Дом

***

      В руках звенькнула связка ключей, и вот дверь в родную квартиру открыта. Мужчина с длинными чёрными волосами вдохнул запах родного дома и приподнял уголки губ. Он не включал свет, лишь тихо снял обувь и на ощупь поставил на полочку. Сейчас было два часа ночи, а значит его семья спит. Кто же знал, что его командировка затянется на долгие полторы недели, а потом ещё и рейс задержат до такого времени, когда практически невозможно поймать такси? Так ещё и телефон разрядился…       Мобэй абсолютно точно не собирался никого будить, поэтому добирался до душа в полной темноте. По пути он осторожно заглянул в комнату восьмилетнего Сюэхуа*. Сын мирно посапывал на своей кровати, а на полу по всей комнате лежали разные рисунки с какими-то непонятными созданиями и, кажется, волшебными героями. Улыбнувшись, Мобэй подошёл к кровати и укрыл ребёнка одеялом, которое сползло с кровати. Не забыв потрепать А-Хуа по его чёрным слегка вьющимся волосам, мужчина ушёл.       Дальше Цзюнь прошёл в зал, где оставил свои пиджак с галстуком и дипломат, уходя в душ. Постояв под тёплой водой какое-то время и оставив одежду в корзину для грязного белья, мужчина вышел в одном полотенце, которое скрывало крепкие бёдра почти до колен. Потянув руки вверх и хрустя суставами, Мобэй вошёл в их с Цинхуа комнату, думая застать там милую картину спящего мужа. Но тот вовсе не спал. Он лежал на животе в безразмерной футболке (бессовестно украденой у достопочтенного Цзюня) и черных боксерах и что-то активно печатал в ноутбуке, фыркая и морща нос, из-за чего круглые очки спадали. Наверное, опять спорит с мужем Бинхэ, Шень Цинцю, о своём романе.       Судя по всему, Шан Цинхуа не заметил своего вернувшегося после долгой командировки мужа и даже не услышал, как тот тяжело вздохнул. Мобэй же был немного раздражён тем, что этот писака не спит, ведь они это уже обсуждали. Тихо подойдя к кровати, мужчина лёг прямо на спину Цинхуа, обняв поперёк груди и уткнувшись в шею, слегка морщась от нескольких коричневых прядей, которые выпали из пучка на голове и полезли в лицо. Писатель вскрикнул от неожиданности, но смог быстро успокоиться и понять, что это его муж, который прямо сейчас его придавил к кровати. — М-Мобэй… — тихо позвал Цинхуа, кряхтя под чужим весом. — Ты не спишь и сидишь в ноутбуке. Мы говорили об этом. — монотонно произнёс Мобэй, продолжая лежать на своём муже. — Извини! Извини! Я… Я постараюсь так больше не делать! Я обещаю! — задрыгал руками и ногами тот, пытаясь высвободиться, пока его не раздавило. — Обещаешь? — Обещаю! Только слезь!       Хмыкнув, мужчина легко поднялся на локтях и перекатился на бок, отпуская своего мужа. Тот облегчённо вдохнул воздух и расслабился, сперва закрыв и убрав ноутбук на пол, а после поворачивая голову в сторону Мобэя. — Почему ты не позвонил и не сказал, что приедешь сегодня? — Телефон разрядился. Да и поздно уже было. — А-Хуа тебя ждал до полуночи, собираясь рассказать про новых придуманных героев. Он их даже нарисовал. — Мгм. Я заходил к нему и видел эти рисунки. — Он уснул посреди зала и обслюнявил диван. — тихо посмеялся Цинхуа, кладя руку на щёку мужа, начиная гладить. — Мне пришлось самому перетаскивать его в комнату. Теперь я могу с лёгкостью заявить, что раз аппетитом он от тебя совсем не отличается, то и по весу догнать может. — Хорошо. — Не хорошо! Вы же меня оба раздавите! Тяжеленные!       