Keep me afraid

На мосту красиво. Если нырнуть головой вниз на закате, то можно умереть с улыбкой. Улыбкой, которая сейчас на лице у Йеджи. Она равнодушно смотрит как волны бьются о колонны, как постепенно солнечные лучи исчезают, а вместе с ними мягкий теплый свет сменяется холодным, отчужденным. Сколько понадобится времени, чтобы захлебнуться? Это больно? Это действенно? Вопросы один на другой похожие забивают голову. Но ответа на них нет, потому что как бы сильно девушка не чувствовала себя плохо ментально, ей приятно думать, нежели действовать. Лет в двенадцать она поняла, что ее брат не такой как все, что он особенный, что в сердце для него всегда есть место. Она не понимала, что эта больная фантазия не имеет место быть между братом и сестрой. Это мерзко и неправильно, но когда она подарила свой первый поцелуй именно ему, Хенджин так не сказал. Он поцеловал в ответ. Постепенно поцелуи стали секретом двух больных. Тайна, как правило, объединяет. Сближение было постепенным, зато любовь Йеджи к брату росла невероятно быстро. Со стороны Хенджина ответно исходил интерес, он изучал сестру в своих целях, любил смущать и делиться конфетами, которые мама прятала на верхней полке. Она ему нравилась, и не только физически. Было что-то необъяснимое в их отношениях. И слава богу хватало ума прятать это от чужих глаз. В пятнадцать он позволил себе больше. Спрятал совесть на задний план, забыл о ее существовании. Наверно, до сих пор прячет. В тот день родители уехали на несколько дней, впервые в жизни не оставив детям няню, доверившись их честным глазам. И это было непростительной ошибкой. Как и все мальчики, Хвана интересовала тема секса, он ей болел и не мог перестать кидать двусмысленные взгляды на сестру, которая велась на любую его ласку. Напрямую он ей ничего не сказал, лишь предложил выпить вина, ведь надо же все в жизни попробовать. Йеджи, у которой разве что сердечек в глазах не было, доверилась, пила ужасный на вкус напиток через силу и кашляла, но все равно делала вид взрослой. Затуманенный из-за бутылки вина разум не сразу увидел опасность, а она горела ярким пламенем. Горячие поцелуи, липкие прикосновения, порванное в спешке белье. Ей было больно, ужасно неприятно. Но все компенсировалось алкоголем и близостью брата, который и сам не понимал, как правильно делать. На утро лишь несколько капелек крови на простынях отрезвили сонную девушку. Очнувшись, она в истерике начала кричать имя брата, заливаясь слезами, так как не помнила, как оказалась голой в его постели. Хенджин был невероятно ласков и нежен, говоря что все в порядке, что он сильно ее любит, что вообще-то правда. Это подкупало, подкупает до сих пор на самом деле. Их сближение с каждым месяцем становилось теснее, не оставалось ни одной темы, которую они бы не обсудили, ни одного участка тела, который бы не испробовали. Их отношения выстраивались на доверии, эта взаимность исходила от двоих. Но потом в пучине разврата и вседозволенности брат переспал с другой, а потом еще раз. И еще раз. Для Йеджи это было шоком. Больно и отвратно от самой себя. Ее истерика до сих пор отражается ноющей болью в висках Хенджина, который терпеть не может выяснять отношения. И тогда они впервые поговорили обо всем. Договорились, что никому не скажут, что у них есть право на личную жизнь, что кроме друг друга дороже все равно никого нет. Тогда Йеджи первый раз пошла на мост. Возможно, не доверяй родители Хенджину так сильно в тот день, когда им было по пятнадцать, она не стояла бы на мосту так часто, что каждая трещина на бетоне запомнилась ей вплоть до сантиметра. Девушка поняла, что сердце будет болеть постоянно, что для брата будет не единственной. Тоска накатывала напролом, настроение скатилось до плинтуса, ниже некуда. А Хенджин пробовал жизнь на вкус в старших классах каждый день. Пока Йеджи караулила в коридоре, он в туалете зажимал ее подружку. Пока она лежала на кровати, он трахал ее страстно. Он всегда знал, что она ему никогда не откажет. В какой момент трезвость ума девушки полетела, не знает даже она сама. Просто однажды, она треснула свою подружку по лицу за то, что та назвала