homedate

рео я заебался

Ну поееееееехали, там классное место.

ты меня по всему токио решил протащить?

Не по всему, только по самым крутым местам.

…

Наги, поехали, я хочу на дружескую свиданку.

ну и иди я заебался я буду сидеть дома

Значит, я с тобой!

всм

Ура, домашнее свидание!!!

Жди меня

ок «Не буду я ради него убираться, схуяли» — заверил Наги сам себя, в очередной раз отвлекшись на валяющуюся толстовку на полу. Ему хотелось вернуться к игре, но он почему-то продолжал краем глаза вместо экрана видеть эту толстовку. Все-таки пришлось оторваться от игры и запихнуть ее в шкаф, чтобы спокойно вернуться к сражению. Зеркало в разводах — новый босс. Попутно поднимая какой-то мусор, он и зеркало вымыл. Сойдёт. А, нет, штаны на стуле. Почему он вообще должен убираться? Сам напросился, Наги его не звал, но все равно вооружился пылесосом, задолбавшись выкидывать всякий мусор по одной штуке. Взял и запылесосил все, что неровно лежало. Даже носок засосал. На этом носке уборка и закончилась, потому что пылесос работать перестал, а пол выглядел прилично. «Потом разберусь», — Наги вернул пылесос на законное место в углу студии. Пылесос хранился за шкафом и сам успел запылиться, потому как доставал его Наги раз в два месяца перед приездом мамы. А то и реже. Родители Сейширо с самого детства не баловали своего ребёнка вниманием, разъезжая по командировкам, а как решили сыну снять квартиру поближе к частной школе, так и вовсе вспоминать практически перестали. А Наги другого и не надо было. Ему нравилось, что его особо не беспокоили, он привык жить один. Денег ему давали с лихвой, а справляться со всеми вопросами выучился сам. Например, готовить себе поесть. Иногда ему даже процесс нравился, хотя обычно Наги ограничивался чем-то простым, будь то лапша с мясом или салат. Но раз Наги уже и убираться начал, уже встал на путь примерного хозяина, то почему бы и не похвастаться умением готовить.Однажды папа, не зная толком ничего об интересах сына, подарил ему наобум книгу рецептов. Ее Наги и открыл, чтобы придумать ужин. Хотел свидание, будет свидание, с лазаньей, простым овощным салатом и чизкейком. И чай надо будет в магазине взять. В чертовом магазине Наги потерял больше часа, пока мотался меж стеллажей. Похвастаться-то он хотел, но самостоятельно готовить фарш и листы теста он не собирался от слова совсем. И соус, кстати, тоже, банку с которым запихнули черт знает куда. И овощи стоило выбрать хорошие, свежие, а это значит нужно было перебрать все в лотках и достать те плоды, что сами продавцы запрятали для себя. Параллельно Наги еще пытался вспомнить, нет ли у Рео аллергии на что-то. А чай еще надо было выбрать, Наги залип на минут 20 разглядывая всевозможные вкусы, пытаясь понять, какой понравится Рео. Взял чисто чёрный, потому что надоело выбирать. Вернулся домой с пакетами, повязал фартук, чтобы не заляпаться, начал готовить и тут звонок в дверь. Приехал Рео, стилевый, в костюме, с огромными пакетами из того же супермаркета (как они не пересеклись, удивительно). Точно на настоящее свидание. Или на званый ужин. Благо у него рук не хватило еще и цветы с собой прихватить. Они стояли в прихожей и смотрели друг на друга, два идиота. Один в рубашке с пакетами сладостей в руках, второй в фартуке и руками в луке. И сами себе улыбались, счастливое семейство, не иначе. Муж с работы вернулся. — Долбоеб? Переодевайся иди, офисный сотрудник. Рео осматривал небольшую студию в поиске того, во что можно переодеться. Он-то вообще там в первый раз оказался. Во всей квартире свет горел только на кухне, а остальная часть освещалась какой-то светодиодной лентой у кровати. Стол с ноутбуком, стул, шкаф. Кактус на столе. И белые стены. Ничего лишнего. Красиво, просто пустовато. — Туалет тут, вон шкаф, там возьми, что хочешь сам, у меня лук с мясом на плите. — Ты умеешь готовить? — воскликнул Рео, у которого глаза от удивления распахнулись еще шире чем обычно. — Нет, мне просто будет влом по врачам с гастритом ходить, если я одними чипсами питаться буду, — благо Наги разговаривал уже спиной и Рео не увидел горделивой