Ласточка

Джехва совершенно запуталась. Сначала Игорь орал как сумасшедший, просто столкнувшись с ней в танцевальном зале, а тем же вечером сам буквально за шиворот выволок её из постели. Хотелось спросить: а как же больничный? Но спрашивать Джехва не стала, боясь нарваться на новую вспышку гнева. Она так и осталась в недоумении. Впрочем, она никогда не понимала Игоря. Этот русский всегда, возможно, даже больше других, беспокоился о стажерах агентства, но делал это с такой звериной жестокостью, что в его благие намерения не верил никто. Джехва боялась Игоря, но за долгие годы в индустрии успела поработать со многими. Всё познаётся в сравнении. Игорь казался ей меньшим из зол. Порой звериная жестокость была куда лучше полного безразличия. До его прихода в компанию всё было заметно хуже. Это с подачи Игоря трейни начали платить за работу на подтанцовке. Игорь говорил, что так он мотивирует молодняк работать усерднее. Да, платили сущие копейки, и это не помогало покрывать долги, но немного — уже лучше, чем ничего. Это Игорь стоял во главе идеи проредить преподавательский и продюсерский состав, убрав тех, кто поднимал на стажёров руку, или запускал эти самые руки им под одежду. Игорь боялся, что таким трудом вставшее на ноги агентство подкосит какой-нибудь скандал. Он старался фильтровать весь излишне сексуальный контент, говоря, что это уже не модно и «мы такое не продадим». Это Игорь продвигал идею не брать в дебютанты стажёров младше шестнадцати лет, потому что эксплуатация детей не в тренде и «с малолетками не договоришься». Именно Игорь добился для стажёров и айдолов переезда в новое общежитие — не так далеко от офиса, как раньше, куда более комфортабельное, просторное и в приличном районе. Старые трейни и айдолы были благодарны Игорю уже за это. Хотя он объяснял свой поступок весьма специфически: — Это не для вас, придурки — это забота об инвестициях компании. За это многие коллеги недолюбливали Игоря. Они считали его зазнавшимся иностранным лизоблюдом, но руководство агентства, напротив, высоко ценило парня. Он был чертовски талантлив как концепт-директор, пиарщик и рекламный менеджер. Он приносил руководству большие деньги и боролся за инвестиции компании, как за свои кровные сбережения. За это Игорю часто дозволяли больше других, поддерживая даже самые сомнительные его начинания и почти не отчитывая за мелкие провалы. Что ни говори, а большие начальники любят преданных псов особой любовью. — Будьте лапочками, — улыбнулся Игорь, передав участницам группы просьбу Андрея о совместном ужине. От его наигранно ласкового голоса по коже пробежали мурашки. Никто не любил, когда Игорь-ним переходил на подобный тон. Так он пытался подсластить пилюлю. Это давно не работало. Слово «лапочка» с годами обрело гнилостный, чёрный шлейф. — Как ты думаешь, почему и тебя позвали? Может, тебя вернут в группу? — радовалась Ёнхи, старательно вбивая в лицо тональное средство. Джехва не разделяла её оптимизм. — Вряд ли… — она равнодушно пожала плечами. — А чего Пак Хана так резко сменил гнев на милость? Он же рвал и метал. Хотел вышвырнуть тебя из агентства, и вдруг на тебе — испытательный срок? — Я попалась ему под хорошее настроение, — ответила Джехва, внимательно разглядывая своё отражение в маленьком зеркале. — Неужели ты не слышала? У него родился внук. Наконец-то наследник, а то всё девчонки да девчонки… — А может, это твой вегугин замолвил за тебя словечко? — подмигнула Ёнхи. — Он не мой! — в бессчётный раз безнадёжно воскликнула Джехва. — И его зовут Сэрапхым. — Да, какая разница, как его зовут! — не понимала подруга. Она и правда была чересчур восторженной. И смотрела слишком много романтических дорам. Причём через розовые очки. Закончив краситься и собираться, девушки засуетились к выходу. Они