Розы сорта "Сангрояль"

      Детлафф порывисто притянул меня к себе, смыкая грубые объятья. Его крепкие руки чуть дрожали, а низкий голос рокотал, как отдаленные раскаты грома.       — Лея… Я, кажется я… Успел. — шумно выдохнув, он прижал меня с такой силой, что металлические пряжки дорожного плаща впились в кожу.       Позволить себе сопротивляться его отчаянной заботе было бы проявлением черной неблагодарности, тем более слезы облегчения уже вовсю струились по щекам, дрожь покрывала мурашками плечи, а волосы на затылке шевелились от выпущенного из оков воли ужаса.       — Ты спасёшь меня? — голос звучал тихо, мягко, неуверенно, словно мышиный писк.       Вместо ответа вампир вдруг, словно, очнулся. Он быстро сбросил дорожный плащ, за ним камзол и рубаху, протягивая ее мне. С благодарностью приняв ещё теплую одежду, я облачилась в нее, погружаясь в чуть терпкий аромат мужского тела, как в горячую воду или сладкие объятья мастера Эретайна.       Детлафф тем временем быстро менялся в движениях и облике: длинные, острые когти стремительно вырастали из тонких пальцев, черты едва уловимо преобразовывались, обнажая звериную суть. Общий облик лица теперь больше напоминал морду страшного чудища, длинные клыки выползали на тонкие губы, искривляя горькую усмешку в злобный оскал, за спиной, прямо из широких лопаток, прорывая кожу, выросли и раскрылись, укрывая широкие плечи, громадные, кожистые крылья с длинными шипами на суставах. Существо низко зарычало и с лёгкой, совершенно не вяжущейся со страшной, громадной внешностью, грацией двинулось в сторону бруксы.       — Друг мой, послушай… — Регис попытался вмешаться, но встретившись с ярким, пронзительный взглядом, невольно сделал пару шагов назад. — Оставим суд на усмотрение скрытого, ведь Ориана…       — Скрытый поручил суд мне. — В низком, хриплом голосе едва ли можно было различить слова.       — Она даже обратиться не может, — упорствовал истинный альтруист Эмиль.       Эретайн остановился, по жуткому лицу проскользнула тень сомнения, но тут в воздухе разлилась тихая мелодичная песня, звуки которой впрочем были искажены шипящим хрипом, не свойственным женскому голосу госпожи. Брукса все ещё силилась обратиться, но у нее почти не получалось, в то время, как из темных проулков, ведущих на площадь, начали выходить люди… Нет, это были вампиры, быстро теряющие облик сходный с человеческим. Их становилось все больше, казалось, что в Боклере не осталось смертных жителей…       — Мои детки, — злобно зашипела Ориана, отступая под защиту импровизированной армии.       — Послушай, дорогая, для чего рисковать столькими жизнями? Ради никчемного спора? — попытался избежать конфликта Регис.       — Кому интересна пара сотен смертных, когда на кону два Первородных. — На площадь, словно на сцену, вышел Филипп Ван Мурлегем, сжимая дальнобойный арбалет. — Пусть я не так силен, как вы, зато хитёр.       Годфрой и Эретайн быстро переглянулись и мгновенно растворились в клубах багрово-серого тумана. Армии чудищ заревели и бросились друг на друга. По площади потекла кровь… Словно начинающейся ливень опускается на стёртые камни тяжёлыми каплями по одной, потом больше и вот уже реки текли к статуе княгини Туссента, омывая мостовую струящимися потоками.       Общее бушующее марево регулярно прорезалось молниями серебряных стрел, насквозь прошивающих монстров, которые тут же падали замертво. В безумной смеси рыка, визга и хрипов, словно вспышки появлялись Первородные, со свистом рассекая длинными когтями воздух, разрезая неловких противников на куски, и тут же вновь растворяясь в холодном ночном воздухе грязными клочьями кровавых сгустков.       Пронзительно вскрикнул Филипп, привлекая мое рассеянное внимание. Детлафф возник у него за спиной и без прощальной речи воткнул острые ножи когтей в узкую спину юноши. Тот сдавленно захрипел и оскалился.       — Крови моей хотел, щенок? — прошипел Эретайн склоняясь прямо к уху противника. — Так вот она — моя кровь.       С тихим рыком он впился зубами в горло юного Мурлегема, острый кадык на шее Первородного качнулся, судорога сковала тело жертвы на пару мгновений.       — Детлафф! — закричал Эмиэль, привлекая внимание побратима ко мне.       Крупный катакан тут же вцепился в горло Филиппа, стоило сильным пальцам разжаться, от чего потерявший сознание юноша, даже не пытаясь сопротивляться, осел безвольной куклой на пол.       