happenstance

22 августа 2003. Фестиваль Адзабу-Дзюбан Норио Мацури

Когда мы впервые встретились мне было двенадцать. Летняя дневная жара медленно спадала, уступая ночной прохладе, а яркие фонари освещали улицу подобно солнцу, но ничего не могло затмить тебя.

— Дорогая, ешь медленнее, а то запачкаешь юкату . Женщина аккуратно протерла щеку дочери, которая увлеченно рассматривала вывески близстоящих ларьков с угощениями. Девочка совсем не замечала окружающую их толпу, умудряясь смотреть будто сквозь людей в поиске интересных закусок. Летний фестиваль Адзабу славился количеством палаток с уличной едой со всей Японии, яркими огнями бумажных фонарей и кучей посетителей. Доедая последний кусочек еще горячей сладкой картошки, она наконец-то нашла вывеску, которая смогла привлечь ее внимание. Следующие потенциальные закуски были обнаружены. — Мама, я хочу подойти к тому ларьку! — схватившись за край широкого рукава, девочка двинулась в сторону палатки со сладостями, утягивая за собой несопротивляющуюся женщину. — Меня только не забудьте. — с усмешкой сказал мужчина, хватая дочь за ненадолго освободившуюся от угощений руку. Пробиваясь сквозь плотную толпу, Рэн упорно пыталась рассмотреть ассортимент палатки, выискивая давно полюбившиеся моти. Не сумев разглядеть выставленные сладости за неостанавливающимся потоком гостей фестиваля, девочка приняла волевое решение пробиться к продавцу, чтобы лично поинтересоваться наличием десерта. Отпустив рукав мамы и выскользнув из хватки отца, Рэн аккуратно пробиралась сквозь людей, не обращая внимание на непонимающие возгласы родителей, что остались позади. Нельзя сказать, что переход через плотную шеренгу людей с одной стороны оживленной улицы на другую в одиночку — это лучшая идея, что приходила Рэн в голову за всю ее не такую уж и длинную жизнь, но желание угоститься моти с бобовой пастой было куда сильнее, чем здравый смысл. Пригладив полы белой юкаты, украшенной цветками синего лотоса, девочка выдохнула, приготовившись к своеобразному забегу с препятствиями. Но не успела она сделать и двух шагов, как люди перед ней стали расступаться, формируя своеобразный коридор прямо посереди улицы, что еще секунду назад была полна движения. Рэн удалось протиснуться во второй ряд, не словив ни одного случайно удара локтем по носу, что было несомненным успехом при ее небольшом росте. Не решаясь сделать еще один шаг, она осталась на месте, чтобы узнать причину такого странного поведения людей. Вдруг на этом фестивале проходит какой-то парад, о котором она не слышала. Но вместо звуков музыки и танцев, она увидела приближающуюся нестройную шеренгу подростков с вычурными прическами и яркими рисунками на теле. «О, это наверное те самые гопники, о которых все говорят» — пронеслась мысль в голове у Рэн. Но большинство из них мало походили на гопников, скорее на малолетних бандитов с цепями на шеях и сережками в ушах. Осматривая эту процессию, девочка не могла отделаться от мыслей, что хоть они и выглядели странно на фоне остальных посетителей фестиваля, было в этом что-то захватывающее. Аура, что сопровождала их, была несомненно притягивающей к себе внимание. Рэн не могла оторвать взгляд, осматривая каждого подростка, начиная издалека и постепенно переходя к началу процессии. Первым ей на глаза попался высокий худощавый парень, что шел впереди этих потенциально опасных будущих якудза. У него были длинные, странно окрашенные волосы. Темные, потом светлые, а затем опять темные. «Интересно, а когда он их моет, светлая часть не окрашивается от темной…?» — подумала Рэн, вспоминая, как мама жаловалась подруге на то, что, сделанное ею в домашних условиях, мелирование потускнело после первой помывки головы. Погрузившись в мысли, девочка не заметила, как эти странные парни приблизились к ее местонахождению. Теперь их разделяло всего несколько шагов. Уловив движение справа от высокого парня, она заметила еще одного человека, возглавлявшего шеренгу. Он был значительно ниже первого, но их образы были очень похожи. Практически идентичные прически, отличающиеся лишь порядком