Хенджина кобелем. И ей понравилось это приятное чувство, когда агрессия вышла наружу и стало легче в голове. Если нельзя исправить кого-то, то можно просто подстроиться. Она плюнула на правила и висела на шее брата у всех на глазах, целовала его в щеку и стала внезапно самой желанной для всех. Но интерес парней не вызывал ревность у Хвана, наоборот ему нравилось ощущение того, что после поцелуя с кем-то из них, он может без спроса раздвинуть ее ноги, зная, что она сама достанет смазку из-под подушки. Так они дошли до университета и сразу стали яркими звездами не только благодаря деньгам родителей. Уже выросшая и сформировавшаяся в физическом плане девушка нравилась любому, у кого может встать, и не встать тоже. Йеджи красила волосы в разные оттенки, надевала вызывающие вещи и вела себя соответствующе, лишь бы ее заметили. А Хенджину так стараться не приходилось, один его взгляд и девушка уже на заднем сидении порше без белья. Хенджин виноват лишь в том, что совратил. Изначально инициатором была Йеджи, ее маниакальная любовь давила и сковывала, поэтому парень в ответ повел себя так как повел. Вышел из трясины грязным, но всё-таки вышел. Никаких чувств не обещал, поддержку да. Между ними связь, которая не понятна даже им самим, безмолвное доверие висит канатом. Одно лицо, разный гендер, разный темперамент. Один хладнокровный, вторая с жарким нравом. Друг без друга невозможно, вместе привычка. Йеджи до сих пор смотрит на брата всегда с восхищением, с обожанием, которое смахивает на вирус. Она всегда рядом, всегда знает что и как он любит в постели. Но Хенджин не однолюб, предпочитает все, что понравилось. Сестра для него самая любимая, но не авторитет. Он влияет на ее мнение, манипулирует и Йеджи знает это, но пойти на попятную не может. В глазах других она яркая, самовольная, не подчиняющаяся дикарка. Но никто не знает, что за каждую оплошность получает холодность в глазах брата, которая как лезвие по сердцу без обезболивающего. Девушка прекрасно осознает зависимость, пытается избавиться в постели с другими, убеждает сама себя. Но стоит только вернуться в дом, где запах брата сравни куче иголок в глотке, внимание Хенджина как самый приятный и мягкий сироп. Его прикосновения теплые и так необходимые, а от улыбки можно лужицей растечься. А Хенджину не жалко подарить это внимание, не жалко сделать приятно. Но не жалко не значит искренне. Ему нравится делать ей приятно, покупать подарки и делать комплименты, но взамен она не должна его бесить или говорить об их связи. А его критерии совсем не ясны, потому что Хван не вычерчивает линию дозволенного, ибо сам за нее выходит постоянно. Он никогда не позволит ее обидеть, раскрасит лицо фиолетовым лично, если узнает. Всегда подержит волосы над унитазом, пока ее рвет, всегда поможет уйти из дома незамеченной родителями. Но при этом сам осознанно или нет вбивает колья ей в сердце. Для него она всегда пантера, но наедине с собой становится котенком. Физически Хенджин не груб с ней никогда. Но ментально дерет ее как шлюху, даже сам иногда не понимая. Своего рода мазохизм приносит девушке удовлетворение. Брат ее героин, ее последняя станция, после которой обрыв и на каком году жизни он закончится неизвестно. Хенджин не показывает при сестре явного интереса к Феликсу. Ей явно крышу снесет, потом не отцепится вообще. Хотя раньше его не ебало благополучие своих пассий. Не ебет и сейчас вообще-то, но спугнуть жертву не хочется, показать капкан заранее не лучший способ. - Что ты делаешь? - спрашивает Хван, когда сестра в очередной раз приходит в его комнату, потому что у него зеркало больше, чем у нее. - Как думаешь, синие или красные? - Йеджи вертит в руках босоножки, не зная какие выбрать. Парень критично ее осмотрел, заметил несколько синяков на бедрах, опять же не его рук дело, и подумал о том, хорошо ли Джисон с ней обращается? - Ты куда? - Едем с Джисоном в ресторан. Хван кивает сам себе. - Какая разница, если важно то, что под платьем. Йеджи улыбается через обиду, хотя понимает, что сама делает выбор, сама вгоняется в эту ситуацию. А брат лишь говорит честно. Пожалуй его искренность