Она могла бы стать богиней ночного неба

Она была поэзией. Она была молочно-лунным светом, который лился на ее обнаженную кожу. Это только подчеркивало шрамы на ней. Все ее существо, казалось, светилось звездным светом. И Эллисон могла держать это неземное существо, могла ласкать ее залитое лунным светом лицо. У Эллисон почти перехватывало дыхание от безмолвной красоты Рене, иногда это было невыносимо. Она убрала волосы Рене со лба. В эти поздние и ранние часы, когда реальность, казалось, искривлялась, как мед, когда время текло медленно и сладко, как сочная амброзия, Рене могла бы быть богиней ночного неба. От нее сладко пахло, как от мороженого из детства Эллисон, которое она никогда больше не пробовала до появления Рене. Рене пошевелилась, поворачиваясь на бок и придвигаясь ближе к теплу Эллисон. Девушка обняла Рене, которая тут же прижалась ближе, и Эллисон вдохнула тот сладкий аромат, по которому так долго скучала.