Сегодня вечером...

      Розовые лепестки сакуры бабочками кружатся в воздухе, опадая на землю, уже устланную нежным, отливающим лиловым в лунном свете ковром. Луна ярко сияет на тёмном ночном небе, мягко озаряя клубящиеся, закрывающие мелкие звёздочки облака. Звенящая тишина периодически прерывается только свистящим ветром, ворошащим покровы лепестков и взамен сбивающим с чернённых ветвей новые, играющим с волосами девушек, сидящих под сакурой.       Аяка знает, что сегодня — особенный день. Не только потому что сегодня — день её рождения, нет.       Люмин сегодня здесь, с ней.       Сидит сейчас рядом, любуется небом.       А Аяка любуется её мягкими медовыми глазами, светлыми пушистыми волосами, серебрящимися под луной, в которые ветер вплетает лепестки сакуры рядом с нежными, в тон самой путешественнице цветами, чуть вздёрнутым носом, тонкими розовыми губами.       Аяка любуется Люмин, чувствуя, как в груди снова возрастает то тянущее томление, впервые возникшее во время фестиваля. Оно тревожит душу юной госпожи Камисато, создаёт ощущение беспомощности, от которого дрожат руки и пропадает голос, но при этом и даёт смелости на поступки, на которые бы Аяка ни за что не решилась бы до этого.       Как произошло с танцем.       И сегодня Аяка чувствует, что она способна сделать следующий шаг.       — Луна сегодня красивая, не так ли? — спрашивает девушка. Сердце неистово колотиться внутри, сжимаясь до боли, но Аяка не обращает это внимания. Ведь всё её внимание сосредоточено на Люмин.       — Да… — отвечает она, заставляя сердце подруги снова дрогнуть, пропустив удар. Путешественница оборачивается, улыбается, задумавшись о чём-то. Аяка, словно приговора ждёт следующих слов.       — Кстати, в Ли Юэ началась Лунная Охота, — продолжает Люмин.       — Оу, — девушка краснеет, расстроенно отводит взгляд, сердце, казалось, перестало биться вовсе, треснув по швам.       — Что-то не так? — замечает резкие изменения путешественница, обеспокоенно сдвигая брови.       Аяка молча качает головой, смахивая выступившие слезинки, чтобы Люмин не смогла увидеть их. «Не твоя вина, если я влюбилась в тебя безответно,» — девушка закусывает губу, пытаясь сдержать слёзы. Она медленно вздыхает, не разжимая зубов, приводя сбившееся дыхание в порядок. Мысли волчком крутятся в голове, отзываясь только болью, если попытаться их распутать.       Аяка выпрямляется, поворачивается к взволнованной подруге — ничто не выдаёт того урагана, что бушует внутри, только вот глаза больше не блестят.       — Пожалуй, стоит уже идти, — вежливо улыбается девушка, поднимаясь и разглаживая подол юбки холодными дрожащими руками. — Спасибо тебе за вечер.       — Постой, может, тебя проводить в этот раз?       Предложение путешественницы откликается острой болью, но юная госпожа Камисато терпит. Люмин несмотря ни на что будет её ближайшим другом, поэтому девушка говорит:       — Почту за честь, если ты сегодня переночуешь в имении Камисато.       — Ну как всё прошло? — чуть ли не с порога начинает расспрашивать любопытная Паймон, пока Аяка идёт свои покои.       Люмин провожает её взглядом, растерянно смотрит на спутницу.       — Сначала всё шло как нельзя лучше, но потом…       Путешественница рассказывает о прогулке, пока Паймон не перебивает её:       — Вот она тебя на фестиваль пригласила, а ты даже и не подумала! — пыхтит Паймон, размахивая ручками.       — Думаешь она так расстроилась из-за Лунной Охоты? — удивляется Люмин.       — Ну конечно же! — с удвоенной силой тараторит спутница, будто объясняет совсем уж очевидные вещи. — Она так нервничала, когда звала тебя в тот раз, от Паймон такое не скроешь, вот и сейчас стала волноваться, но кто-то не понял такого прозрачного намёка!       — Но я произнесла только одно предложение, — всё ещё сомневаясь в верности предположения подруги, говорит Люмин. — Не думаю, что Аяка так бы среагировала только из-за фестиваля!       — Ой! А из-за чего ещё, по-твоему?       — Что за шум? — посмеиваясь, подходит Тома, упирая руки в боки.       — Я сказала что-то не то Аяке и она… Расстраивается из-за этого. Но я не знаю что-       — Да почему ты меня не слушаешь?!       Теорию о фестивале Тома со смехом отвергает, попросив побольше подробностей, и Люмин пересказывает всё с начала.       — И тогда она спрашивает: «Луна сегодня красивая, не так ли?» и я…       — Она что?! — у парня от удивления отвисает челюсть, будто вместо вполне будничной фразы он услышал что-то невероятное. — И что ты ответила?!       — Ну согласилась… И вспомнила про фестиваль в Ли Юэ.       — Даже не знаю, как тебе это объяснить, — Тома взбудоражено разводит руками, словно до сих пор не верит в услышанное. — Эта фраза в Инадзуме означает признание в любви.       Люмин краснеет, хлопает глазами, закрывает ладонью лицо и, кажется, с трудом дышит, будто сражается сразу с десятью хиличурлами.       Паймон, чуть не падает, на момент забыв как летать, в шоке попеременно смотрит на неё и Тому, затем встряхивает головой и выдаёт:       — Вот ни на секунду нельзя одну оставить — даже признание в любви пропустит!       — А… Каким должен был быть ответ? — Люмин еле шевелит языком, явно не готовая к такому повороту событий.       — Умереть не встать, — в похожем состоянии бормочет парень, хлопает себя по лбу и уже нормально продолжает. — То есть «такая красивая, что можно умереть», если все взаимно… Ты куда?       Люмин берёт себя в руки и решительно направляется к комнате Аяки.       Госпожа Камисато, судя по кимоно, уже готовится ко сну и вздрагивает, поднимая голову на резко распахнувшую дверь подругу.       — Люмин…       — Я забыла сегодня сказать, — Люмин берёт её за плечи, заглядывает в глаза, отчего у Аяки подкашиваются ноги, и произносит. — Луна этой ночью такая красивая, что можно умереть.       Девушка неглубоко вздыхает, её щёки покрывает румянец, а Люмин добавляет:       — И ты тоже.       После этого прижимает Аяку к себе, кладя ей голову на плечо.       Аяка неловко скребёт пальцами по воздуху, пока не ответив на объятия, скользит теплеющим взглядом по плечам и волосам путешественницы, улыбается, счастливо жмурится и прижимается к ней, растворяясь в объятиях.       Сегодня — действительно особенный день.       Но отнюдь не потому что сегодня — день её рождения, нет.       А потому что Люмин сегодня здесь, с ней.       И теперь всегда будет рядом.