выражается только лишь в честности. - Если бы я захотела пойти босиком, то твоего мнения не спрашивала бы. - Тогда красные, - закатывает глаза Хенджин. - К белому платью больше подходят. Йеджи так профессионально маскировала боль за улыбками, что не заметила как отличить собственную фальшивую улыбку от искренней. Образ чуть ли не Харли Квинн приклеился на суперклей маской. Даже парни, с которыми у нее были отношения, в большинстве своем завидовали Хенджину и хотели переспать с его популярной сестрой. Конечно же они потом раскрашивали асфальт темно-алым, благодаря твердому кулаку Хвана. Но не меняло сути то, что брат оставался самым любимым. С появлением Джисона стало как-то светлее ненамного, но все же лучше, чем тьма. Он галантен и внимателен, красив и богат. Ему не нужно тело, которое с плавными изгибами и бархатной кожей. Но тем не менее в постели он жестче, чем Хенджин. Приходится замазывать синяки тоналкой, но не все, некоторые должны быть на виду, хотя бы как напоминание для себя. Эти синяки болят не так сильно, как язвы от брата, а значит не приносят дискомфорт. - Вы надолго? - Приедем только завтра вечером. Хенджин не отвечает, зависнув в телефоне, пока сестра сканирует его через отражение в зеркале. На ней платье, которое подарил Хван. Без причины, без объяснений просто передал коробку. Это платье от Dior она увидела в инстаграмм и просто сказала, что оно красивое. Теперь оно на ней, но красивой Йеджи себя не чувствует, скорее измотанной. Никто конечно же не видит этого, никто и не спрашивает. Да разве и нужно? С виду и так все прекрасно. - До завтра, - натягивает улыбку, двигаясь к двери. Хенджин встает с постели, подходя вплотную, нежно целует в щеку и обнимает. А чужое сердце уже готово работать как раньше без перебоев. Но парень одной фразой создает короткое замыкание. - Только кровать не сломайте, - усмехается. - На такое только ты способен. У нее всегда есть ответ, отмазка или шутка. А также маска ебнутой тоже при себе. - Потому что лучший, - усмехается, закрывая за сестрой дверь. Парень валится на кровать, взяв в руки телефон, где Алекса все-таки скинула Хвану свои интимки. Он лишь усмехнулся, отправив эмоджи в виде огонька. Блондинка первая ему написала, спросила как дела, но разве Хенджину интересны эти беседы? Перешел сразу к делу, а Алекса оказалась такой простой, открытой как шкатулка без замка. Ему просто скучно, а она уже надела свое лучшее белье. Наивная. И совершенно не жаль Минхо почему-то. Наверно, потому что Хван не видит между ними связи, не видит отдачи со стороны друга в этих странных отношениях. Воняет ложью и театром, но откуда пахнет не ясно. Долго ворочаясь, Хенджин решает, что три ночи отличное время, чтобы прийти в гости. Считает забавным и тот факт, что в доме никого кроме прислуги нет, что это развязывает ему руки. Он бесшумно выходит на балкон и стоит какое-то время, прислушиваясь к оглушающей тишине вокруг. Окна в соседней комнате темные, свет не горит, значит либо пусто, либо спит. Хван перелезает через перила, чтобы по карнизу дойти до балкона рядом. Дверь приоткрыта и парень аккуратно пробирается внутрь. Свет от уличных фонарей едва освещает просторную комнату и кровать, на которой спит Феликс, в том числе. Хенджин практически становится вплотную к постели, любуясь мягкими очертаниями лица, которое во сне не кажется таким каменным. Платиновые волосы рассыпались серебром по подушке, ресницы бросают едва заметные тени на розовые щеки. Хван просто стоит тенью, ощущая как его цепями тянет к блондину. Как образовывается связь, ему лично не нужная совсем. Просто нравится и точка, просто хочется опустить красивое личико до собственного паха физически, до своих ног морально. Йеджи, к примеру, там давно и с ней не интересно. А фарфоровая кукла не поддается трещинам, идеальное лицо, стальное. Но отличие лишь в том, что сердце стальным не сделаешь. Он тянется рукой к одеялу, касается мягкой ткани пальцами, сдвигая немного вбок, надеясь, что тот спит обнаженным. Показывается воротник футболки, но разочарование не влияет на наваждение. Хенджин не может себе отказать в фатальном удовольствии прикоснуться