Летящие в бесконечность

***

      Лунный свет растворяется в золоте, выхватывая очертания самой красоты: изгиб длинных ресниц, хаотично разбросанные по подушке белокурые пряди, светлую карамель, разлитую по коже, милую маленькую родинку под хитрым лисьим глазом.       Уён — потерянная реликвия, тонкий лиловый лепесток и манящий жемчужный отблеск одновременно.       Юнхо любуется им с замиранием сердца.       Теряется взглядом в изящных изгибах тела рядом с собой и вдыхает едва различимый, сладковато-пудровый аромат цветков хлопка.       Мужчина не может сомкнуть глаз. Всего лишь через мгновение, как только он сделает глубокий вдох, и стрелка часов остановится, нужно будет собираться в самое невообразимое путешествие — приключение длиной в целую жизнь.       А пока, в тишине уютной спальни, ловя волшебные моменты единения на кончиках холодных пальцев — Юнхо невесомо целует изящные запястья, легко прикасаясь к тонкой коже, боясь нарушить драгоценный сон.

***

      Уён — словно маленький принц из книжки, что доверчиво открывается в его руках.       Весенний дождь мягко стучит о стекло, убаюкивая двоих мерным ритмом, и Юнхо почти ощущает на коже влагу из чуть приоткрытого окна, заслоняя своей широкой спиной от дуновений ветра льнущего к его груди Чона.       Взгляд Ю скользит по заостренным чертам лица, отмечая спокойную безмятежность спящей красоты, переходя на тонкие ключицы, словно нарисованные рукой художника, и задерживается на чуть съехавшей с худого плеча его же, Юнхо, белой рубашке, что будоражит все внутри, фейерверками взрываясь в груди и обдавая жаром все тело.       Уён слишком, греховно красив. Его лиловая нежность сливается с пряной сексуальностью.       Сводя старшего с ума.       Ю манит желание дотронуться до выступающих ключиц, где красуются следы прошедшей ночи — отпечатки несдержанных пальцев и следы от сладостных укусов, почти собственнические метки, заставляющие что-то животное встрепенуться внутри при одном взгляде на прекрасное тело с этими отметками.       Старший невесомо, насколько возможно, проводит кончиками пальцев по тонкой коже шеи, мерно вздымающейся груди, впалому животу и стройным ногам, пытаясь отогнать картинки, как вчера сам же ставил укусы на внутренней стороне колен своего мальчика, с упоением слушая его звонкий смех.       Чон доверчиво льнет к родным прикосновениям, не открывая глаз, словно сонный маленький принц из старой, темно-синей книжки с картинками.       Белокурый мальчик с золотыми лучами на коже.       Недосягаемый, но близкий, легкий, но непредсказуемый, как загадка всего мироздания. Обладающий таинственной энергией, манящей и дурманящей, оставляющей, при приближении, на кончике языка пряную горечь с отголосками морской соли и невероятное внутреннее желание слиться с ним навсегда.       Воедино.       Поймать в своих руках кусочек солнца, обжигаясь, лететь на смерть, словно Икар.       Держать его, не выпуская ни на миг.

