Gusu, We Have a Problem

Начало

Утро Лань Ванцзи начинается как обычно. То есть глаза открываются ровно в пять утра. С головы до ног он чувствует тепло, благодаря солнцу по имени Вэй Усянь. Мягкие предрассветные лучи проникают в окно, вместе с лёгким ветерком и приглушенными звуками Облачных Глубин, начинающих день. — Ах, Лань Чжань, — раздается голос рядом с кроватью, а не в ней. Брови Лань Ванцзи хмурятся. — Ты проснулся. Почему его муж уже встал? — Вэй Ин? — бормочет он хриплым со сна голосом, поворачивая голову, чтобы встретиться взглядом с Вэй Усянем. — Пожалуйста, не сердись на меня, ладно? — сразу же скулит Вэй Усянь, пробегаясь глазами по комнате. Лань Ванцзи, наконец, понимает, почему ему тепло, хотя его муж в раскаянии стоит на коленях рядом. Повсюду кролики. Сверху на его теле. Роются по углам. Прыгают по бамбуковому полу. Опрокидывают вещи с полок. Один впечатляюще активный забрался до середины ширмы, отделяющей кровать от остальной части комнаты. — Вэй Ин. Вэй Усянь вскакивает, пытаясь схватить Лань Ванцзи за руку. — Мне очень жаль! Я всего лишь хотел сделать что-нибудь на твой день рождения и, возможно… немного увлекся… Пожалуйста, не сердись, Лань Чжань! Обещаю, я все исправлю, когда выясню как! Лань Ванцзи осторожно садится, отчего водопад кроликов падает на постель. Он ничего не говорит, но ему и не нужно. Очевидно Вэй Усянь понимает. Пальцы крепче сжимают ладонь Лань Ванцзи. — Заклинание. — Он проводит рукой по волосам, беспорядочно обрамляющим лицо. Щеки надуваются, как у бурундука. Как и каждый божий день, Лань Ванцзи задаётся вопросом, что он сделал, чтобы заслужить любовь этого драгоценного человека. — Я подумал, тебе будет весело увидеть поле кроликов, когда ты пойдешь их кормить. Но заклинание оказалось более эффективным, чем я ожидал… Лань Ванцзи слегка тянется, опасаясь раздавить прыгающих и обнюхивающих одеяло существ, и заглядывает в окно. Низкий гул звучит в груди. Даже снаружи повсюду кролики. — Мило, — бормочет он, купаясь в сияющей улыбке Вэй Усяня. — Правда? Тебе нравится, Лань Чжань?! Ах, я так счастлив… — смеясь, Вэй Усянь помогает ему благополучно выбраться из толпы. Хватает за руки и стаскивает с постели в свои объятья. — С днём рождения, Лань Чж… Лань Ванцзи не даёт закончить, захватывая губы и вовлекая в глубокий поцелуй. Когда они отрываются друг от друга, даже колени Лань Ванцзи слабеют. — Спасибо, — шепчет он, зарываясь лицом в волосы Вэй Усяня. Руки крепче обнимают его за плечи. Смех мужа вибрирует в грудной клетке. — Конечно. Все что угодно для моего Лань Чжаня. — Он отступает назад, стараясь не раздавить никого из новых соседей по комнате и хлопает в ладоши. — Итак! А теперь надо все исправить, пока старик Лань не свернул мне шею! Лань Ванцзи поспорил бы, но не сомневается, что Вэй Усянь прав. Его дядя, несомненно, поймет, кто виновник, когда увидит Облачные Глубины, заполненные кроликами. Конечно, он сразу же начнет искать Вэй Усяня. — Только не убивай их, — говорит Лань Ванцзи, позволяя себе улыбнуться шокированному выражению лица Вэй Усяня. — Лань Чжань! — выдыхает тот, прижимая руки к груди. — Я бы никогда. — Мгм, — весело соглашается Лань Ванцзи, выгоняя своего мужа (и столько кроликов, сколько может) из Цзинши, прежде чем погрузиться в утреннюю рутину.