ухмылки. Удивление — лучшая похвала. Рео нечего ответить, он просто сидел уже в огромной, той самой валявшейся белой толстовке и созерцал Наги. Готовящего Наги. Искусно (по запаху) готовящего Наги. Наги в фартуке. Может домой его забрать, чтобы видеть таким каждый день. Сконцентрированным, заинтересованным, уютным, домашним… Тупая шутка. — Че уселся, помогай давай, — и протянул Рео нож и доску. Чтобы салат делал. Хотя идея с самого начала была обречена на провал, потому что тот даже не догадался овощи из упаковки помыть, — Так, понятно, сдавай оружие, я сам. — А мне что делать? — Стой и смотри, учись хули. Поддержку моральную оказывай. Наги сам напросился, теперь стоял и чередовал слои мяса и листов лазаньи с очень тихим Рео, который обнял его на талию и положил подбородок ему на плечо. Он незаметно вдыхал запах толстовки и наблюдал за этими ужасно красивыми руками. Он был окончательно потерян и заворожен. У него даже мыслей не оставалось обдумать, что с ним происходит. Только руки с закатанными рукавами, все испачканные в фарше, и мужской запах Наги, перемешивающийся с луковым. Теплая спина. Расслабленный и все еще твердый пресс под толстовкой. Сказка, в которой он хотел бы остаться навсегда, длилась недолго. Наги одними плечами смахнул его с себя, потому что «неудобно» и «отдавишь мне плечо, сам разминать будешь», и снова припахал Рео за салат. Предварительно помыв овощи и выбрав туповатый нож, а то еще порежется. Фоном играл какой-то фонк альбом. За окном с визгом проносились и гудели машины. Кричали дети на площадке по соседству. А Наги, необычно разговорчивый, отвечал на немой вопрос, как он готовить научился. — Во-о-от, и родителей дома часто не бывало, лет до 12 мне готовила няня. А потом чет стыдно стало, что меня, такого взрослого двенадцатилетку до сих пор с нянькой оставляют. Начинал с каких-то быстрозавариваемых каш и лапши, кипятком залить и готово. Один пакет на завтрак, два — на обед и ужин. Потом мне осточертела эта овсянка с лапшой, пришлось учиться готовить по нормальному. Научился варить рис. — А как огурцы резать? — Рео наконец очнулся. Парень безусловно умный, но готовил он действительно впервые и к делу подошёл ответственно. — Какие огурцы? — Ну вот эти, их в какой форме резать? К каждому же салату своя форма наверное…— сразу видно было влияние высокой кухни на ежедневной основе. — Да режь как хочешь, - Наги наконец-то понял смысл вопроса и улыбнулся. Рео к каждому заданию подходил с толком и расстановкой, — Потом яичные рулеты. Пару раз спалил — запомнил. Потом мясо и рыбу. Ну а дальше все просто. Можно же загуглить все. — А ты знаешь, что у тебя духовка работает? Может выключить? — Все в порядке, шкафу же надо разогреться — Какому шкафу? — Духовому. Духовой шкаф. Духовка. — Понял — сам себе кивнул Рео и продолжил основательно кружочками нарезать помидоры, — А есть у тебя блюда, которые вот вообще никак не получались? — Стейки. Сколько ни пытался. Слушай, я тут однажды чуть всю квартиру не спалил… — Стой, погоди. — М? — Что с перцем делать? — Тоже режешь, — Наги обернулся и увидел, как нахмурившийся Рео досконально изучал перец, вертя его в руке за черенок. Как его резать-то, он же пустой внутри. Даже бит трека на фоне простукать можно, — Так, смотри, разрезаешь пополам… Наги нравилось учить Рео. Объяснять что-то, что для него — обычно и ясно, помогать, наблюдать за этой морщинкой между фиолетовыми бровями, как за символом старательности. Хотя Рео прекрасно помогал его язык, который по-детски высовывался, когда нужно было вырезать сердцевину из овощей. Наги было приятно ощущать себя важным и интересным настолько, чтобы чему-то у него учиться, чтобы задавать столько вопросов. И внимание от Рео не надоедало, почему-то. Оно было приятным, хотелось больше, хотелось показывать и рассказывать. Хотелось хвастаться, ведь Рео обязательно оценит. А Рео нравилось учиться у Наги. И при своей натуре он старался сделать все так хорошо, как мог. И слыша ответы, понимал, что задавал глупые вопросы. Но продолжал их задавать, потому что Наги отвечал без тени самодовольства или насмешки. И