Дары жизни

Джиму снятся морские регаты, трепещущие белые паруса, шум волн, бьющихся о его красавицу яхту, пираты и сражения врукопашную. Волшебство и тайны. На деле сон не так уж далёк от правды. Мориарти задремал в шезлонге на берегу Индийского океана. Холодные капли, падающие с волос Шерлока, выбравшегося из воды, вызывают нецензурный визг на гаэльском. Холмс обрывает его поцелуем холодных солёных губ. Он требователен и почти груб, тискает загорелое изнеженное тело, целует жадно, не обращая внимания на сопротивление. — Да успокойся ты уже, водоплавающее! — шутливо ругается Джим. — Замёрз, так ложись погрейся на соседний шезлонг. — Ну уж нет! Я голоден, как чёрт. Подстрелил сегодня прекрасного марлина и по пути отдал его нашему повару. Через час нас ждёт чудесный ужин. А согреться я предпочитаю более приятным способом. Идём в бунгало, лежебока! Он рывком поднимает Джима из шезлонга и за руку ведёт в спальню. Там прохладно от кондиционера и шёлковые простыни холодят нагретую солнцем кожу. Как и прекрасный худощавый человек с глазами цвета моря. «Они, наконец, слились!» — думает Джим, бесстыдно отдаваясь своему любовнику. Слились две стихии. И Холмс перестал быть лондонским дождём, он стал целым океаном. А ведь счастье казалось таким недостижимым… *** Одним дождливым лондонским днём Мориарти ругался на гаэльском перед входом в ресторан Гибискус. Про себя, конечно же. Машина почему-то отсутствовала, и даже прекрасно завершившаяся встреча не могла компенсировать недовольство мокнущего под дождём криминального гения. — Какого хуя? — крикнул он в телефон, когда рядом притормозил чёрный Роллс Ройс. Антэя открыла дверцу и сказала: — Садитесь. И, конечно, он сел, проклиная себя, свою доверчивость, свою любовь к этим, мать их, Холмсам, Себастьяна, который не защитил его от этого похищения, сел, зная, что везут его в жопу. В самом дурном смысле этого слова. Но ни один жест не выдал его паники. Улыбка даже не выглядела застывшей. — Мисс Антэя! Давно не виделись! — Да, мистер Мориарти. Соскучились по мне? Джим рассмеялся, но не позволил хохоту перейти в истерику. Надо было найти ответ на вопрос: Почему? Почему сейчас? Почему так? Почему эта мерзкая бабёнка обнажила своё бедро в чёрном ажурном чулке? Секс на заднем сидении ролса был прекрасен. Коротко, удобно и очень прочищает мозги. — Это не похищение? — спросил Джим скорее утвердительно. — Нет, — ответила Антэя, поправляя юбку. — Майкрофт всё вам объяснит. Вам лучше? — Однозначно, да. Спасибо. — Отлично. Вам предстоит сложный разговор. И, Джеймс… Не торопитесь с решением. Машина плавно въехала в подъездную аллею к дому Майкрофта. — И, пожалуйста… Впрочем, вы ведь джентльмен. — Нет, вовсе нет. Но о наших потрахушках твоему хозяину ничего не скажу. Это был просто рабочий момент. Ему повезло с тобой. — Я знаю. «Ебать, она, как Яндекс Алиса, только с вагиной!» *** В кабинете Майкрофта сумрачно и прохладно. Мрачно там, короче. «Как он тут живёт?» — Думает Джим, крутя в руках зажигалку. Хозяин тянет паузу, как обычно. Появляется чуть позже гостя. — Здравствуй, Джим. — Здравствуй, Майкрофт. Чем обязан твоему гостеприимству? — Я знаю о твоих планах. И знаю сколько стоит их осуществление. В деньгах ничтожно мало, но крах вековой державы пошатнёт весь мир, разрушит всё, чем я дорожу и меня самого. Я знаю, что именно этого ты хочешь. И у меня есть средства, чтобы тебя остановить. Но ты ведь не остановишься. Майкрофт выдохнул. Его самообладание было на исходе. — Я не могу убить тебя, ты знаешь. Твоё заключение продлится недолго. Полковник освободит тебя. Поэтому я предлагаю обмен. Ты не взрываешь Букингем, а я отдаю тебе Шерлока. — Смешное предложение! На черта мне человек в коме? — Он больше не в коме. Но он… Он… Это теперь совсем другой Шерлок. Он изменил свою личность, свою память с единственной целью — быть с тобой. — Чччто? — Шизофрения. Так говорит доктор Шнайдер. По типу романа Ремарка. Ты читал, вероятно. — Нет. И не так быстро и сумбурно. Что