торопились, но, стоило им оказаться в коридоре, как из-за соседней двери выглянула Раон, как будто специально выжидая подходящего момента. Встреча с ней не предвещала Джехва ничего хорошего. — Что, — ухмыльнулась соседка, бросив на Джехва презрительный взгляд, — ты теперь настолько отчаялась, что принялась вешаться на кого попало? Опять будешь таскаться за вегугинами? Сегодня русские, завтра тайцы, так и до портовой шлюхи недалеко. Джехва ничего не ответила. Она не собиралась начинать перепалку, подбрасывая свежих дров в кострище их застарелого конфликта. Джехва и Раон когда-то давно дебютировали вместе. Дебют провалился, и Раон по каким-то своим никому не ведомым причинам, обвинила в этом Джехва. Всё стало ещё хуже, когда начали собирать Lavender Raf. Тогда Джехва обошла Раон, хотя они обе метили на одну позицию в группе. Раон злилась, считая этот выбор несправедливым, и, когда Джехва отстранили, принялась злорадствовать с новой силой. Джехва никак ей не отвечала, стараясь избегать бывшей коллеги. Она и сегодня гордо прошла мимо, но Ёнхи оказалась куда менее сдержанной. Она ввязалась в разборки и Джехва пришлось оттаскивать её буквально силой. Возможно, Ёнхи чувствовала свою вину за выпады Раон в сторону подруги? Ёнхи не просто так всегда оказывалась в курсе последних сплетен. Многие из этих сплетен она генерировала сама. Не то чтобы специально — просто так получалось. Язык у Ёнхи был как помело и работал в разы быстрее головы. Джехва была уверена: разговоры о её дружбе с иностранными гостями породила именно Ёнхи. Это она растрепала всем, кто был готов слышать и слушать, что Серафим относится к Джехва как-то по-особенному и даже заступился за неё перед Игорем. И зачем Серафим это сделал? Он уедет, а Игорь останется. Игорь ей обязательно это припомнит. Впрочем, пока Игорь предпочёл об этом забыть. В тот вечер он был почти незаметным. Встреча в ресторане проходила шумно, но вкусно. Последние пару месяцев до своего отчисления Джехва сидела на строгой диете, и наконец позволила себе поесть от души. Еда и соджу — это, пожалуй, единственное, что на по-настоящему увлекало девушку в тот вечер. Разве что совсем немного её волновал Серафим. Джехва нравилось ловить на себе его особенный взгляд. Нравилось его смешное лицо и приятный тембр. Кажется, ей начинало нравиться, как звучит русский язык. Он был по-особенному таинственным и мелодичным. Он был волшебным. Словно выдуманным, как эльфийский язык у Толкина. Атмосфера вокруг была дружелюбной. Андрей оказался приятным и весёлым молодым человеком. Да, сначала все очень стеснялись друг друга: лишь ели, пили и перекидывались короткими фразами исключительно через Игоря, но когда нужное количество алкоголя было принято, излишнее стеснение исчезло. Андрей быстро запомнил девчонок по именам, и начал общаться с ними на ломаном английском, не прибегая к посторонней помощи. Наблюдать за этим было забавно. Ребята даже сделали несколько общих фото для своих социальных сетей. Джехва на этих снимках не оказалось. Она до сих пор не понимала, что она здесь забыла. Ладно, девчонки — они будут сниматься в клипе вместе с Андреем. Понятно, зачем он захотел с ними познакомиться и пообщаться — чтобы потом на съёмках и в кадре чувствовать себя рядом с ними уверенно и расслабленно. Но что тут делает Джехва? Она ему зачем? Для чего он её позвал? Он её пожалел? Неужели она казалась настолько жалкой? Джехва хотела знать, но спросить напрямую было как-то неловко, да и мешать всеобщему веселью она не хотела. Она вкусно поела, встретила пару приятных взглядов и хорошо выпила. Выпила даже больше, чем нужно. Джехва отчего-то решила, что под градусом ей станет легче, и на какое-то время легче действительно стало, а потом в груди вспыхнуло нестерпимое чувство собственной никчёмности. «Зачем