Мне не хватило слов, чтобы найти тебя

      В чистых руках Антона были банка шипучего энергетика и тлеющая сигарета. Он сидел в заветренной комнате с кучкой старшеклассников, хотя ему всего четырнадцать лет стукнуло. Уже в таком возрасте Черемисин ловил приключений на задницу, неприятности следовали за ним по пятам. Парни коротали вечера в компании вредных, но таких приятных привычек, разговаривая ни о чём.       Антоша мог бы считаться крутым, он ведь дружит с ребятами постарше, да только для самого Черемисина это было не так уж и важно. Возраст, кого он вообще волнует?       Антон лениво водил взглядом по комнате, не останавливаясь ни на чём. Он мог бы провести этот вечер дома, играя с друзьями в приставку или ещё во что-то, но сегодня не отказался от общества, в котором и находится сейчас; всё же гулять он любил, да и выпить иногда тоже.       Залитое алкоголем сознание с опозданием воспринимало происходящее: за окном шумели деревья, колеблемые сильным холодным ветром; серые проблески свинцово-тяжёлых облаков на ещё более тёмном небе плыли быстро, словно торопясь пролиться дождём на их городок. Уже накрапывало с грозовых туч вдалеке.       Затянувшись в очередной раз, Антон прикрыл глаза, наслаждаясь никотиновым удовольствием. Такое комбо позволяло уплыть далеко в собственные мечты и наслаждаться вечно тянущимися секундами. Когда парень вернулся в реальность, то мигом начал трезветь, заметив нечто реально странное.       На руке одного из будущих выпускников, имя которого он с трудом припоминал, засветились линии, словно по предплечью кто-то водил пером с золотыми чернилами, исписывая руку-черновик без всякого смысла. А сам зачинщик-виновник происходящего, больше похожего на пугающую псевдомагическую шутку, даже не замечал, что его конечность кто-то расписывает, судя по всему, мемуарами. Тот только раздражённо встряхнул рукой, будто от зуда. Украинец поднялся со старого оборванного дивана и подошёл к тому парню.       Свечение исчезло, а писанина выглядела так, будто по пьяни невидимый алкоголик решил написать товарищу все прелести своей жизни в одном предложении. Черемисин смог различить чёрные буквы на смугловатой коже. Они складывались в фразу, такую безобидную по своей сути…       – Что это? – бесцеремонно, указывая на чужое предплечье, спрашивает он.       Изрядно подвыпивший старшеклассник с мутными карими глазами незаинтересованно поднимает взгляд на объект внимания Антона и, нахмурившись, моргает, пытаясь сообразить. А потом взмахивает рукой, мол, приятель, это ж ерунда.       Темноволосый не отстаёт и упрямо повторяет вопрос.       – Забей, Антон, боже, – фыркает парень в ответ и уходит в другую часть комнаты, оставляя Черемисина наедине с вопросами без ответов. Трезвого как стёклышко.       Тогда он был молод, ветер гулял в голове, а мысли скакали от одного к другому. Он забыл, нет, забил на это происшествие спустя пару дней, не зная, где искать ответы, ведь каждый смотрел на него как-то косо, если парень заговаривал об этом.       Татуировки всегда были на руках людей. Сколько Кратос себя помнил, у всех взрослых темнели слова на руках. У его сверстников их не было. Тогда он не придавал никакого значения этим символам. Ну, татуировка и татуировка, ему ли не всё равно?       Не подозревал Антон, что вспомнит один из тех пустых и ничего не значащих вечеров.       Легкомысленно прыгая по лужам, в тёплый осенний день он прогуливал школу, в частности, из-за ненавистной алгебры, когда почувствовал жжение на запястье правой руки. Удивлённо отдёрнув рукав старой куртки, видавшей лучшее время, он обнаружил это.       То же самое свечение, как и тогда, но уже на его собственной руке, сопровождающееся раздражающей болью, словно кто-то действительно царапал настоящим пером по его коже.       Антон замер посреди улицы в звенящей тишине, разглядывая слова, выведенные узорчатым, красивым и чужим почерком. Планета словно остановила своё вращение.       «Прости меня, мелкий» – лаконично выведено чернилами из солнечного света от кромки ладони и сплетения вен, и до середины предплечья.       Он вспоминает как дышать только тогда, когда последняя буква потухает, а вся фраза расцветает чернеющим серым пятном на линиях вен его правой руки.       