одобрительно похлопывал его по спине, когда у Рео получалось. Или кивал. Такая неброская похвала за казалось бы незначительные вещи. Овощи порезать, чудо подвиг. Но в этом был Наги с его тихим одобрением, сделал хорошо и молодец, а что сделал и в каком масштабе — неважно. Наги просто подмечал новые и более точные пасы, классную футболку, увеличившуюся выдержку. Он, при всей своей «лени и вялости», был внимателен, и Рео мог это оценить как никто другой. Ведь в семье было иначе. Нужно было быть лучшим, завоевывать, достигать, побеждать, работать без устали… Лазанья отправилась в духовку, а Рео отправился к духовке смотреть в иллюминатор, сидя на корточках. — Что ты там высматриваешь? — Когда лазанья корочкой покроется. — Рео, она будет стоять минут 40 там. — Так долго? — Ну а ты что думал? — вопрос был прерван очень громким звуком блендера. Рео так испугался, что вскрикнув упал на пол у духовки и стал озираться. А Наги весело рассмеялся, — Знакомься, Рео, это блендер. Он шумный, такой же как ты, вы подружитесь. — А что ты делаешь? — Основу для чизкейка. — Дай я! — Э, нет, это я лучше сам. Можешь крем-чиз сделать, вот что. — Давай!! А как? — Смотри, бери сыр творожный, выкладывай в миску… Радостный Рео, охваченный энтузиазмом, начал взбивать сыр с сахаром, ванилью и лимонным соком, не дослушав Наги, предупреждение о маленькой скорости миксера было забрызгано Филадельфией. А Рео стоял, тоже весь в белых брызгах, замерев. И оба расхохотались, потому что кухня, толстовка Наги, толстовка Наги на Рео, счастливые лица и не такой счастливый кухонный гарнитур — все было в сливочном снегу. И Наги даже не мог ворчать сквозь смех. А Рео все пытался выдавить извинения сквозь хихиканье. Или он пытался свалить всю вину на Наги? — Че… ты… раньше… не предупредил? — Слушать надо было, Рео. Сам будешь отмывать. — Нет, ты тут ответственный за кухню. Не уследил — ты и убираешь, — и то ли показал язык, то ли слизнул с верхней губы крем. Наги не понял, но просто обхватил Рео за шею, набрал горсть сливок и все это вымазал на лице горе-повара. А только успокоившийся Рео начал еще сильнее хохотать и брыкаться, пока по его лицу развозили несостоявшуюся начинку для чизкейка. Наги держал крепко, слишком крепко, чтобы высвободиться, но недостаточно для того, чтобы чужая рука не могла схватить со столешницы яйцо и со смачным хрустом разбить его о голову захватчика. Наги от такой наглости и со стекающей на лицо белковой жижей с легкостью закинул Рео, бившегося уже в приступе истерики, себе на плечо и понёс в ванну, чтобы прям в одежде поставить его в душ и обрушить поток воды. Смех Рео смыло словно водой, оставив шок и шутливую злость. Весь мокрый, орущий от холода, в прилипшей одежде, за ворот которой дождем стекал творожный сыр. Во имя справедливой мести Рео с силой схватил и затащил Наги к себе под ледяные струи. С такой силой, что их удержала только стенка душевой метр на метр. Наги завалился на Рео, который поскользнулся в своих фиолетовых носках и сильно бы приложился затылком, если бы не чужая рука. Они стояли и были настолько заворожены друг другом, что не возникало идеи сделать воду по-теплее. Слишком близко. Слишком неловко. Слишком красиво. И жарковато, хорошо вода холодная. Слишком непонятно. Рео видел перед собой лишь чуть чаще обычного вздыхающую грудь и словно синхронизируясь с ритмом начал дышать чаще. По спине пробежали мурашки, от холодной воды или от охватившего все внутри тепла? А потом перевел взгляд наверх, встречаясь с серыми глазами, которые теперь были чуть чернее обычного. И лицо, которое то ли всегда было таким красивым, то ли в этот момент вдруг стало, склонившись немного набок в наблюдении и вопросе. Вопрос в том, а всегда ли Рео был настолько крохотным? Наги смотрел и не мог понять. Они так много времени проводили вместе, бок о бок, и выше Наги всего на 5 сантиметров. И между ними 5 самнтиметров. Откуда тогда эта разница шириною во внезапное желание заботиться? Желание быть тут, желание коснуться, защищать, оставить, держать за руку, погладить по голове, обнять… Неужели все эти чувства можно уместить