Великолепный трус

      Лоис Фитцжеральд МакРоуэн Третий с раздражением перевел взгляд с зеркала на гудящий флотский комм и прекратил широкими размашистыми движениями наносить укладочную глину на свою пышную шевелюру. Сигнал вызова мигал оранжевым. В переводе с флотского на человеческий это значило, что скоро грядут неприятности. Ну как, неприятности: зеленая маркировка связи соответствовала рутинным делам, оранжевая сигнализировала о новом пакете боевых задач для флота, а если, упаси Адмиралтейство, придет красный вызов — значит варги уже штурмуют столичные системы Конфедерации человечества.       МакРоуэн тщательно вытер жирные руки сухой салфеткой, глубоко вздохнул, приводя себя в соответствующий вид и приложил палец к ген-идентификатору комма.       — Вице-адмирал МакРоуэн на связи.       Внимательный наблюдатель бы удивился, заметив как буквально за секунду до вызова одутловатое и заспанное лицо вице-адмирала приобрело подтянутое и осмысленное выражение, широкие чувственные губы плотно сжались в тонкую линию, а на щеках заиграли желваки. Да и покрасневшие глаза после вчерашнего неумеренного употребления виски из семейных погребов теперь вызывали гораздо больше ассоциаций с нездоровым трудоголиком, чем с пьяницей. Но внимательных наблюдателей в каюте командующего отродясь не водилось, а о том, что его мать — бывшая актриса кроме близкого круга никто не знал.       — Вице-адмирал, станция дальнего обнаружения засекла в 6:30 по стандартному времени уходящую в разгон эскадру противника. Судя по вектору движения, они собираются прыгать с Гронтира прямо к нам.       — Превосходно. Флот уже давно засиделся без дела. Скинь мне данные со сканеров РОИД и назначь совещание для высшего офицерского состава у меня на флагмане через полчаса.       — В ТАК’е?       — Нет конечно! — В кают-компании. Тактический центр подождет. И не забудь накрыть на стол: креветки в сливочно-чесночном соусе и натуральный эфиопский кофе легкой степени обжарки, ну ты знаешь, что я люблю по утрам.       Разорвав связь и глядя на застывшее на экране симпатичное рыжее личико МакРоуэн недовольно подумал, что Шэйлу он назначил личным адъютантом для того, чтобы она его радовала по ночам, а не портила настроение плохими новостями по утрам. Но через секунду отругав себя за попытку переложить свои проблемы на чужие плечи, принялся неспешно изучать на планшете данные по вражескому флоту.       Да, другой командующий на его месте уже бы вдавил до упора «тревожную кнопку», объявляя общую тревогу и созывая срочное, а лучше экстренное совещание штаба, но вице-адмирал не видел смысла пороть горячку. Прямой прыжок из Гронтира в систему Ойген XIII, который охраняло его флотское соединение, займет минимум восемь часов. А на развертывание кораблей в боевые порядки, независимо от выбранной схемы построения, потребуется от силы полчаса. Еще часа три займет выход на боевые позиции, если они решат встречать врага у границ гравитационного колодца. Следовательно, даже с учетом последующих эволюций флота на принятие решения у МакРоуэна оставалось еще минимум четыре часа. Так что война войной, а вкусный завтрак пройдет по расписанию.       С такими мыслями вице-адмирал перекинул схему сектора с планшета на зеркало в душевой и тщательно расчесывая окладистую бороду принялся вертеть схемой сектора так и эдак прикидывая варианты будущего боя.       Вот Ойген XIII — ничем не примечательная система с одноименной планетой земного типа, которую вверили охранять его флоту. Вниз, (хотя в объемном космосе понятие «вниз» очень условное, просто вице-адмиралу было привычнее работать в двоичной системе координат) от него протянулись два гиперкоридора к укрепленным системам Конфедерации, образуя почти равносторонний треугольник. Обе были оснащены всем необходимым для отражения атак, начиная от пустотных верфей, которые могли в короткие сроки подлатать даже потрепанный линкор, и заканчивая орбитальными крепостями.       У Ойгена когда-то тоже были свои орбитальные крепости. Но за последние полтора года в череде ожесточенных сражений, гремевших по всей линии фронта, система переходила из рук в руки уже шесть раз. Вся добывающая инфраструктура пояса астероидов была давно разрушена, большая часть населения эвакуирована, а на геостационарной орбите сиротливо прижимались друг к другу обломки двух недостроенных цитаделей — человеческой и варгов.       