Он просто не понимает, почему забил на появление чужой татуировки, как мог позволить себе забыть о таком. Украинца просто распирало от восторга непознанной тайны, вернулось забытое с тех пор чувство неудовлетворённого любопытства, он словно стал особенным, пусть такая татуировка и была у каждого. Ведь у него была своя фраза.       Парень словно вернулся в детство, в котором познавал окружающий мир, учился жить в нём. А ведь это и правда было чем-то новым, да и сам он сохранил такую тягу ко всему новому, к самой жизни.       Антон знал того человека, которому мог как можно скорее показать метку, не рискуя получить в ответ смех или игнорирование. Того, кто смог бы ему всё объяснить, поверить, что он не сошёл с ума.       В грязных кедах парень бросился в сторону дома, разметая вокруг себя пёстрые опавшие листья и лаская о прохладный лёгкий ветер свое лицо.       Он оказался в квартире, кажется, со скоростью чемпиона, мигом залетая в гостиную, где сидела его мама. Женщина удивлённо посмотрела на сына: так рано он обычно не возвращался. По её опыту, если Антон рано приходил, значит, успел что-то натворить или куда-то вляпаться.       Парень присел рядом с ней, весь как на иголках и с волнительной улыбкой на лице, задирая рукав водолазки.       Морщинки на лбу сразу же разгладились, а смятённая мать тут же облегчённо вздохнула, увидев татуировку.       – Антош, не пугай меня так больше, я уже боялась, что тебя снова к директору вызвали за прогулы, – легко улыбнулась она сыну, прикасаясь к новоявленной, чуть выпуклой метке.       – Ох, да это… Не, ты чего, за какие прогулы? – нервно хихикнул Черемисин, вспоминая, что, вообще-то, действительно немало прогулял за только начавшийся год. Отвлекая внимание, он перевёл тему:       – У меня появилось это. Я думал, мне всё это кажется, решил, что я совсем сбрендил, когда увидел, как появилась... Что за татуировка, мам? Я видел её у других, но даже не думал… Не знал, что они сами появляются, словно…       – Словно кто-то написал это вместо тебя, да? – поднимает глаза и улыбается сыну женщина, заканчивая за него.       – Да… да, так и есть, – он всё пытался отдышаться, желая что-то добавить, но был остановлен простым жестом: мама успокаивающе погладила большим пальцем его татуировку, бессловесно говоря ему: я тебя понимаю.       Неожиданно женщина опустила взгляд и нахмурилась. Кратос непонимающе посмотрел на неё, удивляясь резкой смене настроения.       Она вздохнула и, наконец, проронила:       – Прости, сын, как бы я не хотела тебя разочаровывать, но ты должен знать правду. Стоило рассказать тебе раньше, – мать очень не хотела, чтобы её сын, с такими горящими глазами приходя сюда за ответами, ушёл серой тенью, расстроившись от горькой правды.       – О чём ты, мам?       – Это правда особенная татуировка. Что ты знаешь о соулмейтах? – подбирая слова, начала она издалека.       Антон издал нечленораздельный звук и пожал плечами. Он ничего не знал об этом.       – Соулмейт — это твоя истинная пара, тот, кто понимает тебя с полуслова и знает так, будто вы вместе выросли. Лучший человек, идеально подходящий тебе по характеру, даже если это не то, чего ты ожидал, – почти прошептала женщина, пытаясь не смотреть на такие живые глаза сына, искренне не понимающего печали своего родителя. В животе Антоши словно бабочки запорхали, кажется, он понял, что значило это выражение. Это же так здорово, иметь идеальную пару!       – А фраза это… ключ к истинному? – предположил Черемисин. Как бы то ни было, каким бы глупым и агрессивным его не считали люди, дураком парень не был. В ответ Антон получил ободряющую улыбку. Ещё шире тот улыбнулся в ответ.       – Только не радуйся так сильно, малыш, – безрадостно добавила она, встретив скептически настроенного сына с самоуверенной улыбкой. – Эта татуировка – последние слова твоей половинки, сказанные перед самой смертью.       Лицо напротив побледнело. Вот такого Кратос вообще не ожидал.       За несколько лет он уже успел увидеть у разного возраста знакомых странные татуировки: у одних были обыденные цитаты, у вторых – странные. Не придавал значения, старался не придавать. Думал, мода такая была у людей – кто их разберёт?       