Отвлечение.

Обычно Лань Цижэнь не позволяет себе предаваться недобрым мыслям, однако сейчас его терпение на исходе. — Посмотрите сюда, пожалуйста. Я не потерплю недостатка внимания, — говорит он, пытаясь скрыть раздражение в голосе. Даже он видит, что ученики стараются. Он отсчитывает назад от десяти. К концу, все встречаются с его пристальным взглядом. — Давайте продолжим, — объявляет он, заложив руку за спину и начиная медленно вышагивать вдоль столов. В следующий раз его прерывает писк, наполненный испугом и немалой степенью смущения. Лань Сычжуй. Когда Лань Цижэнь поворачивается к нему, ему приходится бороться с желанием улыбнуться. Глаза Лань Сычжуя прикованы к Лань Цижэню, но они широко раскрыты от паники. Кролик, большой и серый с белыми пятнами, кусает рукав его одеяний. Лань Сычжуй пытается оттолкнуть его, одной рукой зарывшись в мех, а другой дергая рукав. Однако, кролик настроен решительно. Похоже, Лань Сычжуй не знает, что делать. Лань Цижэнь тоже понятия не имеет. Поэтому лишь кивает, поощряя попытки Лань Сычжуя смотреть вперёд и продолжает урок. Всего через пару мгновений мир снова оказывается нарушен, на этот раз громким «бам» и приглушенным проклятьем. Тихо выдохнув через нос, Лань Цижэнь обводит комнату пристальным взглядом. А. Лань Цзинъи. Лань Цижэнь узнал бы этот шепот «чёрт» где угодно. Чернильница Лань Цзинъи пролилась на стол. Кролик спокойно сидит в луже, жуя край бумаги. Ещё пара животных прыгает, чтобы присоединиться к нему, не обращая внимания на шипящие предупреждения Лань Цзинъи «проваливайте» и «не доставляйте мне неприятностей». — Лань Цзинъи, — зовёт Лань Цижэнь. — А! А-а, у-учитель Лань! Хм… Да? — Ты можешь быть свободен. Принеси тряпку и вытри беспорядок на столе. Лань Цзинъи вскакивает с пола, чтобы подобающе поклониться Лань Цижэню. С его мантии слетают кролики. — С-спасибо, учитель! Прошу прощения, учитель! Даже Лань Цижэнь не может сдержать улыбку, когда Лань Цзинъи, бросившись к двери, спотыкается о такого же испуганного кролика. Они оба выглядят немного ошеломленными, когда распластываются на полу, как морские звёзды. Уже глупо игнорировать этот вопрос. Учитывая обстоятельства, его ученики хорошо справляются. Но быть Ланем — это проявлять милосердие, когда это необходимо. Расправив плечи, он поворачивается лицом к классу. Кроликов в три раза больше, чем учеников. Один бедный ребёнок за задним столом практически весь в них. Его руки вытянуты по бокам прямо, а пальцы сжимают рукава. Это чертовски весело. Лань Цижэнь подавляет смех. — Приспосабливаемость и умение решать проблемы жизненно важны для любого заклинателя, — начинает он. Как минимум, двести ушей оживляются при изменении тона. Это странно приятно — быть способным завладеть даже вниманием зверей. — Оставшееся время урока будет потрачено на работу над талисманами поимки. К концу я жду, что каждый из вас найдет способ эффективно и гуманно поймать хотя бы одного кролика. Возбуждённый ропот пронизывает воздух. Лань Цижэнь прочищает горло и воцаряется тишина. — Выберите себе кролика и идите во двор. После выполнения задания, вернитесь ко мне для демонстрации. — Он прищуривается, потому что урок — это не урок, если к нему не относятся серьезно. А в комнате слишком много улыбок. — Вы свободны. Двадцать учеников (и двадцать кроликов) быстро уходят. Лань Цижэнь, наконец, позволяет себе громко вздохнуть. — И что нам с тобой делать, — бормочет он, присаживаясь на корточки. Несмотря на здравый смысл, он протягивает палец, чтобы почесать за мягким дергающимся ухом. Подпрыгнув ближе, животное поднимает лапы к колену Лань Цижэня. Он быстро оглядывается, убеждаясь, что один. После поджимает под себя ноги. — Ну, здравствуй, дружок, — шепчет он, пока кролик забирается ему на колени. Когда Лань Сичэнь находит его час спустя, он лежит на полу. Каждый дюйм тела покрыт кроликами, за исключением широкой, сияющей улыбки на лице.

