Свита мыльной королевы

Flashback День до битвы, проигрышной для Сопротивления Несколько лет назад. Пальцы немели и неприятно бил озноб. Взгляд Сары в который раз очерчивал периметр стены в попытке отыскать ее бледно-голубоватый взгляд. Луна отчаянно пробивалась сквозь плотные облака, в попытках найти звёзды, но все они тихо ютились в комнате Сары. Лунного света, такого безжизненного и банально-вымученного сегодня было особенно мало. На ключице сиренью цвёл синяк. Меркли желтые искры глаз. Тело слабо било током. Сухость на губах - кисель в лёгких. Она никогда не претендовала на звание «святой», уступая ее кое-кому другому. Той, чей взгляд этим утром в секунду сломал волю и притупил координацию. Раньше все было иначе: сложнее или проще, Сара не определилась. Но она знает только то, что тогда с ней была была она: до ангельских крыльев справедливая, решительная, удушающе милая и вечно уставшая. Та, кто оставлял надежду на остаток человечности и не давал Саре стать единым целым с беззвёздным серым небом. Не стать такой же мертвой и безвольной. Она всегда приходила с туманом, ухитряясь забить собой мысли. Они лежали на траве под дождем. Кокоми часто тихо дремала у Сары на руках. Ее перламутрово-призрачное очарование, надежды на будущее разбиваются, как тонкое стекло. И все «ради великой цели», так ведь? Все меняется. Больше нет той вечно-уставшей. Есть только беззвёздное серое небо Руки Сары покрыты тонкой коркой мелких шрамов. Она не помнит ни дня, чтобы не появлялись новые. Лук или меч? Все одно. Все убивает, все приносит боль. «Все кончено»- с каждой секундой это звучит противнее и тяжелее оседает в горле. Тупая боль пронзает мышцы, а на пальцах отпечатались очертания лука. Все это выглядело до комичности нелепо. Она выиграла. Оправдала себя и свой клан. Она войдёт в историю, но сейчас она же безмолвно задыхается безысходностью в собственной комнате. Фарс, да и только. Тени под шкафом искривляются. Они всегда замечает Сару. Монстры без труда узнают других монстров. «Все кончено». И как после этого дышать? Сара до конца не определилась что значит «все»- сопротивление или их с Кокоми недоотношения, вечно криво сшитые белыми нитками и пустыми обещаниями. Донельзя противно быть собой. Даже кровь под ногтями ощущается особо мерзко. Голова чувствует фиолетовость волос и это отвратительно. Смотрит в отражение в стекле. В глазах тупая загадка, ярость, грусть и обида - убойный коктейль. «Беспокойство очеловечивает» - голос Кокоми звучит до раздражения реально. Он, вероятно, будет преследовать ее вечность. Очеловечивает… Сангономия была единственной, кто относился к Саре трепетно и человечно, кто не отворачивался в омерзении, завидев глубокие шрамы. От сладости воспоминаний губы изворачиваются в надтреснутую улыбку, уместную здесь, как монахиня в публичном доме. Сара сосредотачивается на шепоте Кокоми, крутит головой. Когда она видит краем глаза ее силуэт она неловко дёргается, развеивая образ. Кокоми, вероятно, уплывет, оставив за собой горящее море. Уплывет, не узнав правды. Навсегда. Хочется верить, что хотя бы ей будет… …лучше? Боже, святая банальность Впивается в колени ногтями. Может и зубами- все равно не чувствует. В висках пульсирует. Откидывает голову назад. Шепчет о боли, возможно, феям. Сжимает шею, возможно, руками. Кричит, возможно, беззвучно. Грохот в комнате, возможно с потолка попадали звёзды. По спине бегут мурашки, а тело сковывает холод. И вот она снова одна. Снова она ненароком предаёт и страдает. Снова обещает и снова остаётся эгоисткой. Одинокой эгоисткой. Какой была с момента удочерения кланом. Создавала себе нелепую иллюзию связи с архонтом чтобы хотя бы так не быть одинокой. И все же одна страдает Случайность? Совпадение? Система? Губы нелепо оттопыриваются, но она не даёт себе плакать, просто хрипит в подушку, горло царапает крик. Поначалу, объятья Кокоми были удушливы, непривычны, но сейчас их так не хватает В комнату залетают светлячки. Сара оглушительно хлопает, пытаясь их убить: все равно. Живыми или неживыми они одинаково бесполезны. И конечно это иллюзия, как и звезды из шкафа, как и вечность под пальцами, как и невесомая улыбка в зеркале и человечность в душе. Она - оружие. Холодная сталь, не более, но Кокоми всегда видела больше и ярче. Возможно она пересказывала будущее, кто знает. Теперь явно никто: «Постаралась»- голос Кокоми нарочито-снисходительно шипит. Клеит очередной пластырь на рану в душе. Тонет в своей беспомощности и слабости. А слёзы? Слез нет. Их и не было никогда. Тяжко опускаются веки. В голове- голоса, снаружи-сухая ярость. А вокруг- тишина. Грубее наждачки. А воздух не слаще ее запаха. И это бесит В окне нет ее силуэта. И это бесит Завтра ей никуда не надо. И это бесит Звёзды мечутся по комнате, блистая навязчивым серебром. Они шепчут о будущем с Кокоми, которое она потеряла. И это все так же бесит. Бесит бесит бесит… Прокручивает одно и тоже в голове- бессмысленно, жалко и опустошенно. Все жалко. Она и весь мир, кроме одного человека, который теперь, вероятно, ее ненавидит. Вероятно, наверное, скорее всего Уродливо трясущиеся тени торопливо шныряют по стенам. Они берут ее в кольцо, возвышаются игриво скалясь. Только сейчас Сара чувствует как дрожат ее обветренные губы Ток течёт по жилам. Возможно, только это напоминает ей о том, что она жива. Счастье может быть заразным, как и любовь до гроба, как и бурлившая в крови справедливость и миролюбие… Как и любовь к чему-то романтичному: к запаху дождя и сырости влажной почвы, к мокрой одежде, липнувшей к спине, к грязно-серому небу, смеху, лиловым молниям и мнущейся траве, к теплоте кожи, перламутру, к морской соли на губах, поцелуям и непривычной для Иназумы безмятежности. Одним словом - к прошлому. И это прошлое тлеет в горке пепла на поле боя. Почему? Почему она бьет себя за нерешительность и трусость? Почему рвёт ткань на подоле юбки? Почему срывается и царапает стену? Тихо тихо, все так же храня в горле крик. Нельзя плыть по течению, но она боится принимать серьёзные решения. Последний, последний шанс предпринять хоть что-то, как плавленное стекло - сквозь пальцы, обжигая душу и заставляя время застыть А внутри нет ни любви, не сострадания к себе, а только опустошение, лелеемое лунным глянцем, просачивающимся через облака. Именно пустота станет ее главным собеседниками и слушателем на долгие года, или… …На вечность? То к чему она стремилась, только сейчас поняв значение. Наверное, она выглядит сейчас жутко: ссутуленный силуэт, обрамляемый тенью мечущихся по комнате звёзд с померкшим золотистым взглядом и огромной дырой в душе, которую она точно заполнит безразличием и розовым туманом. Куда же без него? Подоконник и беззвёздное небо. Все звёзды будут жить в шкафу, который она не откроет, никогда не откроет. Не откроет пока туман не зарозовеет снова. А он и вряд ли когда-то зарозовеет Просто боль, лирика и безумный искрящийся взгляд Просто звезды Звезды в ее шкафу