***

      Очаровательный смех переливами отражается от стен, выпархивая в открытое окно, озаряя улыбкой всех, кто слышит звонкие нотки чарующего голоса:       — Ю-ю, прекрати этот разврат, за стеной дети! — Уён смеется, пытаясь выпутаться из стальной хватки своего мужчины, который задумал нечто невероятно смущающее, но разница в размерах играет Юнхо на руку, чем он без зазрения совести бесстыдно пользуется, полностью окутывая собой младшего, спускаясь к его открытым ногам.       На улице пекло адское, поэтому Чон радует глаз старшего своими прекрасными ножками, не прикрытыми ничем, кроме коротких шорт, чуть торчащих из под слишком длинной рубашки, доходящей до середины бедра, вероятно, позаимствованной у самого Юнхо, что греет сердце последнего, разливаясь слепой нежностью в груди.       — Поверь мне, Сан с Минги слышали от нас и не такое, — Ю медленно и осторожно целует своего принца под коленками, ловя чуть смущенный взгляд, боясь спугнуть, и тут же оставляет легкий игривый укус на внутренней стороне его бедра, ведя кончиками пальцев по карамельной коже.       — Если бы я знал, что за образом милого щеночка скрывается ненасытный демон-развратник, сбежал бы еще в самом начале, — Чон уже не пытается вырываться от нежных, но настойчивых прикосновений своего мужчины, отдаваясь во власть сильных рук.       Ю никогда не делает ему больно, только невыносимо хорошо. Чутко прислушиваясь к ощущениям Чона, Юнхо поднимается руками выше, к кромке коротких шорт, цепляя рубашку и касаясь губами плоского живота, заставляя Уёна задержать дыхание на миг.       — Не придумывай, котенок, тебе это нравится, — Младший только стонет в ответ, позволяя Ю расстегнуть на нем шелковую рубашку и впиваясь пальцами тому в напряженные плечи, подтверждая его слова.       Уёну нравится.       Ему нравятся все стороны Юнхо.

***

      Моментами, Чон теряется в интенсивности, балансируя на грани разумного и неизбежного.       Ю планомерно и выверено окутывает его своей слепой безграничной любовью, и Чон утопает в этих мгновениях, без возможности и желания сопротивляться, всецело им отдаваясь:       Когда Юнхо долго и нежно целует его по утрам, ласково, почти невесомо касаясь губами чуть приоткрытых губ.       Или когда неумело готовит подгоревшие тосты и холодный американо, давая младшему полежать дополнительных несколько минут в теплой кровати, мило уткнувшись в подушку Ю.       — Котенок, завтрак готов, — Уён что-то бессвязно фырчит, словно маленькая лисичка, кутаясь в смятое одеяло, и подвигается ближе к Ю, даже не открывая глаз. Он слишком устал после концертов и изнуряющих тренировок, и ему сейчас хочется лишь одного — чувствовать тепло и безмятежность, что источает его мужчина.       Юнхо улыбается, выражая всеми жестами — вербально и нет, полное понимание своего уставшего принца, но все-таки работа никого не ждет, и их в том числе. Поэтому Ю лишь сильнее обнимает свой маленький комочек счастья, продолжая будить лисенка, убирая блондинистые прядки со лба и целуя очаровательную родинку, заставляя Уёна смешно поморщиться и недовольно приоткрыть один лисий глаз.       — Ты — ужасный демон, знаешь это? — И противореча своим же словам, младший тянется за очередным поцелуем, игриво прикусывая пухлые губы Ю.       С кухни тянет ароматом свежей выпечки и кофе, окутывая комнату домашним уютом и неким предвкушением утренней неспешной рутины.       — Знаю, потому что самолично душу дьяволу продал, чтобы быть с тобой, — Звучит так сладко и почти тошнотворно, что Уён лишь смеется, утыкаясь губами в родные губы напротив, выдыхая:       — Мало того, что ты — вселенское зло, так еще и бездушный!       Комната наполняется задорным смехом, громкими поцелуями и звоном случайно разбитой в порывах бесноватости лампы, ознаменовывая очередное утро счастьем и атмосферой чего-то очень приятного.