светлого и темного цветов, и похожие футболки создавали ощущение единства, словно это была форма, выделяющая их двоих из пестрой толпы гопников. Рэн никак не могла рассмотреть лицо второго парня, что скрывалось за линзами круглых очков. Видимо, ей так и не удастся это сделать, странная компания уже продвигалась дальше вдоль украшенной фонариками улицы. Ей остается только смотреть им в след, в ожидании пока это странное мероприятие не закончится, а потенциальные моти станут к ней ближе. Провожая затылки впередиидущих парней, Рэн внезапно вздрогнула, на секунду столкнувшись со светло-лиловым взглядом, что мелькнул из-за линз круглых очков, отражающих блики фонарей. Сердце по непонятным причинам в эту же секунду начало биться быстрее, и Рэн опустила голову, рассматривая полы своей юкаты, пытаясь глубже дышать, чтобы привести ритм в порядок. «Чего я так испугалась? Ничего не произошло, он наверняка даже не заметил мой взгляд в толпе» — обдумывая реакцию своего тела, подвела мгновенные итоги девочка. — Вот ты где… — Рэн снова вздрогнула, но на этот раз от неожиданной хватки на плече — Ну и зачем ты от нас убежала? Потеряешься же, смотри сколько тут народу. Обернувшись, она увидела родителей, что обеспокоено смотрели на нее. Отец некрепко сжимал ее плечо, боясь очередного побега. Рэн всегда трудно было устоять на месте, особенно посреди фестиваля с кучей вкусностей. — Я просто увидела прилавок со сладостями… — виновато смотря под ноги, она пыталась избежать давно знакомого родительского взгляда, которым ее обычно награждали за неусидчивость — Хотела спросить есть ли у них моти с бобовой пастой. Услышав глубокий вздох отца, означающий смирение с ситуацией, Рэн поспешно подняла глаза, выдавая виноватую улыбку, которой ее родители никогда не могли противостоять. И этот раз не стал исключением. Мама, легко улыбнувшись в ответ, взяла дочь за руку, повернулась в сторону прилавков на другом конце улицы. — Пойдем, покажешь, где ты нашла очередные сладости. — Рэн несильно сжала ладонь матери, благодаря за отходчивость, и направилась в сторону того самого ларька, не забыв перехватить поудобнее руку отца. К ее величайшему разочарованию, моти она так и не смогла поесть. Последнюю партию раскупили буквально за пару минут до их прихода. Пришлось довольствоваться трехцветным данго. Данго Рэн нравилось практически так же, как и моти, за исключением зеленого шарика. — Пап, доешь, пожалуйста. — протягивая палочку мужчине, она смотрела на него умоляющим взглядом. — Милая, мне кажется, что ты никогда не повзрослеешь. — с улыбкой качая головой, он перехватил маленькую деревяшку с остатками сладости. — Дело не в возрасте. — сморщив нос, Рэн перевела взгляд себе под ноги — Я просто не люблю маттю. У нее вкус такой странный, а зеленый шарик в трехцветном данго как раз с ней. Мужчина ничего не ответил на фразу дочери, предпочитая нравоучениям поглаживание по голове, от которого прическа немного растрепалась, а тама-кандзаси с синим шариком на конце чуть сдвинулся, норовясь упасть при любом резком повороте головы. — Дорогой, ты ей прическу испортишь. — недовольный тон контрастировал с улыбкой на лице женщины, наблюдавшей за своими родными. Мужчина поднял руки в капитулирующем жесте, пока его жена поправляла украшение на голове дочери, мягкими движениями приглаживая выбившиеся из прически прядки. — Пойдемте домой? Уже поздно. — поглядывая на наручные часы, сказал мужчина. Дружно кивнув, они направились в сторону парковки, на которой ранее оставили машину. Ночные прогулки по шумному фестивалю и большое количество вкусностей смогло уморить Рэн, которой, казалось бы, даже во сне на месте не сидится. Удобно устроившись на заднем сидении машины, она приложила голову к стеклу и прикрыла глаза, незаметно для самой себя заснув, под мелодию из радио и тихие переговоры родителей. — Давай не будем ее будить? — повернувшись к задним сиденьям сказала женщина, осматривая мирно спящую дочь — Донесешь? Мужчина, переведя взгляд на зеркало заднего вида, на секунду задумался и с легкой улыбкой кивнул, открывая водительскую дверь.

