернуть тебя родителям, но перед этим никто не мешает угостить тебя какао. С корицей, конечно. – Хитро улыбнулась Реджина и подмигнула удивленной девочке. - Ты тоже такое любишь? – Та так мило хлопала ресницами, что Реджина впервые в этом городе искренне рассмеялась. - Нет, но я хорошо знаю твою маму и твоего брата. - Правда? А мама о тебе не говорила. – Девочка задумчиво смотрела, но потом со свойственной ей детской непосредственностью переключилась на статуэтку, стоявшую на тумбочке, и зашла в дом. А Реджина подумала, что пора серьезно поговорить с Эммой насчет её маленького ребёнка, гуляющего одного по городу… Что-то изменилось. Вдруг подумала она, искренне улыбаясь, глядя на гостью, и пытаясь себе напомнить, что именно из-за неё она когда-то и уехала. Условно, конечно «из-за неё» - скорее из-за того, что просто не могла наблюдать за её родителями, и за тем, как плод их любви будет подрастать. Тогда ведь город её торжественно назначил мэром, считая, что это её счастливый финал, а её настоящий счастливый финал нашёл свой, и главное – явился со своим муженьком и ребёнком, уничтожив остатки сердца. А ей не нужен был город! Ей не нужны были титулы, звания, мэрство и так далее. Она была бы готова поднять этот город с колен и всячески защищать его, если рядом с ней будет человек, разделяющий все невзгоды пополам. И как ни странно – но это была Спасительница. Решив сбежать 6 лет назад она ни капли не жалела о решении. Но не жалеть и не скучать – это не одно и тоже. Она ужасно скучала, хоть и запрещала себе это делать. И только титаническая выдержка помогла ей жить все эти 6 лет «без». Но… вот перед ней сидит маленькое белокурое чудо, и она уже не может ненавидеть её (а именно ненависть и помогала выжить все эти годы), и это же мини-копия Эммы, отчего Реджина просто тает. - Вкусно? - Ага. – Та отвечает с набитым ртом, запивая печенье какао, а Реджина лишь улыбается. - Но всё-таки… - Пытаясь придать голосу строгости, Реджина серьёзно смотрит на девочку, а та при этом даже не поднимает голову, увлеченная поеданием печенья. – Как ты оказалась у моего дома? От кого ты сбежала в этот раза – от папы или мамы? - От бабушки! – Хитро заявляет белокурый совсем уж не ангел, а Реджина закатывает глаза. - Вся в Генри. – Бормочет она, а потом ещё тише добавляет. – Ох уж эти гены Свон… И любопытство так и подстегивает её задать вопрос про развод родителей, но она прикусывает губу и останавливает себя. Так точно не честно. И уже третий раз она возвращает ребёнка матери, и осунувшееся лицо Эммы просто заставляет её произнести «Ты в порядке?», но кивок в ответ служит всем ответом, и снова дверь закрывается перед ней, пусть и чуть мягче. - Как ты могла так поступить? И вопрос застает врасплох, грубо вытаскивая из мыслей, а глядя в горящие глаза собеседницы, она думает, что всё-таки недооценила всю глубину. Но Руби даже не дожидается ответа, и поставив стаканчик с кофе уходит за стойку. Это даже хуже, чем слова. Реджина снова тяжко вздыхает, и пытается убедить себя, что всё тогда сделала правильно, но кошки на душе скребутся, и уверенности всё меньше. Хм, это будет интересно… Молча, даже не спрашивая разрешения, спустя минут пять, напротив неё плюхается на диванчик Чарминг, и несколько секунд смотрит прямо в глаза. Что-то изменилось. И он смотрит тяжелым взглядом, в котором есть… сочувствие? - Не могу сказать, что я тебя оправдываю, но если я всё правильно понял – ты хоть и идиотка, но я тебя понимаю. Ох… Вот это точно неожиданно, и Реджина чуть не вскипает от злости. Как он посмел её обозвать? - Объяснись. Ему просто везёт, что 6 лет она жила без магии и отвыкла сразу её использовать (кроме случаев, когда она живёт словно сама по себе, например спасая от падения маленькую Хоуп, или злясь). - Почти сразу было всё понятно – она с ним не счастлива. Его любовь к алкоголю вообще выше всего в жизни. – Он усмехнулся. - Но надо отдать должное – на втором месте Хоуп. Ты думаешь почему они развелись? – Он помолчал, ожидая реакции, но Реджина словно онемела. – Она терпела его ром, но в какой то момент всё стало переходить границы. А может он и напивался из-за того, что она… - Он замолчал, словно не решаясь закончить.