Белые розы тебе к лицу.

Маленький веночек, сделан он из ромашек, одуванчиков или даже веток- на ней прекрасно было все. Красные, длинные волосы, струящиеся подобно ручью из родников. Нежный голос, которым песни спетые не забудешь никогда. Смех настолько приятный, что готов создать любой повод, для его появления. – Мама, а какие цветы ты любишь? Была она любима сыном, тот жить без нее не мог. – Белые розы. Сын любим был ей настолько, что готова та была жизнь отдать. – Но если я сделаю веночек из белых роз, то его шипы будут колоться. Так отрежь их. – Мне нравится и этот, Кейл. Все прекрасно было на ней, неважно, были это одуванчики, ромашки или розы. – Больно. Шипы колючие, кровь неприятная, а розы, что когда-то были прекрасно белоснежные- окрасились в темный цвет бордового вина. Веночек, сплетенный из уже увядших цветов, давно пропахшими отчаянием и потерей. - Тебе идут белые розы, Мама... Даже если вздох последний был тяжелым, смерть отнюдь не прекрасной, а волосы, когда-то подобные рассвету- окрасились в грязь, слиплись из-за застывшей в них крови- на ней все смотрелось хорошо. Лишь израненные пальцы мальчика, отрывающие шип за шипом- выглядели ужасно. И болезненно. Даже если пройдут недели, годы, шрамы всегда будут напоминать о себе. Как бы глубоко ты их не спрятал, как бы долго не носил перчатки- они не исчезнут. Тихий звон капли разносился по комнате. Потому ли, что в ней так тихо? Давно израненные пальцы- создавали свежие раны, будто перекрывая старые. Маленький мальчик, что с каждым годом был все более красив, волосы его- красные, напоминали цвет бордового вина. Он был так похож на нее. – Скажи им, Мама. Скажи им, что я не Монстр. Уже и не известно, какая это по счету тиара, сколько белых роз окрасилось в кровавый. – Я ненавижу белые розы. Все это было прекрасно, пока сделано им.