***

— Рэн… — звуки доносились до ушей девочки словно из-под толщи воды — Просыпайся… Пора собираться в школу. Медленно приходя в себя, Рэн открыла глаза, осматривая лицо матери затуманенным от сна взглядом. Пару раз моргнув, она наконец-то поняла, что от нее хотят и где она находится, кивнула, давая понять, что пробуждение прошло успешно. — Ты вчера в машине уснула, мы не стали тебя будить, поэтому сходи в душ и переоденься. Завтрак будет ждать на столе. — сказала женщина, поглаживая щеку дочери, чтобы помочь ей проснуться — Мне нужно сегодня пораньше на работу уйти, так что увидимся уже вечером, хорошо? — Удачного дня на работе. Оставшись одна в комнате, Рэн потянулась, громко зевая. Несмотря на привычную энергичность, пробуждение и утренние часы давались ей трудно. Подушка и одеяло казались непозволительно манящими, а внешний мир холодным и непривлекательным. Одернувшись от этих мыслей, она силой воли заставила себя резко сесть на кровати и спустить ноги на пол. Юката, что до сих пор была на ней смялась и загнулась в некоторых местах, доставляя дискомфорт. Решив побыстрее от нее избавиться, Рэн схватила со стула школьную форму и быстро пошла по направлению к ванной. Наконец-то освободившись от традиционной одежды и распустив спутанную прическу, она повернулась к зеркалу, чтобы по привычке посмотреть на метку своего соулмейта. Хоть метка и дана всем от рождения, а ее очертания за двенадцать лет уже отпечатались на сетчатке глаза, она любила рассматривать ее каждый день. Правда удавалась ей это делать только во время переодевания. Расположение меток родственных душ бывает самое разное. Кто-то из одноклассников рассказывал ей, что они могут быть даже на лице. Но сама Рэн с таким не сталкивалась. Ее рисунок располагался на ребрах с левой стороны и представлял из себя сине-голубые цветы. Мама как-то сказала, что они похожи на колокольчики, но Рэн, пролистав все книги по ботанике в школьной библиотеке, пришла к выводу, что скорее всего это горечавки, выстроенные в плавную линию. Неотрывно смотря в зеркало, Рэн с недоумением на лице потерла глаза сжатыми в кулак пальцами, пытаясь отогнать сонливость, из-за которой у нее видимо визуальные галлюцинации начались. Иначе она не могла оправдать факт того, что на ребрах не было и следа привычных сине-голубых цветов. Вместе них ее кожу украшала лишь фраза:

«Ну и как я ее теперь найду?»