Не раз и не два парень наблюдал, как на чужих костях сияют чёрные буквы, словно осыпанные блёстками, как ночными звёздами на руках, вроде: «Смотри, куда едешь!» или «Встречайся с ней и люби снова» или «Я должен сказать тебе что-то важное…».       Что удивительно, даже не задался вопросом, почему у всех знакомых постарше него поголовно надписи были. Вернее задался, но все так отрицали существование своих татуировок или не хотели о них говорить, что парень и спрашивать перестал. Получается, всё это – печальные напоминания о том, что каждый из нас смертен?       – Что? Но как же… Как тогда… – парень застыл, с трудом выдавливая из себя слова.       – Как найти соулмейта? – женщина прикоснулась ладонью к его скуле и посмотрела, до боли не желая причинять боль Антону этими словами, но иного выхода не было, и, скрепя сердце, она продолжила. – Никак, сынок. Никто не знает. Поэтому никто и не вспоминает о парах.       – Люди забыли об истинных… Но в чём тогда смысл? Зачем соединять метками души, не давая им никогда встретиться? – начал злиться украинец. Он не знал, что и чувствовать, а внутри бушевал ураган. Он словно потерял что-то ценное, важное для себя. Вот абсурд, да?       – Никто не знает. Поэтому никому уже не нужны эти татуировки, – устало вздохнула женщина, а потом, желая подбодрить своего импульсивного подростка, сказала:       – Но, знаешь, зато у тебя есть выбор. Ты можешь быть с кем захочешь!       Она прикоснулась к его макушке и взъерошила короткий ёжик из волос. Антон в ответ улыбнулся и фыркнул, протестуя, а затем произнёс, опустив глаза:       – Мам, ответь мне на один вопрос…       – Конечно, Антон, – улыбнулась ему мама.       – Папа ведь не был твоим соулмейтом? – с опаской глядит в чужие глаза, что наполняются печалью.       – Нет, Тош, – честно промолвила она, улыбнувшись воспоминаниям. – Но я ни о чём не жалею, он был лучшим выбором в моей жизни…       Он любил своего отца также сильно, как мама, но разговоры о нём были сродни табу: слишком мало времени прошло с его внезапного ухода, слишком больно было вспоминать, что его больше нет.       Антон кивнул, но отстранённо, словно о чём-то размышлял. Он что-то коротко ответил женщине, а затем ушёл в свою комнату. Там украинца уже ждал излюбленный Дискорд и друзья в нём.       Но парню сейчас был нужен только лучший друг.       – Ну, как тебе взрослая жизнь, именинник? – поприветствовал его Даня, не ограничиваясь банальностями.       – Я уже давно восемнадцатилетний, а ты давно шпала, – пробурчал Кратос, тут же кидая слабую ответочку, не желая оставаться в стороне, ведь дразнить Квантума ему всегда нравилось. – Ты бы уже успел приехать на мой день рождения раз десять, пока твоя посылка ползёт как черепаха.       – Антош, ты же знаешь, я не умею управлять международной доставкой, – фыркнул Даня.       – Принёс бы на крыльях любви и на своих двоих прямо к моему дому, вот я бы обрадовался, – смеётся украинец, в качестве ответа получая ворчание на его гейские шутки.       Антон делает глоток из банки энергетика, стоящей рядом, и замечает дурацкую татуировку, тут же мрачнея лицом.       – Сколько раз я тебе говорил эту дрянь не пить, блин! – поругивает его Квантум, качая головой. Веб-камера Кратоса была всегда включена практически по умолчанию в их разговорах. Заметив неладное, старший хмурится, наклоняет голову и пытается рассмотреть лицо парня: качество камеры оставляло желать лучшего.       – Да ладно, Антон, я же пошутил, пей, если хочешь, – пошел на попятную он. – Что с тобой?       – Да, бля, забей. Херня такая, – отмахивается младший, отводя взгляд и пряча помеченную руку за столом.       – Колись, Пэс, я из тебя ж всё равно вытрясу, – шутливо угрожает собеседник, пряча за шуткой искреннее волнение за друга.       – Ай… Да у меня татуировка проявилась, – вздыхает грустно Кратос, подпирая лицо другой рукой. Он коротко поведал свою историю взаимодействия с этими метками и разговор с матерью.       Дане было сложно видеть друга таким грустным. Он ничего не мог сделать с этой проклятой судьбой, как и никто другой. Однако Антон, как обычно, выбивался из толпы людей, которые на его месте бы забили и не вспоминали об ошибке природы, но тот переживал из-за того, чего не мог изменить. Старший вздохнул. Скорее всего он пожалеет о том, что сейчас сделает.       – Знаешь, все вокруг твердят одно и то же, но много ли тех, кто проверял информацию?       В наушниках на пару секунд как после взрыва воцарилась тишина, после которой Даня увидел, как глаза напротив снова загорелись двумя искорками в глубине зрачков, рикошетом отражаясь в до боли знакомой улыбке.       – Ты прав, братик! Мы должны попробовать найти ответы! – Кратос тут же преисполнился надеждой. Данил правда надеялся, что они что-то найдут, что он не сделал хуже, дав другу поверить…       Облажался.       А потом Антон сдался. Они вместе перерыли все библиотеки в городе и множество интернет-ресурсов в поисках хоть какой-то зацепки, но всё без толку. Ни словечка, проливающего свет на всё это.       – Как так вообще может быть? – чуть ли не срывался на крик зарывшийся в бумаги Антон. По комнате разлетелось несколько листов, отброшенных сетующим парнем. – Почему? Это же так нечестно, не справедливо так поступать с людьми! Из всех семи миллиардов людей на планете – шанс мизерный, и ни единой подсказки, блять!       Квантум покачал головой. Он был согласен с другом, чувствовал то же самое, но это ничего не давало.       – Если б я знал, что так будет, я бы не стал давать тебе надежду, – виновато произнёс старший. – Прости меня за это.       – Ты не виноват в этом, Дань. Это я просто такой странный, – смеётся, скрывая грусть и злость на всю эту тему, на нечеловеческую несправедливость, но не на лучшего друга.       – Пойдём поиграем лучше, – Квантум хорошо знал, как отвлечь друга от переживаний. Спустя полчаса они увлечённо боролись за победу в очередном соревновании, перекидываясь шутками.       Данил не заморачивался насчёт татуировки слов на своём запястье, ему, как и всем остальным, было всё равно на бесполезные росчерки букв, они не играли никакой роли, да и сам Даня смирился с тем, что не встретит свою родственную душу. Да и зачем её искать, если не сможешь обрести?       Зачем страдать лишний раз? Квантум был человеком рациональным, потому просто забил на это.       До того, как Антон не загорелся желанием разорвать этот порочный круг смертей, надеясь найти хоть какую-то подсказку в поиске своей половинки. С подачи Данила, естественно.       – Ну не зря же у людей появляется татуировка, верно? – убеждал уже сомневающегося в своем поспешном предложении друга Кратос. – Может, мы просто плохо искали…       Парень явно не хотел сдаваться, да и зная характер неугомонного парня, если тому что-то в голову взбрело, его уже не остановить. Даня не мог не помочь другу не только из чувства вины, но и потому, что он был его лучшим другом.       Скажете, Антон – дурак, раз страдает над этим? Да, пожалуй, но старший не мог оставить его наедине с этими проблемами.       Тогда Данил действительно помог другу справиться и жить дальше. Старший всё ещё помнит, как сильно ухудшалось настроение младшего, стоило ему случайно вспомнить о соулмейтах или взглянуть на татуировку. Он отходил не меньше года.       Перед глазами всё ещё стояла картина, да такая ясная, словно это было вчера: младший сидит перед компьютером на кресле и курит сигарету, одновременно болтая с друзьями до тех пор, пока его взгляд не проскальзывает рядом с злополучным запястьем. Лицо парня мгновенно меняется, а настроение камнем летит вниз, как случайно разбитая ваза собственных ожиданий.       И тогда они идут играть. Во что угодно, лишь бы Антону стало легче. Кратос не был из тех, кто сдаётся, он ненавидел проигрывать, ненавидел останавливаться. Но здесь дело было в другом, и Квантум прекрасно его понимал, читая по лицу. Друг выглядел так, словно потерял что-то, что считал для себя важным.       Старшему было легче, он уже через это прошёл. Не с соулмейтами, но действительно прошёл через чувство потери близкого человека. Благо, всё закончилось куда радостнее.       Казалось, это было сто лет назад, когда и Даня, и Антон были незрелыми мальчишками, — вспыльчивыми, упрямыми, хотя, не сказать, что много что изменилось, мозгов прибавилось, разве что. Горячая кровь, тупая бошка, да уж.       