Шторный рыцарь и человек в черном

Штора. Эта злоебучая штора снова висит на двух кольцах. Бан Чан не может поверить своим глазам. Ему говорят: — Эй, а ты точно ее вешал? Ему говорят: — Уверен, в видео не обошлось без компьютерной графики. Ему говорят: — Ты что, потратил весь гонорар на спецэффекты? Бан Чан разворачивается и сердито смотрит на насмехающихся товарищей по группе. Хочет испепелить взглядом их всех. Кроме Феликса: тому, кажется, вообще плевать, он просто стоит с равнодушным выражением лица, залипая в телефон. Его испепелять не за что, да и как можно, Феликса?! Кощунство! Феликс поднимает на него глаза, очевидно, почувствовав на себе взгляд. Он приветливо улыбается — и Бан Чана мгновенно попускает. Чего он сердится из-за невинных шуток? Ну, да, может, приятно было почувствовать себя героем, шторным рыцарем, но не относиться же к этому серьезно. — Мистика какая-то, — говорит он вполне мирно. — Или саботаж. — Кому понадобилось бы саботировать штору? — спрашивает Феликс. Бан Чан пожимает плечами. У него нет ни одной правдоподобной теории. Как и желания вешать ее снова. Но вечером он все же вешает ее, для верности фоткает и рассылает парням пруфы. Утром злоебучая штора снова висит на двух кольцах. Никто больше не насмехается: все активно обсуждают теорию саботажа. — Да кому понадобится саботировать штору?! — снова спрашивает Феликс. — Я бы тоже не поверил, — говорит Бан Чан, — но факты налицо. — На окно, — говорит Феликс, и о боже, как же он мило глупо шутит! — Да-да, — улыбается Бан Чан, и Феликс возвращает ему улыбку. Позже он подходит к Бан Чану и заговорщицки шепчет: — Предлагаю поставить камеру, пусть заснимет вредителя. — И мне придется вешать ее снова? — страдальчески шепчет Бан Чан в ответ. — Последний разик. — Думаешь, последний? — Так ты его заснимешь — и все разрешится. Бан Чан кивает. — Звучит разумно. И он, повесив штору в который раз, ставит камеру. Прикрывает тщательно всякой кухонной утварью и с чистой совестью уходит отдыхать. Наутро… злоебучая штора опять на двух кольцах. — Спокойно, — говорит Бан Чан, — я все разрулю. Под удивленные возгласы товарищей он извлекает спрятанную камеру и уходит в место, где его не будут доставать любопытные, — уборную. Устраивается на крышке унитаза и начинает проматывать отснятое видео, опасаясь, что вредитель появился уже после того, как закончилась пленка. Он кусает губы, ругая себя за преждевременное «я все разрулю», когда вдруг обнаруживает зажженный свет и темную фигуру в кадре. Человек в незнакомой черной одежде, укутанный с головы до ног, в капюшоне, маске и темных очках, не дающих возможности его опознать. Человек озирается какое-то время, потом без стеснения становится точнехонько напротив камеры и машет рукой в перчатке. Потом ставит стулья и перевешивает штору на два кольца. На какое-то время исчезает из кадра, а затем возвращается с несколькими листами бумаги, на которых крупно написано: «Давай встречаться, Бан Чан?» Бан Чан зависает. Мало соображает, смотря остаток видео, где фигура снова машет рукой и убирается прочь, выключив свет. Он не знает, что и думать, вообще не знает. Как и кому он должен дать ответ, черт возьми?! Он несколько раз делает глубокий вдох и медленно-медленно выдыхает. Ситуация патовая: в него кто-то влюблен и добивается его внимания, а он не знает, кто же это. Ему не хочется остаток жизни провести, присматриваясь ко всем, пытаясь «считать», кто был той фигурой в черном. А неизвестность будет выматывать до невозможности. И, главное, он будет гадать, вдруг это тот же, кто нравится ему, кому он сказал бы «Да»? Феликс. — Эй, ты там в норме? — слышится голос Феликса из-за двери. И тут до Бан Чана доходит. Феликс перевешивал штору! Только он знал о камере, а если знаешь, что она есть, найти не так сложно. Бан Чан теряет дар речи, а Феликс стучится в дверь, напоминая о себе. И до него доходит еще кое-что. Феликс предложил ему встречаться. Бан Чан выдыхает хриплое «Да», до конца не понимая, на какой из вопросов отвечает. — Откроешь, а? Хенджину нужна уборная, но он не рискует тебя отвлекать. — И он подослал тебя? — Нет, я сам пришел. Бан Чан открывает и несколько секунд смотрит на Феликса, не издавая ни звука. Потом выпаливает: — Я понял, кто перевешивал штору, ответ «Да», но скажи мне, зачем?! — Зачем? — Зачем ты перевешивал эту дурацкую штору, тебе не жалко было меня гонять? — Прости. Но это был знак. Я еще месяц назад хотел тебе предложить встречаться, испугался и сгоряча сказал себе: «Да я решусь, разве что когда штора будет нормально висеть!» Был на кухне как раз в это время, — он улыбается, будто извиняясь. И, ладно, для Бан Чана это правда его извиняет. — А потом я повесил штору на все кольца. — Да. Не кто-то другой, а именно ты. Знак! Так что скажешь? — Я же уже говорил. Феликс замолкает, будто перематывает назад разговор. А потом улыбка его становится радостной-радостной. — Я понял, — шепчет он заговорщически. — Набросаю тебе парочку идей для свидания в течение дня и не пались пока, ладно? — То, что мы так долго разговариваем в дверях туалета, — вообще не подозрительно. — Положись на меня, я стратег, как ты мог убедиться. Бан Чан легко ему доверяется. А потом он становится свидетелем сомнительно сыгранной сцены. — Учтите, — говорит Феликс во всеуслышание, — кто бы ни перевешивал штору, еще раз это сделаете — я устрою вам веселую жизнь. Вы испортили мне отличного Бан Чана! Он так ругался и проклинал вредителя, что у меня уши завяли. Пленка закончилась раньше, чем он появился, так что пока тебе, вредитель, повезло, но я не советую испытывать нас на прочность! Черт, это самая милая сомнительно сыгранная сцена.