Впрочем, системы располагавшиеся в условном «верху» относительно Ойгена, не могли похвастаться лучшим состоянием. От Ойгена к ним отходил всего один гиперкоридор — к Гронтиру. А Гронтир, в свою очередь, был связан сетью гиперкоридоров с небольшим и компактным звездным скоплением Тау VI (по числу звезд, входящих в его состав). Скопление уже давно обживали варги, но экскадре адмирала Паттерсона это не помешало пять лет назад осуществить дерзкий рейд. Пройдя на форсаже по краю гравитационного колодца Гронтира и вторгнувшись в незащищенные системы Тау VI они выжгли все на своем пути. После чего варги ответным рейдом разорили систему Ойгена и подвергли саму планету орбитальной бомбардировке, но дальше пробиться не смогли. С тех пор Конфедерация предпринимала вялые и не очень успешные попытки реколонизировать Ойген, а варги — отстроить инфраструктуру в скоплении Тау.       Таким образом, единственной целью ради которой флот вице-адмирала уже полгода мариновался в этой не очень счастливой системе под номером тринадцать было «оказание давление на сеть коммуникаций варгов и сковывание их сил на этом участке фронта», как выразились яйцеголовые аналитики Адмиралтейства. До последнего времени по данным флотской разведки наблюдался сравнительный паритет. Со стороны Конфедерации на Ойгене держал флаг шестой малый флот в составе двух авианосцев, четырех крейсеров поддержки и флагманского линкора самого вице-адмирала. А варги в этом секторе располагали двумя устаревшими линкорами класса «Центурион» и пятеркой ударных крейсеров. При таком соотношении сил лобовая атака казалась бессмысленной затеей. Поэтому МакРоэун недовольно хмурился, вглядываясь в столбцы данных и пытаясь разгадать замысел противника.       Он не был гениальным флотоводцем, как его отец — гранд-адмирал Вильнёв II МакРоуэн, который бы переиграл врага на стратегической карте галактики. Не был он и безрассудным храбрецом и баловнем Фортуны, как его дядя Багратиони — командующий сводной эскадры ракетных фрегатов Конфедерации. Тот бы разметал врага молниеносными кавалерийскими наскоками, лично возглавляя ордер. Честно говоря, младший МакРоуэн и хорошим вице-адмиралом себя не ощущал. Он им умел казаться, в нужное время и в нужном месте пуская пыль в глаза флотских комиссий и подчиненных. Благо, все детство, проведенное на гастролях с матерью и на различных съемках, позволило выучить основы актерского искусства на достаточном уровне, чтобы обманывать флотских бюрократов.       О нет — он вовсе не мечтал о блестящей карьере флотского адмирала. Ему просто не оставили выбора. Лоис Фитцжеральд был младшим (третьим) ребенком четы МакРоуэнов, уважаемых и влиятельных потомков Первых колонистов. И еще — единственным сыном, которому предстояло продолжить блестящую семейную военную династию, начатую его бесстрашным дедом — бесстрашным бригадным генералом Фергюссоном. Возможно, если бы его воспитывал отец, гоняя с раннего детства по плацу и периодически наставляя отпрыска на путь истинный с помощью старого как мир, но не утратившего свою эффективность ремня, Лоис и вырос бы толковым и храбрым офицером. Но отец был вечно на флоте, иногда они не виделись месяцами. Так что воспитанием сына занималась мать — актриса, любившая яркую жизнь и безумную круговерть удовольствий, которые могла предложить только богема.       Лоис в таких условиях рос чувственным и изнеженным мальчиком, весьма избалованным женским вниманием, скорее видя себя на сцене или искусным соблазнителем, чем грозным флотоводцем. Но все изменилось когда однажды утром из Адмиралтейства пришла депеша с известием о гибели гранд-адмирала. А спустя пару недель — и останки отца. Хоронили главного стратега Конфедерации в закрытом гробу.       Мать тогда не подпустили к гробу Вильнёва, а вот сыну дали взглянуть. Увиденное навсегда врезалось в память младшего МакРоуэна. От отца осталась верхняя половина туловища, под сорок пять градусов срезанная осколком и половину оплавленного черепа. Как внезапно оказалось, командование флотом может принести не только славу, богатство и признание женщин, но и ужасную смерть.       Тогда же Лоис впервые осознал насколько он до чертиков, до безумия, до дрожи в коленях боится такой смерти. Так в 16 лет будущий вице-адмирал оказался в Академии Космофлота, поступление в которую он надеялся оттянуть лет до 25, планируя беззаботно погулять еще лет десять.       А сзади уже подпирала толпа сочувствующих тетушек, дядюшек, дальних родственников и друзей отца. Все выражали уверенность что Лоис сделает блестящую карьеру, непременно превзойдет своего отца и отомстит варгам за его гибель. Сам Лоис в этом вообще очень сильно сомневался, но приходилось держать марку. Да и просто угробить свою жизнь из-за неспособности качественно сыграть роль флотоводца казалось ему верхом идиотизма. Младший МакРоуэн был гедонистом, но не был идиотом. И прекрасно понимал какие огромные перспективы открывает перед ним карьера в Адмиралтействе, начиная от многомиллионных призовых за каждый захваченный вражеский корабль и заканчивая возможностью войти в учебники истории. Да и женщины, грамотно заведенные пропагандистской машиной Конфедерации, как выяснилось, отдаются молодым курсантам в красивой форме с ничуть не меньшим энтузиазмом, чем актерам богемы.       