- Она искала тебя. Долго. Только сейчас осознав, что уже несколько секунд не дышит, Реджина шумно выдохнула, а он продолжил. – До тех пор, пока Генри не признался, что ты вышла с ним на связь почти сразу. Я никогда не видел её такой. – Он сжал кулаки, и в глазах загорелся недобрый огонёк, но он быстро потух, когда он взял себя в руки. – Тебя когда-нибудь предавали? Да нет. – Он кашлянул, и усмехнулся. – Только ты. И оставив её наедине с этими мыслями, он вышел из кафе. Что-то явно изменилось. Все эти люди. Собирая вещи, Реджина снова с беспокойством взглянула в окно, и в очередной раз подумала, что погода всё больше портится, и нормальный человек никогда не рискнет выехать в такую погоду. Вздохнув, она продолжила сбор, как вдруг увидела небольшой листок на полу, под столиком в гостиной. Подняв его, она с удивлением обнаружила детский рисунок – на нём были изображены 4 человека, и все вполне узнаваемые… Эмму она узнала сразу, хоть и не по блондинистой шевелюре, но хвостик был уже узнаваем. И малышку Хоуп, она тоже узнала. Она держала за руки Эмму и Генри. Ну это было тоже очевидно. А вот Генри держал за руку… Её? Сначала не веря своим глазам, она пыталась найти доказательство, что это не так, но фиолетовый туман был явным отличительным знаком именно её… Ничего не понимая, она продолжала разглядывать рисунок, в поисках ответов, но не найдя их всё-таки решилась. Материализовавшись у заветной двери, она нажала на звонок. - Ты?... - Я. Молчание на несколько секунд, и понимая, что ещё немного, и дверь снова закроется перед её носом (а это вообще-то обидно!), Реджина делает шаг вперёд, что затруднит закрытие двери, и медленно, подбирая слова, начинает – Я не могла, ты понимаешь? И это именно тот момент, когда она готова объясняться, а ветер вокруг поднимается, и она, пытаясь укрыться, втягивает шею и поднимает воротник. – Не могла видеть вас! Это было слишком… - И слов не хватает, потому что просто «больно» не описывает те чувства. Ветер поднимается, и местами заворачивается в маленькие ураганчики, но она стойко стоит, держа пальцами воротник. – Я НЕ МОГЛА! – Уже не сдерживаясь, почти кричит она, перебивая потоки ветра. – Я любила тебя… - Еле слышно, почти по губам читает Эмма, и мир ломается на «до» и «после», и она бросается вперёд и заключает Реджину в объятия, а вокруг взбесившаяся стихия заворачивается в маленькие торнадо, готовые сметать всё на своём пути, и объединяются, как вдруг… Губы соединяются и мир словно останавливается на несколько мгновений, в центре разбушевавшейся стихии, вовлекающей их в водоворот страсти, и словно в танце их губы двигаются в унисон, на одной волне, деля одно дыхание на двоих и распаляясь и раздвигая все возможные границы, и усиливая эту воронку, скрывающую их от всего мира. - Люблю тебя. – Вырывается у Реджины внезапно, хотя были только пару секунд передышки, но она уже не может держать это в себе. - Давно люблю. И счастливая улыбка, появившаяся на губах Эммы (что она мгновенно превратилась в ту Эмму, в которую Реджина и влюбилась когда-то) показывает, что слова достигли цели, и что, наверное, она всё-таки и правда идиотка, раз столько времени держала это в себе. И стихия, разбушевавшаяся вокруг тоже начинает успокаиваться, по крайне мере, ветер стихает. - Люблю тебя. – Вторит её Эмма, обхватывая лицо, и снова припадая к губам. – Давно люблю. Что-то изменилось. И пока они, не замечая мир вокруг, безудержно покрывают лица друг друга поцелуями, повторяя слова любви раз за разом, мир вокруг словно снова обретает краски, тучи рассеиваются, и выходит солнце, согревая своими лучами всё вокруг. И где-то из дома бабушки и дедушки выбегают на улицу два человечка, один из которых хватает другую на руки и кружит. – Я говорил, что всегда есть надежда! Моя маленькая сестричка, Хоуп! – Генри кружит сестренку, а она смеётся, не до конца понимая Что именно произошло, но чувствуя, что тот рисунок, который она нарисовала по своим снам – совсем скоро может сбыться. Ведь главное в жизни – это НАДЕЖДА, а её любящим сердцам – не занимать. И кружась в объятиях брата, она смеётся, а в это время два любящих сердца, наконец-то, объединяются, благодаря надежде.