пальцами к открытым ключицам, провести линию вдоль края пижамы. Этого слишком мало, не хватает, хочется больше. Он аккуратно откидывает одеяло в сторону и дальше все как на пленке в перемотке. Раз, два и теперь он сидит на коленях, потеряв координацию с сильной головной болью, но четко чувствуя, как ему в голову упирается что-то холодное и твердое. Сердце мгновенно перестает качать кровь, останавливаясь вместе с телом. Становится не до шуток и парень с опущенной головой на автомате поднимает руки вверх, но делает это с улыбкой на лице, хотя никто и не видит. Феликс стоит прямо перед ним, сна ни в одном глазу, а пистолет держит твердо, словно с пеленок это была его любимая игрушка. Только часто вздымающаяся грудь выдает нервозность. - Обернись, - хрипло командует глубокий голос. Хенджин вздыхает, думая, что это последняя ночь в его жизни. Но умрет счастливым, если Хан произнесет его имя хоть раз. - Да ты гонишь! - шипит парень, когда тот поднимает голову - Не ожидал? - скалится, рассматривая стройные ноги в шортах, липким взглядом изучая в полутьме хрупкий силуэт. - Какого черта? Я думал это, - запинается, - ... что ты делаешь? Вздумал в шпиона поиграть? Слышать его голос непривычно, Хван представлял по-другому, более мягким и певучим. Но ловит себя на мысли, что безумно нравится. Голос, который не сочетается с внешностью, добавляет остроты в больной голове. - Хотел проведать тебя, - все еще улыбается. - - Для этого есть дверь, - шипит злобной фурией Феликс, у которого сердце чуть не остановилось от испуга минуту назад. - Ты бы не впустил меня. - И правильно бы сделал. Больным дорога в дурку. - Не хочешь это убрать? - кивает в сторону пистолета. - А что? Боишься? - блондин приставляет дуло ближе к самому виску и щелкает предохранителем. - Может не надо было медлить? Сейчас было бы у меня одной занозой в жизни меньше. - Твои шутки не смешные, - уже серьезно говорит Хенджин, поерзав ногами по-твердому полу. - Не ожидал, что на коленях окажешься в итоге ты? - и смеется первый раз за все их знакомство. Глаза превращаются в щелочки, улыбка обнажает ряд белоснежных зубов, а с ними появляются и ямочки. - Если это цена за близость, я согласен. - Да ну! - бросает Феликс, переводя пистолет с виска на лоб в самый центр. - Ты же не выстрелишь. - Не выстрелю. Не сегодня. Но если ты перейдешь черту, - опускает голову до уровня пистолета, чтобы смотреть глаза в глаза, хоть в темноте они кажутся бездной, - я лично подберу для тебя пулю из золота. И, поверь, не промахнусь. - Тогда я заранее закажу для тебя алмазный гроб, - не остается в долгу. - Таким куклам место только в красивой коробке. Феликс может в его глазах и кукла, но не из фарфора. Он резко с размаху бьет дулом пистолета прямо в лицо с такой силой, что Хенджин отшатывается, утыкаясь лицом в край постели, стонет, хватаясь рукой за лицо, проверяя не сломано ли чего. Хван не без труда принимает обратное положение, утирая с подбородка кровь. Губу все-таки разбил. - Легче стало? - скалится, улыбка с красными подтеками не пугает. - Немного, - честно признается. - Думаю, тебе пора. Хенджин сидит, надеясь, что парень повернется к нему спиной, но этого не происходит. Он Феликса не знает, не знает, что поворачиваться к врагу опасно. Они смотрят друг на друга с разной высоты, кажется, даже не моргают. Хван уже не подтирает кровь с подбородка, она стекает по горлу. И Феликса это безумно бесит, руки чешутся взять салфетку, но он стоит. До рассвета уже недолго, но никого не волнует, когда встает солнце. Хенджин поднимается с пола, облизывая кровавые губы. В нем не видно угрозы, разве что его язык опасен. - Я выйду через дверь? - Нет. - Боишься? - ухмыляется, а самому нравится мысль, что их застукают в таком виде. Можно будет соврать, что Феликс яростно целовал его и порвал губу. - Тебя боятся только трусы. - Трус сейчас пистолет держит в руке. Не хочешь без своих игрушек меня выгнать? И Феликса задевает это. Трогает то, что обвинения небеспочвенны. Но ему говорили, что не важно кто и что говорит, если твоя безопасность находится под вопросом. Вот только Хана постоянно обвиняют в том, что он