В Академии Лоис быстро прослыл талантливым, но ужасно ленивым, скромным и распутным курсантом. Именно в такой последовательности. Его часто видели после отбоя с парой лучших красавиц курса или женой какого-нибудь капитана разведфрегата, которая никак не может дождаться мужа из дальнего рейда.       На самом же деле это было всего лишь прикрытием. В отличие от своих сокурсников, которые с шести лет готовились к службе на флоте, младший МакРоуэн прогулял весь подростковый возраст на театральных подмостках. Но признаться себе или кому-либо еще, что не тянет или эта задача слишком сложная для него, особенно, когда на него смотрели как на наследника того самого град-адмирала ему не позволяла гордость. И некоторые зачатки чувства долга, которые ему успел привить отец перед смертью.       Поэтому он вел двойную, а иногда и тройную жизнь: на парах делал вид, что до утра кувыркался в постели с очередной девушкой, но все равно с легкостью ответит на минимальный проходной бал; красавицам пудрил мозги байками про безумный график занятий, незаметно стараясь чтобы их увидело как можно больше народу вместе; а сам по ночам сидел и зубрил баллистические таблицы и историю флота.       Естественно, многие друзья отца хотели видеть его своим протеже и были готовы помочь, но МакРоуэн каждый раз наотрез отказывался от поддержки. Такая принципиальная позиция со временем завоевала ему уважение, как среди курсантов, так и преподавательского состава. Многие думали, что наследник гранд-адмирала просто хочет всего добиться сам и поэтому отказывается от предложений о которых иные могли только мечтать. Но истина была гораздо прозаичнее — Лоис просто знал, что он не потянет и его 60-70 баллов из 100, которые он якобы набирает вообще махнув на учебу, на самом деле — его максимум.       После распределения из Академии он продолжил жить в том же духе. Пользуясь громкой фамилией и влиянием семьи во флотских кругах, он одним из первых подходил к «разделу пирога», как называли распределение стратегических миссий на год, но никогда не брал тех, где видел непреодолимый риск для своей жизни. Такой тихой сапой он дожил уже до 37 лет и звания вице-адмирала в то время как многие его талантливые сокурсники сложили голову за Конфедерацию в несомненно ярких, но бессмысленных битвах.       Вот и сейчас, вспоминая как он шесть месяцев назад взял на себя защиту Ойгена, вице-адмирал не мог понять, что он не предусмотрел. Охранная миссия на «огневом рубеже» (так называли системы расположенные на расстоянии одного прыжка от границы) всегда была почетной, оплачивалась лучше патрулирования где-нибудь в тылу, да и за пяток таких миссий (даже прошедших без контакта с врагом) выдавали очередную медаль, что позволяло ему накопить к старости приличный иконостас без непосредственного участия в бою.       Он точно знал, что работающих верфей и производственных комплексов в звездном скоплении Тау VI сейчас нет. А те, что достраиваются, заработают на полную мощность только к концу его годовой вахты. Варги пока только начали заново налаживать цепь маяков-ретрансляторов и отстраивать лунные базы на орбитах планет. Во всяком случае, по данным флотской разведки, которой он доверял. Да и сам вице-адмирал подстраховываясь еженедельно засылал беспилотники-камикадзе в режиме свободного поиска через Гронтир. Большинство из них перехватывались и уничтожались, но данных оставшихся с лихвой хватало, чтобы регулярно обновлять тактическую карту.       Подобная любовь к разведке МакРоуэна создала ему репутацию флотоводца, который привык жестко контролировать ситуацию, хотя на самом деле он просто не хотел умирать. А хорошие разведданные были в этом неплохим подспорьем.       Проведя за такими невеселыми мыслями двадцать минут, вице-адмирал натянул на себя корсет, скрывающий толстое брюшко, надел отглаженный мундир и пешком отправился на совещание в кают-компанию. Широкие плечи, идеально подогнанная форма, подчеркивающая мужественность фигуры, наградная планка и шикарная грива — на людях МакРоуэн был всегда неотразим. Подчиненные должны видеть своего главнокомандующего и знать, что он всегда бодр, свеж и знает что делать. Ну, или хотя бы кажется таким — зло подумал про себя Лоис. to be continued…