Недоразумение.

— Я согласен, — кивает Лань Сичэнь, поднимая пиалу, чтобы сделать глоток чая. — Это бесценный опыт для младших учеников. К тому же, уменьшит нагрузку на учителей. Откинувшись на спинку стула, Цзян Чэн задумчиво хмурится. — Если мы предоставим возможность старшим ученикам руководить, а также поможем понять ценность сотрудничества между Орденами, то это может принести пользу миру культивирования в целом. Он тянется за своей пиалой, когда чувствует, как что-то толкает его ботинок. Цзян Чэн замирает, но снова: тяжесть на кончиках пальцев ног. Едва сдерживая вздох, он ошеломленно поднимает взгляд на Лань Сичэня. Слегка склонив голову, Лань Сичэнь растягивает губы в мягкой улыбке. — Глава Ордена Цзян? Цзян Чэн теряет дар речи. Конечно, он не серьезно. Неужели Лань Сичэнь серьезно ожидает, что он будет спокойно сидеть и обсуждать совместные ночные охоты их Орденов, пока Лань Сичэнь… заигрывает с ним? О чем только думает этот человек? Конечно, в последнее время они проводят больше времени вместе. И да, у Цзян Чэна есть глаза. Мужчина ошеломляюще привлекателен. И ладно, может быть, у Цзян Чэна были какие-то потенциально скандальные мысли с участием Лань Сичэня, но это одно, а то, что происходит сейчас… Боги милостивые. Это нечто совершенно другое. Не то чтобы Цзян Чэн против, но здесь, в главном внутреннем дворе Облачных Глубин, ничто, кроме решетки беседки, не защищает их от посторонних глаз… Что ж, это риск, на который у Цзян Чэна не хватит смелости пойти. От мысли по спине пробегает дрожь. Возможно, в Цзеу-цзюне есть сторона, с которой он не прочь познакомиться поближе. Чувствуется лёгкое постукивание по голени. Цзян Ваньинь заставляет себя сглотнуть. В горле внезапно пересохло. — Г-Глава Ордена Лань, — выдавливает он. Улыбка Лань Сичэня становится шире. — Да? — Тебе не кажется, — начинает Цзян Чэн, но тут же захлопывает челюсть, когда чувствует давление на другую ногу. — что-просто-это… — он говорит так быстро, что слоги сливаются в едино, — что это… подходящее место для подобного? Цзян Чэн вздрагивает, когда разочарование мелькает на прекрасных чертах лица Лань Сичэня. — Я не думаю, что в этом есть что-то, что требует секретности. Черт возьми, у этого парня стальные яйца. Цзян Чэн задаётся вопросом, не странно ли так быстро влюбиться в кого-то. Или, возможно, самое странное, что его привлекают мужчины, которые не боятся опасности? — Конечно, нет. Я просто предположил… Голос прерывается. Брови хмурятся. На самом деле, что, черт возьми, делает Лань Сичэнь? Цзян Чэн может поклясться, что его активно трогают в десяти разных местах. Прерывистое дыхание вырывается из груди. — Я… Я просто удивлен, — хрипит он. Лань Сичэнь выглядит совершенно невозмутимым, когда делает ещё один глоток чая. — Мы давно говорили об этом, — задумчиво бормочет он. — Или, по крайней мере, таково было мое впечатление. Дядя был в восторге, когда я обсудил с ним это. Цзян Чэн знает, что у него отвисла челюсть, но бессилен это исправить. — Дядя? — шепчет он. Он готов поклясться, что его душа покидает тело. — Конечно. — Звон пиалы Лань Сичэня кажется громче, чем следовало. Цзян Чэн разозлил его? — Он надёжный советчик. Я ценю его мнение, — объясняет Лань Сичэнь. — Объединение Орденов Лань и Цзян для… — он резко обрывается, слегка дергаясь на стуле. Прежде чем Цзян Чэн успевает понять, что происходит, Лань Сичэнь отскакивает назад, приподнимая скатерть. — О нет, — шепчет он, поднимая взгляд. — Глава Ордена Цзян, я должен принести извинения. — Ч-Что? Цзян Чэн заставляет себя посмотреть вниз и явно не гордится криком, слетевшим с губ. Его ботинки от пят до