Сила и плохой кофе

***

Лера узнает о своей способности случайно. Кир разбивает колено, играя в футбол на дворовой "коробке" — ничего серьёзного, так, кровоточащая ссадина. Брат, естественно, не плачет, взрослый уже, отмахивается только: — Забей, сис. Леру как магнитом тянет. Она смотрит на разбитое колено, но перед глазами, словно под микроскопом, разорванные ткани, кровь, сукровица, лейкоциты, проникающие через стенки капилляров, начинающие заживление. Лера видит это все, а затем чувствует непреодолимое желание коснуться. Кир возмущённо шипит на неё, когда прохладные пальцы едва дотрагиваются до колена, но тут же замолкает, огромными глазами глядя на ссадину, которой спустя мгновение больше нет. Кир никому об этом не рассказывает. Лера молчит и заставляет себя сдерживать порывы, когда спарринг-партнер на кендо рвёт связки. Новые способности возмущённо обжигают холодом пальцы.

***

Алтан знает о своих корнях с детства. Оттого полученная сила кажется особенной насмешкой: шутка ли, всю жизнь слышать про шаманские таинства, ритуалы, бохолдоев, а затем получить способность их призывать? Дагбаев об этом не распространяется — деду он не доверяет, сестре тоже, матери уже нет в живых, наёмники продажны и верность их зависит лишь от цены. Поэтому Алтан тренируется в дальнем углу оранжереи Баатара. Сначала на дальних предках, призывая подернутых мутной дымкой призраков — память его подводит, он плохо помнит прадедов и прабабушек. Сущности получаются рваными, слишком прозрачными, больше похожими на рябь над костром. Алтан злится. Нужен тот, кого он помнит. На ум приходит личный охранник матери, который умер, когда парню было всего пятнадцать — закрыл хозяйку от пули. Лицо его Дагбаев помнит хорошо: массивный подбородок, тёмные волосы, карие глаза, лёгкая щетина, нос с заметной горбинкой. Алтан привычно сбрасывает с пальцев напряжение и мысленно черпает густую темноту из сознания. Прикрывает глаза, а затем резко распахивает их, глядя на бохолдоя перед собой. — Ты звал меня, наследник Дагбаевых. И я здесь. Самир, так звали мужчину при жизни, выглядит почти реальным — почти, потому что бледная кожа чуть прозрачная, а силуэт нечеткий. Алтан коротко дёргает уголком губ, гордясь маленькой победой. Удерживать духа нелегко, капля пота скользит по виску вниз, падая на лацкан пиджака, а пальцы обдает жаром. — Благодарю за то, что пришёл. Я отпускаю тебя. Дух кивает, а затем растворяется во влажном воздухе оранжереи. Алтан выдыхает, поднося бокал с вином к губам. Он научится. Он обязательно обуздает эту силу.

