Потерянный рай

      Нервотрепка перед каждым поединком, копившаяся в течение всего дня усталость не располагали Славу к диалогу на обратном пути. Тренер его не донимал, лишь лаконично поздравил с победой и больше не приставал, решив перенести разбор ошибок на более благоприятное время. Придя домой, гопник, стоило ему коснуться щекой подушки, уснул и проспал до обеда следующего дня.       Выходные дались Славику тяжелее всего. Стоя на распутье, едва ли ему удавалось понять, что он сейчас испытывает, как его сразу же накрывало волной нового, необъяснимого ему раннее чувства. Слава с опаской и одновременно с нетерпением ждал наступления новой учебной недели, потому что среди людей ему было легче переживать все свои страхи и сомнения. Можно будет отвлечься и не забивать голову всякой ерундой, которая изводила гопника на протяжении всех этих выходных.       Самоненависть душила и разъедала его по кусочкам, словно кислота. Славик начинал бояться своих ощущений, бояться самого себя. Он часто думал о ночевке, о Владе, и в разные моменты его эмоции тоже заметно разнились, бросая его из одной крайности в другую. Временами Славе хотелось напиться до беспамятства и смыть произошедшее в уборной вместе с последствиями чрезмерного употребления алкоголя. Иногда гопник думал о нём с какой-то мимолётной снисходительностью, но всякий раз, когда Влад и всё с ним связанное вызывали у него хоть какие-то приятные ощущения, Слава пытался искоренить их уже в зачатке, не давая им разрастись ещё сильнее, начать давить на него ещё больше.       За саморазрушением сложно было разглядеть здравый смысл, сложно было понять, что нужно делать дальше. И нужно ли. Ведь по своей же глупости гопник попал впросак и сейчас был как никогда уязвлён. Слава чувствовал себя привязанной псиной и прекрасно понимал, кто держит его за поводок. Влад, завязавший на шее гопника видимый только для него самого ошейник, особо не утруждаясь, выведал всё то, что Слава так скрупулезно скрывал все эти четыре года. Кроме страха это также будило в гопнике непрошибаемую волну ненависти, которая служила ему двигателем. И парень не знал, куда его заведёт очередной порыв эмоций, что он сболтнет или сделает в следующий раз. Неведение всегда пугает, но не так сильно, как незнание самого себя и своей сути.

***

      Пазл в голове Славы постепенно начал приобретать очертания в вечер воскресенья. Если до этого он всеми возможными силами отрицал происходящее, не решаясь посмотреть колючей правде в глаза, то сейчас уже твёрдо осознавал произошедшее. Славик под действием хмеля всегда был более откровенным и честным, а потому признаться себе в том, что ему, впрочем, не было уж так противно проводить время с Владом — скорее, он заставлял себя поверить в обратное, — было раз плюнуть.       Выпивать в одиночестве оказалось довольно полезной процедурой. Она поспособствовала излечению душевных разногласий и помогла прийти к единственному верному решению, которое Славик принял ещё в день соревнований, но упорно отвергал его, потому что это казалось катастрофой вселенского масштаба — самолично, в трезвом уме и в твёрдой памяти поговорить с Владом. На фоне общих проблем диалог — просто мелочь, не стоящая лишнего беспокойства. Люди разговаривают друг с другом каждую секунду, делятся информацией, которая со временем сменяется новой, и так день за днем на протяжении всей жизни. Через обычный диалог люди расстаются, причиняют друг другу боль, но одной лишь парой слов могут в мгновение исцелить кровоточащие раны. Научиться разговаривать — вот, что важно. Найти своего слушателя — бесценно.       И как же Слава боялся, что в этом отношении у него с Владом взгляды будут расходиться. Боялся, но страх только увеличивал желание проверить эту истину на подлинность.

