Душкотоберские зарисовки

Тепло Антоновой ладони греет руки даже в самые сильные морозы, и перчаток не нужно. Крепко сжимает, чтобы уж точно согреть и не потерять в толпе. Поздним вечером Москва не затихает, приготавливаясь ко сну, она не спит никогда, сверкая по ночам неоновыми вывесками. Они идут по центральным улицам, на которых никогда не иссякал поток людей. Вообще, эта прогулка случилась очень спонтанно, Олежа написал Антону, что в кои-то веки сделал всё запланированное не до двух часов ночи, а до десяти вечера, пожаловался на соседей, решивших устроить алкогольное турне. У Антона что-то ёкнуло, вдруг эти пьяные студенты что-то сделают с Олежей. Про этого застенчивого парня ходит много слухов, большинство из которых не лестны. Обычно, как только Антона и Олежу видят стоящими в коридоре, сразу идут шепотки, причём в «голубизне» уличают только Олежу. Антона в силу его статуса и финансового положения принято не трогать, это табу среди студентов данного университета, только Дмитрий огрызается на него, остальные молчат в тряпочку. Подвыпившие студенты могут об этом всём вспомнить и навредить Олеже. Поэтому Антон, быстро примчавшись на машине, увёз его из общежития. Олежа с неподдельным интересом всматривался в каждую вывеску, смотрел на по-новогоднему украшенные витрины и улицу и не мог скрыть своего восторга. - После выписки я тут ещё не гулял, – спрятал улыбку за синим шарфом, – Тут всё так красиво! - Каждый год так, ничего нового. - Знаешь, когда несколько недель лежишь в коматозной темноте, балансируя между жизнью и смертью. Как только просыпаешься, яркие краски мира так бьют по глазам, даже до слёз. Но это не плохо, это скорее как… – Олежа задумался, – надеть розовые очки. Всё яркое живое и неповторимое. - Ты и так радовался каждой мелочи, – мягко усмехнулся Антон. Олежа мило улыбнулся Антону, маленький и смешной в своей милой шапочке продолжил восторженно рассматривать улицу. Антон же смотрел только на него. Подмечал каждую деталь: выбившиеся из-под шапки кудри, румянец на щеках. Сосредотачивался на прохладной Олежиной руке, в своей ладони. Что-то определённо начиналось. Антон уже думал об этом. Вариант, заключающийся в том, что он влюбился в Олежу, кажется единственным объяснением. Но как ему сказать? Вроде и замечал все эти смущения, но не до конца уверен в ответной любви. Антон сразу сказал бы о своих чувствах любому человеку, кроме Олежи, с Олежей нужно быть аккуратным. Он, как бродячий кот, подпускает к себе медленно, постепенно начиная доверять. Антон так и делал: сначала говорил комплименты, затем шли неуверенные объятия. Пришло время следующего шага в его плане. - Знаешь, может быть, переедешь ко мне? - А? – Олежа, увлёкшись рассматриванием улицы, не услышал вопроса. - Может быть, переедешь ко мне? - Эм, а… – Олежа замялся, покраснел, – Почему ты спрашиваешь? - То есть тебя не нужно спрашивать? – Антон усмехнулся. – Хорошо, сейчас мы возвращаемся в общежитие, собираем твои вещи и перевозим ко мне. - Стой! Я не это имел ввиду! – Олежа засмеялся. – Но я, кстати, не против – сказал еле слышно сводя указательные пальцы. - Тогда так и сделаем, – сказал Антон и развернулся в обратную сторону, направляясь к машине. - Эй! Меня подожди! – крикнул Олежа, догоняя его. Что-то начиналось. И точно началось, когда все Олежины вещи были перевезены в квартиру Антона.