Тогда Данил поссорился с лучшим другом в один единственный раз. Он даже не помнил, почему они перестали разговаривать, была какая-то мелочь, сейчас она ничего не стоила. Важно было то, что тогда ссора дошла до таких масштабов, что парни не разговаривали месяц или около того.       Квантум испугался. По-настоящему испугался, что они с Антоном перестанут общаться, больше не будет их дружеского соперничества, без которого, кажется, уже и играть в видеоигры скучнее раз в десять, что это… конец?       После такого осознания Данил стал трезвее оценивать свои слова, стал более терпеливым. Повторения такой ошибки не хотелось не только с лучшим другом, но и с любым дорогим для него человеком.       В одну из их вечерних посиделок, когда они, лениво развалившись на креслах, разговаривали, устав после игр и записей и делая друг другу превью, Антон спросил:       – Дань, а какие у тебя слова?       – В смысле? – недоумевая произнёс тот, наклонив голову.       – Ай, ну, татуировка, что написано? – попытался показаться незаинтересованным младший. Тема соулмейтов уже не заставляла его впадать в грусть, но и интерес ещё не прошёл. – Я так ни разу и не спросил, хотя мои слова ты знаешь.       – У меня написана какая-то фигня, Антон, – зевнул Квантумец, мельком взглянув на свою руку, чтобы прочесть надпись. – «До встречи на финише», вот и всё.       – Ага, так значит, тебя кто-то всё-таки обошёл, хах, – ехидничает украинец, подкалывая друга. – Похоже, ты на старости лет гонщиком станешь.       Парень заметил взгляд друга и сам невольно дотронулся до своей татуировки. У него была такая привычка. На всю жизнь единственная связь с родственной душой, как иначе? Получается, судя по взгляду, Даня даже не помнил свою фразу?       Кратос всё ещё не мог не удивляться тому, что многим людям было абсолютно всё равно на эти татуировки, они не придают им никакого значения, никто не считает их чем-то интимным, словно это не последние слова твоего идеального, а по пьяни сделанная татуировка жопы на руке. Сводить жаль – это же воспоминания.       Хотя, какая-то часть людей всё-таки сводит эти фразы, не желая быть с кем-то связанными. Да только смысла особого в этом нет, через год они проявляются вновь, пусть и вполовину тусклее, чем были.       Антон по пальцам мог пересчитать в своём окружении тех, кому были важны их слова по хоть какой-то причине; наверное, процентов десять таких людей во всём мире наберётся, остальные просто не помнят о своих словах или они для них не важны. Они есть — хорошо, нет — тоже заебись, ни горячо, ни холодно от этого. Парень встречал тех, кто вообще не знает, что это за слова такие.       Чужой голос вырвал его из глубоких мыслей.       – Молчал бы ты, Антошенька, я хотя бы не гном, блин. И эти слова ещё не значат, что я обязательно проиграю, – фыркает Данил в ответ на шутку. – Разве что дрифтом буду заниматься. Гонки – достаточно опасное развлечение.       – Зануда, – беззлобно обзывается Антон, показывая язык камере.       Постепенно парень забил на истинных, разве что не забывал о том, что он с кем-то связан, но и то было уже простым проблеском мысли, а не толкающим на рассуждение о сути бытия монологом с самим собой. Парень не мог отказаться от этой связи, это было бы неправильно для него, но и сделать с ней ничего не мог, поэтому просто… забил.       Даже их поиски были бесполезными, буквально. Антон никогда не винил друга за то, что тот дал ему надежду. Они читали друг друга как открытую книгу, он просто хотел ему помочь. Зачем ему нужен истинный, если у него есть лучший друг, который понимает его с полуслова?              В конце концов, всё, что они смогли найти, это неутешительные подтверждения мнениям других людей:             Фраза, написанная на руке – это последние сказанные в жизни слова половинки.             Иначе никак невозможно узнать соулмейта, все остальные случаи просто не подтверждены.             Вы можете узнать своего истинного только после его смерти, из немногочисленных исследований известно только, что каждый человек за свою жизнь хоть раз встречал свою половинку, пересекался взглядом, словом или делом.             Если соулмейт говорит на другом языке, татуировка, предположительно, будет на этом языке. И таких домыслов много, сродни тому, что татуировка написана почерком соулмейта. Это так и не было доказано или опровергнуто, слишком сложно проверить.             