Ради тебя

Холодно. Почему в этом чёртовом тринадцатом дистрикте так холодно? Одеяло тонкое и совсем не греет. Разве под землёй не должно быть теплее? - Китнисс? – Прим опускается на колени перед моей кроватью. – Всё нормально? Она протягивает руку и касается моего лба. - Ты вся горишь! – испуганно выдыхает сестрёнка. Она встаёт с колен и оборачивается куда-то в темноту. – Нужно померить температуру. - Прим, - цепляюсь пальцами за её руку. – Помоги мне. - Всё хорошо, - она накрывает мою ладонь своей. – Ты просто немного простыла. - Я бы хотела покончить с этим. - С чем, Китнисс? - С войной, Прим, - я сжимаю в кулак край подушки. – Помоги мне, Прим! - Мама, - негромко зовёт сестрёнка. – Мам, она бредет. - Если всё это закончится, - шепчу я. – Если всё это закончится, я смогу… Кто-то зажигает свет. Я щурюсь от неожиданности. Представляю, как узкая полоска света вырывается из-под нашей двери, и расхаживающий по коридору дозорный недовольно хмурит брови. - Что? – пытаюсь противостоять рукам Прим, пытающимся засунуть градусник мне подмышку. Он тоже до жути холодный. - Успокойся, Китнисс, - мать застывает в изголовье моей кровати. - Мама! – Прим всплёскивает руками. – Ты совсем не помогаешь! - Почему никто не хочет мне помочь? – я забираюсь с головой под одеяло. Меня трясёт от холода. Мама и сестра переругиваются надо мной. Затыкаю уши руками…

***

Когда я просыпаюсь на следующее утро, то не помню ровным счётом ничего. Во рту сухо, и голова раскалывается. Прим говорит, что вчера у меня была высокая температура. Она поглядывает на меня с какой-то опаской. - Ты вообще ничего не помнишь? – уточняет сестра. - Помню, как Пит предложил мне… - я прикусываю язык. - Что? – не дождавшись продолжения, спрашивает Прим. - Да так… - я неопределённо взмахиваю рукой. Сестра сдаётся. Пока я расправляюсь с безвкусным завтраком, за ширмой шёпотом заседает совет, состоящий из матери, Пита, Хеймитча и доктора Аврелия. Видимо у них разом память отшибло, раз никто из них так и не вспомнил про мой охотничий слух. Я нарочито громко еложу ложкой по тарелке, вслушиваясь в монолог доктора Аврелия. Словосочетание «вследствие неустойчивой психики» проскакивает через каждое слово. Этого ещё не хватало. Я теряюсь в психологических терминах и заливаю бушующее внутри пламя ярости холодным чаем. Сейчас бы ещё распсиховаться для полного счастья. Прокручиваю в голове события вчерашнего дня. После ухода Пита я как будто натыкаюсь на прочную стену, за которой скрыты мои воспоминания о том, что произошло дальше. Я даже не помню, как уснула. Что я такого могла натворить? Прим вымотана, и мать тоже. Я порядком истрепала им нервы. Меня было накрывает очередная волна ненависти к себе, но я с неожиданной для себя самой силой подавляю её. Хватит с меня самобичевания. Так я только с новой силой раню своих близких. Если я хочу хоть что-то изменить, нужно перестать лежать на кровати и страдать. Может мне и удастся предотвратить другие жертвы. - Ты куда? – услышав шорох с моей стороны, Пит заглядывает ко мне. - Пойду к Койн, - сообщаю я, собирая волосы в хвост. Пусть пока так, а то если начну плести косу, не успею улизнуть. - Зачем? – Пит настороженно перегораживает мне путь. - Надо, - пытаюсь поднырнуть под его рукой. Он перехватывает мои плечи и возвращает меня на место. - Китнисс, давай поговорим. Вокруг стоит абсолютная тишина – нетрудно догадаться, что все оставшиеся участники «совета» прислушиваются к нашему разговору. Мне сейчас хочется сделать что-то решительное, а не тонуть в море собственных неловких фраз, сожалений и мук совести. Пит продолжает сжимать мои плечи. - Пусти меня, - твёрдо говорю я. - Китнисс, если я тебя обидел… - он слегка ослабляет хватку. - Не обидел, - обрываю его я. – Мне нужно идти. - Но ты же только час назад смогла с постели встать! - Я бы и раньше встала, если бы меня разбудили. - У тебя вчера была температура, - Пит непреклонен. – Что за важное дело у тебя появилось к Койн? Ты ведь ей не доверяешь? Он осекается. Кричать такое во всеуслышание плохая идея. Впрочем, у меня, как у символа восстания, есть привилегия высказывать своё мнение без последствий. Делаю глубокий вдох. - Хочешь пойти со мной? – выпаливаю на выдохе. - Ладно, - Пит опускает руки. – Ты точно хорошо себя чувствуешь? – спохватывается он, испытующе заглядывая мне в глаза. - Да, - я старательно выдавливаю улыбку. Получается, наверное, не очень. Чтобы у него не успели появиться сомнения, хватаю его за руку и тащу к двери. Из-за ширмы так и не раздаётся ни звука.