никто без оружия. Кукольная внешность не дает физической силы, можно только научиться ею пользоваться, но это не то, в чем он хорош. - Я может в тебя и не выстрелю, но пистолетом отымею, если ты еще раз хоть слово в мою сторону скажешь. - А потом тебя отымею я. - Попробуй. - Попробую, куколка. Так попробую, что встать не сможешь. Феликс от нервов сжимает рукоять сильнее. Хенджин с ним не шутки шутит и стоит выйти за дверь как угрозы могут стать реальностью. И никакие пистолеты тут не помогут. Потому что его самый главный враг - он сам. - Ты когда-нибудь был в постели с мужчиной? - прилетает неожиданно от Хвана. - Что? - Секс был? Молчание. Ступор. Хван широко улыбается, по-хозяйски садясь на постель, словно выиграл в лотерею. У Феликса наверняка сейчас лицо все красное. Ответ на вопрос не по ситуации всегда самый честный. - Ты девственник? Боже, да ты алмаз! - восхищенно парирует парень, оглядывая блондина с ног до головы как в первый раз. - Это не твое собачье дело, - шипит Хан. - Теперь понятно почему ты такой дикий. Феликс молчит, недовольно буравя взглядом задолбавший силуэт. Понимая, что Хенджин никуда не уйдет, он засовывает пистолет себе за пояс, складывая руки на груди. - Так и будешь таращиться или все-таки свалишь? - Так и будешь стоять или все-таки отсосешь мне? - гадливо улыбается Хван. Феликс раздраженно закатывает глаза. Ему эти игры надоели, надоел и липкий взгляд. Сидят как две собаки, одна другой не уступает. Если не получается выгнать, то придется уйти самому. - Ты куда? - Водички попить. Блондин спускается на первый этаж, заходит на пустую кухню, наливая себе стакан воды, слышит тихие шаги за собой. - Ты можешь отстать хотя бы на минуту? - эмоциональнее, чем можно было, произносит Феликс и поворачивается лицом. - Ой, прости. Йеджи слегка улыбается и просит налить ей тоже стакан воды. Парень просто отдал ей свой. - Я думал ты с Джисоном. - Так и было, - кивает. - Но потом кто-то позвонил и ему пришлось срочно уехать. - Нда, типичный Джисон, - вздыхает Феликс и наливает себе еще один стакан. - Это у него привычка такая, срываться по делам в любую минуту, в любую погоду. - Наверно, дело правда важное. Йеджи улыбается, но как-то не искреннее. Странно, что они вообще сейчас сидят вдвоем, хотя раньше не общались. Девушка выглядит великолепно, несмотря на немного потекший макияж. Но от нее исходит аура побитого котенка, для Феликса почему-то это настолько сильно очевидно. Немного крипово видеть ее с собранными волосами, почти как Хенджин во плоти. - Вы здесь уже месяц живете. А я только сейчас услышала твой голос, - улыбается девушка. - Не люблю говорить по пустякам. - Понятно. Она выглядит грустной, но явно не по причине того, что ее бросил парень. Неловкое молчание застыло на кухне гостем и никто его спроваживать не собирается. Феликс ставит стакан на стол и тихо уходит, оставив Йеджи наедине с собой. От нее шлейфом исходит уныние, хоть она и не показывает этого внешне. Она словно хочет чем-то поделится, но замок на груди мешает формулировать мысли в слова. В комнате Хенджина уже нет, но чувство безопасности отсутствует все равно. Блондин как в клетке, где замки закрываются и открываются только снаружи. И поэтому пистолет под подушкой лежит не просто так. Если отец узнает, что он засветил пистолет перед Хваном, то ему пиздец, даже Джисон не поможет. Хотя тот наверно показал своей новой подружке не один свой ствол. Стрелять Феликса учили с пяти лет. Нет ни одной мишени, куда бы он не попал. Вместо игрушек ему дарили автоматы и каждый он осваивал на сто процентов. Конечно это умение использовалось только в тире или на охоте. Несмотря на то, что его семья владеет достаточно опасным бизнесом, нужды самому палить в щекотливой ситуации не было. Вокруг всегда охрана. Но вот сегодня прям очень захотелось расквасить одну наглую рожу. Если бы знала эта семья, что он привез с собой чемодан оружия, его бы не поселили в самом центре дома. Вообще этот дом ему не нравится, слишком вычурный, слишком шикарный. У себя на родине он жил в дорогом минимализме, поэтому так много лишних вещей раздражают глаза. И так много людей тоже.