колен покрыты кроликами. Белые, черные, серые, коричневые, пятнистые и однотонные. У некоторых уши прижаты к макушке, а у других странно дёргаются в воздухе. — Сегодня у нас возникла… небольшая проблема, — говорит Лань Сичэнь, сокрушенно улыбаясь. — Прошу прощения за беспокойство. — Заметив выражение лица Цзян Чэна, его глаза расширяются. Он опускается на колени и начинает сам убирать животных. — Мне ужасно жаль, — бросает он, вытаскивая особенно решительного из его ботинка. Цзян Чэну требуется несколько мгновений, чтобы осознать случившееся. Он задаётся вопросом можно ли умереть от одного лишь унижения. Тем не менее, он присоединяется к Лань Сичэню, отрывая кролика от своей лодыжки. — П-пожалуйста, Глава Ордена Лань, не беспокойся. Я могу… — Я удивлен, что ты их не заметил, — рассеянно бормочет Лань Сичэнь, подталкивая парочку к краю беседки. — Полагаю, впечатляющая обувь. — Нет! Нет, я заметил, я просто подумал, что ты… — запаниковав, Цзян Чэн едва не бьёт себя по лицу за то, что был настолько близок к тому, чтобы сказать правду. — Ч-Что они… э-э… что они твои питомцы, — неубедительно заканчивает он, прикусывая губы. Боги, он всегда был ужасным лжецом. — Мои питомцы, — усмехается Лань Сичэнь, качая головой. — И ты подумал, что я тайно натравливаю их на тебя во время важных переговоров? В конце концов им удается убрать все меховые шарики из-под стола. Хотя ему очень хочется убежать, Цзян Чэн заставляет себя сесть обратно и сделать дрожащий глоток чая. — Наверное, мне следовало догадаться, — вздыхает Лань Сичэнь, каким-то образом умудряясь грациозно плюхнуться на стул. Цзян Чэн признает свое абсолютное поражение, когда понимает, что даже чужая манера сидеть кажется привлекательной. — Но я ни за что на свете не мог представить, почему наши переговоры должны проходить за закрытыми… дверями… Взгляд, который он затем поднимает на Цзян Чэна, заставляет каждый волосок на теле дрожать от дурного предчувствия. — Глава Ордена Цзян, — произносит он. Цзян Чэн молится о смерти. Быстрой и ужасной. — Ты почувствовал движение под столом и твоим первым моментальным предположением было не только то, что это были кролики, но и то, что они — мои питомцы? — Не говори этого, — хнычет Цзян Чэн. И снова едва не бьёт себя за то, что звучит так жалко. — И вместо того, чтобы попросить меня убрать их, ты спросил, насколько это подходящее место для подобного? Цзян Чэн стискивает челюсти. Если Первый Нефрит Лань думает, что получит объяснения от Саньду, блядь, Шеншоу, то он ошибается. — Или, может быть, — мурлычет Лань Сичэнь, наклоняясь над столом, чтобы одарить Цзян Чэна самой самодовольной улыбкой, которую он когда-либо видел (возможно, за исключением улыбки Вэй Усяня), — ты подумал, что это был… я? Сжав кулаки, Цзян Чэн обдумывает варианты. Смерть от Цзыдяня кажется вполне уместной, верно? Он раздумывает, стоит ли просить Лань Сичэня передать свои последние слова Цзинь Лину, когда чувствует это. Давление на ботинок. Он вздрагивает от ощущения. Лань Сичэнь тихо смеётся, подпирая подбородок рукой. Касание чувствуется всё выше и выше. Когда оно проходит мимо ботинка и скользит к внутренней стороне бедра, то Цзыдянь дико потрескивает. — О-ох, — щебечет Лань Сичэнь, не сводя глаз с фиолетовых искр. — Это может быть весело. Цзян Чэн не уверен, что вообще дышит. Он, должно быть, выглядит беспорядочно, потому что Лань Сичэнь смягчается, отстраняясь. — Возможно, мы могли бы продолжить переговоры в более уединенном месте, — улыбается Лань Сичэнь, поднимаясь. С приглушенным проклятьем Цзян Чэн вскакивает на ноги. Они срываются с места быстрым шагом, граничащим с бегом.

