Розы сорта "Сангрояль"

      В темном, богато и изысканно украшенном кабинете, спиной к нам стоял высокий, статный мужчина средних лет. Над его чуть седоватой головой, выше каминной полки, красовался большой фамильный герб изображавший облаченного в доспехи рыцаря с мечом наизготовку и развивающимся, черным с алым подбоем, плащом. Вороненые латы воина пестрели острыми узорами вампирской тематики, перемежаясь со странными, нечитаемыми символами.       Хагмар. Глава рода Мурлегем, несостоявшийся король бессмертных.       По самой кромке нижнего края герба, чеканными буквами значился девиз: «иду за вами».       Какое странное изречение, тем более для столь непрямолинейного семейства.       Встряхнув головой, я перевела взгляд на знаменитого отпрыска славной фамилии. Костюм хозяина являл собой легкую небрежность, которая, при внимательном рассмотрении, оказалась весьма продуманной: рубашка, без камзола настраивала гостя на неофициальный лад, крупный перстень с тем же самым гербом и девизом, что и на стене свидетельствовал о высоком статусе нынешнего главы рода, брюки сшитые из дорогой, плотной ткани аккуратной и уверенной модисткой, иллюстрировали изысканность манер и утонченное чутье натуры Мурлегема.       — Детлафф. Ты снова со спутницей? — чистый, высокий баритон обнаруживал крайнюю степень благодушия и расположения. В то время, как смысл слов несомненно скрывал издевку. — Юной леди будет скучно в мужской компании, ей лучше прогуляться.       — Как здоровье Офелии, Винсент? — сухо осведомился Эретайн, намекая на схожесть ситуации, связанной с женщиной, в прошлом собеседника.       Хозяин нервозно обернулся, глубокий взор его чуть алых глаз горел раздражением.       — Чудно, друг мой. Она в саду. Возможно… Лея? Так ведь? Захочет присоединиться к ней?       Покровитель вопросительно посмотрел на меня, предлагая последовать совету хозяина. Негодование вскипело в венах ускоряя дыхание. Отсылает, как ребенка перед разговором взрослых. Но, к сожалению, ничего другого кроме как присесть в чопорном реверансе и удалиться не оставалось. Тихая, будто тень, служанка молча проследовала к выходу в сад предлагая идти за ней. Среди пышных кустарников и прекрасных цветов ослепительно дорого одетая мадам Мурлегем срезала розы и складывала их в большую, плоскую корзину.       — Госпожа, — вежливый тон моего голоса лился подобно песне, в попытке играть по принятым в доме правилам. — Какие прелестные цветы.       — Считаете? — едва взглянула на меня надменная женщина. — Я собиралась отправить их Ориане, она любит этот сорт.       Острый взор вампирши метнулся к хорошенькой девушке, что держала корзину в руках, намекая совсем на другие пристрастия бруксы.       — Вы знакомы с нашей любезной благодетельницей?       А вот это уже интересно: снова означенная вампирша появляется в поле моего зрения, и опять в непосредственном отношении к главным участникам занимательной шахматной партии.       — Не слишком близко, — прелестная Офелия заметно занервничала, будто выдала нежелательные подробности. — Смотрю господин Эретайн снова решил посетить нас?       — Ах уж эти мужчины, — притворно вздохнула я, не желая оставлять пощечину в виде намека на мою никчемность, без ответа. — Всегда норовят уподобить своих женщин себе. Не хотят отпускать.       Лучезарное лицо хозяйки исказилось плохо скрываемой злостью, ведь она тоже была когда-то в моем положении. Ненастоящая вампирша.       — Полагаете?       — Несомненно. Утолите мое любопытство, госпожа: похож ли Филипп на отца в молодости?       — Мой сын больше походит на своего деда — Хагмара Мурлегема, — гордо вскинув подбородок заносчивая Офелия выпрямилась, всем своим видом демонстрируя разницу в нашем положении. — Винсент не так амбициозен, да и решимости у него поубавилось с годами.       Интересно… Значит глава рода несколько инфантилен и не увлечен статусностью отпрыска. Сомнительно, что именно он затеял злить спящую собаку по имени Детлафф Ван Дер Эретайн. Подобные выводы, однако, были весьма неутешительными, поскольку опять бросали тень на Региса, у которого повод к попытке манипулирования несомненно имелся, и не малый.       — Глава рода, истинный вампир, занявший свое место в обществе, добившийся уважения для себя и своей семьи, несомненно может позволить себе такое поведение, — мягко улыбнулась я.       Собеседница ещё сильнее посуровела, все хуже справляясь с эмоциями, поскольку мои намеки на ее с сыном низкое происхождение раздражали заносчивую бестию все больше раз от раза.       — Если вам, моя дорогая, повезет занять место, подобное моему, вы начнёте понимать: каких невероятных усилий стоит поддерживать статус Первородности таким, как Филипп.       — Полагаю своей целеустремленностью он пошел в мать?       — Несомненно.       