***

Как и предполагалось, Йеджи простыла. Короткое платье не спасет в ночные прогулки. Она даже из комнаты не выходила утром, не пустила никого. Только написала смс брату о том, что в универ не поедет. Не то, чтобы это Хенджина волновало, но по официальной информации парочка должна была появиться лишь под вечер. Так почему она сейчас у себя в комнате, а Джисон нет, вопрос. Хван спускается на первый этаж. Сегодня он решил надеть бежевый костюм, свой самый нелюбимый, потому что оттенок сливается с цветом кожи. Но настроение почему-то именно беж. Уже на пути к двери он видит Джисона, вид которого весьма красноречив. Не было бы это так странно, если бы Хан вернулся с Йеджи. Но девушка сейчас наверху, Хенджин лично потом пришел к ней, чтобы принести завтрак, потому что та не пускала прислугу. - Доброе утро, - задумчиво говорит блондин, рассматривая засосы на шее, сокрытые под татуировкой. - Доброе, - Джисон не останавливаясь поднимается на первый этаж и скрывается в своей комнате, даже не зайдя проведать сестру. Хенджин смотрит вслед, не понимая ничего. Он не лезет в отношения Йеджи, если никто границы не переходит. Девушка сама знает, чего хочет от отношений. Но такое поведение кажется очень странным, особенно при свидетелях. Джисон совершенно не стесняется, не скрывает явно оттраханный вид и немного мутный взгляд. От него веет алкогольным амбре и чужими духами, губа разбита, на ней застыла корочка крови. Но в целом, Хенджин признается самому себе, что Хан выглядит эффектно, как бэд бой из сраного боевика. Тут внезапно вылезает образ Феликса с пушкой в руке и иллюзия становится чуть более похожей на реальность. Хван выходит на улицу, подходит к машине и замечает, что во дворе не стоит мазда Джисона. Значит парень приехал на такси. Все это дурно пахнет. - Долго ты, - Феликс уже ждет в авто и удивляет тем, что заговаривает первым. - А ты ждал? - Думал оставить тебя здесь и уехать. - Я бы не сильно расстроился. - Поэтому и не уехал. Решил, что доставлять такого удовольствия тебе не стану. - Мое удовольствие сидит рядом. Феликс тяжело вздыхает. - Заметил, сегодня нет одной парочки впереди нас. - Йеджи так и не встала? - Джисон так и не приехал? 1:1 Когда пара выходит из машины, Хенджин не может не проверить свои подозрения. Он смачно шлепает впереди идущего парня по заднице и проводит рукой по спине. От шока Феликс цепенеет, не предпринимая никаких действий, но потом кулак летит в обратную сторону. Хван, который ждал реакции, ловит руку и дергает на себя, чтобы пацан упал на крепкую грудь. Из-за разницы в росте, блондину приходится поднять голову. - Что ты творишь? - Проверяю, есть ли у тебя пистолет. - Нахуя? - Просто интересно, - пожимает плечами и смотрит в голубые глаза, похожие на океаны, на мягкие волны в них. Но так только на первый взгляд, на самом деле в них застыла Антарктида. Только Феликс желает, чтобы Хван там утонул. - Отпусти! - шипит блондин, пытаясь выдернуть руки из цепкой хватки, но не выходит. Они стоят очень близко друг к другу, один в плену другого. И Хенджин наслаждается каждой минутой, теплом хрупкого тела, чужой яростью, спрятанной внутри. Он насильно тянет к себе, хочет, чтобы последовал ответ. Но взамен получает лишь раздражение, приправленное злостью. Это лучше, чем напускное безразличие, которым Хвана кормили целый месяц. А нужно было всего лишь посидеть под дулом пистолета. - В следующий раз пуля точно окажется между твоих глаз, - шепчет Феликс, стараясь не дышать этим безумным воздухом рядом. Хван на это только улыбается и наклоняется ближе, обдавая мятным дыханием. - Я сам дам тебе эту пулю в руки, не переживай, куколка, - ухмыляется, резко отстраняясь. Феликс с облегчением вздыхает, не сразу возобновляя шаг. Хенджин его окутывает со всех сторон, так можно и привыкнуть. А вредные привычки выкинуть сложно. С ранних лет блондин стрелял по мишени, за каждый промах получал палкой по спине, но только недавно ему позволили учиться самообороне. При его телосложении отец не считал, что что-то похожее на бокс поможет парню. Феликс безумно красив, в нем есть эта грань между мужским и женским, он на самой ее середине. Старший семьи Хан даже жалел, что тот не родился девушкой, можно было бы иметь выгодный брак. Феликс молчит, но все замечает. Замечает как отец не приезжает домой наравне с Еныном, как Джисон окучивает Йеджи. Замечает слишком много охраны вокруг. - Зачем ты водишь Йеджи за нос? - спрашивает Феликс за ужином с братом. - Не понимаю, о чем ты? - Джисон как ни в чем не бывало утирает рот салфеткой и снова принимается за еду. - Эти красные разводы на твоей шее ведь не Йеджи поставила? - молчание. - Плохо ты с потенциальной невестой обходишься. - С чего ты это взял? - Ты про свадьбу или про то, что ты ебешься на стороне? - Рот прикрой свой, - рычит шатен, прожигая взглядом брата. - Как будет рада твоя подружка, если узнает что ты спишь с мужиками?- безапелляционно продолжает Феликс, нарезая стейк. - А отец? Думаешь мне приятно спать с пистолетом под подушкой? - Ты выдумываешь!- повышает голос Джисон. - Не лезь на рожон. Убьет. На этом воспитательная лекция заканчивается.