Решение.

— Сычжуй! Лань Сычжуй поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть Цзинь Лина, мчащегося к нему через поле, — будь прокляты правила Лань, — и поднимающего руку в приветствии. — Цзинь Лин, — отвечает он гораздо более сдержанно, улыбаясь, когда Цзинь Лин подпрыгивает, останавливаясь перед ним. Цзинь Лин внимательно оглядывает его с головы до ног, затем фыркает, закатив глаза. — Чем ты занимался? Выглядишь так, будто катался в грязи! Он не так уж далек от правды. Слегка пожав плечами, Лань Сычжуй указывает на охапку кроликов на коленях. — Учитель Вэй попросил учеников помочь с отловом кроликов. — со вздохом он смотрит на поле, радуясь, когда не видит пушистых шариков. — Мы занимаемся этим с тех пор, как во второй половине дня закончились занятия. — Кролики? Они выбрались из загона или вроде того? — Честно говоря, я не уверен, — признается Лань Сычжуй, элегантно опускаясь на землю. Цзинь Лин плюхается рядом, подхватывая одного из животных. — Все, что я знаю, это то, что сегодня утром, когда я проснулся и пошел завтракать, все Облачные Глубины были заполнены ими. Фыркнув, Цзинь Лин чешет кролика за ухом. — Нашествие кроликов? Это так глупо! Лань Сычжуй не может сдержать улыбки. Цзинь Лин, возможно, делает вид, что считает все это нелепым, но мягкость в глазах, когда он позволяет животному кусать свой палец, безошибочна. — Я бы не хотел строить догадки, — бормочет Сычжуй, поглаживая пушистые комочки, копошащиеся на коленях, — но подозреваю, что это как-то связано с днём рождения Ханьгуан-цзюня. — Серьезно? — со смехом Цзинь Лин падает назад, удерживая в ладонях кролика. — Честно говоря, я могу поверить, что это одна из безрассудных идей дяди Вэя. Этот парень больше похож на ребенка, чем мы. Лань Сычжуй испытывает искушение не согласиться, когда Цзинь Лин опускает животное к лицу, утыкаясь носом в пушистый живот. За это он получает царапину на щеке. Лань Сычжуй решает, что это, вероятно, лучший урок, чем все, что мог бы сказать он. — Что ж, — бормочет, прикрывая глаза. Он устал. Он думает, что за последние два часа поймал не менее сотни кроликов. Некоторых было удивительно трудно отловить. Ему пришлось проползти полпути в чьё-то логово, чтобы достать пару из них. Лань Сычжуй считает, что ему очень повезло, раз он не встретил там никого страшнее двух испуганных кроликов и тошнотворно большой сороконожки. — Что привело тебя в Облачные Глубины, Цзинь Лин? Цзинь Лин кряхтит, с трудом выпрямляется и небрежно машет рукой в воздухе. — Цзюцзю хотел поговорить с Главой Ордена Лань о совместных ночных охотах, которые они пытаются организовать несколько месяцев, — он пристально смотрит в землю, плотно сжав губы, прежде чем продолжить. — А я… может быть, хотел увидеть тебя, — бормочет он почти неразборчиво. В груди Лань Сычжуя разливается тепло. — Ох, — выдыхает он, невольно задаваясь вопросом, не заболят ли у него щеки от улыбки. — Понятно. Я тоже рад тебя видеть. Хмурый взгляд, который бросает на него Цзинь Лин очарователен — и совершенно неэффективен — благодаря