Холодный Хитлум

Февраль, 470 год П.Э. — Товарищ верховный главнокомандующий, вы когда-нибудь слышали такое слово — «совесть»? Фингон повернул голову и без малейшего раздражения посмотрел на человека в запыленной военной форме. — А вы, товарищ подполковник, что делаете на непрофильном совещании? — Присутствую как частное лицо. Заинтересованное. — Мы этим займемся, — спокойным, даже чересчур ровным голосом сказала заведующая вторым блоком лаборатории. Надела очки, разом скрывшие половину лица. Ни одного прибора в коридоре, конечно, не было, и громоздкие очки скорее мешали ей, чем помогали, но сразу стало понятно: с ее стороны разговор окончен. — Рабочий день заканчивается, с третьей лабораторией лучше связаться завтра утром. Примерные планы я предоставлю к восьми. — Утра, надеюсь, — четвертый и последний участник совещания, эльф, s2 в лабораторном халате, поднялся с подоконника. — Пойдемте, госпожа Морвен. Подумаем, чем каждый из нас озадачит своих помощников… — Если придется отложить основной проект, откладывайте, — Фингон тоже встал, качнул головой, перекидывая косы за спину. — Отдайте заместителям. Боюсь, то, о чем я сейчас говорил, может стать гораздо важнее прочего. Морвен кивнула четко, по-военному; эльф — гораздо более небрежно. Старая шутка гласила, что синда, соблюдающий все предписанные протоколами и уставами условности, в мирное время вызывает смех, а в военное панику. Они скрылись за поворотом коридора: мелькнул край белого «клеточного» халата, рукав синего «инженерного». Какое-то время оба оставшихся смотрели им вслед. — Пойдем отсюда, — сказал наконец Фингон. Летом заднюю стену здания густо оплетал плющ и тянул свои побеги к перилам крыльца. Каждый год его уговаривали расти поскромнее, но ни это, ни садовые ножницы в руках у сотрудников-нолдор не действовали как следует. Сейчас, на исходе зимы, виднелись только самые старые и крепкие побеги, темные, безлистные. Фингон сошел со ступеней, прислонился спиной и затылком к стене. Двое его охранников остановились чуть поодаль. — Разрешите?.. — Сколько угодно, — отмахнулся Фингон. Хурин оперся о перила крыльца, вытащил сигарету. — В рейдах не мешает? — Бывает иногда. Да кто бы меня сейчас в те рейды отпустил… Что ни день, то здесь какая-нибудь засада. Слабый ветер перебирал побеги плюща, играючи набрасывал на них покрывало снежинок. Хурин вертел сигарету в руках, но закуривать все не спешил. Наконец вздохнул поглубже и тихо сказал: — Разрешите возразить. — Ты еще встань по стойке смирно и заори на весь двор, — с полуулыбкой посоветовал Фингон. — И глаза вот такие сделай. Послушай, к чему эти церемонии? Кто нас здесь услышит, какой-нибудь лаборант? — Тогда скажу прямо, — Хурин оставил сигарету в покое и поднял голову. Глаза у него были чуть покрасневшие, как случается от недосыпа. — Мое дело — всякую дрянь от границ гонять, в науке и технике я разбираюсь постольку-поскольку. Но вот это вот, что вы сегодня сказали, — вы же понимаете, что наши сотрудники еще один проект просто не потянут? — Если они не будут справляться, то я закрою проект. Если. В конце концов, Морвен чуть отвлечется. — Морвен, если вы вдруг забыли, не эльф! Морвен спит по четыре часа! Это нолдор, когда не знают, куда пойти, в работу уходят, а у людей оно по-другому работает! — Хурин осекся, добавил глухо: — Простите. Фингон легко оттолкнулся от стены, тоже подошел к перилам. — Наверное, ты прав, — сказал он негромко. Несчастная сигарета наконец переломилась пополам; Хурин поискал взглядом, куда ее выбросить, не нашел и просто сжал в кулаке. — Я считал, что так будет лучше для нее самой. Может быть, ошибся. Иногда я думаю, что могу вас понять, но я все же не брат мой Финрод. Повисло недолгое молчание. — Да нет, правы как раз вы, — проговорил наконец Хурин. Вытащил вторую сигарету. — Так Морвен хотя бы вообще спит. Просто… Не знаю. Ее я и сам не всегда понимаю, кажется. А эта штука, — вы считаете, в самом деле возможно выявить «черную волю»? Как-то отследить? — Я был бы рад знать это наверняка, — Фингон пожал плечами. — Но нам не у кого спросить и некого привлечь к такому делу. «Черная воля» не новость сама по себе. Но в землях короля Тингола про нее знают и потому просто не пускают туда всех возможных носителей, а на востоке знают и потому всех пускают. Им нечего рассказать об этом, кроме своих наблюдений. Но наблюдения ведутся и у нас, и они мало чем различаются. В Нарготронде что-то знают наверняка, но, боюсь, большая часть сведений утрачена безвозвратно. Сейчас же… Ты сам знаешь, мы уже четырнадцать лет не ведаем никакого покоя. Границы нестабильны, мы сдаем понемногу — ручей там, поселок здесь… Это не упрек, Хурин. Это данность. Бледный солнечный луч, прорвавшийся сквозь плотные тучи, упал Фингону на лицо, скользнул по тонкому серебряному венцу в волосах. — Скажу так: сейчас земля тлеет у нас под ногами. Рейды с Севера, перебои с электричеством, со связью, со снабжением. То, что случилось осенью. Сведения, которые по капле утекают на Север же. Отравленная река у границы, пока лишь одна, но как-то ведь им это удалось. И то, что произошло совсем недавно… Это может повториться. Сейчас самое подходящее время для такого. И я опасаюсь, что когда это случится, земля наконец вспыхнет. — Перессорить всех заранее, да. Сам понимаю. Недавно, на очередном приеме, один из эльфов, стоявший в смешанной толпе просителей, докладчиков и просто зрителей, смог подобраться к Фингону почти вплотную и бросился на него с ножом. Двое телохранителей Фингона, аманэльда и синда, не допустили, чтобы Верховному королю нолдор был причинен какой бы то ни было вред, но тот случай видели очень многие, а услышал про него, должно быть, весь Белерианд. Слово за слово, прямо в том зале кто-то бросил, что пора бы прекращать мероприятия, на которые может попасть любой желающий; Фингон, смахивая со лба кровь — ударился о спинку кресла, когда его выталкивали из-под удара, — в ответ кричал, что никогда не прятался от своих и не будет, даже если Враг начнет подсылать к нему беспрерывно. Про «черную волю» слышали все, от Перворожденных эльфов до человеческих детей, но никто не знал точно, как ее выявить и что она такое. — Мы не знаем, что ищем, — Фингон говорил это четверть часа назад. — Чип, следы препарата, что-то биологическое. Это может быть похоже на туманы Эред Энгрин, на отравленное оружие. Разыщите тех, кто работал в Дортонионе вплоть до эвакуации, расспросите их. Я понимаю, что прошу у вас черную нитку из темной комнаты, но не могу ничем помочь и ничего не подскажу. Постараюсь связаться с Нарготрондом, найти инженеров из Минас-Тирит, но не рассчитывайте на это всерьез. Попробуйте начать с общего, работайте вместе. Госпожа Морвен, Альмарэа, на вас я рассчитываю. — Сейчас тоже слухи бродят, — снова разбил тишину Хурин. Кашлянул, хотя курить еще не начинал. — Разные. Про то, что осенью только люди болели, ну и умирали, понятное дело, тоже люди, все больше дети и старики, а эльфам хоть бы что… Мы ищем, конечно. Борвег и Митрен землю роют, но пока ничего не накопали. — До сих пор не могу к этому привыкнуть, — негромко сказал Фингон. — К тому, что приходится искать среди своих. — И я тоже не могу, король. Поэтому ищут у меня злой на весь мир беоринг, из бывших партизан, и эльф, своими глазами видевший Черного Всадника. Фингон невольно улыбнулся. — Насчет того, что случилось осенью, — послушай, Хурин, я в самом деле скорблю вместе с вами. И если могу я что-то для тебя сделать… — Нет, — человек быстро выставил перед собой ладонь. — Вот этого не надо, пожалуйста. Не извиняйтесь в десятый раз. В сто десятый. Он наконец вспомнил о чем-то и принялся искать спички. Коробок еле не выскользнул из рук на утоптанный снег. — Извиняться я и не думал, — Фингон говорил совсем негромко. — Но ведь я вижу, что вам двоим, вернее, троим, тяжело. Я не знаю, чем здесь помочь, я не Вала. Но если вам что-то нужно, если ты хочешь поговорить, — я здесь, Хурин. — …Все извинялись. Врачи дежурные, начальник госпиталя… Будто мне легче от этого должно стать! Не знаю, может, ждали, что я в рожу кому дам, после своих подвигов… — третья по счету спичка сломалась, так и не загоревшись. Фингон, не выдержав, отобрал у Хурина сигарету, достал свою зажигалку. На массивном корпусе была изображена вершина холма, увенчанная башней. Раньше такие делали в Химринге, когда Химринг еще стоял. — Простите. Спасибо. Вот ведь зараза… — Хурин убрал спички в карман, принял зажженную сигарету. — Я-то что, у меня все в порядке. Ну, разнес одну комнату, получил успокоительного два кубика, проспал полдня, и вот он я. По вашему приказанию прибыл. — Три, — уточнил Фингон. — При том, что взрослому обычно хватает одного кубика. А так да, конечно… Знаешь, сейчас не лучшее время для таких слов, но все же: вы, люди, не перестаете меня удивлять. — Это вы про то, что я пришел незваный на совещание, нахамил вам прилюдно, а теперь несу бред? Вместо ответа Фингон положил руку ему на плечо, чуть сжал. Помедлив, Хурин поднял на него глаза. — Спасибо, — повторил он еще раз. Уже другим голосом. — Заходите как-нибудь, — убирать руку Фингон не спешил. — А то вовсе меня бросили. — Я к вам утром заходил. С отчетом. — Ты ведь понимаешь, что я о другом. Несколько минут, украденных из графика, уже подошли к концу: в стороне, дальше охранников, ближе случайно возможного уже ждали двое людей в военной форме и эльф в темном костюме. Наверху, над головами, со скрипом раскрылось окно, вниз соскользнула грудка снега. — Ну, тогда готовьтесь к налету, — подчеркнуто небрежно проговорил Хурин. — Морвен у вас весь кофе выпьет, имейте в виду. Про мелкого и шоколад даже говорить не буду.