Судьбоносная встреча

Я сидел на улице. Зиро больше и ничего не угрожало, но меня всё ещë трясло. Я успел. Он будет жить. Он будет... Я закрыл руками глаза, крупные капли текли по моим щекам. Так больно, холодно и страшно. Казалось, я видел смерть, видел, как умирают другие, лежат в неестественных позах, глядя пустыми глазами в небеса. Я помню, как Соник прижимал к груди Эми, которой Инфинит забавы ради свернул шею, чтобы вывести Соника из себя. Я помню, как Инфинит издевался надо мной, как перебивал целыми толпами невинных людей, и я смотрел на это с безразличием. Так что же изменилось? Почему мне так плохо? Почему я жалею того, кого призираю всём своим естеством? Кто-то накинул мне куртку на плечи, и я поднял голову. – Доктор Эггман? – спросил я, вытирая слëзы с глаз и шмыгнул носом. – Иди отдохни, – сказал мне устало доктор. – Ты выглядишь измотанным. О Инфините не беспокойся. Он будет жить. Ему ничто не угрожает. – Могу ли я его увидеть? Блуждая по коридорам здания главного штаба G.U.N., я замечал странные взгляды персонала в нашу с доктором сторону. – Чего шепчетесь? Быстро за работу! – приказал доктор и забормотал: – Вот поэтому-то я и не люблю работать с людьми! Они такие непонятливые! Мы зашли в лабораторию доктора, тот подошёл к компьютеру, нажал какие-то клавиши на клавиатуре и стена напротив поднялась. В огромной стеклянной капсуле в позе эмбриона в воде находился Зиро. К него животу, рукам и ногам были посредине трубки, как на лице была маска, в которую поступал кислород. – Каковы прогнозы, доктор? – поинтересовался я, сдерживая дрожь в голосе, вытирая нос. Эггман, что отошëл от меня на некоторое расстояние, начал что-то рассматривать в своих приборах, после чего сказал: – Ну что могу сказать? Жить будет. Организм затратил большую часть запасов жировых тканей, но жизненно важным органам навредить не успел. Отъестся, и всë будет нормально, чего я не могу сказать о его психическом состоянии. Приборы пишут, что он в норме, но насколько это правда, мы узнаем только после его пробуждения, а пока, еда и вода будут поступать к нему через питательные трубки. Эггман выключил свет и приборы на свой столе. Только тусклая лампа едва освещала комнату. – Я оставлю тебя здесь, – сказал доктор, направляясь к входу, – работа ждëт. Я смотрел Зиро сквозь стекло. Мне хотелось погладить его, приласкать... Я чувствовал как дыхание начинает затрудняться, как начинают болеть голова, мышцы. Я не взял раствор. Ломка началась в тот момент, когда я был к этому не готов. Я свалился на почувствовав боль в ногах. Из моего кармана выпал Фантомный рубин. Он лежал прямо перед мои лицом. Так больно, душно и жарко. Мне хотелось умереть. Это была такая же адская боль, как тогда, в плену Инфинита. Я подполз к капсуле и слегка приподнявшись, опëрся о стекло. Больно дышать. Больно шевелиться. Больно жить. Это не та ломка, которую испытывают наркоманы. Она наступает приступами, а не прерывно, как в случае с обычными наркотиками, но еë силы достаточно, чтобы заставить человека молить о смерти или сойти с ума. От этой ломки есть средство – обезболивающий раствор, который благополучно лежал у меня дома. Я чувствовал, как теряю контроль над телом. Руки тряслись сами по себе, а суставы выкручивали так, что я даже не мог издать крик или стон. Казалось, это никогда не прекратится. Когда доктор Эггман увидел меня в таком состоянии, он был сильно напуган, но всë, что он мог сделать – это наблюдать, как моë дыхание приходит в норму, а я перестаю трястись.