Эретайн брезгливо поморщился, сплюнул на мостовую кровавый сгусток и утер губы тыльной стороной ладони, не отрывая сосредоточенного взора от меня.       Скоро причина их беспокойства обнаружилась с очевидностью неизбежного. Я внезапно ощутила цепкие пальцы на шее, по спине потекла липкая дрожь неподдельного ужаса.       — Все, Детлафф, битва закончена, сдавайся, — надменно засмеялась Ориана, сжимая мое горло.       Регис появился из клубов серого тумана, обретая человеческий вид. Лекарь бросил короткий, вопросительный взгляд на собрата, и тот медленно качнул головой, отрицая возможность рискованного нападения.       — Отзови свою армию, — неприятный голос звенел в ушах вызывая боль. — Иначе сверну ей шею. На это сил мне хватит.       — Прости, любимый… — едва слышно прошептала я, чтобы привлечь его взгляд к себе и как только добилась этого, беззвучно произнесла одними губами, отделяя слоги: — На счёт три.       Эретайн медленно кивнул и подобрался, как леопард перед прыжком.       — У этой бруксы есть причины для ненависти… — Моя рука незаметно отодвинулась для замаха. — Их всего три!       Я с силой ударила вампиршу прямо в основание грудной клетки и резко рванула в сторону, маневр занял всего долю секунды, но этого хватило, чтобы она потеряла инициативу и контроль над ситуацией.       Детлафф бросился. Одним резким, едва уловимыми движением он подлетел, схватил бруксу за горло и впился зубами в тонкую шею. Насмерть перепуганная жертва больше не казалась такой надменной, вцепляясь узловатыми пальцами в руки своего палача. Визгливый, сдавленный голос вырывался из лёгких со свистом.       — Я всегда любила тебя.       Первородный отшвырнул ее от себя, словно смахнул мерзкого слизняка с одежды, а затем повернул искаженное гримасой ненависти и брезгливого презрения лицо в сторону и показательно сплюнул бордовый сгусток, не желая пить ее крови.       — Значит все это, — он обвел широким жестом площадь, уже наполовину опустевшую, покрытую кусками тел: мертвыми и ранеными тварями. — Ты устроила из любви?       — А как ещё мне удалось бы достучаться до тебя! — заорала Ориана, поднимаясь с земли. — Ты и слышать не хотел о моих чувствах!       — У тебя нет чувств. Только жажда, дикая и необузданная.       Эретайн, сменив облик подошел к ней гулкими, тяжёлыми шагами и замер, нависая, словно каменная глыба отрицательного уклона.       — Я хотела… — брукса пыталась зажать рваную рану на шее, но кровь хлестала из нее ритмичными толчками, заливая мостовую.       — Убить мою женщину, а вину свалить на лучшего друга, по дороге подведя под плаху целое семейство. Достаточно, госпожа Ориана, приговор вынесен.       — Ты… Ты был бы счастлив… — слабеющей рукой она вцепилась в край его сапога, но вампир вновь оттолкнул ее.       — Потеряв свою стаю? Как плохо ты знаешь меня.       — Нет той цены, которой будет достаточно, чтобы расплатиться за предательство, — Регис положил лёгкую ладонь на плечо побратима, в попытке утешить его.       — Есть. Эта цена — жизнь, — произнес Детлафф без тени сострадания.       Ориана опустилась на брусчатку, пару раз вздохнула и затихла. Яркая, алая лужа, растекающаяся от ее шеи, начала темнеть.       — Друг мой, займись низшими. Их нужно успокоить и распустить, мы ведь не хотим новой бойни. А я приберу здесь, — сосредоточенный голос Эмиля привел Эретайна в чувства.       Обернувшись, он в один шаг оказался рядом со мной, поднял на руки и крепко прижал к себе. Бешеная истерика, так долго удерживаемая в оковах самоконтроля наконец прорвалась наружу. Из груди вырывались только короткие, сиплые всхлипы, слезы высохли не пролившись, кожу покрывала мелкая дрожь, а тело било лихорадкой. Дрожащими пальцами я до боли вцеплялась в его плечи, стараясь прижаться, как можно теснее.       — Тише, моя Лея, тише, — мурлыкнул он прямо в плечо, обжигая дыханием. — Все кончилось. Ты увидишь Назаир и розы, и пески Офира. Мы уедем отсюда навсегда.       Подойдя к притихшей и обескураженной армии монстров, не выпуская меня из крепких, уверенных рук, Детлафф медленно поднял голову и замер. Подавляющая волю энергия струилась от него волнами, как круги на воде от брошенного камня. Катаканы, экимы и бруксы начали отступать, повинуясь желанию предводителя. Некоторые превращались в летучих мышей, другие растворялись в воздухе, третьи просто отступали в тень, но скоро площадь опустела и мы остались одни. Тихий шелест вороньих крыльев возвестил о том, что Регис последовал их примеру.       