в 5 сантиметров? И разве дело тут только в росте? Эти 5 сантиметров никак не мешали Рео ухаживать за Наги так, как не обхаживала даже нянька за, признаться честно, большую зарплату. Он заботился так беззаветно, будто это ничего не стоило, так и должно быть. Точно сам Наги для него — не морока. Правда ведь? Нужен был ответ. Поэтому Наги, не отрывая взгляда, не убирая ладони из-под головы Рео, свободной рукой переключил смеситель, настроил тёплую воду, снял шланг и протянул парню. «Мой» — буркнул, опустил голову и присел, чтобы было удобнее, но не ему самому. А Рео опомнился, когда уже шампунь наносил. Он набрал воздуха в лёгкие, чтобы выдать тираду о том, почему он должен мыть. Или чтобы в очередной раз тупо пошутить: «да, твой». Но лишь улыбнулся, касаясь мягких мокрых волос. В стиле Рео превращать что-то простое в нечто невероятное. И сейчас Наги закинул голову от приятного массажа, когда его как кота даже не мыли, а чесали, ласково гладили за ушами, едва ощутимо бегали пальцами от макушки до затылка и расчесывали челку, пытаясь аккуратно вымыть всю грязь. — Не смотри на меня так, — тихо проворчал Рео, концентрируя своё внимание исключительно на белоснежных волосах. Если бы опустил взгляд, — снова застрял бы. — А то что? — так же тихо, ответил Наги, то ли серьезно, то ли ехидно. — А то мыло в глаза попадёт, — должно было прозвучать язвительно. Рео же попытался вложить всю промозглость мокрой одежды и раздражение от холода. Откуда вдруг засквозила нежность? — Нестрашно, лучше уж… — мысль Наги осталась недосказанным намеком на улыбку, которую Рео поспешил смыть вместе с пеной с волос, исполняя собственное предсказание. Наги заплевался, попытался закрыть глаза от воды, но неудачно. Поэтому он на ощупь начал вырывать у заново развеселившегося Рео душ, обхватил обе руки и долго держал в попытках проморгаться. И снова увидел ту же картину счастливого, но покрасневшего Рео, снова этот взгляд, снова эти эмоции, которых Наги не понимал. Потому что эти фиолетовые глаза, которые и без того были всегда обращены на него, теперь сжигали что-то внутри, распаляя лёгкие. Фиолетовые глаза, которые всегда светились гордостью. И что бы этот свет не гас, Наги бежал еще один круг, забивал еще один гол, растягивался еще хотя бы на сантиметр на растяжке, покупал чай, вместо кофе. Ради этого света, блестящего, безумно тёплого, Наги всегда делал возможное и еще чуть-чуть, каждый раз на один шаг из апатии, из лени. Но сейчас все казалось недостаточным, хотелось сжечь лёгкие, которые уже по ощущениям наполнились горючим, чтобы добежать до своего солнца, прижать к себе и наконец-то загореться самому. Чтобы тоже жить. Тоже дарить тепло этому одному человеку, который просто нашёл его на лестнице в школе. Тоже радоваться и так ярко признаваться в чувствах. Все нутро сжалось от такой волны чего-то, что только распалило. Наги тщетно попытался потушить самого себя водой, а после молча вернул душ Рео и мокрый пошлепал из ванной, накинув на голову полотенце. Как только он вышел за дверь, оба наконец смогли вдохнуть. Рео, стоя со стеклянными глазами, прижал к себе лейку и медленно скатился по стенке. Утопиться в душе можно, кто бы что ни говорил, Рео тонул в попытке рационализировать эмоции. Но у эмоциональных людей это всегда плохо получалось. Отец его всегда учил: «Не иди на поводу у чувств, Рео, контролируй их, иначе они будут контролировать тебя. Эмоции, сын, ничего не значат. В них нет смысла. Важен лишь разум, лишь логика принесёт плоды. Лишь ум стоит денег». Интеллект Рео стоил всех денег компании Микаге, даже еще незаработанных. Но он никогда не мог иссушить того моря, в котором Рео плавал с детства. Нельзя было даже сотней мыслей бутылизировать все эти бушующие чувства. Иногда парень действительно брался идти против потока, волнорезом просыпаться в 6 утра, читать бизнес-газеты, сидеть над талмудами по экономике, расписывать каждую строчку в ежедневнике, ведь каждая минута — инвестиция. Но счастливым Рео был лишь тогда, когда плыл по течению, отдавался волнам искренних эмоций и белой пеной растворялся в чистоте своих