На мягких лапах

      Было бы здорово поспать.       Руки не дрожат; было бы совсем неприятно, если бы пришлось контролировать не только мысли, но и пальцы — тогда, наверное, стоило бы все закончить сразу. Бороться с собой можно только при условии, что это не скажется на здоровье пациента.       Очки удобные. И модная оправа, подобранная Мариной, не должна вызывать желание расхреначить к черту дужки, чтоб уши не болели, потому что они и не болят. Удобные очки. Они даже на морозе не запотевают. Олег не двигается, хотя от стекла вспотевшей спине холодно, подоконник вообще-то не лучшее место для отдыха. В ординаторской есть свободный диван. Ночь, на него никто не покусился. Наверное. Разве что Нина.       Для Нины не жалко. Олег устало открывает глаза и все-таки снимает очки.       Марина должно быть уже спит. Который час? Телефон остался в предоперационной. Там же остался и он сам. Там же оставил лучшие годы. Там встречал дни рождения. И чьи-то смерти. Перегородка совсем не толстая, но отрезала намертво. — Ты чего здесь? — раздается удивленный голос Нины. Он чувствует приближение по тихим шагам, раздающимся в тишине коридора. Тишина обволакивает как одеяло — пододеяльник.       Олег смотрит на нее и улыбается. Как и всегда. Почему он и сам не знает. На Нину приятно смотреть. Пожимает плечами и подзывает ближе, кивком головы. — Скоро утро уже, — кивает на светлеющее небо. — Скоро отдохнем.       Олег кивает, хотя уйдет только она. Сменится, переоденется и пойдет спать. Олег останется, когда начнется новый день. Олег останется в Склифе, пока не сыграет в ящик, не отбросит коньки или на худой конец не поедет крышей. Останется. Возвращаться некуда.       Марина спит одна. И, кажется, сменила замки. — Не кисни, — слегка ударяет по бедру. — Не кисну, — кивает Олег.       На лице Нины легко читать эмоции — вот сейчас скептицизм в изогнутых бровях и съехавших влево губах. Когда уголки бровей поднимаются вверх, слегка, когда уголки губ опускаются вниз, а на лбу проступают глубокие вертикальные складки — Олег морщится, ему не слишком нравится сочувствие. У него все в порядке. — Бра-агин, — тянет Нина. Ее дыхание проступает на стекле паром. — Все будет хорошо. Марина…       Олег спрыгивает с подоконника, Нина от неожиданности отступает на шаг. — Дурак, — качает головой. — Дурак, — кивает он.       С Ниной наедине легко не надевать на себя маску шута; с Ниной наедине невозможно надевать на себя маску шута. Нет необходимости, нет желания. Олег переводит взгляд на губы.       Нина сглатывает.       Расстояние сокращается.       Раздается грохот — упала швабра. Плеск воды в ведре. Не было и ладно; не будет — и пусть. Сейчас тихо. Сейчас — достаточно. Дотошный зритель не потребует доказательств и не найдет улик, ведь конденсат на стекле от дыхания исчезнет и никаких слов высказано не будет. Просто Олег в очередной раз выдохнет напряжение. Нина по-свойски хлопнет по плечу и разгонит интимную тишину. Ничего не изменится.