за роман? — Возлюби ближнего своего, кажется. Но это не важно. Важно то, что из-за своей любви к тебе он переделал себя. Полностью. Теперь он яхтсмен и ныряльщик, нет, неподходящее слово. Дайвинг… Кажется так это называется. И в его отклонении центральное место занимаешь ты. Ты его муж. Любимый безмерно, — выдохнул, наконец, Майкрофт. — Не друг, не любовник, а муж? — Да. Муж. — А я как изменился в его сознании? — Почти никак. Просто ты любишь его открыто и никого не похищаешь, никого не взрываешь. Преступник, да, но не убийца. Фондовая биржа — огромное поле для разных махинаций. А его радует твоё богатство и… Тебе мало? — Это всё брехня. Покажи мне его! — Выпьем виски на прощанье. Я же не просто отдаю его тебе, но и тебя ему. А это сложно. Да, это безумно сложно — отдавать то, что любишь больше всего. Своего маленького братца своему бывшему любовнику, особенно если любишь их обоих. — Трахаться на прощание не будем? — Нет, мой мальчик. Просто выпьем. Виски в стаканах дорог и хорош, но Джима мчит на всех ветрах фантазия. Она крепче и вкуснее выдержанного вискаря. «Как это произойдёт?» — Идём, — коротко говорит Майкрофт. *** Через стеклянную дверь Джим видит Шерлока, который спокойно завтракает в залитой светом столовой. Шокирующая картина на которую Мориарти пялился бы бесконечно, если бы Майкрофт не распахнул дверь и не произнёс весёлым голосом: — Вот и твой муж! Вернулся наконец! Счастье, безумное счастье в глазах Шерлока. Это последний факт, который анализирует мозг Мориарти, а потом долгий поцелуй. Шерлок обивает его своими невозможно длинными руками, целует так, словно это возможно, словно они всегда были вместе. — Я так скучал, так сильно, ты не представляешь! — бормочет Шерлок, вцепившись в Джима. — Конечно представляю. Ведь я скучал не меньше. *** Нырять в воспоминания глубже Джим себе запретил. Всё было слишком сложно и запутано. А нужно было учиться простому счастью — быть рядом с человеком для которого ты — центр мирозданья. Ломать и перестраивать себя под новые обстоятельства было сложно, больно, почти невыносимо. Чудовищно. Но глядя на счастливого и влюблённого Холмса казалось единственно верным решением. *** — Ты прочёл этот роман? — зло спросил Себастьян. — До конца прочёл? — Да, — ответил Джим, глядя в сторону на серые воды Темзы. — И что ты будешь делать, когда он очнётся? Вспомнит кто он и кто ты? — Если! Если вспомнит! Ведь этого может и не произойти… И что мне остаётся? Отказаться от счастья? Добровольно нырнуть в старую трясину? — Ну новая поглубже будет, — усмехнулся полковник. — И всё же? — Прощай. Если на меня обрушится эта беда, я не вернусь. Я не вернусь ни в каком случае. — Это меня и ужасает. Этот придурок сломал и мою жизнь. И если… Если он «поправится», а ты умрёшь, то ничто не остановит меня. Он быстро тебя догонит. — Нет, Себ. Я сам его убью. На твою месть только Майкрофт останется. — Ещё чего: пусть живёт и мучается. Как я. Я ведь не такой романтик, чтоб покончить с собой из-за любви. *** Двадцать лет спустя они сидели на веранде, качели поскрипывали, Моран перебирал струны гитары. — Всё это было ложью? — шепнул Джим. — Конечно, неужели ты не догадался прежде? Я просто хотел тебя, мечтал о тебе и притвориться сумасшедшим показалось наилучшим вариантом. После комы это было проще простого. Сложнее было смириться с ним, — Шерлок указал глазами на Себастьяна, — Но ты так любил его… А теперь и я люблю. Люблю вас обоих. И я взглянул на мир иначе. Увидел, разглядел его, благодаря тебе. Помнишь нашу кругосветку на яхте? Полное безумие, но как было весело! — В шторм особенно, — мрачным голосом вставляет Джим. — В шторм… Разве не радовал тебя тот адреналин? Знаю, что радовал. Ты так круто после каждого из них мне отдавался или имел меня, что я знаю, радовал. — Мальчики, пирог готов! — несётся из дома дребезжащий голос тёти Джима, Аманды. А с ней лучше не спорить, поэтому постаревшие мальчики отправляются в дом. Пирог вкусен, и жизнь прекрасна, жизнь удалась!