я здесь? — спрашивала она сама у себя. — Почему я не могу превратиться в ласточку и улететь? Быть где угодно, лишь бы не здесь. Здесь я всегда чужая, а так хочется найти своё место, где тепло и обязательно будет море. Разве может быть хорошо там, где нет моря?» Джехва думала об этом, и её лишь сильнее захлёстывало чувство вины перед родителями и братьями, перед Игорем, перед вегугинами, перед Ёнхи и даже Бёль… В танцевальном зале, когда Бёль перед ней объяснилась, Джехва так и не смогла найти в себе сил и мужества, чтобы извиниться. Теперь, переполненная алкоголем и смелостью, она решила, что стоит сбросить с себя хотя бы эту вину. Когда Бёль отправилась в туалет, Джехва напросилась составить ей компанию. Бёль была в хорошем настроении, а Джехва никак не знала, с чего ей начать и, не выдержав, начала с сути: — Прости меня, пожалуйста, — выпалила она, опустив взгляд. — Я вела себя с тобой, как злобная стерва. Я была обижена, что меня не поставили лидером. Я столько лет провела в агентстве и думала, что заслужила это. Было неправильно… — За что ты извиняешься? — не поняла Бёль. — Ты была права — ты заслуживала от меня большего почтения. Ты старше. Ты дольше меня состоишь в агентстве. Я вела себя, как сука. Когда лидером выбрали меня, это здорово вскружило мне голову. Я была не самым приятным человеком. Это мне стоило извиниться, но знаешь… страшно наступать себе на гордость. Я думала, что у нас ещё будет время обо всём поговорить, но… спасибо, что начала разговор первой, и спасибо, что наедине, — одними краешками губ, улыбнулась Бёль. — Мне бы никогда не хватило смелости. Извини, что я корчила из себя не пойми что. Впредь обещаю относиться к тебе, как положено. Если тебе это ещё нужно… — Я на тебя не злюсь, и вообще из тебя получился прекрасный лидер. Я бы с этим просто не справилась… — взглянув в лицо бывшей коллеги, с горечью признала Джехва. Правда далась ей куда проще, чем она думала. Это признание, в самом деле, облегчило ей душу. Дышать стало проще, спокойнее и легче. Улыбнувшись, Бёль взяла её за руку и потянула за собой. — Слушай, — вспомнила она, когда девочки уже ступили в зал ресторан. — У тебя правда что-то есть с тёмненьким вегугином? Этот вопрос поставил Джехва в тупик. Она растерялась и в панике, как болванчик, начала трясти головой. Обычно Бёль была не из тех, кто любил собирать сплетни. Её вообще мало волновала чужая личная жизнь. — Он вступился за тебя перед Ыгорью и сегодня глаз не сводит. Это не моё дело, — вовремя осеклась Бёль, — но будь осторожнее. Он приехал с другом, ему тут скучно и он просто мается от безделья. Если тебе тоже скучно, то… просто не принимай это всерьёз. Ладно?.. Джехва не нашла, что ей сказать, коротко кивнув головой. Она была слишком пьяна, чтобы вдаваться в долгие объяснения. Вернувшись к столу, она поняла, что её «много выпила» превратилось в «слишком много». Ей стало нехорошо. Надеясь прийти в себя, Джехва решила выйти на свежий воздух. Всем вокруг было слишком весело, и казалось, что никто не заметит её отсутствия. Не прощаясь, она встала с места, и, набросив пальто, выскочила на улицу. Джехва думала, что на свежем воздухе ей будет лучше, но напротив — стало только хуже. Её начало мутить. Казалось, что всё нормально — после аварии её часто накрывали приступы тошноты и головокружений. Она решила, что скоро это пройдёт, но нет. Когда её скрутили рвотные позывы, бежать в туалет было уже слишком поздно. От стыда готовая провалиться сквозь землю, Джехва склонилась над мусоркой, пока её неспокойный желудок извергал наружу всё своё содержимое. В этот момент чьи-то тёплые пальцы осторожно коснулись её шеи. Кто-то заботливо придерживал Джехва за волосы, пока она мучительно расставалась со своим ужином. Джехва заранее решила, что это Ёнхи. Кому ещё