желаний. И каждый раз собственное море выталкивало его прибоем туда, куда было нужно. Вот только сейчас стихия бушевала, ведь Рео снова пытался запихнуть ее в бутылку с надписью: «нельзя влюбляться». Но казалось, он настолько поздно заметил свои чувства, что к буйкам уже было не вернуться. Как можно было запретить себе влюбляться, когда он уже любил? Можно было попытаться себя обмануть. Это не влюбленность, это крепкая мужская дружба или желание обладать кубком и мотивация утереть нос своему отцу. Но к сожалению, интеллект Рео правда стоил всех денег мира и он понимал, что кубок перестал быть самым драгоценным сокровищем. Понимал и все, что он мог сделать, это продолжить поливать дождем свой шторм. Наги зашёл в ванную только чтобы без слов оставить сухую одежду. Рео подскочил, но потом снова опустился на дно. А потом выдохнул, решил идти по течению и взял в руки шампунь, чтобы уже расправиться с остатками Филадельфии и потерянностью. Будь что будет, он хотя бы в этой лодке сидел не один. Ну, он смел надеяться. Он не сдался, о нет, Рео сменил тактику. Наги, который редко когда страдал сжигательными мыслями, вспомнил слово «трудотерапия», которой ему рекомендовали лечить «лень». Но уборка оказалась слишком медитативной, как и вторая попытка, но уже удачная, приготовить чизкейк, который успешно был отправлен в холодильник. Мысли все равно каждый раз приводили его глаза к закрытой двери ванной. Но Наги решил поступить как и всегда, забить до тех пор, пока само не решится. Хотя немного пугало то, что возможно решится это в тот же день. Но так даже лучше, Наги не любил долго волноваться. — Ты чего так долго? — Заигрался в море волнуется раз, — хотя на деле Рео играл в честность, — ты же сказал, что я убираюсь? — Э, ну на тебе будет посуда, если хочешь. — Не захочу. — Ну значит не будет. Оба решили наблюдать и ничего не делать, но трудно было просто смотреть, когда перед тобой Рео. Или Наги. Это всегда был «этот» взгляд. И еще тупой диалог. Но для слепых, глухих, пьяных и влюблённых, реальность немного менялась. Повисшую тишину разорвал звонок таймера духовки. И звонок же словно вернул Рео в привычное состояние, переключил режим с залипательного, на активный. — О, готово! — как ребёнок он побежал открывать духовку. — Стой, ты глупый что ли?! — Наги остановил свою ладонь в сантиметре от руки Рео, — Она же горячая. Иди на стол лучше накрывать, посуда над раковиной. Они уселись, Наги, так и оставаясь в фартуке на чистой сухой футболке, разрезал румяную лазанью, как подобало хозяину. А Рео вдруг громко ойкнул, подбежал к одному из своих огромных пакетов, а вернулся с горящими глазами и красивыми свечами. — Свиданка же! Пусть и дружеская, — Рео совсем чуть-чуть смутился, но снова улыбнулся Наги и любимым ароматам. С самой широкой и детской, совершенно обезоруживающей улыбкой он протянул не бело-фиолетовые свечки, а своё сердце, — Белая должна быть с запахом жасмина, знаешь, не как аэрозоль в туалете, а такой свежий, весенний аромат. Очень легкий, будто холодный зеленый чай в жаркую погоду… Как вот открытое окно и постиранные простыни. Как пах бы белый цвет и фарфоровая чашка, как пахнет чистый, солнечный, но еще холодный воздух. — Рео, ты решил заделаться работником зары хоум? Или сколько ты с самим консультантом проговорил? Ну как фарфор пахнуть может? Причем одинаково и с чаем, и воздухом, — Рео действительно напоминал сотрудника парфюмерии, который горел то ли своим делом, то ли деньгами покупателя. Но скорее первое. Наги любил слушать Рео, который с таким энтузиазмом рассказывал о своих интересах, о том, что ему нравится. Он говорил с таким трепетом, с такими обожанием и восторгом о, казалось бы, простых вещах, что нестерпимо хотелось стать частью этого большого и светлого чувства. Наги отчаянно хотел стать той самой «простой вещью», о которой Рео мог говорить так красиво часами. Наги никогда не видел ценности в самом себе. Просто пацан играющий в игры, спящий на уроках и ни к чему не стремящийся. А если и были какие-то характеристики или амбиции, то всегда самые базовые. Ничего экстраординарного, парень