***

Лера упорно ищет информацию, находя лишь обрывки каких-то сплетен про неких "оперенных". Это не даёт ей фактически ничего. Со своей способностью Макарова ладит плохо — любая травма тянет её к себе, а непонятная сила рвётся наружу, стремясь залечить, помочь, исправить. Это выматывает. Сложнее всего Лере даётся практика в больнице. Там её буквально разрывает от ледяного жжения в груди, когда она ведёт приём в травматологии. Вывихи, переломы, рваные раны, кровотечения — Макарова лишь на одной силе воли удерживает свой дар (или проклятье?) от непоправимых последствий. Она отлично понимает, что ей нужно держать все в строжайшем секрете, потому что иначе случится что-то плохое. Но нерастраченная сила мстит. Лера плохо спит, мучается от постоянной усталости, но упорно продолжает гнуть свою линию. Она не просила эти способности, она не желала их, пользоваться ими тоже не собирается. Ставит мысленный блок, чувствуя, как по ту сторону беснуется ледяная мощь, злобно скалясь на свое заточение. В этой борьбе победителей не будет, но проигрывать Лера отказывается. Девушка разумно старается избегать теперь ситуаций, где кто-то может быть ранен (иронично для студентки меда). “Мирные собрания” неравнодушных граждан, заканчивающиеся чаще всего болью и кровью, отныне не её досуг. Лера создает свой канал, начиная записывать видео о мирных решениях конфликтов. Кир с неё бесится, но открыто не высказывает: в глубине души чувствует, что это все не прихоть старшей сестры, а необходимость. Девушка даже не оправдывается. Разбитая на митинге переносица брата зудом отдается в обледеневших за секунду пальцах. Она отправляет Кира привести себя в порядок, а сама идет на кухню к родителям, надеясь, что ничего страшного не случилось. ...долг в двенадцать миллионов огромным камнем падает на плечи. Вторым камнем оказывается вынужденное сотрудничество с Разумовским, который каждым своим действием не оставляет ей выбора. Радует только то, что о её способности ему знать неоткуда. И Лера делает все, чтобы информация не всплыла. Стойко выдерживает тренировки с Олегом, привычно давит в себе желание коснуться, вылечить и травмированное плечо, и легкие. Макарова видит его буквально насквозь, и это жутко. Олег будто бы состоит из шрамов и травм, весь ломаный-переломанный, а у Леры тошнота к горлу подкатывает, когда сила её душит в ледяных объятиях сразу после спарринга. Девушка бьет по указке, по указке же травмирует неудачливых преступников, делает вид, что согласна на все ради семьи, но когда толпа последователей в бутафорских масках расстреливает людей у казино — Леру почти тошнит. Она чувствует боль всех, хочет всем помочь, сила разъяренно рвется на волю, но в наушнике приказ Олега идти к машине и шипение Разумовского. Девушка слушается. Садится в машину, хлопая дверью, на Олега даже не смотрит, сжимает зубы, пытается успокоиться. Чертова способность вместе с кровью шумит в ушах, заглушая голос Волкова. Надо выдохнуть, загнать силу обратно в мысленную клетку, пока не спалилась. Надо, надо, надо… — Валер, послушай меня. Ты… Рука Олега аккуратно дотрагивается до лериного плеча, и Макарова дергается, стремительным движением перехватывая чужое запястье. Способность бешеной волной срывается с пальцев, — Лера не успевает её приструнить, и Олег вздрагивает от резкого холода, прошивающего больное плечо. Лера смотрит сквозь его куртку, свитер, сквозь кожу, мышцы, безошибочно находит старый рубец в тканях и мысленно его сглаживает. Вот так. Плечо прошивает короткой судорогой, а затем оно словно чуть сдвигается. Волков молча смотрит на девушку перед собой. — Валите оттуда! — нарушает тишину Сергей, звуча из гарнитуры раздраженно и нервно. — Скоро там будет полиция! Уже позже, сидя после душа на кровати, Олег аккуратно поведет рукой в сторону и, заметив всего половину от привычной боли, ошарашенно выдохнет. Девочка оказывается действительно полезной.