Мобэй лишь улыбнулся на такое заявление. Сюэхуа и вправду рос очень быстро и уже сейчас был выше всех в своём классе. Обоим родителям казалось, что когда их сын начнёт вытягиваться в подростковом возрасте, то он вполне сможет перегнать даже Мобэя, что уж говорить о Цинхуа. Повезло хоть, что Сюэхуа не слишком уж увлекается спортом и борьбой, отдавая наибольшее предпочтение искусству.       Мобэй пододвинулся и накрыл пухлые губы Шана своими, слегка прикусив нижнюю. Цинхуа, не мешкая, ответил на поцелуй, также придвигаясь и оглаживая красивое лицо мужчины. Через несколько мгновений Мобэй снова придавил своего мужа кровати, нависая сверху и вылизывая его рот, иногда кусая и посасывая губы. Большие ладони шарили под безразмерной футболкой, щупая и сжимая подзагорелое тело. Писатель зарывал пальцы в густые чёрные волосы, постанывал в поцелуй от каждого прикосновения и тёрся своим коленом о пах Цзюня.       Оторвавшись от раскрасневшихся губ, Мобэй принялся стягивать с мужчины футболку, после чего и боксеры, улетевшие в том же направлении, что и полотенце. Перекладывая Цинхуа поудобнее, брюнет потянулся к ящичку тумбы и достал оттуда тюбик со смазкой. Выдавив всё, что было, на пальцы, он принялся размазывать смазку, грея её. Влажные пальцы прижались к сжавшемуся колечку мышц, когда Мобэй поцеловал Цинхуа, сплетая их языки. С громким чвокающим звуком он протолкнул сразу два пальца внутрь, опустив голову ниже и начиная кусать нежную шею, оставляя после себя фиолетовые засосы, которые ещё долго не сойдут. Рыча, словно зверь, Цзюнь прижимал тело любимого к себе и перемещался поцелуями-укусами на грудь, вводя третий палец. Цинхуа громко выстанывал имя мужа, не боясь, что Сюэхуа услышит — в доме хорошая звукоизоляция. Писатель царапал широкие плечи, самостоятельно насаживаясь на длинные пальцы и прося о большем.       Покончив с растяжкой, Мобэй провёл пару раз влажной ладонью по своему члену, смазывая его, после чего прижался головкой ко входу. Цинхуа облизнул губы и обнял своего мужа ногами за талию, трясь своей возбуждённой плотью о рельефный живот. Прикрыв глаза, брюнет сделал резкий и сильный толчок внутрь горячего нутра, входя сразу на половину, после, прождав пару секунд, толкнулся вновь, входя полностью и чувствуя, как нежные стенки сжимают его внутри. Писатель протяжно застонал, запрокидывая шею и царапая спину мужа. Не удержавшись, Мобэй лизнул и укусил адамово яблоко, после чего начал медленные толчки, которые становились всё быстрее.       Цинхуа извивался под ним, надавливая пятками на поясницу, заставляя войти глубже, громко стонал и просил быть жёстче. Мобэй не мог ему отказать, поэтому сжал мягкие бока до синяков и приподнял низ мужчины, начиная вдалбливаться в тело с ещё большей скоростью и силой. Шан же начал стонать громче и царапать спину до крови, умоляя не останавливаться и подмахивая бёдрами. Кровать протяжно скрипела под их толчками, но громкие пошлые причвокивания и шлепки кожи о кожу заглушали её не хуже стонов мужчин.       Чувствуя скорую разрядку, Мобэй опустил одну из ладоней на истекающий естественной смазкой член Цинхуа, а другую запустил ему в волосы, заставляя запрокинуть голову назад. Брюнет оглаживал чужую плоть в такт своим толчкам и покрывал шею влажными поцелуями. Писатель выгнулся и излился себе на живот, сжав внутри себя Мобэя, который кончил следом внутрь своего мужа. Тяжело дыша, оба легли на кровать, смотря друг на друга. Цинхуа счастливо улыбнулся и заполз на мускулистую грудь, слабо кусая и закрывая глаза. — Я люблю тебя. — тихо произнёс он, получив в ответ такое же признание.       Мобэй обнял своё сокровище, улыбаясь. Всё же он любил возвращаться домой, ведь здесь его всегда ждут. Здесь он нужен. Здесь его любят.

***