My soul is slashed

Этот вопрос не выходил из головы Лань Циженя уже неделю. Вертелся там мелким ужиком, отвлекая от важных занятий, заставляя все мысли в итоге сходиться к одной. Того и гляди, скоро ни о чем другом думать не сможет. Это невероятно раздражало. Ведь мысли, по мнению старейшины клана, должны находиться в покое и праведности, а думать о тех вещах, что он себе сейчас позволял совершенно непотребно. Но и остановиться он тоже не мог. Абсурдный интерес съедал его полностью. Отбросив небрежным жестом перо с уже обсохшей тушью на кончике, он шумно выдохнул и отвёл взгляд в окно библиотеки. На улице в полную силу разыгралось летнее солнце. Даже обычно сдержанные адепты из-за тепла носили ворот ханьфу полураспахнутым. Какое бесстыдство. Погладив двумя пальцами бороду, в которой тёмных волос все ещё было больше чем седых, он нахмурился. Гуй бы подрал этого ребёнка Су Шэ, что вертится вечно под ногами и не сдерживает язык, как того требуют священные правила. Из-за его книги об удовольствиях Илина, которую тот то ли стащил, то ли выиграл у какого-то Не Хуайсана, старейшина теперь не мог избавится от неблагопристойных мыслей. Слава небожителям что Лань Цижень успел его тогда за ухо притащить из городской едальни, где Су Шэ вслух цитировал ту самую книгу, а всякие неблагочестивые личности ему аплодировали. Что б его… Этим невеждам ведь невдомек, что заклинателям положено сохранять целомудрие и умеренность во всем, начиная от мыслей и заканчивая разговорами. Вот он в свои восемнадцать только о книгах и знаниях думал! Необходимо блюсти чистоту тела и разума, совершать все действия в соответствии с порядком, без лишних эмоций. А этот негодник Су Шэ слишком уж интересуется не тем, чем нужно. Стоило бы ему назначить дополнительные занятия, чтобы не оставалось времени на безделье. Но с другой стороны — а вдруг он прав, и действительно… — Господии-и-ин Ла-а-ань!!! Лань Цижень вздрогнул, едва заметив что ему сейчас практически в ухо кричал адепт, что отвечал за главные ворота в ГуСу. Старейшина сдвинул брови и приподнял голову, придавая себе как можно более недовольный вид, словно одним взглядом хотел сказать что при обращении необходимо было проявить гораздо больше почтения. — Повышать голос запрещено, разве ты не знаешь?.. Вечером тебе надлежит переписать раздел двенадцатый «О соблюдении тишины». — Я обращался в необходимом тоне, но вы не зам… Кхм… Лань Цижень зыркнул на него так, что адепту явно стало понятно — говорить лишнего тоже не стоило. — Добавь к переписываемому ещё раздел сто семьдесят третий «О почтении старших и непререкании». — менторским тоном произнёс старейшина. — Да, господин Лань. Ван Линь был усердным учеником. Его семья была из воинов-охранников, но для себя он хотел выбрать более изящное ремесло и обучался по направлению литературы и истории. «Ему бы не следовало нарушать традиций. Но история это благое занятие, для которого нужны не меньшие, чем для охраны, знания. Адепт, планирующий посвятить себя слову должен вести себя соответственно, а не стоять вот так, потупив взор, не смея вымолвить ни слова.» — думал Лань Цижень. — Встань ровно и говори, что хотел. Ван Линь немедленно выпрямился и начал быстро говорить. При этом его веснушчатое лицо будто светилось от радости, словно у ребёнка, который рассказывает о приключениях своему другу. — Господин Лань, вы просили докладывать, если я услышу что-то про Илин, — Лань Цижень одобрительно кивнул, требуя взглядом, что бы адепт продолжал. — Сегодня в главные ворота входили доставщики продуктов и я слышал как они обсуждали какой-то сбор людей на праздник. — Праздник? — Да. На Луанцзан собираются все люди из близлежащих селений и заклинатели из кланов Не и Цзынь. Поэтому думаю, что намечается что-то грандиозное. Доставщики утверждали, что в честь танцующей богини в Илине будут подаваться самые лучшие блюда и вина, будут приглашены танцовщицы на мечах и… Ммм, как же они сказали… жрицы люб… — Достаточно! Всё ясно! — немедленно прервал его Лань Цижень, при этом его лицо вспыхнуло негодованием. Не хватало ещё произносить такое бесстыдство в благочестивых стенах библиотеки ГуСу. Что же творится в Илине, в этом рассаднике распутства? Неужели они впрямь собираются устроить такое? — Спасибо, Ван Линь, ты хорошо потрудился. Можешь выбрать из библиотеки любую книгу. — произнёс старейшина и вернулся к бумагам, что изучал до того, как его прервали. — Благодарю, господин Лань. — грустно произнёс адепт и снова потупил удрученный взгляд, продолжая стоять. Что же поделать с этими детьми. Никакого стремления к знаниям. Вот он в его возрасте… Да гуй с ним! Пусть порадуется. — Можешь выбрать книгу из иллюстрированной секции. Лань Сичень привёз из Чангсу продолжение истории воина Е Байи. — Правда?! Вы лучший, господин Лань!!! — в миг повеселел адепт. — Но только после того, как перепишешь правила! — Конечно-же, господин Лань! — И позови ко мне Ванцзи. — Я мигом, господин Лань! — протараторил тот и, развернувшись на каблуках летних сапог, умчался из библиотеки словно дикий олененок. Эх, молодо-зелено.