***

      Слава проснулся со сплином на душе и сухостью во рту. Заставить себя подняться утром понедельника стоило ему невероятных усилий — блядский шеймовер дал-таки о себе знать. Пошарив в карманах голубых спортивных штанов, гопник нашёл там последнюю мятую сигарету, которую стрельнул ещё у водителя автобуса, отвозившего его и ещё нескольких парней на соревнования. «Пётр Первый» добросовестно держался на одежде несколько часов кряду и с таким же успехом снимал напряжение во всем теле, избавляя его от нервозного тремора. Короче говоря, это сейчас то, что доктор прописал. Накинув практически на голое тело одну лишь футболку, которой давно уже место в мусорке, Слава поплелся к балкону. Скрежет тапочек о пол привлёк внимание отца, который, оперевшись локтями на облупившуюся деревянную ограду, курил. Обрюзгшее лицо с залежавшими под глазами синяками мельком глянуло на Славу через левое плечо, но не задержалось на нем ни секундой дольше. Гопник только хмыкнул и зашёл на балкон, молча присоединяясь к его компании. Чиркнув спичкой о шершавую полосу коробка, поднёс огонёк к кончику сигареты, набирая в лёгкие первую никотиновую затяжку.       — Доброе утро, — выдохнул он вместе с дымом.       — Пошёл на хуй, — ответил отец. Слава удовлетворительно кивнул. Хоть что-то в его жизни оставалось неизменным. — Блядь, даже покурить в этом доме спокойно нельзя. Вечно ты всё портишь, — потушив сигарету о перила, он незамедлительно покинул балкон. Через пару минут гопник услышал, как в замочной скважине проворачивается ключ и входная дверь сначала отвратительно скрипит, а затем с грохотом захлопывается.       «Ушёл. Как и всегда», — подумал Слава.       Время поджимало, и гопник, приняв душ и позавтракав на ходу, облачился во всё черное, нацепив на рыжую голову бейсболку. Посмотрев перед выходом на свое лицо в покоцанное зеркало прихожей и оценив незажившие повреждения, Слава полез в рядом стоящую тумбочку и нашёл там один единственный пластырь. Вид у него был потрепанный, но раскошеливаться на домашнюю аптечку гопник хотел бы меньше всего. Когда мама была ещё жива, тумбочка была сплошь забита всякими разными таблетками и лечебными спреями, сейчас же тут шаром покати — даже обычной но-шпы, и той нет.       Наклеив пластырь на скулу, Слава провел пальцами по бежевой полоске. Вспомнились теплые прикосновения бледных рук, просвечивающиеся набухшие вены сквозь тонкую кожу и… И гопник резко дёрнулся, озлобленно зашипел, снял пластырь и запустил пятерню под бейсболку, взлохмачивая рыжие волосы.       — Пиздец… — одними лишь губами прошептал Слава, оперевшись свободной рукой о стену. Простояв в таком положении ещё пару минут, непрошенные мысли постепенно начали его отпускать. До техникума гопник шёл в гробовом молчании, уперев взгляд в асфальт и стараясь больше ни о чём не думать.

***

      Влад не находил себе места последние две недели, тщетно борясь со своими мыслями. Счёт пока был явно не в его пользу. Хоть внешне парень и старался выглядеть весьма спокойно, каждую секунду он был поглощен своими соображениями и находился где угодно, но только не «здесь и сейчас». Абсурдность всей ситуации раздражала Влада, он понимал, что просчитался и пошёл наперекор своим собственным принципам и зарокам. В планах парня не было пункта «водить к себе домой каких-то гопников и спать с ними в обнимку». Не было, блядь. Но тем не менее Влад разделил кровать с тем, кого больше всего ненавидел и презирал ещё со школьной скамьи, и даже помог. Ну не любил он этих гопников, у которых вместо мозгов банка из-под пива, а за спиной куча детских травм, из-за незнания которых весь этот адовый пиздец выбрасывался на людей.       Владу было стыдно признавать, что это его вообще заинтересовало. Стыдно, но у него хватило смелости принять это и жить дальше.       Но Славик со своей пугливой натурой… Тут всё было намного сложнее. В техникуме гопник ведёт себя как ни в чём не бывало, будто бы это не он то и дело бросает опасливые взгляды в сторону Влада и старается даже не дышать на этаже его аудитории. Но парень это видел и чувствовал. Окружающие тоже могли бы заметить что-то неладное, если бы не были так слепы. Но в данной ситуации людское самолюбие сыграло им на руку, а потому беглые красноречивые взгляды, — сверху до низу, с самой макушки и до пят, — были для них слишком личными и казались даже немного интимными. Влад и Слава хранили общую тайну, а внутренняя борьба, воспитание и общество были для них чем-то вроде колючей проволоки, которая сдерживала их движения.       Это одновременно и радовало, и огорчало Влада. С одной стороны, ввязываться в какие-либо отношения с гопником парень не хотел. Излишняя гордость и подростковая обида не позволят Славе подойти к нему слишком близко. Влад очень хорошо знает таких, как он, и натерпелся достаточно в школьное время. А ждать, пока нечто подобное выдаст и Слава, Влад не хотел.       Но это была только одна сторона медали. Жизнь была бы проще, не встречайся людям на пути никаких подводных камней в виде собственного сердца и чувств. Влада не смущало то, что его интересом оказался именно парень. Совсем нет. Раздражение и злость у него вызывало то, к какому парню он испытывает интерес. Отец алкаш, семейная драма в нескольких актах и вагон комплексов — предел мечтаний. Мазохизм в чистом виде.       Несмотря на это, Влад решил, что будет действовать так же, как делал и всегда — плыть по течению. Его симпатию назвать чем-то большим было сложно, а потому парень принял решение просто-напросто игнорировать существование Славика. Влад не будет обращать никакого внимания на гопника, и это недоразумение, не пойми чем вызванное, постепенно начнёт утихать. Время сгладит острые углы между ними, и вскоре даже эта мимолётная связь не будет так сильно их тревожить.