***

- Как себя чувствуешь? Хенджин, сразу как только приехал домой, входит в комнату сестры, предварительно открыв дверь своим ключом. Он присаживается на кровать и кладет девичью голову себе на колени. - Голова болит очень сильно, - мурчит Йеджи, пока мужская рука перебирает пряди ее волос. - Не тошнит? - Не переживай, - тяжко вздыхает, - я же на противозачаточных. - Я не об этом, - цокает блондин. - Что-то еще беспокоит? - Вроде нет. - Я кое-что тебе принес. Хенджин тянется к своей сумке, заставляя девушку недовольно подняться с колен. Достает коробочку в крафтовой упаковке и передает сестре, которая с интересом разворачивает вещь. - Спасибо, - улыбается. - Мои любимые, - тихо шепчет. - Простоял полчаса в очереди. - Не ври! - Йеджи хихикает и целует брата в щеку, вытаскивая первую печеньку из коробки. - Ладно. Надо же было мне чуть преувеличить. - Преувеличиваешь ты свои заслуги в постели. - Как ты могла?! - Хван деланно хватается за сердце и цепляет фальшивое удивление. Йеджи показывает язык и довольно продолжает есть печенья, предлагая брату. Тот берет одно и ложится на постель, укладывая голову девушки себе на живот. Он не замечает как засыпает, пока сестра перебирает его пальцы своими. Но когда Хенджин открывает глаза, то Йеджи рядом уже нет и место рядом пустое и холодное. Наверняка снова пошла наводить шабаш со своими подружками. Не долго голова болела. Парень выходит из комнаты и не может не сделать несколько шагов подальше от своей комнаты. Стук в дверь. Тихие шаги. Движение ручки. - Что тебе надо? - Феликс раздраженно вздыхает, громко цокая, когда видит перед собой белобрысую лису. - Решил поздороваться, - юлит блондин. - Перегрелся? Мы утром виделись. - Ну, еще хотел узнать, как у тебя дела? - До твоего прихода было прекрасно, - тяжко вздыхает. - Впусти меня и станет еще прекраснее. Феликс недовольно смотрит на парня и закатывает глаза, понимая, что тот просто так не уйдет. В любом случае перелезет на балкон. Поэтому отходит, позволяя врагу шагнуть на свою территорию. Хенджин довольно заходит, подмигивая насупившемуся парню и идет в центр комнаты. Своего добился и теперь рад. Вот только ему не рады и ощущается это довольно остро, особенно когда Хан проходит мимо, специально задевая плечом. - Ты уже здесь, а вот изменений я не чувствую, - кидает Феликс, убирая со стола книги. - О, так в этом я спец, - ухмыляется Хван. - Что это за тон? Пытаешься меня соблазнить? - Думаешь получится? - Не мечтай! - Феликс кидает в парня подушку, но тот сразу ее ловит и кидает обратно. - Почему же? Я еще даже не начал. - Не думаю, что ты сможешь функционировать с отрезанным членом. - Как грубо. Феликс недовольно складывает руки на груди и закатывает глаза всего на секунду и этой секунды хватило, чтобы Хван толкнул его на кровать, сразу прижав тонкое тело к постели. Хан прижат спиной к матрасу, в то время как Хенджин смотрит, поглощает глазами его сверху. Довольно облизывается, наблюдая как тщетные попытки выбраться из хватки нервируют блондина. Феликс не такой сильный как Хван, не такой высокий, поэтому проигрывает сразу в этом негласном бою. - Что ты творишь? - Учу тебя манерам. - Дикари не в состоянии такому научить ты в курсе? - шипит Феликс, когда чувствует чужое колено между своих ног. - Так ты признаешь, что манеры всё-таки тебе нужны? Хенджин усмехается, перехватывая чужие запястья, заламывая над