* * *

Ванцзи вошёл к нему в библиотеку спустя каких-то десять минут. Он всегда являлся по первому его требованию. Такой степенный, с прямой осанкой, с высоко поднятым взором. Его идеально выглаженное Ханьфу без единой складочки плотно прилегало от груди до самой шеи. Конечно, лучший ученик ГуСу не мог себе позволить неподобающего вида даже в жару. Ванцзи был его гордостью. На него впору было равняться каждому в клане! За что бы Ванцзи ни взялся, то сделает это идеально. Поэтому только ему Лань Цижень сейчас мог доверить выполнение своей просьбы. — Добрый день, Ванцзи. Лань Чжань подошёл ближе, шурша шелком одежд, и склонился в глубоком церемониальном поклоне. Его идеально сложенные в приветствии ладони казались словно мраморными из-за белизны кожи и тонких пальцев. Из гладкой причёски не выбивалось ни одной прядки. Лицо, без единой искажающей эмоции, всегда было настолько безупречным и спокойным, что иногда в голову Лань Циженя закрадывалась мысль, а не скрывает ли тот за этой ледяной маской что-то еще? Но невозможно, это же его Лань Чжань, безупречный Нефрит, которого он слишком хорошо воспитал. Да, это все его воспитание. Ну ещё усердие в знаниях и соблюдение правил. — Добрый день, дядя, — произнёс своим холодным низким голосом Лань Чжань, все ещё находясь в поклоне, потупив взор и ожидая позволения подняться. «Слишком уж идеален этот юноша, — подумал Лань Цижень.- Всё-таки, воспитание.» — Не стоит, А-Чжань, оставь эти условности. Мы только вдвоём. Присаживайся, — сказал дядя и взглядом показал на место напротив. — У меня к тебе будет просьба. — Всё что скажете, дядя. Лань Чжань сел напротив всё с такой же идеально ровной спиной и расположил руки на согнутых коленях, словно собирался медитировать, а не вести разговор. — До меня дошли слухи, — начал старейшина, — что в одном месте разврата и порока, называемом… Илин, — Лань Цижень протянул последнее слово, будто пытался устрашить им и затем поморщился, словно выпил дрянного чая, — совершенно не знают, что такое «агапэ». Люди там считают, что близость и, кхм, эрос, — слегка запнувшись и прочистив горло, продолжал он, — это лучшее, что может быть между людьми. Сложив руки в замо́к, Лань Цижень положил их на стол перед собой, потирая большие пальцы друг об друга. Бросив исподлобья быстрый взгляд, он заметил, что Лань Чжань его по-прежнему внимательно слушал, впрочем, как и всегда, а значит можно было продолжать. — Я хочу, чтобы ты отправился на Луанцзан и узнал про то, что люди там называют «любовь». Лань Цижень, будучи до конца не уверенным, что племянник ему не откажет, наконец полностью поднял взор на Ванцзи, ища в его поведении хоть толику несогласия. Все же просить о таком было не совсем обычно. Но тот только лишь смотрел как-то по особенному глубоко, будто уже представлял свою миссию. — Да, дядя. Я отправлюсь в Илин завтра же и все сделаю. Лань Чжань поднялся, снова склоняясь в своём идеальном поклоне, словно ему поручили самое обычное истребление водного духа, и вышел неторопливым уверенным шагом, заставляя старейшину недоуменно вглядываться в след его ровной спине. Лань Цижень выдохнул. Это все? То есть, никаких протестов даже на такую просьбу? просто согласие? Нет, все же этот ребёнок был слишком хорошо воспитанным. Нужно будет напомнить себе купить ещё рисовой бумаги для переписывания сборников с правилами. Очень уж хорошо они влияют на характер. — Господин Лань! Почему вы не отправили меня?! Лань Цижень аж подпрыгнул на месте от столь внезапно раздавшегося голоса рядом. В окно, цепляясь руками за наличник, заглядывал Су Шэ. Да что за непослушный ребёнок?! С дерева что ли залез? Сколько же он слышал? Вечно суёт свой любопытный нос куда не просят! — Прошлый раз, когда я послал тебя на охоту, а ты вместо этого продырявил Цзынь Цзысюня, было ужасно!