***

— Нам обязательно на этот фестиваль идти? — недовольно буркнул парень, смотря на собеседника, который упорно не обращал внимание на него. — Ты же знаешь, что да. Зачем каждый раз одно и то же повторять? — слегка подняв брови в такт риторическому вопросу ответил старший — Я же знаю, что ты сначала пожалуешься, а потом потащишь меня в ближайшую лавку за кусияки . Младший на справедливое замечание аники только закатил глаза, осматривая расступающуюся перед ними толпу. Держать под собой квартал не самая простая задача. Как минимум, потому что контролировать сотню агрессивных подростков с бушующими гормонами — не назовешь веселым мероприятием, а как максимум, им приходится присутствовать на каждом фестивале в Роппонги и близлежащих кварталах, у которых еще нет однозначных «владельцев». В такие моменты чувствуешь себя скорее охранником , чем гопником. Да и в целом, не понятно с какой стороны неприятностей ожидать: то ли от какой-нибудь отбитой банды с неконтролируемыми амбициями и отсутствием мозгов, то ли от своих же ребят, которые могут забыться в атмосфере праздника. Но обязанности есть обязанности. И как бы Риндо не бесился, выполняет он их исправно. Ран, в отличие от него, на походы на фестивали никогда не жаловался. Ему буквально удовольствие доставляет быть в центре всеобщего внимания и ловить на себе взгляды. Опасающиеся, непонимающие, заинтересованные — не так уж и важно. Старший сам зачастую людей в толпе рассматривал, примечая для себя что-нибудь интересное. Ну, или кого-нибудь. Риндо таким занимался разве что от сильной скуки. Примерно такая его сейчас и настигла. Как на зло ни одного прилавка с шашлычками поблизости не наблюдалось. Поэтому все, что ему оставалось — со скучающим видом рассматривать стаявших в нестройной шеренге людей. Небольшая группа иностранцев, тихо обещающаяся между собой, кажется, на французском, но это не точно. Какой-то пацан с сережкой в ухе и двумя маленькими девочками по бокам, видимо будущий гопник . Пара ни чем не примечательных мужиков в футболках с надписями на английском, которого они скорее всего не знают. От бессмысленного рассматривания незнакомцев его отвлек легкий толчок в спину. Раздраженно выдохнув, Риндо повернулся, ожидая увидеть извиняющийся взгляд, смешанный со страхом в зрачках. Но вместо этого, он заметил в толпе бледное лицо девушки, которая заинтересованно рассматривала их процессию. Встретившись с темными глазами, он прикрыл веки, почувствовав, как по спине поползли мурашки, а легкие будто сократились, сбивая дыхание. Прошло меньше секунды с того момента как он моргнул, но вместо карего взгляда, он увидел только темную макушку с каким-то украшением синего цвета. — Прошу прощения. Я не специально. — донеслось до него оправдание одного из подчиненных. Никак не ответив на это, Риндо отвернулся, пытаясь сфокусироваться на отступающих ощущениях в своем теле. Что-то точно произошло, но что — ответ на этот вопрос в голову не приходил, а вот толчок в бок от брата настоятельно просил вернуться к реальности. — Ты чего задумался? — с усмешкой спросил Ран — Там справа палатка с кусияки. Зайдем? Прокрутив вопрос в своей голове повторно, в попытках уловить суть, Риндо кивнул, неосознанно двигаясь за аники. Странная реакция организма не выходила из мыслей. Пообещав подумать об этом перед сном, он наконец-то обратил внимание на прилавок, предвкушая вкусный перекус.

***

— Ну что, кто первый в душ? — уточнил Ран, стягивая с ног обувь. — Я схожу, ты пока посуду за собой со стола убери, а то скоро наша кухня в свалку превратится. — крикнул Риндо, уже открывая дверь ванной. Услышав вместо ответа недовольное бурчание, Риндо хмыкнул, отмечая в голове неисправную лень аники в тысячный раз. Быстро скинув с себя футболку, он задел очки, что с громким стуком упали на кафель. — Блять… — в голове Риндо пронеслись воспоминания о недавно разбитых во время потасовки последних очках. С надеждой смотря на упавшую вещь сверху вниз, он наклонился, поднимая и осматривая их. В этот раз без критических повреждений. И на этом спасибо. Научиться снимать очки перед тем, как раздеваться — задача невыполнимая. Это он уже на своем многолетнем опыте выяснил. Поэтому, все что ему остается — это аккуратно положить их на раковину и понадеется на то, что он случайно не скинет их на пол во второй раз за вечер. Взгляд неосознанно сфокусировался на отражении в зеркале, перед которым он оказался. Секундный ступор сменился сведенными к переносице бровями. Несколько раз моргнув, он поднял руку, проводя по левой стороне ребер кончиками пальцев, в попытке понять, его ли это отражение в зеркале напротив. Никакого двойника в комнате естественно не оказалось, как и метки с изображением цветков синего лотоса. Зато вместо привычного рисунка зияла надпись:

«Не люблю маттю. У нее странный вкус»