Next of Kin

      Сакура уставилась на потолочный вентилятор, раскачивающийся по бесконечному кругу. Каждый взмах лезвий отбрасывал попеременно свет и тень на ее лицо, хотя в комнате было тускло. Лунный свет, струящийся через окно, сказал ей, что все еще была середина ночи. Она встала, потянулась, справляясь с болью в шее, должно быть, она спала в скрюченном положении, и подошла к окну. Оно было не заперто и легко открылось. Большое, предназначенное для широко открытых живописных видов. Окно было на уровне земли. Она могла бы просто уйти — уйти в своей одолженной белой атласной пижаме, выглядя как фантом или привидение. Могла бы побродить по улице босиком, продолжать идти, пока не доберется до моря. Ей больше некуда было идти. Она была пленницей, и одновременно ею не была. Она так устала.       Остаток вечера после того, как ее вырвало, она помнила в основном как в тумане. Микото суетилась вокруг нее, в то время как остальные говорили вполголоса. Ее одежду сменили, и ее быстро отправили в постель, сказав, чтобы она не волновалась, и ещё, что у нее было время подумать. Не было никакой необходимости решать свою судьбу сегодня вечером. Просто отдохни и подумай, есть ли что-нибудь, что тебе нужно, что-нибудь, что мы можем тебе дать, вообще что-нибудь, что угодно…       Она обхватила себя руками за живот, пытаясь удержать свои внутренности внутри. Если бы она не была осторожна, что-то наверняка вырвалось бы из ее груди; что-то мокрое, сырое и живое. Что-то свое, но невероятно, непостижимо болезненное. Если бы это вырвалось наружу, потеря этого убила бы ее на месте. Деревья махали ей, мерцающий залив едва виднелся на горизонте сквозь черноту, между переплетающимися ветвями. Они приглашали её.       Она вышла из комнаты для гостей, чтобы побродить по коридору. Она входила и выходила из комнат, открывая двери и оглядываясь по сторонам, возможно, присаживаясь мгновение, но в основном просто смотрела. На картины, занавески, мебель и картины на стенах. Она не знала, что искала. Она уже бывала в большинстве комнат в доме Саске раньше — это был большой, величественный дом, полный света и воздуха днем, стоивший небольшого состояния только благодаря расположению, очень похожий на тот, в котором она выросла.       Комнат было много, но не безграничное количество. Она прошла через гостиную, библиотеку, музыкальную комнату, ещё одну гостиную… Она поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Кабинет Фугаку был заперт. Конечно. Кто знал, что там происходило. Фугаку на самом деле хоть что-то знал в этом всём. Не Сакура. Итак, она блуждала, не зная, что ищет, пока не нашла это.       Эта комната была для нее новой. Была ли это игра света, или она действительно никогда не была здесь раньше? Нет, комната была очень похожа на спальню Саске, но это была не она. Окна, выходящие на эркер, занимали почти всю стену, а широкие французские двери открывались на балкон, увитый цветами и вьющимися лозами. Прямо как в комнате Саске. Мебель тоже была почти идентичной, хотя и отличалась цветовой гаммой и расположением. Никакой коллекции катушек с фильмами в углу. На полках над кроватью выстроились трофеи — награды за различные виды спорта, боевые искусства и музыку. Но Саске никогда не играл ни на каких инструментах. Даже картины на стене.       Нет, они совсем не были одинаковыми. Она придвинулась ближе к ближайшему снимку на прикроватной тумбочке — обычной семейной фотографии, сделанной на пляже. Она осторожно подняла его. Микото и Фугаку отдыхали на шезлонгах, в то время как молодой, слегка загорелый Саске боролся на песке с… Она уронила рамку с фотографией, когда позади нее произошло движение. Она приземлилась на толстый ковер целой и невредимой. Сердце Сакуры, однако, разлетелось вдребезги, как сдавленный камень. — Я слышал, ты с ним познакомилась, — сказал Саске, прислоняясь к дверному проему. Он выглядел совершенно непринуждённо. В белой атласной пижаме отражался лунный свет из окна. У них были похожие пижамы. Очевидно, они были парными. Ей вообще нечего было сказать. Он подошел и взял фотографию, бегло осмотрев ее, прежде чем вернуть на тумбочку. Какая-то судорога пробежала по его лицу, прежде чем он стёр ее начисто. — Мы нечасто сюда заходим. Похоже, Анна держит спальню в хорошем состоянии, — заметил он, проводя пальцем по абажуру и проверяя его на наличие пыли, приподняв брови. — Она очень хороша.       Сердце Сакуры было готово выпрыгнуть из груди. Слова Шисуи вспомнились ей, вынырнули из нагроможденной чепухи, которой она подверглась по дороге сюда, смысл которых внезапно прояснился: Клянусь, нахождение в пределах пятисот футов от дома переводит твой мозг в режим маленькой суки. — Итачи, — выдохнула она, рука взлетела к горлу, — Он не… — Мой брат, да, — сказал Саске, изучая её. — Но… но… у тебя никогда не было… – Боже, они были похожи. Она заметила это, увидев его в библиотеке. — Мы просто… на самом деле не говорим о нем. Это сложно, — его взгляд оторвался от ее лица и устремился к окну. — Я... Я не понимаю, — она закрыла лицо руками. Ни фотографий. Ни единого упоминания. Ни лишней машины в гараже, ни лишней зубной щетки в ванной. Она ничего ни о чем не знала и до сих пор не знает. Всегда ли в её жизни будет что-то слишком секретное? Еще одно разрушительное откровение, которое снова разрушит ее мировоззрение безвозвратно?        