***

- Зачем тебе к Койн? - снова спрашивает Пит. Лифт едет мучительно долго. Мне кажется, что, если я выскажу то, что задумала вслух, то потеряю уверенность. - Хочу предложить свою помощь, - не глядя на Пита, признаюсь я. - Помощь? – разглядывая свои ботинки, представляю его удивлённое лицо. - Они не помогут планировать операцию по спасению, пока не вычислят предателя, - поясняю я. – Я решила помочь, раз у них дело идёт тааааак медленно, - недовольно кривлю рот. Пит не знает, что сказать. Решаюсь поднять на него взгляд. - Это хорошо, - выдаёт он, замечая, что я жду ответа. – Я могу тебе помочь? - Конечно, - я киваю. И добавляю, нервным жестом поправив выбившуюся прядь: - Необязательно так за меня переживать. - Как? - Ну… Относится ко мне с такой осторожностью. - Китнисс, - голос Пита какой-то странный. – Точно всё хорошо? - Конечно, - я напускаю на себя серьёзный вид. - Ты как-то слишком изменилась за одну ночь. Лифт уже давным-давно пришёл, но мы этого даже не заметили, и его вновь вызвал кто-то другой. - Я… - облизываю губы. – Я сама не знаю, как это произошло. Пит делает шаг вперёд. Порывистым движением притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом ему в грудь. Почему-то так мне становится легче, и я решаюсь сказать то, что с утра вертелось на языке. - Я хочу сделать что-то полезное. - Китнисс, от тебя никто ничего не требует, - шепчет Пит куда-то мне в волосы. - Но я сама этого хочу, - надеюсь, мой голос звучит твёрдо. - И что теперь? - Теперь… Отстраняюсь. - Может пойдём пешком? Пит соглашается. Охранник смотрит на нас с сомнением, явно раздумывая не послать ли нежданных посетителей куда подальше и не тревожить зря президента. Но потом всё-таки решает выполнить свои прямые обязанности и доложить Койн о том, что мы хотим с ней поговорить. Президент на удивление быстро соглашается нас принять. Охранник кидает на нас подозрительный взгляд, но остаётся снаружи. - Мисс Эвердин, - Койн постукивает ногтями по столу. – Мы с мистером Мелларком как раз обсуждали, что ему придётся занять ваше место, но я смотрю вы в добром здравии. - Какое место? – не понимаю я. Койн раздражённо взмахивает рукой. - Пора записывать эфиры с вашим участием. - А как же операция по спасению? - Мы это уже обсуждали, - президент скрещивает руки на груди. - Вы вычислили предателя? - А вы как думаете? - Я думаю, что нет, - опираюсь ладонями о спинку ближайшего стула. – Иначе зачем около вашего кабинета дежурит охранник? - Что вы предлагаете, мисс Эвердин? - Может я смогу помочь? Койн фыркает. - У вас, мисс Эвердин, проблемы с психикой. Вы не воин. Мне становится тяжело дышать. Что я могу на это ответить? Опускаю взгляд вниз, сильнее вцепляясь в спинку стула. - Почему же ваши воины до сих пор ничего не предприняли? - Президент Койн, - вмешивается Пит. – Мы могли бы понаблюдать за кем-то, кого вы подозреваете. - А вы кого подозреваете? – она встречается со мной взглядом. Я теряюсь. Мысленно переношусь в тот день, когда присутствовала на совещании. Лица каруселью проскальзывают перед глазами, и я пытаюсь вспомнить хоть какое-то имя. - Плутарх Хэвенсби, - наконец выдаю я. Президент разражается смехом. - Вы меня всё больше удивляете, мисс Эвердин, - она отворачивается от нас и начинает перебирать лежащие на столе бумаги. – Нет, Плутарх тут ни причём. Если вам не чем заняться, можете следить за мной. Ведь на самом деле больше, чем кого-либо в тринадцатом дистрикте, вы подозреваете именно меня. Я сглатываю. Койн больше не отвлекается на нас, поглощённая своим занятием. - Вы меня презираете, - со злостью выдыхаю я. – Это взаимно. - Я и не сомневалась, - не поднимая головы, отзывается Койн.