головой. Он наклоняется ближе к кукольному лицу, пока горячее дыхание не плавит кожу. Голубые глаза испуганны и в тоже самое время полны ярости. Феликс жует губу от нервов, не понимая, что только раззадоривает зверя сверху. - Не переживай, я не укушу. Возможно. Хан резко дергается, ногой стараясь пнуть парня, но тот сильнее его и только усмехается на тщетные попытки. - Что же ты прицепился ко мне? - Ты очень красивый, - зачем-то признается Хенджин, рассматривая лиловые губы. Так хочется их поцеловать, укусить, чтобы стали еще сочнее. Феликс под ним прекрасен, была бы ситуация их жизни другая, они бы уже давно были голыми. Но Хван не может себе такое позволить, поэтому просто наклоняется ближе, не целуя, но легонько касаясь губами чужих. Он не требует ничего, но все равно держит крепко. Гладкость кожи под губами пьянит, запах ванили забивает ноздри. Блондин нервно сглатывает, ошарашенно смотря вперед будто бы сквозь. Но Хван повторяет теперь немного настойчивее. Язык скользит между губ, прося разрешение, которое знает, что не получит. Касание за касанием становятся напористее, пусть поцелуй - инициатива лишь одной стороны. Внутренности мгновенно цепенеют от удовольствия, когда под ладонями ощущается стройное тело, каждый его изгиб и бархатность кожи. Феликс как статуя, боится пошевелиться. И сделать вдох тоже подобно смерти. Его прижали всем телом, не давая сдвинуться, поцеловали впервые в жизни. И за все их знакомство с Хваном, блондин думает над тем, чтобы ответить. Он слегка приоткрывает рот, лишь чуть-чуть и этого хватает, чтобы Хенджин углубил поцелуй, пролез языком дальше, чем надо. Дыхание сбивается, когда языки сплетаются воедино. Хенджин хрипло стонет, когда Феликс на эмоциях слегка поднимает колено. Он все еще держит его руки над головой, но стоит младшему сделать несколько движений ногой, дрожь прошибает возбужденное тело. Каждый участок кожи словно под напряжением и током бьется. Хан наклоняет голову вбок, позволяя спуститься поцелуями вниз по шее. Хватка на запястьях становится мягче и он задается вопросом, стоит ли прекратить? Или позволить зайти чуточку дальше? Феликс пользуется моментом и выдергивает руки, толкая Хенджина на пол, пока сам слезает с постели. - Вот черт! - смеется Хван поднимаясь на ноги. - Ты бы видел, как по-блядски ты выглядишь. Феликс ничего не отвечает, вытирая губы тыльной стороной ладони. И настежь открывает дверь, намекая выйти. - Поговорить не хочешь? - Выходи сам, пока вперед ногами не понесли, - рычит блондин. Хван усмехается и нагло лезет рукой под подушку, желая найти то, что так волновало. - Это ищешь? Феликс достает из-за пояса пистолет и чешет дулом висок. - Может ты и горазд валить все, что движется, но не думаю, что палить из ружья твое, - смеется Хан. - С чего такие выводы? - Ты ведешь себя так, словно это игрушка. Ты не боишься, но тебе интересно. Так что насчет твоего вопроса этим утром, мой ответ - нет. Хенджин недовольно вздыхает и подходит к двери. - Я смирюсь с этим, потому что самое главное я уже получил, - резко наклоняется как можно ближе, но вместо ожидаемого испуга получает только усмешку. - Все твои уловки заезжены. Примени фантазию, чтобы получить то, что так хочешь. - А ты позволишь? Феликс молчит, сжимая в руке пистолет. Он открывает рот, чтобы ответить, но вместо этого толкает Хвана за дверь, захлопывая за собой. Молчание знак согласия.