'now your mess is mine

Паймон над ухом наконец перестала тараторить, вновь набирая воздух в легкие, и Бэй Доу поспешила этим воспользоваться: — На чужой корабль со своим уставом… Ну, ты понимаешь, — Бэй Доу пожала плечами, стараясь изобразить виноватое выражение лица, но то, что она была полностью на стороне ворчливого матроса, было очевидно даже для возмущенно стиснувшей кулачки Паймон. — Не обращай внимания. Все эти поверья помогают нам оставаться в здравом уме все плавание. А крохе твоей действительно лучше не выбираться из моей каюты лишний раз. Не ровен час, утонет. А ведь Люмин действительно полагала, что успела изучить практически все суеверия, бесцельно шатаясь по пристани после завершения торговли и поутру, наблюдая за торговыми судами и присматриваясь к матросам. Никаких закатников и никаких путешествий по пятницам, ступать на борт только с правой ноги и обязательно прихватывать с собой любопытствующую кошку на тот случай, если у команды еще не было своей, уже прирученной (поголовье кошек на пристани, правда, от этого все равно не уменьшалось, что повергало в ужас торговцев дарами моря). Парочка поверий пришлась ей по душе и дошла до воплощения в жизнь, зато Паймон была всеми ими невозможно возмущена, считая за запреты и нарушение личных границ. Над этим стоило бы поработать. — Они просто переживают за то, что ты будешь отвлекать их или упадешь в воду во время шторма, — Люмин легко потянула Паймон за рукав, привлекая ее внимание. Покрасневшее от возмущения лицо феи заставило ее натянуто рассмеяться: — Бэй Доу отдала свою каюту тебе! Ты можешь обустроить там все, что хочешь. И даже притащить туда ту кошку. Говорят, — она склонилась к Паймон, заговорщицки шепча ей на ухо, — что капитан даже хранит в столе острые и мятные леденцы одного цвета, целый мешок, и иногда играет с командой, предлагая им угадать, какой выпадет следующим… Паймон как ветром сдуло. Люмин же, в свою очередь, даже не была уверена, существуют ли острые леденцы, но это уже не было ее проблемой. Если верить морякам, все в этом плавании шло исключительно не по плану, и малейшее нарушение привычного уклона грозило нарушить самообладание даже самых храбрых членов команды; малейшим же нарушением стало нечто неизвестное, облизывающееся на ящики солонины. К тому же, они отправлялись в пятницу в полдень, и мерное насвистывание с мачты, к которому уже успел привыкнуть старый состав команды, уже успел рассорить между собой парочку подобранных в Ли Юэ новичков — они всерьез поспорили на тему того, является ли свист в пристани нарушением, если обычно свистят только для того, чтобы привлечь ветер. У свистящего же не было с ветром никаких проблем, и сейчас он, придерживая лист между пальцев, с интересом наблюдал за перепалкой сверху. От последующего оглушающего свиста, кажется, вздрогнули даже погруженные в мокрый песок якоря. Явно довольная эффектом Бэй Доу обвела команду взглядом, убирая пальцы от губ. — Еще десять минут и отплываем! А ты, — госпожа капитан беззастенчиво ткнула пальцем в фигуру на мачте, привлекая внимание, — живо ко мне на мостик. Позже, вспоминая этот момент, Люмин могла поклясться, что видела играющую на губах Бэй Доу улыбку; сейчас же ей было отнюдь не до анализа увиденного. — Уже отправляешься. От спокойного голоса вниз по шее прошлась короткая дрожь. Счастливая улыбка была сейчас решительно неуместна, и все же Люмин не удержалась от нее, оборачиваясь; откровенной ложью было все-таки сказать, что она не рада Сяо, но улыбка померкла — отчасти из-за тяжелого взгляда, отчасти из-за неловкости всей ситуации, достигшей своего апогея. — Эй! Это же Адепт! Адепт зд- Продолжение полной восхищения фразы Люмин так и не услышала, будучи подхваченной на руки и унесенной на вершину сомнительной высоты горы: кажется, когда-то она с самым гордым видом пыталась вытащить отсюда застрявший в скале меч, пока на помощь не пришел Беннет. Вдвоем было сподручнее тянуть, а вот что после этого пришлось потратить весь бинт на порезы… Объяснения Люмин не любила всем сердцем, но Сяо заслуживал их как никто другой. — Мне не хотелось прощаться, — пояснила она, подхватывая юбку и усаживаясь на край скалы. Солнце ощутимо припекало, но камень все еще холодил прижатые к нему ладони. — Моряки считают это плохой приметой. И пожелание удачи тоже, — она торопливо щелкнула пальцами, словно бы это все объясняло. В том, что Сяо смотрит на нее все так же тяжело, но без укора, Люмин не сомневалась — но обернуться означало очевидную трещину в защите из бравады и смеха. Куда интереснее было сосредоточиться на подаренной лиственной бабочке, покручивая ее в пальцах, размышляя о том, что будь на его месте кто-то еще — и она бы