***

      В пятницу Влад был на седьмом небе от счастья — в кои-то веки нерешительность Славика оказалась действительно полезной. Он понятия не имел, что так сильно повлияло на хрупкую психику Рыжего, но, безусловно, был рад принять его безразличие.       Настроение Влада, казалось бы, не могли испортить даже пять пар и следом идущее тридцатиминутное собрание, из-за которых он возвращался домой позже обычного. Как раз ближе к этому времени солнце уже сменилось густыми тучами, обещая вот-вот ливануть. В воздухе ощущался влажный землистый запах, а холодный ветерок нырял под пальто Влада, пробуждая мурашки на каждом позвонке.       — Владик, застегнись! Тоже, что ли, заболеть хочешь? — взвизгнула подруга, недавно оправившаяся после длительной простуды.       — Всё нормально, Ева. Мне правда не холодно, — ответил Влад. Девушку, очевидно, такой ответ не устроил. Нахмурив брови, она встала у него на пути и потянулась к самой верхней пуговице.       — Ева, я в состоянии сам о себе позаботиться, — раздраженно выдохнул Влад, убирая чужие ладони со своего пальто.       — Никогда не поверю в эту чушь! — запротестовала подруга.       И Влад решил, что лучшим решением будет сдаться, а не выслушивать назидательный бубнёж Евы о вреде переохлаждения. Всё равно как только он проводит подругу до дома, то сразу же распахнет пальто, а лишний раз нервировать девушку у Влада не было ни лишних сил, ни времени. Перед тем, как ливанет дождь, он любил находиться дома и наблюдать, как начинает бушевать погода. Волшебное время, когда даже собственное существование ощущается по-другому. Волшебное и личное. Влад ни за что не упустит его, а уж тем более не станет делить с кем-то.       — Пока, Владик! На выходных спишемся, — попрощалась Ева, энергично размахивая руками перед тем, как зайти в свой подъезд.       — Да, обязательно. До встречи.       Влад развернулся на пятках, одним лишь движением руки расстегнул все пуговицы на пальто и поплелся в сторону своего дома победителем в этой перепалке.

***

      Какая же переменчивая всё-таки бывает погода, и какие обманчивые иногда делают прогнозы на неё. Парень успел только отойти от дома Евы, как дождь, не дождавшись семи часов вечера, начал нещадно капать на землю, с каждым разом только набирая обороты. Где-то вдалеке, за одной из старых пятиэтажек, блеснула молния. Ветер, срывая с деревьев уже пожелтевшие листья, бросал их в воздушный хоровод, заставляя кружить над землёй. Потрясающе. Влад остановился, пытаясь уловить всю красоту этой чудесной стихии, но бегущие мимо парня люди не разделяли его любовь к дождю, а потому закрывались от него сумками, верхней одеждой и пакетами, будто бы с неба капала лава, а не вода.       Через несколько минут улица и вовсе опустела. В отражении луж Влад видел только себя. Слышал, как каждая капля падает на его одежду, чувствовал, как они просачиваются сквозь ткань и та начинает неприятно липнуть. Просто, блядь, потрясающе. Влад вытянул шею, подставив под бешеные капли своё лицо, развёл руки в разные стороны и полностью отдал все свои мысли дождю. Эти чёртовы мысли, которые так сильно раздражали и изводили парня. Как же сильно Владу хотелось избавиться от этого, снять наконец-таки с себя лишний груз и сделать глубокий выдох. Дождь, безусловно, проблему не решал, но делал парня более свободным и на мгновение счастливым. В кармане джинс телефон Влада отозвался вибрацией, и тот, не посмотрев даже на имя входящего звонка, сразу же отклонил его. Никогда и ни с кем он не станет делить эти драгоценные минуты. Никогда. Ни с кем.       И чтобы как можно дольше полюбоваться открывающемуся его глазам виду и пробыть в этой безмятежности ещё немного, Влад перелез через небольшой заборчик, ограждающий детскую площадку, и в самом её конце заприметил деревянную беседку. То, что нужно. Он запланировал там сидеть и наблюдать ровно до того момента, пока ливень не утихнет. Даже если на это придется потратить весь вечер.