Он тихо отошел, и она услышала звук открывающихся французских дверей, почувствовала дуновение ветерка. Она подняла глаза и увидела, как он выходит на балкон. Его голова снова повернулась к ней. — Ты разве не идешь? — именно запах моря привлекал ее больше, чем что-либо другое. Она выросла с этим ароматом, знала его так же хорошо, как запах собственной кожи или волос своей матери. Ее ноги двигались без усилий, пока она не оказалась снаружи, купаясь в нем. Смешались другие ароматы: цветущий ночью жасмин и розмарин с огорода где-то внизу. Они должны были бы утешать.       Дом Саске был прекрасен, и ей всегда нравилось здесь находиться, она чувствовала себя комфортно и в безопасности. Но когда она посмотрела поверх верхушек деревьев, мимо домов с красными крышами, построенных ниже по склону, тени, казалось, скрывали что-то зловещее. Они играли с видом, слегка искажая его, делая неузнаваемым. Море казалось гораздо дальше, чем должно было быть       Она вцепилась в перила балкона так, что побелели костяшки пальцев. Здесь было слишком холодно в ее тонкой ночной рубашке, и дрожь пробежала по ее спине. — Ты солгал мне. Обо всем. — Я никогда не хотел этого, Сакура. Но мне пришлось кое-что скрыть. — Недомолвки все равно остается ложью. — И ты никогда ничего от меня не скрывала, значит? - Он фыркнул.       Она почувствовала, как покраснели ее щеки, и понадеялась, что он не мог видеть этого в темноте. Что она не утаила от него? Ее полный опыт пребывания на вокзале, ее мысли об изменении своей карьеры, новые знакомства, ее борьба с полицией, ее сомнения в собственном здравомыслии, ее опасные связи с убийцей, который оказался его братом… Она прислонилась к перилам, положив подбородок на руку, не утруждая себя тем, чтобы тратить дыхание на отрицание этого. — Тогда как насчет немного честности сейчас. Ты на самом деле не хочешь жениться на мне, Саске? — Я хочу.       Ее голова резко повернулась на шее, но она не смогла обнаружить никакой лжи в тенях, набросанных на его лицо, что только разозлило ее еще больше. — Ты даже не захотел вести со мной этот дурацкий блог о путешествиях. Ты никогда не хотел отправиться в кругосветное плавание. Ты просто всегда… потакал мне. Может быть, ты прав, что я многое оставляю недосказанным, но ты никогда не спрашиваешь. Ты никогда не спрашиваешь. И всякий раз, когда я спрашиваю тебя, у тебя едва хватает двух слов в ответ. Какого черта ты хочешь жениться на мне, если даже не удосуживаешься поговорить со мной? — Ты самая подходящая пара для меня, — сказал он, не сводя с нее темных глаз.       Тогда она поняла две вещи: что его ответ, вероятно, был правдивым, и что этого никогда не будет достаточно. Независимо от безумия нынешней ситуации, если бы все действительно сводилось только к ее чувствам и к его, это, вероятно, никогда бы не работало должным образом. Не надолго. Рано или поздно наступил бы конец истории.       Но это был еще не конец истории. Она была не в том положении, чтобы отказать ему свободно. Она была застигнута врасплох и загнана в угол, и хотя Фугаку и Микото бесконечно говорили о выборе, на самом деле она не видела, что у нее был какой-либо выбор. Вы не отказываетесь сотрудничать с организованным преступным синдикатом, тогда можете рассчитывать на долгую жизнь. Но если бы она бросила колледж и каким-то образом сбежала, скрываться от мафии до конца своей жизни было бы достаточно сложно; сделать это без денег своей матери или какой-либо помощи? Невозможно.       Все, что она могла сделать на сегодня, это умолять о большем времени; откладывать неизбежное. Ее жизнь больше не принадлежала ей самой. Может быть, она никогда ей и не принадлежала. Жар уколол ее глаза, и она быстро вытерла их рукой, надеясь, что он не заметил. Если он и увидел, то ничего не сказал. — Тебе не нужно отвечать сейчас, ты знаешь. Моим родителям не терпится, но я могу их удержать.       Это хорошо звучит лишь в теории. На самом деле она не была благодарна, и подозревала, что он знал это. Он решил пойти другим путём. — Ты хочешь завтра вернуться в Стэнфорд?       — Да, — немедленно ответила она. На самом деле она никогда больше не сможет вернуться к своей прежней жизни, но если бы она могла просто вернуться к чему-то, напоминающему нормальную жизнь — увидеть лицо Ино, немного позаниматься, послушать лекции Цунаде — возможно, она смогла бы прояснить свою голову. Может быть, она могла бы всё хорошенько обдумать. Рутина помогла после травмы на вокзале. Возможно, это могло бы сработать дважды.              —Все, что ты захочешь. Ты знаешь, мы можем помочь защитить тебя. Помочь тебе закончить университет так, чтобы твоя мама не выгнала тебя.              Сакура подумала об этом, о том, что было сказано ранее.              —Ты же не думаешь, что она действительно попыталась бы заставить меня уйти, не так ли? Вернуться домой и присоединиться к ней?       Он серьезно посмотрел на нее.              — Сакура, она уже пыталась. Тебя собирались похитить, несмотря ни на что. Нам просто повезло, что мы добрались туда первыми.              — Она не может просто так это сделать! Я ее иждивенец, но я также совершеннолетний по закону. Есть законы! В Пало-Альто есть полицейское управление, я бы…              — У твоей матери есть влияние на полицию.              — Что? Но… но они позвонили твоему отцу!       — Начальник полиции любит играть по обе стороны баррикад.Так он всегда в выигрыше. Но он не дружит ни с одной из наших семей, и, исторически сложилось так, что единственное, что мы ненавидим больше, чем друг друга, — это копов. Прямо сейчас он в хорошем положении, чтобы извлечь выгоду из нашего спора, но он набросится на любого из нас или на обоих в ту минуту, когда преимущества перевесят недостатки, — терпеливо объяснил он, — Ранее сегодня вечером он позвонил нам, чтобы подтвердить твое местонахождение твоей маме, но также и сообщить моему отцу, что она знает, что было только вежливо с его стороны. К этому времени она уже знает, что мы тебе все рассказали.       Лицо Сакуры, должно быть, исказилось во что-то довольно ужасное, потому что Саске выглядел почти жалеющим ее.              — Не волнуйся, я сомневаюсь, что она захочет встретиться с тобой лицом к лицу в ближайшее время. Что бы она сказала? Что она сожалеет о том, что лгала тебе в лицо всю твою жизнь? За то, что продала тебя? — он медленно покачал головой, — Она подождет, пока у нее не будет преимущества в этом разговоре, попомните мои слова. Но в то же время, у тебя есть хорошее предложение от нас, Сакура. Я надеюсь, ты подумаешь об этом. У нас могла бы быть хорошая жизнь. Когда мой прадедушка умрет или уйдет на пенсию, мой отец унаследует бизнес. Позже я унаследую его от своего отца.       —Мы бы никогда не нуждались в деньгах. Было бы много свободного времени, может быть, несколько домашних животных, дети. Ты могла бы стать кем угодно — блоггером или кем-то большим. Овладеть франшизой фотожурналистики, совершать поездки по всему миру. Отправляться в плавание. Конечно, если бы ты не хотела слишком пристально следить за бизнесом, тебе бы никогда больше не пришлось об этом слышать. У тебя было бы много сил, чтобы формировать нашу совместную жизнь.       Она уставилась на него. Саске никогда раньше не говорил ей так много сразу за всю историю их отношений. Это были прекрасные слова, нарисовавшие в ее сознании сияющие картины. Но под ним был яд. Золото, превратившееся в пыль в ее руке, еда, превратившаяся в пепел у нее во рту. Обещания какой-то безграничной свободы, которая на самом деле была просто еще одной клеткой.              —Я должна подумать об этом, — солгала она.              —Я понимаю.              —Прости, что меня вырвало на тебя, — она была совершенно не уверена, почему она извиняется за это.        Он действительно выдавил полуулыбку.       — Все в порядке.              Он двинулся, чтобы положить руку ей на плечо, но она отступила в сторону, чтобы он не смог коснуться её. Он отдернул руку, позволив ей упасть, бормоча извинения. Она постояла мгновение, глядя на воду, которая, как она знала, была там, но не могла толком разглядеть, пытаясь понять человека, которого, как ей казалось, она любила, с тем, кто сейчас стоит рядом с ней. Часть ее хотела сделать гораздо худшее, чем блевать на него, но другая, менее рациональная, часть ее хотела от него чего-то еще более опасного. Как объятие.       Она была невероятно смущена и уязвима. Ей нужно было уйти от всего этого, пока она не совершила какую-нибудь катастрофическую ошибку, если она уже этого не сделала. Ветер продувал ее одежду насквозь, и она вздрогнула.              — Мне нужно позвонить моей маме.              Он напрягся.              — Что?              —Я просто… Мне действительно нужно услышать это от нее лично.              Его рот скривился.              — Я не знаю, если…              — Если она уже знает, что ты мне все рассказал, это ведь не повредит?              — Я понимаю, но-              — Пожалуйста, Саске. Мне просто нужно подтверждение. Я не могу двигаться вперед ни в каком направлении без этого.       Ему потребовалось время, чтобы подумать. Наконец, он снова взглянул ей в лицо, кивнув почти мрачно.              — Вот.              К ее изумлению, он вытащил свой телефон из кармана и разблокировал его для нее, протягивая ей. Она взяла его и дрожащими пальцами вывела имя своей мамы. Была середина ночи, она наверняка даже не взяла бы трубку.              — Говорит Харуно, — тон миссис Харуно мог бы вызвать новый ледниковый период.              — Ма, — прохрипела она. Раздался резкий вздох, прежде чем голос ее матери сорвался.              — Сакура? Милая, я… Я…              — Прекрати. Ничего не говори, — перебила она, крепко зажмурив глаза, — Просто послушай. Есть две вещи, которые мне нужно знать.       — Хорошо. Хорошо. Начинай-               Сакура выдавила слова сквозь тошноту.              — Это правда, что ты заключил какое-то брачное соглашение для меня с Учихой?              — Милая, это… это не…              — Это вопрос «да» или «нет», ма.              — Нет, это действительно то, о чем мы должны поговорить лично.              — Отвечай «да» или «нет», или я вешаю трубку.              — Подожди! Подожди. Я отвечу, но мне нужна возможность объяснить.               — Просто скажи это.              — Да. Это правда. Но-       Сакура повесила трубку. Она сопротивлялась непреодолимому желанию выбросить его с балкона и заставила себя вместо этого пихнуть его в направлении Саске, не отрывая взгляда от горизонта, проглядывающего сквозь деревья вдалеке. Он понял, что она хотела сделать.              — Ты Можешь, если хочешь. Если это поможет.              Она на мгновение задумалась об этом. Затем, сильно разозлившись и крякнув от усилия, она изо всех сил швырнула телефон в ночь. Он описал дугу на фоне Луны, полетел к деревьям и с отдаленным грохотом врезался куда-то, вспугнув стаю птиц и обратив их в бегство.              Саске тихо присвистнул.              —Может быть, тебе стоило заняться софтболом или чем-то еще.       Она ничего не сказала. Некоторое время они стояли неподвижно, глядя на невидимую воду, в то время как ее тело становилось все холоднее и холоднее. В конце концов он заметил ее дрожь.              — Мы должны попасть внутрь. Уже поздно, — она обхватила себя руками, кивнула и позволила ему отвести ее обратно в постель, стараясь всю дорогу держаться вне досягаемости.

***

      Следующее утро было сюрреалистичным. Сакура проснулась в доме семьи настоящих гангстеров. Это привело бы в замешательство, если бы не тот факт, что ее собственный дом также был домом настоящей мафии. И она просыпалась там восемнадцать лет, так ничего и не узнав. Учиха накормили ее изысканным завтраком, «шведский стол» со всеми ее любимыми блюдами. Обычно завтрак у них был простым — капучино и выпечка на выбор, но сегодня были блинчики, булочки и яичное суфле, копченый лосось, свежие рогалики и бекон с розовым перцем. Ваза с фруктами представляла собой выдолбленную половинку арбуза. Возможно, они пытались заманить её через ее желудок. Они уже зашли так далеко, чтобы отсечь все другие варианты, кроме того, который они хотели.       Она ограничилась капучино и булочкой. Пусть они валяются в своих объедках. Хотя, возможно, ее вина была направлена не туда. Если кто-то и был виноват, то разве это не человек, который привел ее в этот мир? Женщина, которая должна была быть ее опекуном и защитницей, ответственной за ее благополучие, за то, что безоговорочно любила ее? Человек, который продал ее, как скот, врагу не меньше?       Приглушенный разговор жужжал среди случайного переворачивания газетной страницы. Кажущаяся нормальность всего этого внезапно заставила ее покраснеть. Только когда ее хватка на ручке кружки так сильно сжалась, что она начала терять чувствительность пальцев, она поняла, в какой опустошающей, умопомрачительной ярости она была.              — Сакура, ты в порядке? Ты выглядишь раскрасневшейся, — сказала Микото. Тогда вся кровь в ее теле прилила бы к голове. Она натянуто улыбнулась, сжимая пальцами фарфор в своих руках.              — Я в порядке. Просто болит живот, — она отхлебнула кофе, пристально глядя на скатерть. Когда она не ответила на нерешительные попытки Микото продолжить общение, пожилая женщина в конце концов сдалась.       Делая глоток, она подумывала о том, чтобы пролить кофе на прекрасный кашемировый свитер кремового цвета, который ей одолжила Микото. Просто потому что. Было ли это предзнаменованием грядущих событий? Прошла бы оставшаяся часть ее жизни примерно так же, как это утро, когда она вроде как притворяется, что наслаждается обществом этих людей, которые ей раньше нравились, а они вроде как притворяются, что верят ей? И все это время она придумывает способы непоследовательно вести пассивно- агрессивную войну мелких неприятностей против них? Она сделала еще глоток. Капучино остался в чашке и выплеснулся у нее с колен.       Фугаку пришлось ответить на звонок сразу после завтрака (Сакура задавалась вопросом, сколько раз он уходил, чтобы сделать что-то незаконное или аморальное на протяжении их взаимоотношений), поэтому Микото и Саске проводили ее до двери.              Микото воспользовалась моментом, чтобы поправить прическу, когда раздался звонок в дверь. Она просто терпеливо стояла и принимала это, как побежденный пудель у грумера. Дверь открылась, и на пороге появилось ужасно жизнерадостное лицо Шисуи.              — Доброе утро, Саске, миссис Учиха, Сакура. Хорошо спалось? — она никак не отреагировала на этот вопрос.       — Хорошо! — сказал он, ничуть не смущенный ее нежеланием участвовать в ритуалах на человеческом языке, — Нам предстоит долгая обратная дорога. Приступим к этому?       Доминик появился как раз в этот момент из ниоткуда, вооруженный достаточным количеством упакованных остатков, чтобы накормить весь этаж ее общежития. Микото проигнорировала все вежливо-фальшивые протесты Сакуры, и Шисуи с радостью взял стопку в свои руки ради нее. Это не имело значения. Она могла бы выбросить все это или что-нибудь еще позже. Микото и Саске по очереди поцеловали ее в щеку (Сакура еле сдержала гримасу), прежде чем помочь ей надеть ее дрянные шлепанцы и выйти за дверь. Микото окликнула ее, помахав рукой, когда она была в нескольких футах вниз по подъездной дорожке.              —Прощай, Сакура! И помни, ты можешь потратить столько времени, сколько тебе нужно.              — Пока, — эхом отозвался Саске, — Не забывай, что я сказал. Мы позаботимся о тебе.       Сакура ничего не сказала, поворачиваясь к машине. Итачи ждал в темных очках, прислонившись бедром к двери со стороны водителя. Он один раз кивнул своей семье, затем плавно скользнул в машину. Сакура не потрудилась посмотреть, помахали ли они в ответ, чем дальше она шла по длинной подъездной дорожке, тем острее становилась необходимость убраться подальше. Ее шаги ускорились, но она подавила желание сорваться на бег. Она скользнула на заднее сиденье еще до того, как Шисуи добрался до машины, и захлопнула свою дверцу. Ее нога тревожно постукивала, пока она ждала, когда заведется двигатель и откроются ворота.       Шисуи заметил, что ее нога подрагивает, когда он забрался на переднее пассажирское сиденье, положив стопку коробок себе на колени.              — Ты должна расслабиться, чувиха. Это долгая поездка, а Итачи всегда ездит на положенной скорости.              — В этом есть смысл, не так ли, — огрызнулась она, не задумываясь, — когда ты, блядь, разыскиваемый преступник.              Шисуи только рассмеялся, когда машина свернула на улицу.              — Я уверяю тебя, Итачи никому не нужен, не говоря уже о профессионалах.              Она могла бы сказать, что Итачи бросил на Шисуи свирепый взгляд, даже если бы она не могла видеть его глаз через темные очки.              — Чего?              — Профи. Ну, ты знаешь, профессионалы. Копы.              — Оу. Ты смеешься над ними.       — Даже не мечтал об этом! Как я могу издеваться над нашими самоотверженными государственными служащими?               Она обернулась, чтобы посмотреть назад — дом был далеко позади них. Она откинулась на ремень безопасности, облегчение накатывало на нее волнами. Может быть, было лучше оказаться запертым в машине с известным убийцей и идиотом, чем запертым в доме с их боссами. Все они делали все возможное, чтобы манипулировать ею и заставить остаться в указанном доме до конца ее жизни. Она вздрогнула. Шисуи снова заметил это и поднял бровь.              — Тебе нужно научиться гораздо лучше скрывать свое отвращение, если ты надеешься выжить в этой ситуации, — беспечно сказал он, открывая угловую крышку самой верхней коробки с едой и заглядывая внутрь.              — Шисуи, — предупредил Итачи — Что? Ты единственный, кому позволено давать ей бесперспективные жизненные советы? Отвали, а, — он проигнорировал возражение Итачи и развернулся на своем месте, чтобы посмотреть на Сакуру, — Эй, можно нам взять твою еду?       — Шисуи.              — Что? Это ее право, если она захочет, отдать, — он повернулся к ней с очаровательной улыбкой, — Ну так что?               Она скорчила гримасу.              — Без проблем. Я этого не хочу.              — Черт возьми, да! — воскликнул Шисуи, ныряя внутрь.              — Не устраивай беспорядок, — строго сказал Итачи, — Это даже не твоя машина! — запротестовал он, щеки которого уже были полны круассанов.              — Мы проведём здесь много времени. Не устраивай беспорядок.       — Что, ты боишься каких-то муравьев? — подразнил Шисуи, берясь за вторую коробку, — Хочешь булочку? Произносится ли это как «скоун» или «скон»? Например, должно ли это рифмоваться с «bone» или «gone»?              — Я думаю, что большая часть Англии сказала бы «скон», но это спорно.              — Правильно, — сказал Шисуи, намазывая пальцем сливочный сыр на рогалик, пока Итачи осуждающе смотрел на него.              Сакура уставилась на него. Неужели они действительно были частью чёртовой мафии? Или эти двое были просто отклонениями от нормы? Может они просто никудышные мафиози? Может присматривать за ней считалось второстепенным делом, предназначенным только для самых некомпетентных?       — Джо все равно нужно купить нам новую машину, — сказал Шисуи, резко возобновляя прерванный разговор, — Мы похитили кое-кого в этой, помнишь?               Она чуть не закатила глаза при этих словах. Итачи не обратил на нее никакого внимания.              — Я уже договорился об этом. Он наша первая остановка.              — О, хорошо, — сказал Шисуи, — Я надеюсь, что это будет менее мучительно.       — Подожди, мы останавливаемся? — пронзительно спросила она. Она абсолютно не хотела иметь ничего общего ни с обменом автомобилей, ни с «Джо», ни с чем-либо сомнительным. Ее похитили, причём, это были люди, которых она знала, которые могли утверждать, что она пришла добровольно. На самом деле, они уже официально заявили об этом в полицию — и она согласилась. Как далеко зашла бы ее защита в суде? Если бы ее мама когда-нибудь была замешана, смогла бы она правдоподобно это отрицать? Ей было восемнадцать. Насколько правдоподобно было бы, что она вообще ничего не знала о том, чем занималась ее семья и семья ее парня? Могла ли она серьезно попасть в беду, даже ничего не сделав?       Отражение солнцезащитных очков Итачи мелькнуло в зеркале заднего вида.              — Это короткий крюк.              — Я не хочу останавливаться.Вы можете сделать… все, что вам нужно сделать, после того, как высадите меня.              — Чем меньше она знает, тем лучше, — Шисуи фыркнул, — Прости, принцесса, ты еще не главная среди нас. И это совершенно необходимо. Ты же не хочешь, чтобы у твоей новой семьи были неприятности, не так ли?               Она застыла. Было ли это угрозой? Как она должна ответить? Он бы повторил все, что она сказала, не так ли?       — Н-нет, — начала она, качая головой, — Я просто имела в виду-       Он только посмеялся над ней.              — Не ври, блядь, у тебя это вроде как хреново получается. Эй, хочешь малиновый блинчик? Я ненавижу малину.               Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что он адресовал вопрос ей.              — Эм, нет.              — Итачи? — последовало долгое молчание. Затем, к ее шоку.              — Хорошо.              Шисуи передал завернутый в бумагу блинчик. Итачи выглядел совершенно серьезным, когда держал его в руке, другая рука на руле, откусывая маленькие кусочки. Она покачала головой. Они были такими странными. Все это было так странно.       — Вау! — сказал Шисуи, доставая что-то из последней коробки, — Я думаю, это принадлежит тебе.               Ухмыляясь, он бросил в ее сторону небольшой предмет. Она рефлекторно поймала его. Это была бархатная коробочка, которую подарил ей Саске, свернутый лист бумаги, прикрепленный тонкой лентой. Поколебавшись, она развернула записку.               Оставь это. Это твоё, независимо от твоего решения. Оставайся в безопасности. С любовью, Саске.              Хотя она уже знала, что внутри, она открыла коробку. Кольцо сверкнуло на ней, поймав солнечный свет снаружи. Это было великолепно: одинокий бриллиант, идеально круглый, вероятно, безупречный. Идеальное для манипуляции. Удивительный. Сакура осторожно закрыла коробку и с силой швырнула ее в окно.       Она ударилась о стекло с приятным цокотом, но, к сожалению, не разбила его. Она подумывала опустить окно, чтобы извлечь эту штуковину, когда Шисуи наполовину перелез через спинку сиденья и попытался схватить ее.              — Ты что, черт возьми, сошла с ума?! — крикнул он, хватая его и держа подальше от нее, как будто боялся, что она бросится за ним.              — Может быть, — сказала она, отвечая на его риторический вопрос, глядя в окно.       — Смотри, сучка, — начал он, и она резко повернула голову, чтобы уставиться на него, — Ты можешь выкидывать любые саморазрушительные трюки, какие только пожелает твое тупое сердце, после того, как ты выйдешь из-под нашей опеки. Пока мы официально несем за тебя ответственность, ты ведешь себя разумно. Это, — он для убедительности помахал коробкой у нее перед носом, — не шутка, не любезность, не символ привязанности. Это гребаный контракт. И ты не творишь грёбанную херню с контрактом Учихи без причины. Тебе может это не нравиться, ты, возможно, не просил об этом, ты можешь захотеть сменить свое имя и с криком сбежать на Бермуды, но ты относишься к этому чертовски серьезно.Отнесись к этому серьезно, или у нас у всех будут неприятности, я не собираюсь получать из-за твоего неуважения. Поняла?              Позвоночник Сакуры был прямым, как шомпол. Шисуи очень грубо вторгся в ее личное пространство (его слюна попала ей на щеку), хотя она никогда раньше не видела его сердитым. Она не думала, что он способен на это. Его глаза впились в нее. Не в силах говорить, она кивнула.              — Мне нужно услышать, как ты это скажешь. Скажите мне, что ты осознаёшь серьезность ситуации и отреагируешь соответствующим образом.Давай.              — Я… — она закашлялась, и ей пришлось прочистить горло, — Я осознаю серьезность ситуации и отреагирую соответствующим образом       Его глаза сузились, и он откинулся на спинку стула.              — Хорошо.              Она резко выдохнула, подтягивая колени на сиденье к груди. Они создали дерьмовый барьер. Итачи смотрел на нее через зеркало заднего вида.              — Он прав, ты знаешь.              Она ничего не сказала, отводя взгляд. Его лицо отвернулось от зеркала в сторону Шисуи, который откидывался на спинку переднего сиденья.              — Но не называй ее так.              Шисуи пожал плечами, ныряя рукой обратно в стопку коробок с едой.              — Хорошо, — он перебросил маленькую шкатулку с драгоценностями через плечо; она снова поймала ее. Он повернулся и строго посмотрел на нее, — Не будь дурой. В следующий раз мы не будем просто говорить об этом.       Она сглотнула и кивнула. Это определенно была угроза. Казалось, у нее была очень плохая привычка недооценивать, насколько опасными и неуравновешенными были окружающие ее люди. Шисуи, может, и идиот, но он был страшным идиотом, и она не собиралась испытывать его дважды. Она засунула шкатулку С драгоценностями в карман джинсов и присела на корточки, чтобы пережить оставшуюся часть поездки в тишине. Ей просто нужно было заткнуться и вернуться на учёбу. Сбежать из дома Учиха было недостаточно, ей нужно было убежать от них всех как можно быстрее.       