Свита мыльной королевы

Закат пахнет короцветами То, что сейчас именно закат можно определить только по времени. На кромке темно-серого облака красуется что-то фиалкового-невразумительное. Оэми Кацу выдыхает. Тепло дыхания щекочет обветренные губы. Быть одним из караульных дворца Сегуна монотонно и долго. Слишком. Он почти теряет счет времени. Не так уж явно он представл себе «престижную работу воина клана Тёнре» Близится смена караула, он поглядывает на быстро темнеющее небо. Глаза закрываются, клонит в сон, закат душит короцветами. Закат не спрашивает — просто берет и приходит. Оэми тоже редко спрашивают, не обязаны. И сколько времени он шел к этой работе? Убил и свою личность и любовь и дружбу за гордость. Гордость приторную и секундную. Рядом с ним зажигают фонари невидимые люди. «Невидимые» лирично, не так ли? никогда не замечал как они это делают. Свет бархатным пятном ползёт вокруг пламени. И Кацу стоит, пытаясь вслушаться в поток крикливых мыслей в своей голове. И как только это получается ветер снова неприятно дует в грудь. По пояснице снова бегут мурашки, а где-то в районе височной кости снова пляшут черти. Все повторяется. Суркам по натуре и проживать день сурка Воздух — плотным стеклом, веки — тяжелее гущи облаков. Скорый поход домой, ветер, голубые сосны. Снова мысли о судьбе, прошлом… О прошлом, которое в редкие дни возвращается к нему с похмельем и осуждающим взглядом избранной так притворно, и как-будто бы даже им«судьбы»с текучем именем Масами и тусклым взором. В прошлом. В этом забытом прошлом был он. Еще не знавший о, на первый взгляд легких, способов добычи гордости. И все равно ничего не изменилось. Такой же обычный человек с такой же обычной, не геройской жизнью. Кобальтовый оттенок неба знаменует собой конец смены. Кацу важно вышагивает, гремя тяжёлыми ботинками, сам не понимая для кого исполняет этот ритуал. Никогда не задумывался. Это ведь не в их компетенции. Может он уверенным, твёрдым шагом, втаптывают собственную волю в пыль? Но не в их компетенции думать о таких простых вопросах, как что/зачем/почему. Так если есть время, то почему бы и не подумать Что? зачем? почему? *** Пора идти домой. Он и шел домой. Формально. Сворачивал в парки, кружил по переулкам, теряясь в сонном городе И зачем ему все это? Колесить по улицам, выдумывая все более сюрреалистичные отмазки на вопросительный взгляд и приподнятую в ожидании бровь жены. «Задержали на работе» — банально «Встретил друга» — было недавно «Спасал людей» — не поверит. Сама знает «не в их компетенции» А что в их компетенции? Шагать нарочито грузно? Корчить важную работу, скрывая что-то традиционно-бессмысленное? Но он стопорится. Девичий крик дребезжит сиреной. Звон в ушах кряхтит нервным терском «Наискался оправданий» — цокнула языком то ли совесть то ли бессовестность. За поворотом крик стал ближе, осязаемее. Мир стал немного чётче. На небольшом сумеречном поле огненно-рыжая шерсть смотрелась инородно и контрастно. Лиса хищно кружила вокруг кого-то. Во тьме казалось, что между шерстинками искрятся фиолетовые молнии. Воин дернулся вперед «Не в твоей компетенции» — разрезало болью ребра и он немного пошатнулся Лиса пожаром перескакивала, дразня что-то безумно беспомощное под ней. Взгляд уцепился это это «что-то» не сразу. Влажно блестящие глаза девушки были распахнуты, а губы дрожали, точно в молитве. Часть растрепанных волос из пучка текли русой пшеницей по шее. Это выглядело как самая нереальная картина. Оэми никогда не видел, чтобы даже в самые жуткие моменты кто-либо умудрялся выглядеть так. При малейшем взгляде на незнакомку в голове раздавался серебряный звон. Может на ресницах именно таких девушек и оседает пыльца бабочек? «Не в твоей компетенции» При виде этой сцены кровь снова застучала в висках. В секунду мир стал осязаемым и колючим. Непривычным. Небезопасным Кристальные бабочки в испуге липли к деревьям, заставляя крону светится острым ярко-фиолетовым. Кацу, по всем канонам сказок, принцем рванул спасать «девушку в беде» Кровь приливала к коже, дыхание застряло комком в городе, глаза задребезжали искрами золотого и Сегодня не придётся придумывать оправдание