***

      Просидев полтора часа под успокаивающий аккомпанемент моросящего дождя, обложенное тучами небо начало пропускать первые солнечные лучи. Влад достал свой телефон, чтобы запечатлеть красоту уходящей непогоды, но замер, увидев количество пропущенных и входящих сообщений. Пятнадцать раз ему звонила Ева и отправляла злобные смс с большим количеством восклицательных знаков. Заходить во «ВКонтакте» и другие социальные сети Влад не рискнул, а потому просто набрал на номер подруги короткое, но информативное:       «Ева, со мной все хорошо. Я переждал дождь в беседке, сейчас возвращаюсь домой. Спишемся вечером».       И полез дальше изучать пропущенные вызовы. Пять раз Владу звонила бабушка, мама — десять и оставила ещё два сообщения. Парень нажал на иконку письма и переместился в диалог, пробегая взглядом по непрочитанным смс-кам.       «Влад, ты где? Дождь начинается». — Вполне себе в стиле матери: простые предложения и только по делу, словно вместо неё сидит робот. Парень принялся читать следующее сообщение.       «Влад, тебя тут ищет какой-то юноша. Говорит, что срочно должен встретиться с тобой. Бабушка позвала его на чай, так что он пока посидит у нас. Возвращайся быстрее, дождь усиливается».       Влад застыл, пальцы, держащие телефон одеревенели, а сердце пропустило удар. Ладони мгновенно вспотели и чуть не выронили телефон. Он перечитал вслух первую строчку ещё несколько раз, чтобы убедиться в качестве своих линз. Нет, с ними как раз-таки все отлично, а вот нервы Влада натягивались каждую секунду, словно струны, и грозились вот-вот лопнуть. Шумно сглотнув, он посмотрел на время отправления последнего сообщения — пятьдесят минут назад.       «Надеюсь, бабушка смогла его заболтать», — с этой мыслью Влад выбежал из беседки.

***

      Утреннее замешательство с пластырем немного выбило Славу из колеи. Ну, не на «немного», конечно, а на целых пять дней. Собрался с духом гопник только в пятницу и сегодня же решил, что нужно разъяснить их отношения там, где они и начались, а потому, сразу же после четырёх пар и следом идущей тренировки, он отправился во двор Влада.       Слава сразу же отмел мысли о разговоре с ним в пределах техникума или же в самом здании. Это было чревато ненужными шепотками и слухами, а гопник, дороживший своей репутацией и берёгший её как зеницу ока, не мог так просто подставить под удар свой авторитет.       В шесть часов промокший до нитки Слава был уже на месте. Ещё утром гопник посмотрел расписание Влада и заранее подрассчитал, что примерно в это же время парень подойдёт к своему дому. Что ж, заминку в пару минут никто не исключал, а потому Слава принялся смиренно ждать парня под козырьком подъезда, нервно переминаясь с ноги на ногу.       Спустя тридцать минут, когда даже чёрная флисовая кофта и бомбер не спасали гопника от холодного пронизывающего ветра, он решил начать угадывать код от тяжелой железной двери. Ничего бы не получилось, если бы не вышедший из подъезда дедушка, который участливо предложил Славе зайти внутрь и переждать дождь. Гопник, не теряя времени, благодарно кивнул и пулей забежал в подъезд, ища глазами нужную дверь.       Квартира Влада располагалась на первом этаже, слева, под цифрой семь. Он это запомнил. Прочистив горло и убрав с лица отросшую рыжую чёлку, Слава надел кепку козырьком назад и, поднявшись к нужной двери, постучал.       Какое-то время ему никто не открывал, и гопник уже начал было думать, что уйдёт ни с чем, но, напомнив о себе в пятый раз, дверь со скрипом распахнулась. На пороге стояла невысокая, худая женщина со смольными волосами и округлыми, голубыми глазами. Она вопросительно посмотрела на запыхавшегося и зардевшегося Славика, пока тот вскоре не выдал:       — Здрасте, а Влад дома?