Бордовые клубы сгустились вокруг, а когда рассеялись, плечи согрело тепло гостинной, в которой долго топили очаг. Взволнованная Марта, заламывая руки, тихо выступила из мрака, с тревогой заглядывая в лицо Эретайна.       — Приготовь горячую ванну для госпожи и добавь в нее мяту с ловандой. — Тихим уверенным голосом отдал распоряжение вампир и быстро понес меня на второй этаж, в спальню.       Скоро горячая вода покрыла плечи, прямо поверх тонкой, батистовой рубашки, унимая нервную дрожь, а тонкие, суровые губы аккуратно касались взмокшего виска, притупляя подспудное ощущение тревоги. Мы молчали, слова казались излишними, грозились разрушить этот зыбкий, едва оформившийся мир, который достался несомненно высокой, дорогой ценой. Когда немая истерика наконец улеглась, я всей кожей, каждой клеткой ощутила печаль, раскаяние, непонимание. Да, Ориана была жестока, цинична, эгоистична, но ведь она любила… Отчаянно и самозабвенно. Подобно мне.       Словно ощущая этот странный, болезненно двусмысленный настрой, Детлафф аккуратно вынул меня из остывающей воды, плотно укутал широким полотном, нежно, словно великую драгоценность, опустил на кровать и бесшумно покинул комнату. Мысли мгновенно спутались, будто под напором чужой воли, погружая в вязкую, чуть болезненную дрёму, отдающую алым, словно но краям обрамляющим сознание, туманом.       Свет вернулся во взгляд и вместе с ним сразу зашевелилась тревога. Наскоро одевшись и, совсем позабыв об обуви, я понеслась вниз по лестнице, попутно соображая, что на улице ещё ночь, а значит сон мой не был таким уж долгим. Регис сосредоточенно читал в гостинной, его пальцы нервно барабанили по подлокотнику кресла, а обеспокоенный взгляд скользил по странице вниз, а потом вновь поднимался к началу.       — Где Эретайн? — Вместо приветствия сразу перешла к делу я.       — Его нет уже три дня. Мне тревожно, — с некоторым облегчением сознался Эмиль, поворачивая голову в мою сторону. — Хорошо, что хотя бы ты, наконец, пришла в себя.       — Так долго… — слова покидали губы едва ощутимым шорохом, словно и не были вовсе звуками, скорее мыслями. — До Нильфгаарда добраться можно.       — Не стоит сразу думать о плохом. Наш друг впечатлителен, прямолинеен и дик, он должен пережить и осмыслить произошедшее. Скорее всего сейчас ему нужно одинокое, пустое место, где-нибудь…       — Где погибла Сиана. Тесхам Мутна, — я подпрыгнула с лавки, на которую безвольно опустилась. — Он там! Если ещё остался в Боклере.       Громко позвав Марту, я крепко обняла ее в знак привязанности и поспешно отправила готовить одежду, собираясь немедленно оправиться на развалины старой крепости.       — Уже поздно, Мейлея…       — Даже не пробуй, Регис, я иду туда, во что бы то ни стало.       Вампир устало вздохнул, захлопнул книгу и решительно поднялся.       — Тогда, думаю, мне стоит проводить.       Мы шли вверх по неширокой каменистой тропе. Регис напряжённо молчал, сосредоточенно глядя перед собой, это злило ещё больше. Спустя некоторое время я не выдержала гнетущей обстановки, остановилась, развернулась к нему и уверенно заглянула в глаза.       — Что случилось, Эмиль?       — Думаю… Мне стоит извиниться перед тобой, дорогая. Я был чудовищно несправедлив, полагая, что вампирша подошла бы Детлаффу больше земной женщины. В душе меня даже посещали мысли о Ориане…       — Ты руководствовался желанием помочь другу, в то время как она проявила лишь эгоизм. Тебе не в чем винить себя, мастер Годфрой.       — И тем не менее. Стоило принять во внимание ее… Нашу природу. Понимаешь, Лея, вампиры намного более жестоки и черствы в отличии от людей.       — Даже сотворенные?       — Все. Мы живём так долго, что постепенно обычные, человеческие благодетели перестают трогать сердца. Души требуют все большей силы от эмоций, поскольку с годами… Черствеют.       — Тогда именно мое общество, легкое и незатейливое, нужно вам, чтобы снова почувствовать себя живыми.       — О нет, дорогая, ты далеко не так проста, как кажешься, но, в отличии от Сианы, в тебе нет корысти и лицемерия по отношению к Детлаффу. Думаю, что именно такое, во всех смыслах прекрасное и хрупкое создание и способно вернуть ему душевное равновесие.       