привычно отшутилась, дала бы клятву на мизинчиках, что обязательно вернется, но Сяо прекрасно знал, насколько опасна Инадзума — и столь же прекрасно знал, как легко Люмин ввязывается в локальные проблемы, взваливая на себя основную их часть. Когда хрупкие взаимоотношения держались на одном только доверии друг к другу, Люмин оставалось только молчать, прислушиваясь к шуму моряков снизу и крикам чаек в отдалении. — Похитители сокровищ, — название Сяо произнес со слышимой брезгливостью, словно речь шла не о группе людей, а о чем-то давно мертвом и мешающем всем остальным, — обсуждают беловолосую путешественницу, победившую на турнире Южного Креста и отказавшуюся от Глаза Бога ради путешествия в край грозных штормов и молний. Не составило никакого труда понять, что речь идет о тебе. Что ж, если Люмин что-то и делала блестяще, кроме оказания помощи нуждающимся и бесконечного появления аккурат в центре локальных конфликтов, то этим определенно было умение и небеспочвенно распускать о себе быстро распространяющиеся слухи. К тому же, кажется, она прекрасно знала, кто был источником этих слухов. — Я достаточно задержалась. К тому же, солнечные пейзажи быстро надоедают. За спиной раздался глухой смешок: — Я показал бы тебе пляшущие огоньки на склоне Уван. Распускающиеся в темноте глазурные лилии Цинцэ и каменные врата, которые охраняет существо из чистой воды, былое величие гавани, спрятанное в полуразрушенных гробницах на востоке. Если бы твоя отговорка была правдой. До этого момента Люмин и не подозревала, что Сяо умеет говорить вкрадчиво — пришлось обернуться и недоверчиво нахмуриться, скрещивая руки на груди. Бирюза глаз была холодной, выражение лица — невозмутимым. Он аналогично скрестил руки на груди, глядя на нее. — Ты так хорошо меня знаешь, — наконец произнесла Люмин со вздохом, вновь отворачиваясь. — Невероятно. — Пять минут! — голос Бэй Доу был слышен даже с такой высоты. Впору подумать, что капитанами становятся самые громкие. — Если ты не хотела встречаться лично- — Я не хотела прощаться. Прощания… прощания даются мне тяжело, потому что означают завершение определенного этапа. В конце концов, это всегда грустно. Куда проще просто махнуть рукой и пообещать, что вы увидитесь снова. Обычно это… лишает груза переживаний на плечах. — И добавляет беспокойства, когда тебя не могут найти. Это было серьезной дырой в плане. Было бы — если бы план как таковой существовал, а не ограничивался хрупким оправданием, держащимся на “так будет лучше” и подкрепленным суеверными моряками, твердящими, что прощания и пожелания удачи одинаково прокляты и искушают судьбу. — Упреки не имеют смысла, — продолжил Сяо, ощутимо смягчившись после паузы, — и особенно в твою сторону. Но ты знаешь, что тебе нужно сделать, когда ты попадешь в очередную… переделку. Это все, что я хотел сказать. — Сяо. — Именно. —Сяо, — более требовательно повторила Люмин, поднимаясь на ноги и оборачиваясь. Ветер взъерошил волосы и взметнул вверх легкий шарф, заставляя тот вспархивать перед глазами — более неподходящий момент для прощания нельзя было и придумать. — Это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Я не хочу прощаться, потому что… потому что знаю, что вернусь. Что мы снова увидимся. А все остальное не имеет ровно никакого смысла, и- И спасибо. Он на это наверняка бы только хмыкнул, сказал бы, что не стоит благодарить, что это всего лишь его способ показать, что он дорожит персоной — если чувствуешь, что опускаются руки… Сказал бы, если бы Люмин не предупредила все его попытки одним крепким объятием. Его старания взять часть ее тягот на себя Люмин ценила куда больше, чем сам Сяо мог ожидать — жаль только, что все ее попытки рассказать ему о подобном терпели неизменный крах из-за его нетерпения и нежелания выслушивать благодарности. Слушать же про его долг было невозможно даже при огромном запасе терпения и любви. — Ты не обнимешь? — осторожно поинтересовалась Люмин, когда не дождалась ни ответных действий, ни ответных слов; за вопросом последовало ворчливое “хмпф” — и, наконец, он коротко обнял ее в ответ, тут же подхватывая на руки, чтобы молниеносно вернуть на причал, привлекая внимание всей команды. — Нет. Стой. Пожалуйста. Видишь ли, — пояснила Люмин, когда ее ноги коснулись потемневших от воды досок, — сегодня с нами случилось достаточно всего, чтобы они поверили в то, что плавание обречено на провал. И если бы ты был так любезен, чтобы остаться здесь, пока мы не отправимся… и, может, помахать вслед… Благословение Адепта и тому подобное… Люмин не удержалась от откровенно заискивающего взгляда и просияла, когда непоколебимое выражение лица Сяо сменилось промелькнувшей улыбкой. — Если ты просишь.