Розы сорта "Сангрояль"

      Регис сосредоточенно перечитывал одну и ту же страницу десятый раз, потом с сомнением переводил взгляд на баночку, заполненную ярко-голубой жидкостью и вновь возвращался к рецепту.       — Доброе утро, мастер Годфрой, — стараясь держаться как можно более непринужденно, я спустилась в столовую, чтобы завтракать со всеми, но, как оказалось, опоздала.       — Дитя мое… — устало протянул вампир, смерив меня неодобрительным взглядом. — Ты не должна… Провоцировать Детлаффа на необдуманные поступки, это вредит твоему здоровью.       Справиться с пунцовой краской на щеках оказалось сложнее, чем представлялось ранее, но и обсуждение отношений с моим мужчиной не входило в ближайшие планы.       — Тебе не о чем беспокоиться, — попытка скрыть раздражение за любезной улыбкой похоже не задалась.       — Ошибаешься, милая, — он глубоко вздохнул, обретая самоконтроль. — Видишь ли… Твоя жизнь на данном этапе является гарантом его эмоциональной стабильности, оттого, несомненно имеет большую ценность, ведь она так коротка и хрупка. Я конечно всеми силами стараюсь поддержать и продлить ее, но не усложняй мне задачу, дорогая. Прошу.       Я из раза в раз повторяла себе: «Он желает добра нам обоим», но успокоить рвущееся наружу негодование удавалось с великим трудом. Наконец сердце замедлило темп, дыхание стало медленным, демонстрируя восстановление равновесия.       — Умница, — беззлобно улыбнулся вампир, одобряя перемены в поведении, и, позвав Марту, велел ей приготовить завтрак еще раз.       Компаньонка с удовольствием присоединилась к столу, и беседа поменяла направление. Мне не терпелось узнать, что такого невообразимого связывает Детлаффа, алые розы и погибшего друга, но вопросы на данную тему казались бестактными.       — Можно узнать историю с Адрианом? — через время все же решилась я.       — Это случилось очень давно. Все мы были моложе и импульсивные, от того чаще ввязывались в неприятности. Детлафф сдружился в ту пору с вампиром по имени Адриан Лафайет. Они проводили много времени вместе, разделяли взгляды о необходимости гуманного отношения к людям, стали друг для друга опорой, поддержкой и, как обычно бывает в таких историях, вмешалась женщина. Подобно мне, Детлафф считал ее слишком хрупким созданием, чтобы обеспечить душевный покой собрата, к тому же барышня виделась ему непостоянной, что впрочем оказалось незаслуженным. В попытках уберечь Адриана, наш герой попытался переключить внимание девушки на себя, отправляя ей каждый день огромные букеты кровавых роз сорта «Сангрояль».       — У него получилось?       — Это мне доподлинно не известно, но однажды случилась крупная ссора между некогда лучшими друзьями. В порыве гнева Детлафф оказался сильнее и убил Адриана, хотя он сам похоже, с некоторых пор считает, что собрат намеренно ослабил оборону не желая становиться перед выбором между дружбой и любовью.       — А девушка?       — Узнав о дуэли и ее исходе, она покончила с собой.       Я сидела словно громом поражённая.       — Как же больно Детлаффу, должно быть, было увидеть точно такие же розы, спустя столько лет после произошедшего.       — У людей есть хорошая поговорка на этот счёт: «Благими намерениями выложена дорога в ад.» Несомненно упоминание о произошедшем могло вывести нашего друга из равновесия, а мы все знаем, как он бывает вспыльчив в минуты гнева.       — Филипп надеялся воспользоваться подобным преимуществом в схватке?       — Но силы заведомо оказались не равны, потому он почел за лучшее отступить.       — А кому на самом деле нужна смерть Детлаффа?       Регис показательно развел в воздухе руками.       — Ума не приложу. Он далек от политики, а после случившегося с Сианой и вообще собирался уподобиться Скрытому.       — И тем не менее кто-то затеял эту игру, желая нам всем зла.       — Возможно Ориана знает: кому ещё мог не угодить наш прямолинейный товарищ. Думаю, стоит навестить ее в ближайшее время.       Я напрочь забыла о существовании этой вампирши. Возможно потому, что она не подавала решительно никаких признаков жизни, со стороны, молча наблюдая за происходящим.       — Думаю, что смогу посетить ее самостоятельно. Заодно попробую выведать: кто у нас шкурно заинтересован в усложнении жизни мастеру Эретайну.       — Это хорошая идея, дитя мое. Однако тебе стоит быть осторожнее. Все же Ориана сильная брукса, хоть и не Первородная.       — Не сомневайся, уж я сумею договориться с ней. Даже если не напрямую, то наверняка можно будет услышать или увидеть что-нибудь занимательное.       — Тем не менее, думаю стоит дождаться возвращения Детлаффа и отправляться с визитом лишь под его защитой. В последнее время он излишне импульсивен. Мне кажется наш друг устал от интриг, а потому может сорваться и наделать глупостей, если ему покажется, что тебе угрожает опасность.       — Нужно прекратить все эти пляски вокруг него и как можно скорее. А потому уж лучше не буду вмешивать мастера Эретайна. Ориана умна и не посмеет причинить мне вреда, понимая, что всем известно, куда я направилась.       — Разумно, — склонил голову Регис, соглашаясь. — И все же будь осторожна.       — Непременно.       Я поднялась из-за стола и поманила Марту, в поисках помощи по подготовке визита. Голова лишь немного кружилась, но лёгкое недомогание вовсе не вызывало желания остаться в постели, казалось, что близость разгадки придавала сил, вливая в кровь адреналин, заставляя сердце биться быстрее от азартного предчувствия погони.       Выбрав не слишком броский наряд и приготовив в качестве подношения пару снадобий с приятным, цветочным запахом, я отправилась в дом благодетельницы с пространными разговорами о незначительном. Хозяйка встретила гостью радушно, хотя немного натянуто, держалась подчёркнуто вежливо, сплетничать желания не проявляла и это сильно настораживало. Она словно боялась сболтнуть лишнего.       Пытаясь расположить ее к себе или хотя бы заставить расслабиться, мне пришлось потратить немало усилий, чтобы выглядеть в красноватых глазах восторженной дурочкой, однако это совсем не помогало. Чем больше я говорила о своих покровителях, тем серьёзней она становилась, сурово сводя брови в напряженном раздумье.       — Вы не одобряете моего поведения?       — Откуда, позвольте осведомиться, такие выводы? — она нехотя перевела взгляд на меня, словно только что заметила мое присутствие.       — Ваша отчужденность свидетельствует о чем-то подобном.       — Разве? Просто бессмысленные сплетни меня сейчас волнуют мало, простите.       Я удобнее устроилась на стуле и всем своим видом показала готовность внимательно слушать.       — Тогда поведайте мне, милая Ориана, что же заботит вас в последнее время превыше слухов и сплетен?       Вопрос смутил ее и брукса решила сменить направление беседы, встряхнув головой, словно собираясь с мыслями. Разговор начался с незначительных глупостей, затронул Анну-Генриетту, но я упорно возвращала его в русло недавних событий, безостановочно щебеча, как пустоголовая птичка, в намерении усыпить чуткую бдительность вампирши.       — А потом Детлафф и Филипп сцепились прямо у меня на глазах! — мое восторженное повествование вызывало у нее скорее беспокойство, и это уже само по себе выглядело весьма занимательно.       За кого же так переживала благородная госпожа? А главное — почему?       — Этот юнец совсем из ума выжил, одержимый жаждой величия, — неприязненно скривившись, произнесла брукса.       — Вы с ним близко знакомы?       — Что? Нет… Вовсе нет, мы дружили с Офелией — его матерью. Так жаль ее, бедняжку.       — Боюсь, что не разделяю вашего расположения к этому странному семейству, — при воспоминании о высокомерной даме по коже заструился мороз.       — Вы юны, моя дорогая, а потому несправедливы. Мурлегемы — вовсе не монстры, просто наш мир жесток и непредсказуем, — она со вздохом опустила голову.       — Возможно. Могу ли я спросить вас?       — О чем?       — Как давно вы знаете мастеров Эретайна и Годфройя?       Она задумчиво улыбнулась, покачивая вино в бокале.       — Кажется целую жизнь. Хотя мы никогда не были особенно близки.       — Откуда же тогда вам известно о Адриане? — я беззастенчиво блефовала, утверждая то, в чем совсем не была уверена.       Глаза вампирши наполнились диким, неприязненным блеском, черты лица стали острыми, движения нервными.       — Кто сказал вам, что мне известно об этой истории?       — Филипп. — Не моргнув глазом соврала я, сохраняя на лице выражение беззаботной непринуждённости, словно сама не понимала, о чем говорю.       — Ах этого просто не может быть! — ее возмущение было столь ярким и значимым, что не оставляло сомнений в полной своей фальшивости.       — И тем не менее все сказанное мной — чистая правда. — Настойчивость злила Бруксу, но поделать она ничего не могла.       — Возможно я упоминала при Офелии какие-то слухи по поводу трагедии, случившейся с Детлаффом несколько веков назад, вот только все подробности мне не известны, а потому ничего конкретного.       Она выкручивались и это тоже свидетельствовало в пользу моей догадки о ее причастности к происходящему.       В комнату вошёл мужчина в черной ливрее лакея. Его сосредоточенное лицо ничего не выражало, будто было покрыто маской отчужденности. Слуга застыл на пороге, как каменная статуя, весьма вписывающаяся в интерьер, в ожидании разрешения заговорить. С неловким, облегченным вздохом госпожа кивнула ему, с повышенным интересом взирая на маленький конверт в покрытых белыми перчатками руках.       — Письмо для госпожи Терзиефф-Годфрой, — спокойно пояснил мужчина, приближаясь ко мне.       — От кого? — произнесла хозяйка в пространство, словно не рассчитывая на ответ.       Я распечатала конверт:       «Дорогая Мейлея, боюсь обстоятельства сложились для меня неблагоприятным образом, потому буду вынужден открыть Вам имеющуюся информацию, но прошу учесть, что ее конфиденциальность требует личной встречи без постороннего участия. Приглашаю Вас в наше поместье после заката, со всей ответственностью гарантирую полную безопасность. Искренне Ваш, В. М.»       — Винсент Мурлегем, — произнесла я в полном замешательстве, совершенно сбитая с толку.       — Как интересно… — протянула Ориана, приложив пальцы к губам. — Помяни черта…       — Простите, что отвлеклась от весьма увлекательной беседы, — попыталась унять волнение непонимания я, а вот моя спутница враз посуровела, определенно зная больше моего. — Госпожа Мурлегем весьма амбициозная женщина, не так ли?       — Возможно… Немного, — направление моих мыслей злило ее все сильнее и вампирша всячески пыталась избавиться от давления, потому поминутно уходила от темы.       — После неприятного инцидента, случившегося в их доме между юным Филиппом и мастером Эретайном, положение Мурлегемов пошатнулось?       — Не делайте вид, что непричастны к этому, — тон ровного голоса начал подниматься, демонстрируя откровенную злость.       Невольный облегченный вздох коснулся моих губ, наконец-то удалось вывести ее каменную непроницаемость из равновесия.       — Несомненно, моя роль во всем конфликте очевидна, хотя и не до конца понятна мне самой.       — Общество не одобрило поведения младшего Мурлегема. Его несдержанность привлекает внимание. Никто не хочет неприятностей, а уж тем более в свете недавних событий.       — Намекаете на Боклерскую бестию?       — Именно.       — Род Мурлегемов оказался под ударом, как зачинщик новых беспорядков, — ошарашенно произнесла я, скорее себе, чем ей, начиная понимать суть происходящего. — Затея покинула пределы невинной шалости и теперь грозит вылиться в серьезное разбирательство.       — Скрытый недоволен суматохой, творящееся последнее время в Туссенте, а вызывать его гнев, чем-то сродни самоубийству. — Ориана смотрела на меня не отрываясь.       В голове роились выводы, складываясь в логическую цепочку. Кто бы не затеял глупую игру с Детлаффом и какими бы ни были ожидаемые результаты, все пошло не по плану. Импульсивный Эретайн бросился в драку не разбираясь кто прав, а кто виноват, привлекая внимание, угрожая вновь наводнить улицы Боклера монстрами. Слухи стали проникать в пещеру предводителя, а значит благородному обществу срочно понадобился козел отпущения и им, несомненно станет Филипп, если только не раскроется личность, направившая его руку. Вот для чего Винсент пригласил меня к себе. Он хочет отвести беду от сына, приступив клятву неразглашения подробностей. Разумно, отпрыск ему дороже слова чести.       Я подняла горящий взор на хозяйку. Ее лицо выражало неприязненное разочарование и при этом было до предела сосредоточенным. Каждая мышца изящного тела напряглась, придавая ей сходство со зверем, готовым в любой момент броситься.