румянцу на щеках. — Неважно, — говорит он, хватая ещё одного кролика с колен Лань Сычжуя. Никто не замечает, что тот цепляется за налобную ленту Сычжуя. Когда он отправляется в объятья Цзинь Лина, то захватывает ту с собой. Они ахают. Лань Сычжуй в ужасе замирает. — Черт возьми, — шипит Цзинь Лин, выдергивая ленту изо рта кролика и подползая к Лань Сычжую. — Стой, Сычжуй, я все исправлю. Никто не узнает! Обещаю, я никому не скажу! Он завязывает ленту обратно на голову Лань Сычжуя, прежде, чем тот успевает остановить его. Сдавленный протест вырывается из горла. — Нет, нет, пожалуйста, это… — Притворись, что этого никогда не было, — настаивает Цзинь Лин, затягивая узел. Он присаживается на корточки, чтобы оценить работу. Кивнув, хлопает Лань Сычжуя по плечу. Тот едва не падает от шока. — Видишь? Все хорошо. — Никто не должен прикасаться к моей ленте, — шепчет Лань Сычжуй, не в силах заставить себя поднять глаза. — Только мой… мой… — Ну и что я должен был сделать?! — вскрикивает Цзинь Лин. Он едва не задавливает кролика, когда пытается отступить. — Это моя вина, что лента развязалась. Я не мог оставить тебя без нее… После этого они маринуются в настолько неловком молчании, что Лань Сычжуй жалеет, что не может провалиться сквозь землю. Проходит целая минута, прежде чем Цзинь Лин набирается смелости заговорить. — В любом случае, я думал, что нравлюсь тебе, — ворчит он. У Лань Сычжуя отвисает челюсть. — Я… Ты… М-мы немного молоды для брака, — наконец, заикается Лань Сычжуй. И немедленно хочет взять слова обратно. Они толком не обсудили, заинтересованы ли друг в друге, а он уже практически сделал предложение?! Лань Сычжуй горячо умоляет землю разверзнуться под ним, но тут Цзинь Лин поворачивается к нему. Он улыбается, так что, может быть, все в порядке. — Я знаю, — говорит Цзинь Лин мягким голосом. — Я правда сожалею, что все так получилось. Обещаю, что никогда никому не расскажу о случившемся, ладно? Кивая, Лань Сычжуй чувствует, как горят щеки. Цзинь Лин подползает ближе. Так медленно, что это вполне может быть игрой воображения. Должно быть, ему кажется. Но, когда рукав Цзинь Лина касается его колена, Лань Сычжуй перестает дышать. — Цзинь Лин? — шепчет он. А затем, тот подаётся ближе. Их губы соприкасаются, мимолётно и легко. Каждый нерв в теле Лань Сычжуя взрывается от волнения, страха и чистой, неподдельной радости. — Ах, — выдыхает Цзинь Лин. Их глаза встречаются. Затем, кажется, до него доходит, что он только что сделал. Он вскакивает с земли, как фейерверк, а затем убегает через поле так быстро, как только может. — Я л-лучше пойду п-поищу цзюцзю! — кричит он. Лань Сычжуй смотрит вслед, пока тот не исчезает за холмом. Без какого-либо сознательного участия со стороны Лань Сычжуя, его пальцы поднимаются к губам. — Мы поцеловались, — обращается он к ближайшему кролику, не получая в ответ ничего, кроме движения носа. — Он поцеловал меня. Немного ошеломленный, Лань Сычжуй поднимается, снова собирает кроликов и направляется к Вэй Усяню с широкой невольной улыбкой, растягивающей губы.