Дыхание сбилось от восторга, что не укрылось от доброго, хоть и немного насмешливого взгляда Региса. Впереди показались развалины старой крепости, я порывисто обняла вампира, прижимаясь к нему всем телом, и мастер Годфрой, смеясь, ответил вежливым похлопыванием по спине, подтверждая взаимность моих дружеских чувств.       — Лучше мне пойти самой, — голос прозвучал мягко но уверенно. — Спасибо тебе и за теплые слова, и за помощь, и за дружбу тоже.       — Думаю, ты все же стала частью этой чуть странной стаи, — вновь добродушно усмехнулся Регис. — А теперь беги, он наверняка ждёт.       Игнорируя все ускоряющийся стук сердца я понеслась во весь дух по крутой, каменистой дорожке и скоро осторожно ступила на стёртые временем камни, некогда широкого двора Тесхам Мутна. В самом центре круглой, обрамленной зубчатыми краями разрушенных стен площадки лежал большой букет совершенно белых ромашек, с желтыми, словно теплое солнце Туссента, сердцевинами. Дань памяти той, что была его недостойна.       Эретайн — суровый и задумчивый, обнаружился сидящим не обломках крепостного укрепления у самого обрыва. На фоне догорающего заката он казался ещё более жёстким и одиноким, чем обычно.       Стараясь не шуметь, я приблизилась и осторожно уселась на небольшой валун по соседству, молча наблюдая крупную, черную, напоминающую огромного ворона фигуру на фоне алого с синим неба. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он обернулся, удостоив меня мимолётным взглядом, через плечо. Ему было больно. Спустя время и обстоятельства, все ещё было больно. Тоска шевелилась в душе, мешаясь с детской растерянностью, непониманием и нежеланием принимать хитроумные законы этого мира. Я ощущала его настрой и не знала, чем могу помочь, и могу ли вообще это сделать.       — Ты злишься, Мейлея? — тихий голос звучал устало, надломлено.       — Почему?       — Я прощаюсь с… Ней.       — Как можно обижаться на страдания, добавляя мучений в душу, что и без того на части рвется? Было бы в высшей степени жестоко умножать печаль того… Кого любишь.       Прозрачный взор подернутый алой дымкой, всколыхнулся благодарностью и потемнел. Эретайн больше не смотрел на небо, его внимание полностью сфокусировались на мне, согретое теплом присутствия родственной души.       — Ты сожалеешь и о смерти Орианы тоже. Так ведь? — мягкий тон моего голоса совсем не обнаруживал укоризненных ноток, спокойно констатируя наблюдаемые факты.       — Да, — задумчиво произнес он, не отрывая внимательного взгляда. — Я всего лишь зверь, от которого плохо всем: и людям и монстрам.       — Мы — раненые твари, часто жестоки, но не потому, что такова наша природа.       Детлафф глубоко и облегчённо вздохнул, а за тем поманил меня к себе, раскрывая объятья.       — Вот по этому ты — моя стая, Мейлея Терзиефф-Годфрой. Будучи самым хрупким и прекрасным созданием на земле, ты умудряешься постичь самую темную душу самого злого зверя.       Он нежно коснулся поцелуем самой макушки, крепко прижимая свою возлюбленную к широкой груди. Гулкое сердце вампира билось медленно, ровно, вгоняя в благоговейный транс. Рядом с этим диковатым и совершенно неуправляемым существом я чувствовала себя в абсолютной, беспрекословной безопасности, понимая, что всегда сумею унять даже самую крупную бурю в его мятежной, прямолинейной душе.       — Мы поедем в Назаир?       — Обязательно. Там ждут неотложные дела.       Разговоры о подобном сбивали с романтического настроя, и Детлафф сразу почувствовал это, чуть отстраняясь.       — Они тебе несомненно понравятся. Вчера я получил известие от Геральта, что подготовка закончена, потому мы можем отправляться уже на днях.       — Регис поедет с нами?       — Нет, — тихо мурлыкнул Эретайн прямо в висок, от чего по коже растеклась взволнованная дрожь. — Он задержится.       — Что ж… Quos ego, господа. Quos ego.       Прозрачный взор чуть алых глаз Детлаффа стал откровенно злым, жёстким, в низком голосе зазвенела сталь, крепкие руки сомкнулись на плечах, отстраняя меня, чтобы поймать взгляд.       — Откуда ты это взяла, Мейлея? — он чувствительно встряхнул меня, поднимая на уровень собственных глаз.       — Всего лишь расхожая фраза, часто применяемая вампирами. Разве нет?       — Кто сказал тебе это?       — Ваш подручный — Антуан Сенклер.       Суровое лицо Эретайна помрачнело ещё больше, движения стали быстрыми, резкими, выдавая беспокойство.       — Нам нужен Эмиэль. Срочно.       С этими словами он подхватил меня на руки и растворился в клубах бордового тумана, ничего не объяснив.