***

Они сталкиваются до безумия прозаично. Декабрь засыпает Петербург белыми хлопьями снега, коркой льда покрываются поребрики, — дворники в ярких оранжевых жилетах, не жалея, посыпают их едкими химикатами. В воздухе царит атмосфера вязкого старого фильма, прохожие недовольно месят ботинками грязь, спеша по своим делам, пока Лера безбожно опаздывает на пару. В ней две капсулы обезболивающего, которое ничерта не спасает от тупой головной боли, а в руках стаканчик дешёвого кофе из маленькой сетевой кофейни. Она выскакивает из дверей, бросая взгляд на экран смартфона — лекция началась три минуты назад. Фактически смирившись с прогулом, Макарова суёт телефон в карман куртки и тут же чувствует удар. Кофе опасно брызжет горячими каплями из отверстия в крышке, но не проливается. Повезло. — Прошу прощения! — Лера поднимает взгляд на прохожего, в которого врезалась из-за собственной невнимательности. — Я вас не обрызгала? Парень напротив быстро скользит глазами по ткани своего явно дорогого чёрного пальто и отрицательно качает головой. — Не беспокойтесь, — голос у него глубокий, с еле заметной хрипотцой. — Всё в порядке. Лера облегченно кивает, начиная обходить парня, но плотный поток людей, спешащих на автобусную остановку, вынуждает её снова задеть плечо незнакомца. Девушка мысленно стонет. Опять извиняться? — Вы так настойчиво хотите уронить меня в грязь или пытаетесь познакомиться? — язвит он, легко подхватывая её под локоть и помогая уйти с траектории опаздывающих на автобус. — Будь я чуть самоувереннее, подумал бы, что второе. — Ни то и ни другое, — Лера чувствует, как румянец обжигает ей щеки. — Я просто торопилась на лекцию. — Уже не торопитесь? — чуть улыбается парень. — Уже нет, — обреченно выдыхает Лера, сжимая пальцами стремительно остывающий стаканчик. ...незнакомца, как выясняется, зовут Алтан. Лера с удивлением узнает, что он её ровесник (пусть и выглядит так, будто может купить половину Питера и не моргнуть) и недавно вернулся из Китая. — Что ты там делал? — спрашивает она, пока они бредут по набережной вдоль черной неприветливой Невы. — Ездил на похороны деда, — коротко отвечает он. Макарова поджимает губы, желая выразить соболезнования, но парень не дает ей шанса: — Он был сложным человеком. И я слишком плохо его знал, чтобы убиваться в трауре. Моя сестра ладила с ним гораздо лучше. — Сестра? — Старшая. Думаю вы бы с ней поладили. У них мало общего. Новому знакомому нравятся растения — несчастный фикус на лерином подоконнике умер ещё месяц назад. Парень занимается семейным бизнесом, предпочитает зеленый чай и курит электронные испарители с запахом винограда или манго, она работает на психопата-террориста, на 98% состоит из дерьмового кофе и от запаха “ашек” морщится, чувствуя щекотку в носу. Их объединяют, пожалуй, только любовь к восточным единоборствам и политические взгляды. Алтан серьезный, занятой и жутко “породистый” — Лера извлекает это слово из каких-то воспоминаний с уроков литературы в школе. Но иначе этого загадочного парня не назвать. Высокий, весь в черном, с длинными темными косами, заканчивающимися золотыми наконечниками, с кошачьим разрезом глаз, цвет которых девушка с удивлением рассматривает пару секунд, прежде чем смущенно отводит взгляд в сторону. — Это линзы, — спокойно поясняет Алтан. — А я уж было подумала, что это отсутствие пигментов, например, меланина в мезодермальном и эктодермальном слое радужной оболочки, из-за чего цвет глаз определяется цветом крови в прозрачных сосудах, — фыркает Лера. — Проще говоря... — Одна из отличительных черт альбинизма, — кивает Алтан. — На альбиноса я не похож. — Выпендриваешься? — улыбается Макарова. — Естественно. Их прогулка заканчивается спустя час: за Алтаном приезжает тонированный внедорожник, за рулем которого сидит некий блондин (разглядеть Лере его трудно, но она и не пытается), а самой девушке пора идти на оставшиеся пары. Прощаются они неловко и странно, добивая тем самым такое же неловкое знакомство. Алтан на прощание протягивает ей руку, а Макарова стягивает с руки перчатку, крепко пожимая предложенные пальцы, и вдруг резко замирает. Плотная вязкая сила горячей волной окатывает ее изнутри, отчего её собственная ледяными иглами впивается в ладонь Алтана. Они оба нервно отступают на шаг назад, не отрывая взгляды друг от друга. Обсуждать это некогда и откровенно не хочется — они чужие люди, скоротавшие полтора часа жизни в компании незнакомцев. — Пока, — бормочет Лера, чувствуя, как вибрирует телефон в кармане куртки. — Пока. Алтан ещё пару секунд смотрит вслед спешно уходящей девушке, а затем садится в автомобиль, все еще ощущая холод, сковывающий его пальцы. Его сила обиженной кошкой ластится где-то внутри, желая стереть прикосновение чужой энергии, но Алтан мысленно шикает на неё: ощущение хочется запомнить. На всякий случай.

