До дома

Снег лезет в лицо с настырностью бомжа-попрошайки. Дима морщится и поднимает воротник, стараясь укрыться от жалящих снежинок. Хорошо хоть глаза условно защищены очками. Выдыхает, согревая дыханием подбородок, и прибавляет шаг. Ветер, словно почувствовав это, начинает дуть сильнее, усложняет и так непростую дорогу. Дима и без этого опаздывает: задержался на работе (полученные синяки противно ноют). Телефон разрядился ещё в середине дня. Всё никак не доходили руки заменить аккумулятор, вот и аукнулось. А попросить мобильный у кого-либо из коллег было бы крайне неосмотрительным решением с его стороны. Они с Валиком должны были встретиться сорок минут назад. Сам Дима бы уже ушёл. Слишком уж отвратная погода, слишком незначительна выдуманная причина встречи, слишком мало времени, чтобы тратить его впустую. Но Валик — не Дима. Поэтому остаётся только пробираться сквозь набирающую обороты метель и сдерживать хриплый смех, рвущийся из груди. Не может быть, чтобы он всё ещё ждал. На месте встречи пусто, и от этого на душе становится легко-легко. Дима смеётся, белые хлопья падают в открытый рот, покалывают язык ледяными иголочками. — Рад, что тебе весело, — хрипло произносит Валик из-за спины. Дима оборачивается. Тот стоит, мягко улыбаясь, в нелепой чёрной шапке и с картонным стаканчиком в руках. Снега на одежде практически нет, значит, спрятался от непогоды в тепле. Это радует. — Держи, — Валик протягивает Диме обжигающе горячий стаканчик. Запах кофе заставляет взбодриться на уровне условного рефлекса. Дима благодарно кивает и жадно отхлёбывает. Горло обжигает привычной горечью: Валик взял тот же, что обычно заказывает сам Дима. Чёрный, терпкий американо. — Спасибо, — выдыхает Дима с паром, на секунду представляя себя драконом. — Пожалуйста, — отвечает Валик, подходя ближе, внимательно вглядываясь в чужое лицо. Дима думает, что зрелище это неприятное: он слишком устал, слишком озлобился, слишком ожесточился. Он просто слишком… — У тебя кровь. Вот здесь, — спокойно говорит Валик, касаясь тёплыми пальцами щеки. Дима накрывает его пальцы своими, пытаясь, как бы глупо не прозвучало, нащупать кровавое пятно. Разумеется, ничего не выходит. Хорошо хоть в рюкзаке есть влажные салфетки на такой случай. — Вытрешь? — спрашивает он, протягивая пачку Валику. Тот молча кивает, осторожно оттирает пятно и выкидывает скомканную салфетку в мусорку. Щёку обжигает мороз: словно приводящая в сознание пощёчина. — Прости, что опоздал, — извиняется Дима, склоняя голову. — Ерунда, — врёт Валик. — Давай я такси вызову. Дима кивает. Он хочет поскорее оказаться в тепле. Он хочет скорее — домой. Даже если дом этот чужой. Валик стучит пальцами по экрану. — Через пять минут будет, может быть, пока в кафе зайдём? — предлагает он, убирая смартфон. Дима молча качает головой. В кафе ему почему-то не хочется. Валик вздыхает и стягивает с шеи шарф, кутает в него Диму. Тот судорожно вдыхает запах парфюма, который ему не по карману. — Кого потеряли? — спрашивает Валик холодно, так, что температура на улице кажется приемлемо тёплой. — Заложницу. Молодая девчонка, дёрнулась слишком резко, — Дима замолкает на полуслове. — Жаль, — говорит Валик и протягивает пачку сигарет. Дима преувеличенно спокойно затягивается, нервно стряхивает пепел. Валик молча стоит рядом. Дима хочет домой, подальше от ран и смертей. Валик не хочет пускать его работу себе на порог. У них есть ещё три с половиной минуты, чтобы выкурить боль и заморозить чувство вины.