***

      Порывами, время от времени, как лодку при сильном шторме, бескрайнюю преданную любовь Юнхо затмевает бесконтрольными демоническими мгновениями его темная сторона, которую Уён любит особенно сильно.       Проверяя своего мужчину на прочность день ото дня. Выходя вплавь без лодки и спасательного жилета, своими силами, напролом, в тихие воды безумно опасного океана, не ожидая бури или даже малейшего шторма, но сразу попадая в водоворот всепоглощающего цунами.       Горло Юнхо жжет так, словно огонь прямо сейчас разгорается внутри его тела. Мужчина прикрывает глаза. Но тут же распахивает снова — незнание пугает сильнее, чем открытая провокация.       Не помогает ничего: ни дыхательные упражнения, ни астральные практики, которым его обучал Хва.       Ни-че-го.       Чертенок буквально сводит с ума, проверяя его выдержку и пошатнувшуюся в последнее время нервную систему.       — Ю-ю, хочу с тобой! — Они делятся по парам для очередных игр, и Уён хитро смотрит на него, игриво высовывая свой чертов язык, проводя по припухлым губам, что он старательно кусал все интервью, бросая неоднозначные взгляды на старшего мужчину.       Хренов соблазнитель.       И, конечно же, это парная йога. Кто бы сомневался.       Юнхо тяжело сглатывает, зная, что эти три раунда будут адскими пытками для его тела и разума, когда объект желаний — прямо у тебя в руках, но обстановка не располагает к тому, чего отчаянно требует взбудораженный откровенными провокациями мозг.       Руки ложатся на тонкую талию, притягивая храбреца к себе чуть грубее, чем следовало бы, буквально вдавливая тонкое тело в разгоряченную грудь.       — Конечно, котенок, — Губы Ю жарко шепчут слова в красивое ушко Уёна, обещая интонацией, что позже, дома, он обязательно за все ответит.       Если есть игры, в которые можно играть вдвоем. То они будут играть в них вдвоем.       Даже на глазах у многомиллионной толпы.

***

      Черная космическая бездна хаосом кружит в бездонных омутах Ю.       Он адским ураганом врывается в дом, снося все на своем пути, и Уён оказывается прижат к сильному телу почти мгновенно, как только они заходят в общежитие.       Уён собирает спиной все стены в прихожей, неумолимо роняя на пол вешалки с одеждой, цепляясь сильнее за плечи своего до предела разозленного сейчас мужчины, под понимающий свист парней.       Это не поцелуи: Ю буквально впечатывается ртом в рот Ён-ни, не совсем бережно прислоняя его ко всем плоским поверхностям. Безумие и страсть смешиваются в опасный коктейль, заставляя мозг балансировать на грани наслаждения и публичного осуждения, так как они все еще не в своей комнате, а в общей зоне.       И парни не прочь посмотреть занятное вечернее шоу, правда, Юнхо абсолютно против такого исхода событий.       Он вносит Уёна в их комнату, усаживая на высокой туалетный столик и оттягивая нижнюю губу своего непослушного принца, нарочно игнорируя свист Минги из коридора, под сопутствующий возглас Чонхо о «разврате в их доме посередь бела дня».       Чертенок в его руках извивается, кусая нижнюю губу, и поцелуй приобретает металлический вкус, от чего Ю лишь сильнее возбуждается, буквально кидая паршивца на кровать и нависая сверху:       — Я возьму тебя прямо так — с открытой дверью, при парнях, ты же это знаешь, — Шепот переходит в рык, когда Уён лишь улыбается на слова своего злого и невероятно сексуального сейчас мужчины, притягивая того еще ближе к себе за плечи и обвивая тонкими ногами его поясницу, снова дразнясь.       — Знаю, — Чертенок кусает напряженную шею Ю, — А еще знаю, что ты слишком собственник, чтобы позволить им это увидеть, — Юнхо понимает, что тот прав, и от досады хочется кричать, но мужчина лишь глубоко выдыхает, скидывая с поясницы ноги Уёна, позволяя себе чуть сильнее сжать соблазнительные бедра, оставляя синяки на нежной коже — его собственнические метки.       И поднимается лишь затем, чтобы закрыть дверь.       — Теперь ничто тебе не поможет, — Уён только смеется, призывно проводя языком по приоткрытым губам, и последние капли сдержанности Юнхо, если они были, испаряются насовсем.       Океан выходит из берегов, затопляя хлипкую маленькую ладью, заполняя собой все вокруг. Унося крошечное тельце горе-капитана в самую черную пучину.