***

- Злишься? - Нет. Мы с Питом сидим за столом напротив друг друга. Обед только начался, поэтому людей в столовой немного. - А я вижу, что злишься, - гнёт своё Пит. - Я правда такая жалкая? – с каким-то отчаянием спрашиваю я. - В смысле? – он не понимает. - Слышал, как Койн со мной разговаривала? Как будто я никто. - Она со всеми так разговаривает, - Пит накрывает мою руку своей. - Я думала… - осекаюсь. А что я думала? Что она кинется мне в ноги, поражаясь моей храбрости и решимости? Нет, конечно. Больно надо, чтобы она мне в ноги кидалась. Но всё-таки… Из раздумий меня вырывает голос Пита. - Это же Хеймитч! Всматриваюсь в его расширенные глаза. Что там могло произойти с Хеймитчем, он же его с утра видел? Оборачиваюсь. За дальним столом сидит старый ментор с каким-то парнем. Снова перевожу взгляд на Пита. - Кто это с ним? - Артур. До меня доходит не сразу. - Сын мэра одиннадцатого дистрикта? Пит кивает. Я снова поворачиваюсь в сторону Хеймитча. Он что-то говорит Артуру, не глядя ему в глаза. Парень хмуро разглядывает столешницу. - Хеймитч не мог поговорить с ним с тех пор, как мы здесь оказались. Он очень переживал, - словно ни к кому не обращаясь, говорит Пит. Мне становится стыдно, потому что я на самом деле не верила в старого ментора. И не могла простить то, что он так много скрывал от меня. В сущности, сейчас это и неважно. Хотя я всё ещё не могу согласиться с тем, что он проворачивал за моей спиной. - Китнисс, ты поговоришь с ним? – Пит как будто читает мои мысли. - Да, - отстранённо отзываюсь я. Мысли сами собой возвращаются к тому дню, когда мы сбежали из одиннадцатого. Мэр так сильно любил своего сына. Надеюсь, теперь его душа спокойна.