могло быть до неё дело? Но, как оказалось — было. Когда Джехва стало немного легче и она смогла разогнуться, то увидела перед собой смешное лицо. «Какой позор!» — подумала она, заливаясь густой краской. В ответ Серафим протянул ей бумажный платок. Стараясь не смотреть ему в глаза, она вытерла губы и, достав из сумки бутылку воды, сделала пару напряжённых глотков. Наконец Джехва набралась смелости и посмотрела Серафиму в лицо. Ничего не изменилось. Он глядел на неё всё тем же особенным взглядом, словно ничего не произошло. Словно всё было нормально. Джехва стало гораздо спокойнее. Она боялась, что теперь он станет смотреть на неё иначе. Всё же в его взгляде было нечто необъяснимо особенное. — Прости, — прошептала Джехва, вызвав улыбку на его смешном лице. Сказав пару русских слов, Серафим вручил Джехва её картуз. Она поняла, что, покидая ресторан, в спешке забыла головной убор. Ей снова стало стыдно за свою рассеянность. Суетливо нахлобучив картуз на голову, она бросила на Серафима последний заискивающий взгляд и склонила перед ним голову, — Спасибо. Мне что-то нехорошо. Мне нужно вернуться домой. Помахав мужчине рукой, она пошла в сторону ближайшей автобусной остановки, но, кажется, Серафим всё неправильно понял. Он нагнал её и, пытаясь что-то объяснить на своём языке, указал рукой сначала на себя, потом на Джехва и изобразил пальцами шаги. «Он хочет гулять? Сейчас?! — удивилась она. — А-а-а, — запоздало догнала её нужная мысль, — он хочет меня проводить. Ну, ладно…» Джехва улыбнулась и кивнула ему головой. Они шли вдоль оживлённой дороги, едва соприкасаясь плечами. Оба молчали. Слегка пошатываясь, Джехва старалась держаться максимально твёрдо и не могла думать ни о чём, кроме этого. Серафим курил, выдыхая из лёгких удушливые клубы дыма. Ему это очень шло. Даже просто курить у него выходило экзотично и красиво. Как-то по-своему — по-русски. Запах табака смешивался с ароматом его дорогого удового парфюма. Просто дышать им было уже приятно. Дойдя до остановки, Джехва прислонилась к ней спиной, боясь ненароком упасть. Серафим затушил сигарету и выбросил её в урну, встав напротив девушки — на расстоянии вытянутой руки. Они смотрели друг на друга. Странно, но в этом не было никакой неловкости. — Я вижу тебя, — улыбнулась она, и странное дело — в этот момент Серафим показался ей очень красивым. От этой мысли, Джехва поперхнулась. Этот вегугин? Красивым?! Зажмурившись, она потёрла кулачками свои залитые глаза, но ничего не изменилось — он по-прежнему казался ей привлекательным. «Сколько же я выпила?! Неудивительно, что мне так плохо!» — подумала она, и от низа живота к горлу стало подниматься незнакомое прежде чувство — Джехва поняла, что хочет его поцеловать. «Час от часу не легче!» — выдохнула она, чувствуя как ладони за мгновение покрылись липкой плёнкой. Из последних сил Джехва пыталась думать о чём-то отвлечённом, но оторвать взгляд от его нежно-розовых губ оказалось ей не под силу. Безумно хотелось впиться в эти губы горячим страстным поцелуем. Не таким, как в дорамах, а по-настоящему, по-взрослому. Она не выдержала. Джехва подалась Серафиму навстречу и на мгновение ощутила его горячее, пропитанное табаком дыхание на своей коже, но в последний момент испугалась и уткнулась лицом ему в плечо. Он засмеялся и заботливо, словно с жалостью провёл ладонью по её волосам. Он принял всё за шутку, а Джехва по-прежнему хотела его поцеловать. Она бы обязательно это сделала, если бы только умела целоваться… У остановки затормозил автобус. Резко оторвав голову от мужского плеча, Джехва запрыгнула в салон, надеясь, что все непозволительные мысли остались позади. Лишь теперь позволив себе обернуться, она бросила на Серафима прощальный взгляд. Он всё ещё казался очень красивым. Его всё ещё хотелось поцеловать.