***

      Стрелки часов несутся вперед, и вот уже предрассветное солнце окутывает бледно-золотым светом две сплетенные фигуры на смятых простынях.       Еще немного, совсем чуть-чуть, лишь дуновение утреннего ветра за окном, лишь взмах сонных ресниц его солнечного мальчика, и звон праздничных бокалов заполнит собой украшенную белыми лилиями и синими гортензиями зону с аркой посредине.       Сердце сладко трепещет в предвкушении.              Длинные пальцы нежно оглаживают хрупкие карамельные пальчики, задерживаясь на безымянном, украшенном изящным кольцом из белого золота с черным камнем.       Разум все еще отказывается верить в происходящее, но кто-то, вероятно Сан, стучит костяшками пальцев по деревянной поверхности их двери, и Ю переводит взгляд со своего очаровательного принца на любопытную мордашку одногруппника, что бесцеремонно заглядывает в их спальню, корча гримасу отвращения от слащавости момента, произнося лишь одно слово:       — Пора.

***

      Океан разбивается волнами о причудливые грани волнорезов у причала и неумолимо приносит с ветром соленые брызги прямо на берег, оседая прохладой на коже.       Слышен шум голосов и звон бокалов, и Ю кажется, словно еще немного, и он расплавится под опаляющими лучами солнца.       Чонхо рядом, время от времени, ободряюще хлопает его по спине и ненавязчиво останавливает его от необдуманных действий: того и гляди, либо Ю сейчас от нервов с причала прыгнет, либо в стеклянный павильон к Уёну убежит, и сам того к алтарю доставит.       "Невообразимый идиот." — думает Чонхо, но вслух ничего не произносит.       Они стоят под цветочной аркой, красиво украшенной лилиями и гортензиями, что окутывают пространство чудесными ароматами, приятно сплетаясь вместе.       Юнхо беспрерывно поправляет полы безупречного светло-серого пиджака и безуспешно пытается взъерошить идеально уложенные волосы.       В глазах — нервозность, в руках — бокал.       Взгляд то и дело скользит по стеклянному павильону впереди.       Кончики его пальцев покалывает от волнения, и самого парня будто всего колотит, и если бы не рука Чонхо, что успокаивающе похлопывает друга по спине, Ю бы, наверное, сошел с ума от ожидания.       — А если он сбежал? Передумал? — Судорожно преступая с ноги на ногу, Юнхо почти отрывает злосчастную пуговицу со своей рубашки, то и дело теребя ворот. На что Чонхо обреченно закатывает глаза и чуть сильнее сжимает руку на дерганом плече друга.       — Успокойся, если и сбежал твой принц, то недалеко, — указывая в сторону павильона, спокойно говорит младший.       И правда, Уён нарочито медленно выходит на дорожку из светло-синих цветочных лепестков, под руку с отчего-то сияющим ярче, чем сам лис Саном.       Ни дать ни взять — чарующий принц со своей свитой.       Красивый настолько, что взгляд не оторвать.       Белый костюм изящно подчеркивает точеную фигуру, цветочные браслеты украшают тонкие запястья, а синяя заколка в волосах добавляет нотку шарма и немного загадочности. На лисьих же глазах красуются черные фигурные стрелки, делая взгляд еще более манящим и притягательным, хотя, куда уж больше.       У Ю дыхание спирает от такой картины, мужчина готов бежать навстречу, теряя все грани разумного, лишь бы Ён-ни быстрее оказался в его руках.       Но Чонхо, являясь единственным рационально мыслящим из них двоих, предусмотрительно удерживает друга на месте.       Глубокий вдох и немного терпения.       На мгновение, все и правда замирает. Не слышен больше заливистый смех и звон бокалов с игристым, не касается ушей и шум теплых волн, не играет музыка, и крики чаек стихают, только дыхание Уёна отдается внутри Юнхо, донося до слуха поступь его шагов и неровное биение его сердца.       И Ю застывает, счастливый, понимая, что не о чем больше переживать.       И спешить больше некуда.       Впереди у них целая вселенная.       И только они вдвоем, утопающие в глазах напротив, летящие в пропасть, в бездну, заполняющие сердца друг друга безграничной, непредсказуемой любовью.

***

das ende