Есть несколько историй от людей, соулмейтами которых были их давние знакомые, которые чувствовали что-то странное перед смертью этого человека, но они настолько мутные в своих рассказах, что в них тяжело поверить. Предчувствие потери? Мы же не в битве экстрасенсов.       И толку от этого? Бесполезная трата времени, куча перерытых материалов, большинство – фальшь и неподтверждённый бред с желанием нажиться на людях с великой идеей поиска идеальной второй половинки. Цельных паззлов для картины так мало, что они едва были уверены в том, что нашли.       В лучшем случае всё, о чём узнаешь – кто был твоим соулмейтом. Ценная информация, ничего не сказать.       Поэтому он решил жить дальше, постепенно смирился. Хватит с него этих бессмысленных поисков, у него всё-таки, есть обязанности. Да и вообще, что такого в этих истинных? Реальные люди здесь и сейчас важнее в десятки раз.       У него была прекрасная семья, отец и мать любили друг друга, но не были родственными душами друг другу. Почему же сам Антон не может прожить жизнь также?       Немалую роль в его возвращении к обычной жизни и полному забытью темы соулмейтов сыграла его девушка.       А потом прошли годы, прошли те мысли, многое изменилось, парни просто забыли о том, что когда-то искали хоть крупицу информации; забыл Кратос и о своей обиде на судьбу. Он сам её строил.       Да и эта соулмейтская тема была очень странной для него: словно багнутая фича, недоработанная система для улучшения жизни людям, наверное… Нехилый у неё такой сбой в масштабах целой цивилизации.       С тех пор младший уже закончил школу, начал подниматься на Ютубе вместе с Данилом, строил отношения с Викой, жизнь пошла в гору, чему парень был безумно рад.       С лучшим другом они не прекращали общение, поддерживали постоянный контакт, все также соперничали, только их дружба от этого стала лишь крепче. Сам азарт словно укреплял их доверие друг к другу. У них была сильная связь, Антон не мог вспомнить ни одной серьёзной ссоры за то время, как повзрослел. Наверное, именно так люди и представляют себе полное взаимопонимание.

***

      Антон зевнул и потянулся, выходя из самолёта. Он глянул на время, дивясь тому, что уже стемнело. Забыл совсем, что уже ночь. Завтра… поправочка, уже сегодня днём, парень встретится со своими друзьями и подписчиками, зря он что ли прилетел на Игромир в кои-то веки?       Украинец арендовал машину, чтобы с комфортом передвигаться по далеко не маленькому городу, да и денег уходило на такси втрое больше, чем в его родном городе, экономнее выйдет со съёмом тачки. Научиться бы ему ещё хорошо ориентироваться в незнакомых местах, а то топографический кретинизм замучил. Сейчас же его ждал номер в отеле. Парень, предвкушая сладкий сон, резво заскочил в ближайшую машину и назвал нужный адрес.       Утро выдалось солнечное, но отнюдь не доброе для Антона, который не выспался и с самого утра начал хандрить сначала на кухне, бурча в кружку со свежезаваренным чёрным кофе, после на позднюю осень с голыми деревьями и стынущий асфальт без снега, а потом и в телефон, отвечая на ранний звонок.       Украинец без малейшего удивления берёт трубку: переговариваться по утрам для них уже стало привычкой. В ожидании обмена утренними подколками, Кратос, зевая и всё ещё бормоча себе под нос, поднял трубку.       – Эй, мистер депрессия, хватит спать. Ещё успеешь дома поваляться. Знаешь, тебя надо растормошить. Как насчёт соревнования? Я приеду первым до Игромира и ты будешь должен мне шоколадку.       – Говори, да не заговаривайся, братик. Ты лучше в играх, но в жизни я езжу круче тебя, – несмотря на звуки протеста со стороны собеседника, он продолжил и немного перегнул палку в этой шутливой серьёзности, потому нравоучительно закончил, под конец фразы хихикая:       – Это опыт, смирись, Дань. Когда старт?       – Да прямо сейчас, я уже выхожу из дома, – ехидно говорит старший, и Антон слышит улыбку в обертонах его голоса. Кратос протестующе восклицает в ответ.       – Так, стоп, это, блин, не честно! Подожди меня, я ещё даже не собрался!       – Ничего не знаю, я уже выезжаю, – чуть ли не пропел Квантум.       Антон, тихо матерясь, пулей собирает вещи и вылетает во двор, где его уже ждёт тачка на ближайшие дни. Благо, пробок быть не должно…