Прелестно. Значит благородная госпожа Мурлегем тоже расстроена низким положением отпрыска в иерархии. Даже не питая ревностной ненависти к палачу своего свёкра, эта леди вполне могла надоумить отпрыска ввязаться в авантюру в поисках славы. Но в чем конечная цель? Не станет же мать возводить на плаху свое собственное дитя? Или станет? Если будет уверена в положительном исходе поединка, но для этого нужно обеспечить слабенькому Филиппу весомое преимущество.       — Как ему повезло с родословной, — лучезарно улыбнулась я, что окончательно добило амбициозную Офелию.       Сославшись на неотложные дела, хозяйка покинула меня, забрав обреченную служанку с собой. Размышляя об услышанном, прикидывая может ли милая госпожа Мурлегем оказаться столь дальновидной, я не заметила, как забрела далеко от поместья вглубь сада.       — Лея! Какой сюрприз! — неприятный голос Филиппа заставил вздрогнуть. — Вы напуганы?       — Немного, — нежная улыбка, под давлением воли, скользнула по губам. — Вы тихо подошли.       — Немудрено. Ведь милорд Эретайн далеко сейчас… А я почти вплотную… — он сделал шаг ко мне, обнажая в лучезарной, непринужденной улыбке белоснежные клыки.       Ситуация складывалась понятной до абсурда: присылаемые букеты доводили Детлаффа до крайней степени раздражения, а моя внезапная смерть просто взбесит его, толкнув на весьма необдуманные поступки. И самое обидное, что я собственноручно загнала и себя и его в эту глупую ловушку, захлопнув попутно дверцу.       Теперь придется выкручиваться, что в последнее время буквально начинало входить в привычку. Невольная усмешка скользнула по пересохшим от волнения губам. Раньше казалось, что нет стены надежнее, чем Детлафф Ван Дер Эретайн, а теперь выходило совершенно обратное: чуть ли не каждый день возникала необходимость искать пути к отступлению из, казалось бы, безвыходных ситуаций.       — Удовлетворите мое любопытство. — Узкая ладонь уверенно легла на украшенное изящным кружевом предплечье камзола Мурлегема, выражая самое искреннее дружелюбие, на которое только может быть способна жертва в отчаянной ситуации.       — Это бессмысленно, милая Лея. Мы одни в дальней части сада, вам никто не поможет, — снисходительно улыбнулся Филипп, галантно наклоняя голову в мою сторону, словно восторженный ухажер к предмету своих ночных мечтаний.       — Понимаю и все же хотелось бы видеть картину в целом. Невероятно, что вы сами придумали столь хитроумную ловушку.       Кровавый взгляд блеснул недовольством. Хорошо, удалось задеть амбициозного юношу за живое.       — Считаете меня глупым? — его злило пренебрежение, прозвучавшее в моем голосе.       — Вовсе нет! Но почему именно мастер Эретайн? — я мягко переводила тему разговора на интересующие подробности, а направление неспешной прогулки на сближение с основным домом поместья.       — Для меня Детлафф не имеет никакого значения, — высокомерно выпятил грудь молодой вампир. — Выбор жертвы пал на другие плечи, но раз подвернулся шанс… Грех было не воспользоваться.       — И кто же так ненавидит мастера Эретайна, чтобы желать ему смерти? — теперь я намеренно разжигала костер его спеси, чтобы добиться потери вампиром внимания и бдительности.       Со стороны казалось, что пара увлеченно беседует, прогуливаясь по саду. Мурлегем, однако, не замечал, как мы ненавязчиво повернули к усадьбе. Я же, тем временем, судорожно считала шаги, приближающие меня к спасению, уменьшающие расстояние до покровителя.       — С чего вы взяли?       — Ну как же, разве не ненависть толкает на подобного рода поступки?       — Нет, моя дорогая, есть чувства куда более острые… Преданность, любовь наконец.       — Убить из любви?       — Ох нет. Изначально план вовсе не был таким. По задумке, нашего порывистого друга нужно было просто вывести из равновесия, умереть должны были только вы, — он склонился к моему уху, лучезарно улыбаясь и нежно накрыл едва дрожащую ладонь своей.       Доморощенный садист упивался совершенной, полной властью и безнаказанностью, полагая, что наконец готов привести хитроумный план в исполнение. Словно положив палец на спусковой крючок арбалета, он ждал удобного момента, чтобы стрелой пронзить грудь Эретайна и покрыть себя вечной славой Убийцы Первородного.       — Я?       — Несомненно. Дальнейшая переработка — дело моих собственных рук. Все думают, что я глупый юнец, которым легко манипулировать. Как же они ошибаются… — взгляд Филиппа загорелся алым огнем ненависти. — Когда голова Детлаффа Ван Дер Эретайна падёт к моим ногам, они все поймут… Все!       Вдруг опомнившись юноша огляделся. Мы стояли почти у самых ворот главного дома, а он сам уже сказал, несомненно, больше желаемого. Понимая, что лучшего момента просто не представится, я громко позвала покровителя и бросилась бежать в сторону входных дверей, но вампир быстро настиг меня, сцепив сильные пальцы на шее.       — Как же сладко пахнет твоя кровь, — прошипел он прямо в ухо, с шумом втягивая воздух носом у виска. — Я почуял ее ещё тогда, на приеме у Ореаны. Божественный аромат.       От его близости тошнило, по телу текла неприятная дрожь, мысли путались ускользая. Оставалось только уповать на счастливый случай, поскольку все возможное было уже несомненно предпринято.       — Смотрю наш герой пробовал сей чудный напиток, — мерзкий голос не столько пугал, сколько вызывал отвращение, как и холодные прикосновения тонких пальцев, оттягивающих ворот платья. — Тогда, думаю, и мне не грех. Обещаю, тебе понравится ничуть не меньше.       Я вздрогнула от боли, когда острые зубы прокусили кожу. Неприязнь струилась по позвоночнику ледяной судорогой. Страх утонул в удушливой волне брезгливости, захлестывающей подобно волне в прилив. Отчаянная попытка высвободиться, пнув его в колено, успехом не увенчались. Скоро голова начала кружиться, а сознание ускользать, но тут со стороны поместья послышался тихий, утробный рык.       «Детлафф» — пронеслось в мыслях, хотя взгляд уже помутнел и затуманился. Я скорее ощущала, чем наблюдала: как Филипп отпустил меня, отбросив в траву на газоне, как страшное чудище с проседью в черной, спутанной гриве и острыми, длиннющими, словно ножи, когтями растворилось в клубах багрового тумана, оплетающего юного Мурлегема со всех сторон, как молодой вампир бесцельно махал в пустом пространстве руками, увенчанными длинными узкими ногтями, в бесплодных попытках задеть соперника, визгливо взвывая от боли и ужаса каждый раз, когда Детлафф наносил новый, сокрушительной силы удар, ломая кости, разрезая кровоточащую кожу, и вновь рассыпался в пространстве мириадами мелких, блестящих, алых брызг.       Невероятное усилие воли, позволило наконец зрению сконцентрироваться, возвращая в суть происходящего. Эретайн появлялся из клубящегося, алого тумана, чтобы напасть, и тут же вновь раствориться в нем. Одежда Филиппа вся покрылась темными полосами кровоточащих ран, словно проступающих сами собой, без постороннего участия, но как только он заносил руку для ответного выпада, пальцы зачерпывали лишь струящийся дым, растекающийся по ладони. Юнец злобно, истерично скалился, разворачиваясь в разные стороны, он выглядел напуганным до безумия, на узком, аристократичном лице застыла гримаса боли и отчаяния.       Детлафф возник, в очередной раз, прямо перед изрядно потрёпанным противником, с силой толкнул его ногой в грудь, а когда тот упал, наступил юному Мурлегему на горло, нависая над ним. Острые, звериные черты Первородного вампира кривил оскал длинных, крепких зубов.       — Если веришь в Богов — молись, — прошипел он, занося когтистую руку для решающего удара.       — Стой! — громкий, напуганный крик заставил всех обратить внимание к его источнику: к нам быстрой, нервной походкой приближался Винсент. — Эретайн, послушай… Мой сын вел себя глупо, неосмотрительно… Но он мой сын! Ты отнял у меня отца и я забыл о вражде, не делай этого снова. Оставь Филиппу жизнь, клянусь ты больше никогда не услышишь о нем. Я лично прослежу за этим.       — Друг мой… — тихий, вкрадчивый голос Региса прозвучал из-за спины, а скоро и сам он появился, запыхавшийся и вымотанный. — Не совершай необдуманных поступков. Оставь мальчишку в живых.       Рука Детлаффа дрогнула, увеличивая замах, из груди вырвался сдавленный, утробный рык. Сознание вмиг завопило о том, что ситуация безвыходная и подсказало прислушаться к мнению Региса, принимая во внимание его дальновидность. Превозмогая слабость и головокружение, я поднялась и, сделав пару шагов вперед, ухватилась за взбешенного покровителя, утыкаясь носом в высоко вздымающуюся грудь.       — Тише, чудовище, тише… Посмотри, я жива. Не убивай Филиппа, оставь его отцу.       Силы стремительно таяли, язык заплетался, но ладонь продолжала мерно оглаживать рельефное плечо, унимая бушующий океан злости самого страшного в мире зверя… Моего зверя.       Как только немеющее от напряжения тело перестало слушаться, соскальзывая по высокой, черной фигуре заступника на пол, сильные руки тут же подхватили под спину и колени. Эретайн тесно прижал меня к себе и ногой отбросил молодого Мурлегема в сторону родителя.       — Следи за своим щенком, Винсент. Следующего раза не будет.       — Спасибо Детлафф. Я не забуду услуги.       Обеспокоенные глаза встревоженного отца с облегчением смотрели не на Первородного, прозрачный взор сосредоточенно изучал мое лицо. Затем старший Мурлегем наклонил голову в знак почтения и стал впереди отпрыска, закрывая его собой. Он определенно благодарил меня, уважительно и искренне.       — Друг мой… — Начал было Регис, но покровитель лишь глухо, предупреждающе зарычал, демонстрируя нежелание общаться и растворился в клубах бордового тумана, забрав подопечную с собой.