Они не проехали и двадцати минут за пределами Монтерея, когда Итачи включил поворотники. Верная своему решению, Сакура не возражала, просто наблюдая с заднего сиденья за ритмично мигающей зеленой стрелкой. Неприятный запах дизельного топлива проникал через салонный фильтр. Она на мгновение задумалась, не случилось ли чего с машиной. Мысль о том, что она застряла на обочине с этими двумя, была по-настоящему панической, но звук доносился снаружи автомобиля. Они остановились перед огороженным сетчатым забором, прежде чем старик в грязном комбинезоне махнул им, чтобы они проезжали. Там не было никаких указателей, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что это место было свалкой. Ряды за рядами полуразобранных автомобилей были разбросаны во всех направлениях. Шоссе исчезло из виду.       Должно быть, это место Джо. Итачи заглушил двигатель, и Шисуи выбрался из машины, прихватив на ходу коробку с остатками еды. Прежде чем Итачи смог последовать его примеру, Сакура отстегнулась и положила руку на его сиденье.              — Подожди секунду, — начала она. К ее удивлению, он остановился, как она попросила, и повернулся, чтобы посмотреть на нее.              — Да? — подсказал он после того, как она не смогла заговорить.              — Я просто… я должна ждать здесь? — она не хотела снова выводить их из себя, но как она могла избежать этого, если они не говорили ей, что делать? Он странно посмотрел на нее.              — Делай, что тебе хочется, — затем он вылез из машины.       Чувствуя себя глупо, она немного подождала в одиночестве, прежде чем поняла, что ей все равно придется выходить, если они пересядут на новую машину. Подавив вздох разочарования в себе, она неуклюже вышла и хлопнула дверью как раз вовремя, чтобы услышать, как Шисуи кричит в сторону входа.              — И-и-и-е-е, Джо! Я принес тебе подарок! Еда из дома андербосса, ты счастливчик, пес… — его голос затих, когда он отошел за пределы слышимости, остановившись на некотором расстоянии, чтобы поболтать со стариком в комбинезоне, который, насколько Сакура могла судить, принял посылку и присутствие Шисуи со своего рода смиренным раздражением.       Жгучий запах заставил ее обернуться. Итачи прислонился к капоту машины, закуривая сигарету. Она сморщила нос и отвернулась, рисуя ногой ленивые круги в грязи, пока они ждали. Шисуи не торопился, но Итачи, казалось, это не беспокоило. Через несколько долгих минут она прочистила горло.              — Сколько еще мы будем ехать?              Он не обернулся, но ответил достаточно охотно.              — Мы только начали. Больше часа без пробок. —Мм, — она постучала носком по земле, нахмурившись на пыль, покрывшую ее ногу в ответ, — Я просто… если это вообще возможно, не могли бы вы с Шисуи, пожалуйста, свести обсуждение ваших планов — бизнеса, сделки с машиной и тому подобного — к минимуму в моем присутствии? Я была бы действительно признательна за это.       Вот. Она очень вежливо попросила. Надеюсь, они все смогут прийти к соглашению, как разумные взрослые люди. Теперь он действительно повернулся, чтобы посмотреть на нее полностью. Он даже снял свои солнцезащитные очки. Она задавалась вопросом, не совершила ли она каким-то образом ошибку. Разве она не имела права даже на простые просьбы? Может быть, они думали, что она была слишком большой занозой? Или это было просто потому, что у них не было стимула слушать все, что она говорила?       Но на его лице снова появилось то странное выражение.              — Почему ты спрашиваешь об этом?              — Эм. Я бы просто предпочла не вмешиваться, — она объяснила очевидное, — Я не хочу быть… замешанной.              Он пристально посмотрел на нее, делая медленную затяжку.              — Ты уверена, что полностью понимаешь ситуацию, в которой находишься?              Она покраснела.              — Конечно, нет. Какой нормальный человек понял бы что- нибудь из этого? — она прикусила губу, отступая, пытаясь быть вежливой, — Извини, я просто имею в виду, что я определенно перегнула палку, поэтому я пытаюсь контролировать ущерб.              — Контроль ущерба, — повторил он категорично.       — Да, контроль ущерба, — повторила она взволнованно, — Разве это не… разумно?               Он вздохнул, стряхивая пепел на землю и проводя рукой по волосам.              — Ты когда-нибудь слышала идиому о закрытии двери сарая после того, как коровы вышли?               Ее румянец распространился до ушей.              — Да.              — Этот сарай сгорел дотла, Сакура.              — Так что ты хочешь сказать? Уже слишком поздно? Я… я облажаюсь, несмотря ни на что?              — Я говорю, что для тебя всегда было слишком поздно. Ты уже на расстоянии нескольких ошибок от ответственности за со участие. Страх подступил к ее горлу. Что, черт возьми, она должна была делать, если это было правдой? Неужели у нее не было никакого способа защитить себя? Казалось, он услышал ее мысли. — Ты могла бы сдаться. Она уставилась на него. Он пожал одним плечом. — Не в полицию Монтерея или Пало-Альто, конечно. Но я уверен, что федералам было бы очень интересно то, что вы скажете, если бы вы согласились помочь осудить ключевых членов моей семьи. Они, вероятно, заключили бы с тобой сделку. Ее челюсть, должно быть, упала до колен. — Почему ты мне это говоришь? — она искренне пыталась понять, — Если бы я сделала это, твой отец был бы в тюрьме. Ты был бы в тюрьме. Он перевел взгляд на горизонт. — Я в курсе. Что было с этим парнем? Серьезно, что с ним не так? Если бы она не смогла разгадать мотив его действий, объединяющую логику, стоящую за ними, его по-прежнему было бы трудно предсказать. — Послушай, я просто пытаюсь понять. Зачем поднимать что-то подобное? Чего ты хочешь? Его взгляд скользнул обратно к ней. — В конце концов, ты бы сама придумала этот вариант для себя. Однако, я не думаю, что есть какой-либо реальный шанс, что ты решишь сделать это. Она облизнула губы. — А? И почему это?! — Обращение к федералам означало бы расследование вашего прошлого. Это определенно привело бы к аресту твоей матери. Даже если она солгала тебе, ты можешь обнаружить, что предать свою семью труднее, чем ты думаешь. Она нахмурилась, сведя брови вместе. — Более того, если бы кто-нибудь хотя бы заподозрил тебя в измене, я знаю, ты знаешь, что произошло бы. Она действительно знала. Она видела его работы раньше, вблизи и лично. Прятаться от этого ей не помогло. Ее челюсть сжалась, нога застыла в грязи. Она выпрямилась, делая неуверенный шаг к нему. — Ты действительно помогал мне. Раньше, — он неподвижно наблюдал, как она сделала еще один шаг, — Как я и говорила. — Ты на самом деле сказал мне часть правды, — она сделала еще один шаг, скрестив руки на груди, — Почему? — У нас уже был этот разговор раньше. — Это не ответ, — она сделала паузу, — Твои отношения с семьёй весьма… интересные. Он попыхивал сигаретой, глядя на нее и ничего не говоря. — Они бы не хотели, чтобы ты рассказывал мне что-либо из того, о чем ты меня предупреждал. Даже Шисуи не понравилось кое-что из того, что ты мне наговорил, а вы двое, кажется, довольно близки. И я не могла не заметить, что ты отказывался смотреть в глаза собственной матери. — Здесь где-то кроется вопрос, или тебе просто нравится совать свой нос в частную жизнь других? Она выдержала его пристальный взгляд, отказываясь отвлекаться на приманку. —На чьей ты стороне? В чем твое дело? Свет отразился от его солнцезащитных очков. Если ты планируешь вынюхать какие-либо трещины или слабые места в моем клане, чтобы использовать их в своих интересах, я должен предупредить вас, что это будет не так просто, как ты, кажется, думаешь. Но ты хитрее, чем я о тебе думал. Я должен поблагодарить тебя за то, что ты раскрыла это бесплатно, — он выдохнул дым; он почти дунул ей в лицо, и она поняла, как близко к нему подобралась. Она поспешно отступила на шаг. Внезапный смех Шисуи заставил ее подпрыгнуть. У нее было всего мгновение, чтобы осознать, что Итачи, возможно, прав — она получила мало новой информации от этого взаимодействия, но очевидно, что он кое-что узнал о ней. Прежде чем снова появились Шисуи и Джо в комбинезоне. Шисуи обнял старика за плечи и энергично жестикулировал, Вытирая слезы веселья. — Нет, правда, Джо, когда я говорю дерьмовое шоу века, я имею в виду… — он остановился при виде Итачи, нахально улыбаясь, — О, привет, ребята. У Джо есть для нас новая машина. Это еще одна колотушка. Спасибо за ничего, Джо. Шисуи добродушно хлопнул его по спине. Джо выглядел так, словно предпочел бы быть где угодно, только не на расстоянии похлопывания от Шисуи. — Давай, я тебе покажу. Итачи встал, бросил сигарету в грязь и последовал за ним. Сакура молча плелась следом, стараясь как можно реже смотреть в глаза. Шисуи подвел их к выцветшей синей «Королле». —Она не красавица, но здесь кожаные сиденья! А, Итачи? — он похлопал по крылу, не дожидаясь ответа, затем опустился на колени, чтобы что-то сделать с номерными знаками. Сакура отвернулась, пытаясь не видеть, что происходит, затем передумала. Замечание Итачи, возможно, было верным. Но тогда то же самое было и с его точкой зрения насчет ФБР, или ЦРУ, или кого-то еще, кто потенциально мог бы нуждаться в ее помощи. Она совсем не была уверена в том, как ей лучше поступить, поэтому было важно оставить все варианты открытыми. Если бы она действительно пошла по этому пути, возможно, ей удалось бы заключить с ними более выгодную сделку, если бы она могла предложить больше информации. И в любом случае избегание разговоров о сделках мафии выглядело все более маловероятным. Ей нужно было подстраховаться. Она обернулась, пытаясь наблюдать, как Шисуи меняет номерные знаки и возится с одометром, не проявляя особого интереса. Итачи изучал ее вместо Шисуи, без сомнения, подозревая, что она задумала. Что бы он ни сказал, она ожидала, что он не мог просто убить ее по простому подозрению в предательстве. Ему понадобились бы какие-то доказательства, иначе ее убийство наверняка имело бы последствия; в конце концов, им нужно, чтобы она вышла замуж за Саске и объединила семьи. Знание того, что он и его семья были не в лучших отношениях, имело свои преимущества. Так же как и то, что он был точкой опоры, на которой зиждилось хрупкое политическое равновесие между кланами. Шисуи закончил работу и встал, вытирая масло со своих джинсов. — Все готово? — спросил он Джо, который только кисло кивнул. Они забрались обратно в машину, на этот раз Сакура растянулась на заднем сиденье. У нее оставался час на выработку стратегии, и она планировала использовать его по максимуму.