***

      Данил ждал Кратоса на месте встречи уже полчаса, с нетерпением ожидая прибытия парня для того, чтобы позлорадствовать над проигравшим. Ладно, на самом деле потому, что они давно не виделись, — старший успел соскучиться по лучшему другу.       «Он совсем уж долго задерживается, обиделся что ли?» – думает парень, решив позвонить и узнать, в чём дело.       Вот только трубку никто не брал. Квантум фыркнул и покачал головой. У них было ещё дофига планов, а Антон где-то застрял. Да он прибьёт этого чертилу, когда тот появится!       А ведь Даня предлагал ему пожить у себя, но нет, кое-кому надо быть очень упрямым бараном, гордость ведь задушит, не хочет он на чужой шее сидеть, особенно после приключений в Дубае.       – Антон, ну ты и скотина, конечно, – ворчит парень, не в силах усидеть на месте.       Несмотря на всё раздражение, парня охватило странное чувство. Чёрт возьми, можете звать это дежавю, но ему стало очень некомфортно ждать. Он поехал к отелю Антона, решив в первую очередь поискать его там.       Только доехать он не успел, встретив на пути пробку с витающим в небе недовольством водителей, попавших в неё.       Ну, да, отлично день начался. Настроение Квантума стремительно портилось. Ещё и непунктуальный украинец так и молчал, не отвечая на звонки, в отличие от всех тех, кто собрался на Игромир – ждали только их с Антоном, да и у самих парней были грандиозные планы на вечер.       – Где же твой опыт, Антон? Если мы разминулись и ты не остался дома по какой-то важной причине, я тебя придушу, – злился парень.       Наконец он увидел причину пробки: какой-то безбашенный дурак решил устроить дрифт-шоу и вписался в столб, да на такой скорости, что даже без шансов.       А потом всё встало на свои места.       Машина прямиком всмятку, словно из тех реалистичных гонок, в которые они с Кратосом и командой вместе играли, только смешно больше не было. Даня не верил. Просто не мог.       Он в спешке едва ли припарковался, оставляя ключи зажигания в машине, забивая на всё, но стремясь добраться.       Ему просто надо убедиться, это не может быть он. Он же не такой идиот, правда?       «Антон не настолько глуп, чтобы творить дичь посреди городской трассы» – сглатывал из ниоткуда накопившуюся слюну парень. – «Он обещал обогнать меня, а сейчас, наверное, ждёт уже у Игромира, ржёт надо мной, дураком и, как всегда, при встрече крепко обнимет”       «Лжец…» – тихо кричал глубоко запрятанный здравый смысл.       Место аварии уже спешно оцепили, а Данила просто не пустили, выгнав подальше. Он включил смекалку и вспомнил, что Антон скидывал ему фотографию тачки, которую арендовал пару дней назад перед прилётом, там засветились и номера, и марка.       Торопливо включая телефон, который, словно издеваясь, медленно загрузился дружелюбным голубовато-белым экраном, не торопливо открывая соцсети. Даня невольно сматерился.       Дыхание старшего на миг прервалось, парень услышал странный возглас, пока не понял, что он донёсся из его собственной груди.       С тёмных облаков, гонимых усиливающимся ветром, срывались белые хлопья, комьями опускаясь на головы людей, вечно куда-то бегущих, вдаль, по своим бесконечным делам. Куда теперь спешить?       На экран опустилось несколько снежинок. Первый снег в этом году. Как было бы жаль не увидеть его. Даня поднял помутневший взгляд к небу, отнимая руки от лица, задним числом замечая, что сидел с закрытым ладонями лицом.       Парень невольно вспомнил, что пару месяцев назад у лучшего друга был День Рождения.       Если бы он знал, то не дал бы Антону сесть за руль сегодня. Даже никогда больше не дал, если таков злой рок судьбы. Почему он не настоял на том, чтобы Тоша остался у него…       Взгляд шокированного парня снова опустился на экран, оцепенение почти прошло. Подступало кое-что похуже.       Отчаяние и скорбь.       Сердце Дани болезненно сжалось. На экране телефона в заветной переписке с украинцем висело непрочитанным одно сообщение, датированное несколькими часами ранее.       «До встречи на финише»       – Прости меня, мелкий, – задыхаясь от слёз, обронил парень на сухой холодный асфальт слова.