ꜰɪʀsᴛ ᴋɪss

— И ты снова подрался, — в твоем голосе сквозит небольшой укор и грусть, пока под твоими пальцами скрипят дверцы старого деревянного шкафчика, где покоится школьная аптечка. Дверцы выцвели со временем, краска местами полопалась и сыплется на пол легким прахом прошлого от твоего касания. Вы с Денджи прячетесь от хулиганов параллельного класса в маленькой кладовой — своеобразная священная обитель школьного хлама «на всякий случай», а еще твой до клаустрофобической тошноты маленький кабинет, где лениво проводились собрания старост классов раз в неделю. Никто сюда не рвался, никто сюда не помещался. Затерянная дверь тайной комнаты в южном крыле — никому не интересная, неприглядная. Ты точно знала, куда прятать Денджи. — Они первые начали, — буркнул за твоей спиной парень почти искренне. Ты только вздохнула, разрывая упаковку с ватой. «Шалопай» — нежная мысль мелькнула игриво и ярко, и ты мгновенно её пугаешься. Отгоняя поспешно прочь, как надоедливую осеннюю муху, боясь себя выдать, ты хватаешь аптечку и разворачиваешься к Денджи, стараясь угомонить бешено колотящееся сердце. Солнце ярко слепит в крошечное окно захламленного помещения — ты видишь летящие облачка пыли от всех твоих движений. Солнечные лучи путаются и золотятся в лохматых волосах парня — пшенично-теплые, они почти что искрятся на свету. И так хочется попробовать их коснуться, запустить пальцы в эти пряди, но ты вновь давишь своё тайное, чтобы оно не стало явным. Кажется, в эту аптечку никто не заглядывал долгое время — у некоторых лекарств вышел срок годности, пластыри безобразно пожелтели и потрепались по краям, а какие-то таблетки лежали вне блистеров и катались по всей аптечке, распространяя горький запах. Перебираешь содержимое, ругая себя за то, что в своем же кабинете не навела порядок. Всё это для того, чтобы оттянуть мгновение, лишь бы слишком быстро не оказаться лицом к лицу с одноклассником, но Денджи встречает тебя таким виноватым взглядом, что внутри всё ухает прямо в желудок. О твоих переживаниях он не в курсе — у него самого своих достаточно. Внутри парня крепнет убеждение, что ты его в этот раз жалеть не станешь и выдашь директору. Сам свою судьбу придумавший заранее, и сам уже в своем будущем мыслями затерявшись, парень нервно теребит воротник рубашки. Методичность движения его успокаивает, а тебе его волнение кажется удивительным. Чего переживать, если уже самое страшное позади? — Но ты снова повёлся, — наконец резонно подмечаешь вслух, прерывая комфортное молчание, и встаешь напротив одноклассника, присев на край старой парты. Юбка, короткая незаметно для тебя задирается, для Денджи незамеченной не осталась — его щеки заалели, он старательно отводит взгляд от отвлекающего его фактора, впиваясь в воротник сильнее. Как же необычно для него всё это — резкий переход от агрессивной драки в очень интимное для него спокойствие. Он никогда не был наедине с девчонкой. Вот что действительно волнительно. И то, что ты сейчас перед ним сидишь в тесном пространстве, куда мало ли кто заглянет — это его тоже будоражило. Гормоны мигом бесперебойно заиграли яркими красками, участившееся дыхание он пытается замаскировать частым морганием, кося под дурачка. Миллион раз на дню прокручивая в голове момент, когда он наконец сможет коснуться девичьей груди, сожмет ее в ладонях, обещая себе, что шанс не упустит, перед тобой он уязвимо теряет хватку. Нет, тебя нельзя касаться так пошло. Ты же… ты же такая… чистая? Из вязкой топи мыслей ты выдергиваешь его простым касанием, и ваткой ведешь бережно по рассеченной брови, но этот рыжий драчливый уличный кот шипит, дергается нетерпеливо, отчего стул под ним недовольно скрипит. — Ай! — Не дергайся. — Да само оно! — Драться меньше надо! Денджи зыркает на тебя весело и расплывается от замечания в хулиганской улыбке, от которой у тебя перехватывает дух. Закатывая глаза в ответ, мягко промокаешь кровь дальше. Ватка окрашивается кровью — сочетание белого с красным так символично. Белый цвет так чист и невинен, как глупыш Денджи, а красный гневен, страстен и горячо влюблен. Прямо как ты. На дне глаз Денджи плещется жидкое золото, и ты стесняешься смотреть на него прямо — а вдруг он умеет читать мысли и прочувствует всё то, что чувствуешь ты? Денджи появился, как гром средь бела дня, свалился сугробом на голову — кому-то вздумалось перевести нерадивого ученика в новую школу в середине первого осеннего месяца. Обычно тихий и спокойный сентябрь теперь ознаменовался приходом Денджи в твой