Драгоценный камушек

— Но это не похоже на счастливые отношения, Юнги-я. Девушка сжимает губы в тонкую линию и кривит улыбку, ощущая горячие слёзы. Она хмыкает, пытаясь не плакать, но это дешёвый театр, а Юнги актриса, которой задолжали зарплату. Она сжимает руку в кулак, ногтями впиваясь в мягкую кожу ладони, неловко дёргает головой, пытаясь забыться о слезах, но это не помогает. — Я не знаю, что тебе сказать, - отшучивается Юнги, взмахивая ладонью. Голос сломался и вышло хуже, чем она ожидала. На губах ощущается соль, но Юнги продолжает улыбаться, шатко вдыхая горячий воздух. — Юнги-я… Голос Хосок тихий и больной. Юнги разбивает сердце своей лучшей подруге. Аккуратная ладонь опускается на кисть Мин. Юнги не поднимает глаз со стола. Всё улыбается, когда они жгут. Кристальные капли разбиваются о отшлифованную поверхность оранжевого, прямоугольного стола. Свободной рукой она машет, мол, всё хорошо, я в порядке, принимай меня как шутку. Только шмыгать носом тихо не получается, да и Хосок заглядывает ей в лицо снизу. — Всё нормально, - давится своими же словами Мин, - не беспокойся. — Я не могу, - Хосок хмурится. Юнги закатывает глаза, пытаясь остановить слёзы. Внутри воет-воет-воет. Хочется выплакать душу, но не хочется её потерять. Внезапно телефон на столе жужжит и Юнги рефлекторно тянется к нему. Не Сокджин. С долей разочарования Юнги выдыхает и вытирает слёзы одной рукой. — Всё хорошо, правда. Я люблю её. — Я знаю, Юнги-я, - шепчет Хосок, заламывая брови. Её новая челка лезет ей в глаза. — А Сокджин, - Юнги сглатывает, руки дрожат, - это Сокджин. Она мой драгоценный камушек. — Но она не любит тебя, Юнги-я. — Она любит, - возражает Мин, слишком слабо, чтобы самой в это верить, - у нас всё хорошо. — У тебя не хорошо, - подмечает младшая и выравнивает на диванчике, - Сокджин делает тебе больно. Юнги снова издает смешок и вытаскивает руку из захвата Хосок. Кисть влажная и горячая. Она вытирает уголки глаз. — Ничего страшного. — Нет, это страшно. Это ужасно, неправильно и- Хосок заводится на месте, с каждым словом её голос становится громче. Она размахивает руками, поднимая их вверх, пытаясь доказать что-то этим жестом. Хосок едва не опрокидывает пустую чашку и та подпрыгивает от удара. Сердце Юнги дрожит так же. — Разве так должно быть в отношениях? — Хосок, - Юнги уже не улыбается, - я люблю её. А она меня. — Правда? - Хосок поднимает бровь, - тогда почему ты выглядишь так, словно тебе разбили сердце? Почему каждый раз, когда я спрашиваю о Сокджин — она никогда не дарит тебе подарков, не называет ласковыми именами и забывает тебя на целый день. — Потому, что это я её балую, а не она меня. Хосок прыскает от смеха. Юнги не верит во что говорит. На душе становится ещё темнее и слезы скатываются ручьём. — Ерунда, - говорит Хосок, со злостью. — Она моя маленькая, драгоценная девочка. Голос Юнги дрожит, она прижимает мокрый подбородок к шее. В ушах слишком шумит, чтобы слышать мир вокруг. Официанты наверняка странно смотрят. — Я знаю. Юнги смотрит на Хосок. Злость пропала с её лица. Только глаза наводнились солёной водой. — Я знаю, Юнги-я. — Она моя кроха, Хосок. — Я знаю. — Я люблю её. — Я знаю. — Я люблю её. — Я знаю. — И она любит меня. Просто она такой человек. Ей сложно выражать любовь и привязанность. Хосок ничего не говорит. Молча кусает губы. — Она имеет право проводить целый день с подругами…и не звонить мне. Камень на груди растёт. Большой. Черный. Страшный. — Это нормально, что она не делится со мной о своём самочувствии. Я всегда буду рядом для неё. Кондиционер гудит. Словно слова Юнги сделаны из пепла — сдувает. — Всё в порядке. Это просто я всегда грустная. Она не обязана каждый день обнимать меня только потому, что мне это нужно. — Но ты плачешь, - возражает Хосок. — Ничего страшного, - отмахивается Юнги, - я привыкла. До неё я никогда не плакала. Слова звучат грустно. Юнги отказывается это принимать. — Она никогда не замечает когда тебе плохо. — Это нормально. Я не хочу, чтобы она видела или беспокоилась обо мне. Глупости. Глупости. Глупости. — Я справлюсь. "Нет". — С ней вместе. "Но будет ли она рядом?". — Но отношения строятся на этом, Юнги-я. — Я не хочу заставлять её волноваться. Я хочу сделать её самой счастливой, понимаешь? Хосок понимает. Почти. Она никогда не влюблялась. — Для меня важно лишь это. Остальное — не важно. — Но тебе больно. — Я потерплю. Хосок закрывает лицо руками. Юнги больше не плачет. Экран телефона горит, Сокджин спрашивает, что купить на ужин. Улыбка появляется на устах. Кажется, всё забывается стоит лишь Сокджин заявить о себе. — Это неправильно. Но я не могу тебя переубедить, - в конце концов говорит Хосок. — У тебя и не получится, - Юнги улыбается, ресницы всё ещё влажные, - потому, что она мой драгоценный камушек. Я буду её защищать до конца жизни. В этом мой смысл существования. Хосок смотрит на Юнги с угасшей надеждой. Она ничем не может помочь. Глаза у Юнги грустные. Но полны любви. Грустной, сладкой, и со стеклом. Хосок думает, что ей это подходит.