Ради любви

      И хоть обещание о полноценном сексе было брошено в воздух, но в итоге это их «дойдут до секса» постоянно откладывается, потому что им хватает поцелуев и петтинга, и так доставляющего невероятное удовольствие. Вик млеет от рук и губ близнеца, который больше не спрашивает разрешения и не сомневается, целует по утрам преступно нежно и аккуратно, а когда они собираются в школу, обнимает со спины и укладывает голову на плечо, смотря через зеркало близнецу в глаза.       Их будни текут размеренно и привычно, Ким часто уединяется с гитарой, а Вик от скуки учится играть на синтезаторе, и думает о том, что ему хорошо, что брат всегда рядом, всегда под боком, и кажется, что никто и ничто не сможет это изменить, ведь и самого Кимхана устраивает такое положение вещей. И это лучше и ярче чувствуется, когда Ким, уставший от репетиций, школы и тренировок с Чаном, укладывается под боком, притягивает близнеца к себе и целует в мягкие губы, крепко обнимая поперёк спины. И это щемящее чувство клокочет изнутри, заставляет подаваться ближе, льнуть к каждому касанию, наслаждаясь минутами близости, разделёнными пополам.       И всё идёт так правильно, так хорошо для них обоих, пока отец не решает организовать вечеринку по случаю празднования двадцатилетия со дня основания холдинга Терепаньякулов.       На этом мероприятии собираются все шишки Бангкока, чтобы покичиться своим богатством и продемонстрировать количество нулей на банковском счету, светя Ролексами и припаркованными на стоянке Ламборджини. Ведь каждому хочется показать своё миллиардное состояние и сделать вид, что каждый из присутствующих не идёт каждый день по костям, чтобы надеть этот костюм за сто тысяч бат.       Вик потягивает безалкогольный коктейль и вполуха слушает причитания старшего брата, который с презрением смотрит на украшения зала:       – Какая безвкусица. Скучно, старомодно и некрасиво, я бы сделал гораздо красивее, – Кхун поправляет полы изумрудного пиджака с принтом попугая и нервно делает глоток из бокала, который подсунул ему Пол.       И Вик понимает, что это правда, несмотря на павлиний стиль в одежде, у Танкхуна был действительно изысканный вкус, он умел подобрать наряды и аксессуары, которым позавидовали бы мировые стилисты, а через свои собственные кричащие наряды и образы он просто выражал свою индивидуальность, которую отобрать уже даже никто и не пытался.       – Отвратительный вечер. Просто ужасный. Кинн вон пытается закадрить кого-то, только пацан выглядит испуганным до чёртиков. Не каждый день тебя в постель хочет затянуть наследник Терепаньякулов, – Танкхун наблюдает за Анакинном и мысленно отсчитывает минуты до того момента, когда от его брата сбегут, – похоже, эта вечеринка практически никому не интересна.       – Я думаю, что ему сейчас вежливо откажут, – Вик тоже смотрит в сторону своего Хиа’ и поправляет завитый локон, который лезет в глаза. Ему просто невероятно скучно, торжественная часть позади и можно было бы уже свалить, но нужно забрать Кима, чтобы подняться в комнаты и заняться чем-то поинтереснее. Вик улыбается себе под нос от этой мысли и вспоминает, каким горящим взглядом смотрел на него близнец, когда он застёгивал манжеты на чёрной классической рубашке и поверх неё надевал тёмно-синий пиджак.       – Предлагаю никуда вообще не идти, мы там не нужны, – Ким кружит вокруг брата, как коршун, поправляя белую рубашку, расстёгнутую до середины груди, и коричневый пиджак, обтягивающий плечи, – мы можем остаться здесь, хорошо провести время, – Кимхан подходит к близнецу и аккуратно поправляет чёрные, блестящие волосы, – красивый.       Вик игриво улыбается и прикусывает губу, поднимая руки и вдевая пуговицу в петлицу на груди:       – Ты тоже очень красивый, а теперь ещё и чуть больше одетый, – он смотрит в глаза напротив и мягко касается щеки губами, оставляя невидимый нежный след.       – Мы могли бы не идти и быть наоборот чуть меньше одетыми оба, зато чуть больше довольными, – Кимхан укладывает ладони прямо на подвздошные косточки и маленькими, еле заметными шажочками теснит Вика к стене. Который замечает это движение и выворачивается, выскальзывает из рук:       – Да, мы могли бы. Только потом нам бы пришлось слушать долгую лекцию о том, какие мы безответственные сыновья, и что на нас невозможно положиться.       – Так всё правильно, больше вероятности, что нас не втянут в этот бизнес, – Ким вздыхает и с сожалением отступает, прижавшись, напоследок, губами к губам, – ничего, мы немного побудем там и свалим.       – Я думаю, что ты прав, Викки, – голос Танкхуна возвращает парня в реальность, выдёргивая его из воспоминаний, – единственный, кому сегодня что-то обломиться – это Ким, – Кхун понижает голос и пошло, заговорщически улыбается, – я видел, как он выходил из зала с какой-то милой девушкой.       А у Вика от слов старшего брата земля уплывает из-под ног. Он знает, что они с Кимом просто учились друг на друге, просто прощупывали грани собственного удовольствия и изначально ничего друг другу не обещали, но ему казалось, что у них есть больше времени, что однажды Вик сможет открыто сказать, что для него их с Кимом поцелуи и секс значат гораздо больше, чем простое наслаждение, что он уже давно перестал воспринимать всё, что между ними происходит, как тренировку. Но сейчас он понимает, что в его чувствах нет смысла, Кимхан даёт ему понять: на этом заканчивается всё, что было между ними, ведь он нашёл кого-то, с кем не будет задаваться вопросом о неправильности и забивать себе этим голову.       Вик залпом допивает теперь кажущийся вообще безвкусным коктейль, ставит стакан на стол и быстрым шагом идёт к выходу, не слыша и не замечая криков Кхуна, звучащих вслед.       Ему хочется где-то спрятаться и переждать, пережить момент своего разрушения, чтобы иметь возможность подшучивать над Кимом, сделать вид, что ему всё равно, и даже расспросить подробности, ведь он же тоже причастен к тому, каких успехов добился его брат. Вот только одна мысль об этом причиняет парню боль, он всхлипывает, залетая в комнату, скидывает с ног неудобные туфли, стягивает удушающий костюм и рубашку, раздевается догола и врубает воду в душе, усаживаясь на пол и заходясь в рыданиях. Он не ожидал, что ему будет настолько больно и плохо, когда Ким решит, что с него достаточно, поэтому его трясёт от переполняющих эмоций, а в ушах стоит белый противный шум, который не позволяет расслышать ничего.       Ким заходит в их комнату, видит разбросанные вещи брата и прикусывает губу, думая, что его в душе ждёт ладное, красивое тело, которое смылось без него с этой тухлой вечеринки. Он открывает дверь в ванную комнату и даже сквозь шум воды слышит всхлипы.       – Вик, что случилось? – Кимхан пугается не на шутку, кидается к брату, сбросив только пиджак и наплевав на остальную одежду, и ёжится, ощущая ледяные капли воды, которые пропитывают ткань, облепляющую тело, как вторая кожа. Парень закручивает кран, опускаясь на пол в душевой, и тянет к себе дрожащего брата, который сначала каменеет, а потом отталкивает его, глядя мокрым злым котом.       – Не трогай меня! – рычит он, отползая дальше, но Ким быстрее и проворнее, снова обнимает его и прижимает к себе, морщась из-за ударов, которые опускаются ему на грудь и спину, когда Вик пытается вырваться, – отпусти меня, Ким! Отпусти и вали куда хочешь, только не трогай меня! – Вик понимает, что новая порция слёз градом течёт из глаз, и он не может ничего с этим поделать, плачет, рыдает навзрыд, с каждой секундой всё меньше сопротивляясь и в конце просто сжимая рубашку на груди Кима.       – Вик... Эй, что случилось? – Кимхан чувствует, что брат успокаивается, поправляет его волосы, заправляя за ухо, и смотрит в заплаканное лицо, приближаясь к губам. Но близнец не даёт себя поцеловать, отворачивается, поджимая губы, хрипло произносит, стараясь смотреть куда угодно, но не на человека, которого, кажется, любит.       – Не целуй меня.       – Что произошло, Вик? Кто-то что-то сказал? – Ким теряется, когда слышит смешок, и практически отшатывается, сталкиваясь с братом взглядами.       – Я думал, что тебе больше не нужно практиковаться на мне, теперь ты можешь применять на других людях всё, чему научился. Поздравляю.       – Вик, что ты несёшь? – Ким обхватывает его лицо ладонями, гладит щёки и пытается понять, что произошло за несчастные полчаса, пока его не было рядом.       – Пи’Кхун видел, как ты уходил с девушкой. Мог хотя бы не врать близнецу, – он болезненно улыбается, хлопая Кима по груди, обтянутой мокрой рубашкой, – я думаю, что ей понравилось, ты ахуенно целуешься, – Вик шмыгает носом и пытается снова скинуть с себя руки Кима.       – Вик, блять! – близнец рычит, выходит из себя и злится на Танкхуна, который, что видит, то и мелет, вообще ни на секунду не задумываясь. Он обхватывает брата за талию, до боли сжимает в объятиях и шипит ему на ухо, – придурка ты кусок! Она облилась вином и попросила показать, где уборная. А потом вообще оказалось, что она хочет познакомиться с тобой, но не знает, как это лучше сделать. Она знаешь, что мне сказала? «Ты красивый, Ким, но мне твой брат больше нравится, он такой милый и славный, я бы хотела провести с ним время». Дура, как будто я сам не знаю, насколько ты милый и славный, а ещё как сильно я не хочу тобой делиться хоть с кем-то. Понимаешь, Вик? – он отстраняет от себя близнеца ровно настолько, чтобы приблизиться к лицу и выдохнуть в самые губы, – не хочу тобой делиться. Не хочу, чтобы кто-то знал, как ты целуешься, как стонешь и выгибаешься, как красиво ты кончаешь. Мне не нужен никто другой, я не хочу ни с кем делить постель и в своих самых пошлых и грязных снах я вижу под собой тебя. Можешь меня возненавидеть или послать, но я не хочу быть с тобой только ради удовольствия и пока не найду «кого-то другого», – он дышит рвано и поверхностно, вывернув всю душу наизнанку, жмурится и кусает губы, боясь ответа, и вздрагивает, когда Вик скользит рукой по груди, добираясь до шеи, и мягко целует холодными, дрожащими губами.       – Я тоже не хочу тебя делить ни с кем. И тоже боялся, что ты меня возненавидишь, – Вик обнимает его за шею, жмётся близко-близко и дрожит от холода.       – Придурок ты, заболеть решил что ли, – Ким встаёт и тянет Вика за собой, кутает в халат и вытирает мокрую голову полотенцем, ероша волосы. Близнец послушно терпит, а потом начинает расстёгивать пуговицы на рубашке Кимхана, вытаскивая из петлиц, – ну и что ты делаешь?       – У тебя рубашка мокрая, её нужно снять, а то тоже заболеешь, – он выдёргивает подол из штанов и наклоняется, целует грудь в районе сердца и тихо произносит, – я люблю тебя, Ким.       – Я тебя тоже, Вик, – он снова обнимает брата и прикрывает глаза, вдыхая запах его волос. Кимхан думал, что решится на такое признание только после полноценного секса, ему казалось, что им он сможет привязать к себе брата, сделать так, чтобы он точно не ушёл и не променял его на кого-то другого, но, оказывается, для них, для их неправильной, аморальной и порицаемой любви было достаточно недалёкой девицы, которая пробудила животный страх лишиться половинки своего сердца.       Вик жмётся теснее, прикрывая глаза, и понимает, что у них будет впереди ещё очень много проблем, они столкнуться с осуждением и непринятием, должны будут скрываться от всех, но ему всё равно, потому что самый важный, родной и любимый человек сейчас в его руках, а остальное... остальное совсем неважно. Они выстроят свой путь, преодолеют всё, потому что ближе, чем близнец, у них нет никого. И ради этой любви они готовы без оглядки идти вперёд.