Мелочи

— Он знает? — очень тихо спросил Эдуард. Антон нервно сплёл пальцы. Выдохнул. Ответил также тихо: — Да. Знает. Эдуард фыркнул. На сына он предпочитал не смотреть — зацепился взглядом за Олежину спину. Зацепился взглядом за жену — проводил взглядом её плавные движения. Периферийным зрением следил за Антоном. — И как он к этому относится? Антон сжал ладони друг с другом, уронил куда-то вниз. Попытался не уронить голову, сохранить лицо, не дать слабины. Попытался удержать сталь в голосе — это было тяжело. — Он помогает мне. — Это я понял. Вопрос был в другом. Эдуард посмотрел на Антона только на секунду. В следующий момент он уже поднимал с пола кусок каната — за канатом, виляя хвостом, бежали собаки. Кутузов, Жуков, Барклай и Лайка — послушно выстроились перед хозяином, выжидающе смотря на игрушку. Эдуард грузно махнул рукой — собаки бросились вслед за кинутым канатом куда-то по коридору. Дом был большой, и коридоры в нём были достаточно широкими, чтобы по ним сломя голову носилась свора собак. Задорный лай звучал вдоль стен, а затем прятался в широких комнатах. Антон отвернулся — зацепился взглядом за Олежу. Олежа легко орудовал ножом — шинковал овощи. Мария рядом с ним невозмутимо нарезала мясо. Оба что-то мурчали себе под нос, перекидывались вопросами; оба улыбались друг другу. У Олежи — Антон заметил — были чуть напряжены плечи. Несмотря на то, что Антон ему тысячу раз говорил: тебе нечего бояться. И тем более нечего стесняться. Вы отлично поладите. Эдуард ждал ответа на свой вопрос. Ждал молча, спокойно, не поторапливая и не подгоняя. Он знал — Антон все равно ответит, рано или поздно. Даже знал ответ. Антон бы не тянул, если бы ответ был иным. Антон бы сказал сразу: «Он меня поддерживает». Но о подобном козыре Антон мог только мечтать. Олежа был против Дипломатора. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понимать это. Олежа помогал, делал всё, что было в его силах, чтобы Дипломатор жил и процветал. Олежа клал на Дипломаторский алтарь своё здоровье, своё счастье и свои убеждения. И Олежа был тем, кто Дипломатора ненавидел сильнее всех — потому что Дипломатор выжирал его нервы, его силы, его слёзы и его любовь. И Антон не успевал это компенсировать. — Олежа это не одобряет, — наконец выплюнул Антон. Эдуард довольно усмехнулся. — Что и требовалось доказать. Послышался громкий топот — это собаки сломя голову несли канат обратно. Кутузов пихнул его в руки Антону. Антон нервно сжал мокрые веревки. — Меня не слушаешь — его послушай, — продолжил Эдуард. — Если о нас с матерью не думаешь, то подумай об Олегсее. Ты же сам говорил — это серьезно. Это на всю жизнь. Грустно будет, если эта жизнь оборвётся через пару лет. — Это угроза? — Антон старался сохранять спокойствие. Но внутри все кипело. — Я бы не стал угрожать никому, тем более собственному сыну. Это предостережение. Антон резко развернулся и кинул канат обратно в коридор — собаки кинулись следом. — Я просто беспокоюсь, что вы зайдёте слишком далеко. И что у этого будут последствия. — Антон! — Антон поднял взгляд — Олежа спешил к нему с небольшой ложкой. В ложке плескался соус. — Попробуй! Антон послушно открыл рот. Соус был вкусный — густой, ароматный. Как в детстве. — Очень вкусно, Олеж, — мягко ответил Антон. Олежа расцвёл — и, не сдержавшись, поцеловал Антона в губы. Очень долго. Перед отцом притворяться не было смысла — он видел Антона насквозь. И знал, как Антон беспокоится. И Антон бы соврал, если бы сказал ему, что ни разу не думал Дипломатора бросить. Потому что ему было, что терять.