***

-И почему же вы были были в столь поздний час в лесу, А’Сайко, так ведь вас зовут? — Они шли вдвоём, неловкие, по тропинке. Ветер трепал волосы, а звезды подсматривали из-под облаков. Победа оказалась не столь триумфальной. Победа саднила на языке горько-сладким и оставила на руке роспись в тонкую царапину, как издевку. О с какими врагами ты дрался, Воин? Воин Света Луны было ничтожно мало, но Кацу казалось, что трава уже стала липкой и скользкой от него. Она — вся в бледно-голубом, точно принцесса. А он — так-себе-герой. Идёт нервно улыбается и горбится, точно не победитель, а побеждённый. Между ними — тяжёлая тишина. Девушка страдальчески и почти вынужденно плетется рядом. -Так что вы делали в лесу? — спутница почти не отрывала взгляд от асфальта. Растрепанной, она была ещё более хрупкой и какой-то нереальной. Тронешь - и рассыпаться сахаром -Прогуливалась. -И почему же так поздно? — голос Оэми звучал спокойно и властно. Отрывистое взгляды незнакомки добавляли долю интриги, разбавляемую его формальными улыбкам, нужными лишь для того чтобы «расположить к себе человека, после шокового потрясения» -Захотелось. -Но все-таки? — почти перебивая. Некрасиво. Невежливо. Ты плохой герой. Неправильный -Мой отец — строгий человек.- она нахмурилась, между ее бровями залегла складочка.-Он дорожит мной, так как после смерти матери мы остались вдвоем. И не позволяет гулять мне. Ну а я сбегаю, довольны? -Я сочувствую вашей утрате.- вырвалось как-то автоматически, несмотря на секундное желание вложить чуть больше сожаления в дежурную фразу. Она лишь пожала плечами и слабо улыбнулась. Ее улыбки говорили слишком много. Может, даже были болтливы. Слишком. Как и ее глаза — тронувшийся весенний лед. -Он планирует выдать меня замуж. И, видимо, боится, что сбегу. — Еще от нее волнами расходился запах сладких ягод. Безмятежный и всеобъемлющий. -Но а куда мне? — она улыбнулась. Она не искала поддержки и почти не ждала ответа. «Пока ты в штатском — ты на работе» -Трогательно. Вы боитесь? — «Ты ужастно предсказуем, Кацу» -Возможно. Вас это волнует? -Это тяжелая судьба.- протянул Оэми. В ответ, она смешливо одарила его долгим взглядом. -Вы выглядите так, будто знаете многое о тяжелых судьбах.- глазки блестят игриво и заинтересовано. Это почти возмутительно. -Для эдакой затворницы вы неплохо разбираетесь в людях-«границы, границы, границы» он их снова рушит. Колкость вырывается легко и быстро, как стрела, но она будто и не обижается. Она жмет плечами -Я разбираюсь только в ботанике.-пожимая плечами.- и то слабо -Я тоже ей раньше увлекался.- вот и тема для разговора. Какая удача. Вот и нашли друг друга. Одинокие, находившие поддержку в немых цветах. Какая лирика. «Ты снова банален, Кацу» Они колесили по тропинке. Было ужасно тихо, как под водой -Я хотела прийти сюда за цветами.- парень задержал взгляд на длинных пальцах, мнущих подол кимоно. Она была ужасно Мила в своей хрупкости. Ее движения, плавные и аккуратные, казались гипнотическими. -В Инадзуме, конечно, не самая разнообразная Флора. -А я мечтала найти голубую лилию, — Оэми покосился на нее так изумленно, что она распрямилась.- Читала о ней в энциклопедиях -Их больше здесь не найти.- и А’Сэкико, почти что смутившись своим невежеством, опустила голову. Растрепанный русый пучок покачнулся в такт ее голове. И деревья покачнулись. Наверное тоже в такт ее голове? -я собирал ее раньше и мог бы принести вам ее семена.- он заметил как остро блеснули ее глаза. Это почти ослепило, вкупе с ее общей полупрозрачностью -Я была бы рада. Это было бы так благородно с вашей стороны, если бы мы только смогли встретиться вновь…- Оэми невольно улыбается, замечая такую живую и детскую радость в бледных глазах — счастье может быть заразным.- Вижу, вы не сильно торопитесь домой?.-«Не вас ли ждёт всеобъемлюще угрюмая жена?» — воображение само дорисовало фразу, которую новая знакомая не могла бы сказать. Или не захотела? Бред, конечно же ей неоткуда знать. Улыбка надтреснула, остался ее размазанный отпечаток, который парень так бережно сохранял. Казалось, что если она перестанет улыбаться весь мир станет искусственным, остановится. Ужасное наваждение. Обязывающее наваждение. О дай Бог его прогнать -Я никуда не тороплюсь.- она улыбнулась, уверенней приосанилась.- Давайте перейдём на ты? -Давайте. То есть давай Закат пахнет короцаетами, а ночь — определённо сладкими ягодами Это казалось почти забавным. Свет луны озарил поляну еще ярче. Вот он и встретил ее, поскользнувшуюся на лунном свете. Ее. Такую же лунную и светлую с бледными, добрыми глазами и ресницами, припорошенными пыльцой бабочек. А А’Сэико хихикает, по-девичьи размазывая краешек усмешки ладошкой и уж слишком торопливо заправляя за ухо прядь Ах, как же она надеется, что он не заметит Насколько неприступно прядь розовит, выбившись из парика.