***

Алтан смотрит на Разумовского сверху вниз, презрительно поджимает губы и едва шевелит пальцами левой руки. Посмотри же на своих призраков, чудовище. Ему уже не требуется столько усилий, как раньше — Алтан долго тренировался. Он безошибочно черпает раскаленную черноту в чужом сознании, удовлетворённо следя за силуэтами, возникающими один за другим вокруг Разумовского. На секунду даже удивляется: неужели помнит всех? Сергей умело скрывает панику, но когда перед ним появляется дух красноволосой девушки с разорванной шеей, его привычно наглые глаза широко распахиваются. Алтан безошибочно узнает её. Фотографии со старых полицейских отчётов о зверствах Разумовского он знает наизусть. Юлия Пчелкина, журналистка, некогда подающая огромные надежды. Возлюбленная майора, перешедшего дорогу психопату. Бохолдои молчаливым войском затапливают склад, наёмники ежатся, хотя и не видят духов. Лишь ощущают присутствие чего-то потустороннего, наблюдать за духами могут здесь только двое. Точнее, трое. Лера с ужасом смотрит на то, что происходит, с верхнего яруса, стараясь натянуть на свою картинку мира тот факт, что из всех людей в городе, гуляла по набережной она именно с тем, кто играючи призывает мертвых ради пытки над её работодателем. Макарова знает, что Сергей далеко не хороший человек. Девушка знает, что Алтан не показался ей плохим. Белое и черное смешивается с такой скоростью, что мораль у неё становится цвета того самого месива под ногами петербуржцев. Чтобы принять решение Лере требуется всего пару минут, за которые она видит, как начинают ходить ходуном плечи Разумовского, к которому слишком близко подлетает дух какого-то изуродованного мужчины. Никто не заслуживает подобной пытки. — Эй, ты! Лера несет что-то яростно-одухотворенное, судорожно пытаясь придумать план. Говорит что-то про справедливость (ученик фактически превосходит учителя), про преступление и наказание, только что Достоевского не цитирует. Алтан в ответ ядовито возражает, злится за сорванное шоу — бохолдои, почуяв потерю контроля призвавшего, дымкой растворяются в воздухе. Макарова мысленно ликует. Хоть что-то. Возможно, они всё же выйдут отсюда живыми. Главное, сохранить анонимность, лерин сотовый записан у Алтана в телефоне. А вот телефона Чумного Доктора там нет. Они дерутся ожесточенно, долго, изматывают друг друга разговорами, пока Макарову от каждого пропущенного удара окатывает волной яростной силы противника. Свою она старается держать на коротком поводке, то и дело отвлекаясь на это. Отпустить способности — расписаться под своей фотографией. Допустить это нельзя, даже если ледяной холод периодически до боли сковывает грудь, реагируя на её эмоции. — Не убийца?.. Алтан смотрит на нее так, будто не у его горла находится острый клинок. Он надменный, уверенный в своей правоте, и Лера очень хочет стереть это выражение с его лица. — То, что ты вытворял с Разумовским — это отвратительно, — произносит она, даже на секунду не задумываясь, что не все видели бохолдоев. Брови парня лишь чуть дергаются вверх, показывая удивление. — Ты преступник. И будешь отвечать перед законом. — Сомневаюсь. Было бы проще отсечь мне голову, а не ждать, когда я выйду из полицейского участка с моральной компенсацией за причиненный ущерб, — усмехается Алтан. — Только, боюсь, момент уже упущен. — Вырубить тебя я успею. Лера не жалеет силы, когда бьет его по лицу. Это ее работа, и, говоря откровенно, Алтан совсем не похож на того парня, с которым она гуляла всего неделю назад. Он жестокий, расчетливый и использует свою силу ради пыток. Лере противно, потому что тогда, на занесенной снегом набережной с видом на Исаакиевский собор, незнакомец в длинном черном пальто ей понравился. Единственное, чего она не может предусмотреть — это небольшую дырку между пальцами в задетой острием дао перчатке, через которую Алтан, перед тем, как потерять сознание, отчетливо чувствует то, что не спутать ни с чем. Оно надежнее отпечатка пальца и анализа крови. Знакомая ледяная сила тонкими иголками колет ему скулу.

***

Лера просыпается в больнице, совершенно не осознавая, где она и почему всё так болит. Канюли в носу мешаются, во рту сухо, а на тумбочке противно вибрирует её телефон, словно издеваясь над спутанным сознанием. На то, чтобы вызвать медсестру, вытерпеть осмотр доктора и выпить лекарства, уходит примерно полчаса. Но когда Лера берет телефон в руки, она уже хочет вернуться в спокойное забытье. Попытка остаться анонимной провалилась, а она даже не знает, почему.

“Какая ирония, что линчевательница в птичьей маске — “оперенная”. Ты следила за мной тогда?”

Макарова очень хочет вести абсолютно кинематографическую переписку с тревожной музыкой на фоне, но она устала, у нее все болит и ей, честное слово, надоели все эти пафосные злодеи вокруг. Поэтому она отвечает, краем сознания отмечая, что её непослушная глупая сила сворачивается где-то в районе поврежденных ребер, приятно охлаждая и заживляя. “Я опаздывала на лекцию”.

“Сделаю вид, что поверил. Ты вывихнула мне челюсть”.

“Приложи подорожник”.

“А ты точно доктор?”

Лера против воли усмехается, мгновенно шипя от боли, когда лопается пересохшая нижняя губа. Все происходящее — один большой цирк, но поскольку она явно играет в нем не последнюю роль, возмущаться не выходит. “Я офтальмолог. Так что, в следующий раз смотри в оба”. Это не приглашение и даже не обещание, но Алтан поправляет холодный компресс на лице и пишет, сразу же после этого блокируя смартфон:

“Так и знал, что ты хотела познакомиться, а не уронить меня в грязь”.

Лера тяжело выдыхает, оставляя последнее слово за Алтаном. Позер. Будь она чуть самоувереннее, подумала бы, что с ней флиртуют.