класс и появлением кучи проблем. Денджи был забавный. Он многого не знал, но был старателен. Вскипал быстро, но и успокаивался так же. Был благодарным, был шумным, был смешным, но порой раздражающим. Периодически его задирали, а Денджи с его горячей кровью не мог остановиться вовремя. Слово за слово, око за око, зуб за зуб — получалась драка, а ты бежала разнимать и уводить с поля боя недовоина. Злилась, топала ногами, проводила беседы, в сердцах поучительно тыкала в его голову пальцем, доказывая, что там у Денджи точно пусто и он явно дурак, раз ему нравится постоянно получать увечья и красоваться синяками. Сама не заметила, как начала волноваться за этого дурака, наблюдать за ним невзначай, улыбаться его успехам, радоваться его неуклюжим попыткам. Он улыбался теплее всех, его шутки для тебя были самыми смешными, а отсутствие в школе кололо нутро иголками беспокойства. Дикий в своих странностях Денджи все равно был очарователен для тебя. Ты втрескалась по уши и боялась себе в этом признаться. Нежные чувства рвались наружу и норовили себя проявить – строгая к себе самой, ты всё прятала внутри. Но стоило ли быть такой несправедливой к Денджи? — Да блин! Больно! — Не капризничай! Не больнее, чем получать тумаки! — ворчишь, переходя легким движением уже к ссадине на губе. Разбита опять, совсем как две недели назад. Не задеть бы, не сделать больнее. Ты затаила дыхание, чтобы не навредить ему больше, а Денджи боится спугнуть внезапную человеческую доброту по отношению к нему. Раненый человек всегда ищет заботу, а ему так нравились касания твоих пальцев. Такие ласковые, мягкие. Вот бы подержать тебя за руку. Ты едва успеваешь промокнуть его губу, как Денджи морщится и подпрыгивает на стуле. — Щиплет адски! — с тихим шипением Денджи случайно перехватывает тебя за запястье, ты дергаешься вперед, оказавшись совсем близко к его лицу. Между вами виснет тишина, и в этой тишине только гулко бьются ваши юные сердца. Катастрофическая близость, внезапно манящая, между вашими лицами пара сантиметров, ещё движение неловкое — и ваши губы коснутся друг друга. Хватка Денджи на твоем запястье ослабевает, но он не отпускает, лишь сжимает мягче, словно не желая потерять тебя. Янтарь глаз Денджи обволакивает, и он скользит взглядом на твои губы. Что делаешь и ты. «Наверное, они такие мягкие и их так приятно целовать» — думается вам одновременно, и лишь от одной мысли становится жарко. — Ты куда это смотришь? — пытаешься первой прийти в себя, и включаешь безопасную и рассудительную для себя строгость старосты, пока рассматриваешь тонкие золотые нити его светлых ресниц. — А ты сама куда смотришь? — интересуется не так осторожно Денджи, расплываясь в мягкой усмешке, прежде чем ты, не выдержав, первой нарушаешь спасительную дистанцию, и, краснея, как маковое поле, целуешь его. В груди взорвались фейерверки, в голове дым или туман, пеплом осыпались сомнения о твоих чувствах к нему. Твои коленки от такой безбашенной смелости подкосились, ты бы упала, если бы Денджи не придержал тебя. Смелея, ты обхватываешь ладонями его красное от смущения лицо и целуешь чуть глубже. Так мягко, бережно и с привкусом крови — таким Денджи запомнит свой первый поцелуй. И ты бы увлеклась дальше этими мягкими и красноречиво податливыми губами, если бы Денджи тихо не зашипел от боли. — Прости, прости, прости! — совсем забывшись в моменте, ты позабыла, что делала ранее. Роняя вату, ты ошалевшей кошкой отпрянула и отвернулась, пряча красное лицо в ладонях. Боже, как же неловко! И что теперь делать? Как смотреть ему в глаза?! «Она меня поцеловала…Она…Меня…Поцеловала». Денджи чуть душу богам не отдал — происходящее за гранью реальности. Не веря в ценность момента, парень одурманенно смотрит в твой затылок и на милый хвостик, перевязанный красным бантиком. Такая девчонка, как ты, и он, хулиган, отбитый придурок, которого никто не ставит всерьез. Но целовала его сейчас ты вполне серьезно. «Соберись, Денджи. Надо что-то сказать! Что-то сказать…» — приказы самому себе звучат как отрезвляющая оплеуха, и Денджи встает со стула, пошатываясь на ватных ногах. Секунда тянется, как вечность, пока твоего плеча не касается перебинтованная ладонь с разбитыми костяшками. — Я… когда моя губа заживет… я могу поцеловать тебя ещё раз? Мне понравилось, — признание неуклюже корявое, но сомневаться в его искренности не приходится. Обернуться не хватает смелости, только киваешь усиленно, а чужие руки, что обвивают твою талию в легком объятии, забирают всю тревогу.