***

Две недели спустя - Китнисс! – Прим распахивает дверь. Щёки у неё красные, а волосы растрёпанные. - Что? – я вскакиваю со стула. Коса, которую я плела, тут же распадается. Сестрёнка медлит несколько секунд, а потом выпаливает. - Ещё один эфир. Там Гейл! Больше я ничего не слышу. Бегу по коридору так быстро, что в груди начинает колоть. Врываюсь в столовой, чуть не сбив кого-то старика. Успела! Чёрный экран ожил, и я вижу его – Гейла, такого родного и такого далёкого. Он выглядит также, как и вовремя прошлого эфира. Прижимаю руки к лицу, встаю на носочки, чтобы лучше видеть. - Я думаю, они почти одумались, - говорит Гейл, глядя в камеру. – Поэтому больше ничего не предпринимают. - Твою семью держат в тринадцатом, Гейл. Что хочешь им передать? – за кадром раздаётся голос Цезаря. - Я вас всех очень люблю, - твёрдо говорит мой друг. – И верю, что скоро мы будем вместе. Я закрываю глаза, борясь со слезами. Глубокий вдох, Китнисс, успокойся. - А что ты хочешь сказать ей? – голос Цезаря звенит от любопытства. Снова открываю глаза. Гейл молчит и больше не смотрит в камеру. - Ты совершаешь ошибку, Китнисс, - наконец говорит он. – А ещё ты многим делала больно. Мне, например. Но я прощаю тебя. Я прощаю тебя и прошу, чтобы ты прекратила это. Подумай, о тех, кого ты любишь, если таковые остались. И ещё… - он запинается. Поднимает взгляд, и мне снова кажется, что он смотрит прямо на меня. – Пит не знает этого, но он всё портит, - неожиданно выпаливает Гейл. Что? Я непонимающе мотаю головой и отступаю назад, отдавив кому-то ногу. - Кхм… Ты имеешь в виду, что Китнисс до сих пор не может отпустить Пита? – Фликерман появляется в кадре. Он улыбается, но как-то нервно и скомкано. Гейл молчит. - Ведь все же знают, что Пит Мелларк мёртв уже больше полугода! - Вы уверены? – хрипло усмехается Гейл за кадром. Трансляция обрывается. Люди начинают шуметь. Я ищу в толпе Пита. Вон он, рядом с Хеймитчем. Проталкиваюсь к ним сквозь жителей тринадцатого, одетых в одинаковые серые бесцветные костюмы. - Что это было? – я надеюсь, что кто-то из них хоть что-то понял. - Не знаю, солнышко, - Хеймитч мрачен, как туча. – Идти-ка вы по своим комнатам. - Нет, - я вскидываюсь. – Мне нужно поговорить с президентом. Она должна поторопиться с операцией по спасению. Гейл сказал что-то не то, за это с ним могут сделать всё, что угодно! - Китнисс, иди в свою комнату, - чётко разделяя слова, повторяет Хеймитч. Задыхаюсь от злости. Пит тянет меня за руку сквозь толпу. Ментор остаётся позади. Как обычно все от меня отмахиваются! - Как ты? – Пит обнимает меня за плечи. - Как думаешь, причём тут ты? – перевожу тему. Пит поводит плечом. - Я думал, Хотторн не знает, что я жив. - Значит, знает. Мы молчим. Гейл сказал, что Пит всё портит. Всё – это что? - Представляешь, как отреагируют люди, узнав, что я жив, - Пит кусает губы. - Ты в этом не виноват, - мягко замечаю я. - Я тебе не говорил, но Койн хочет, чтобы мы снова играли несчастных влюблённых. - Зачем? Пит пожимает плечами. - Ты не хочешь, чтобы Гейл видел это, да? - Причём тут Гейл? – я начинаю злиться. – Но разве это не фишка Капитолия – выставлять на камеру всё, даже самое личное. Я обхватываю себя за плечи. Нервы на пределе. Не могу не думать о Гейле. Что теперь с ним сделают? - Пойдёшь в свою комнату? – предлагает Пит. - Я… Я бы лучше пошла к тебе, –признаюсь я. Не хочу сейчас искать в крохотной комнате укрытие от взглядов матери и Прим. - Да, конечно. Хватаюсь за его руку. Но даже это не дарит мне долгожданный покой. Когда же всё это закончится? Чувствую, этой ночью я точно не усну. В комнате Пита мы садимся на кровать, прижавшись друг к другу. Кладу голову ему на плечо. В тишине слышно лишь тиканье часов. - Доктор Аврелий сказал нам не говорить тебе про эфир, - прерывает тишину Пит. – Но Прим сказала, что ты нам этого не простишь. Тру висок. - В прошлый раз тебе было так плохо, - осторожно напоминает Пит. - Да, и это принесло вам столько боли, - я вскидываю голову. Он смотрит мне прямо в глаза. - Китнисс, не переживай за нас. - А следовало бы, - раздражённо выдыхаю я. – Пит, не нужно так волноваться за меня. Когда ты последний раз думал о себе? - Не будем сейчас обо мне, - Пит пытается уйти от разговора. - А когда будем, Пит? Мы вообще хоть раз говорили о тебе? Повисает тишина. Пит упирается локтями в колени и запускает пальцы в свои светлые волосы. - Я чувствую вину, за то, что ты так переживала после Игр. Хеймитч говорил, тебе было очень плохо. И Прим тоже сказала, что ты почти не выходила из дома. - Ты, как и я, мучаешься чувством вины, - я кладу руку ему на плечо. – Что бы там ни было, сейчас ты рядом. - Ты тоже, Китнисс, - Пит перехватывает мою руку. – Ты тоже рядом, и мне больше ничего не важно. Улыбаюсь сквозь навернувшиеся слёзы. Хоть немного, но на душе становится теплее. Мы сидим, прижавшись друг к другу, больше не прерывая тишины. Я не замечаю, как засыпаю, так и не дождавшись Хеймитча с новостями.