настолько скучный, что считался странным. Ничего не оставалось, кроме как принять эту мысль, как дано, и жить с этим. Ведь Наги не любил переживать по «пустякам». И тут абсолютно случайно появился фиолетовый человек из фнафа. Который внезапно видит ценность в белой кружке, даже не фарфоровой. Рео увидел в Наги что-то, чего тот сам не находил. До сих пор. И беспросветно хотелось даже не отыскать это что-то, нет, хотелось, чтобы Рео продолжал так вдохновенно это любить. Даже если это весь Наги целиком. Наги желал, чтобы его любил именно этот человек. Только до Рео ему было какое-то дело. Потому что это существо перевернуло его двухметровую жизнь с ног на голову и посадило какие-то зачатки интереса к жизни, которые начинали прорастать под его ручьями нежности. Вдруг сказал, что Наги — на самом деле сокровище, а не монетка в одну йену в кармане. — Стоп, ты что, не любишь, когда вкусно пахнет? — Да все равно как-то… — Кому ты врешь, тебе самому мои духи понравились, а когда я тебе их подарил, ты каждый день ими пользовался, обращаешь ты внимание на запахи! — Окей, обращаю, но писать поэмы и оды для просто свечек… — А, то есть описания на освежителях тебе нравятся, а мои описания нет? — Я только один раз сказал, что да, когда телефон был на зарядке в туалете, я прочитал состав аэрозоля. В чем проблема? — Да потому что, ты понюхай! — Ладно, вкусно. Признаю, - правда вкусно пахло. Не навязчиво освежительно, а правда свежо, — Пахнет как холодная сторона подушки. — Холодная..? ВОТ ВИДИШЬ , я знал, что тебе понравится! — и так сияющий Рео, блеснул еще ярче, — а теперь вот эту попробуй, чем пахнет? — Она горькая на вкус. — Так ты зачем ее облизываешь??? — Нет, она по запаху ощущается, как горькая, — Наги немного сморщился, от ударившего в нос запаха растения, пока искал в ящике зажигалку. — Тебе не нравится? — фиолетовые брови подлетели наверх, а блеск потускнел. — Не особо, но норм, — и Наги зажег свечи, поставленные на стол с двух сторон от салатника. Молча сели ужинать. Рео, чуть погрустневший, осадил самого себя, зачем разговаривать о том, что «не особо нравится». И не знал, о чем завести разговор. А Наги смотрел на огонь и надеялся немного унять разгорающееся смущение. Ужин при свечах — такая банальность. Но романтичная банальность, трогающая сердце Сейширо. Они сидят за едой, приготовленной вместе, Рео сидит в его толстовке… Они как взрослые. Не хватает одного: — Нет, знаешь, все-таки вместе вкусно пахнут. Сладость жасмина балансирует горечь растения? Что это кстати?… — Вот и я о том! Да, точно! Они очень гармоничны, — улыбка Рео. Снова яркая и теплая. — А чем фиолетовая пахнет для работника… для тебя? — Это дикий колокольчик! Так что считай это вместо букета! Мы с родителями были во Шотландии летом, а колокольчики же там повсюду…- и Рео понесло. Все стало на свои места. Теперь это не игра во взрослых. Это просто они. Наги и Рео. Рео, который занимает собой все пространство, рассказывает про Англию, потом про Италию и осьминогов в кляре, спрашивая у Наги, может ли он их приготовить. И уже Наги болтает о том, как впервые готовил такояки, и еда очень неэтично летит во все стороны от того, как сильно хохочет Рео. И когда-то его выгоняли из-за стола за такую дерзость, но Наги лишь хихикал и ухмылялся. И продолжал шутить. И подначивать Рео рассказать о чем-то еще, чтобы вновь экспрессия превратила попытки Микаге поесть в увлекательнейшее испытание: кричи о финском супе так, чтобы японский огурец не вылетел изо рта. Это шоу по достоинству возглавило топ вечерних программ Наги. Как оформить подписку на каждый день? Хотя ничего необычного в этом шоу не было. Рео всегда был таким. Это его громкий, счастливый, энергичный репертуар. Просто чуть более расслабленный. И этот обычный Рео удивительно вписался в обычный вечер в обычной квартире Наги. Так, словно он тут и должен быть. Желательно еще, чтобы Наги так же хвалили каждый день за готовку. Рео вспомнил, что все это приготовил Наги, и поперхнулся своим восторгом. Похоже Наги действительно обрек себя на постоянную вечернюю фиолетовую компанию, ведь тот сказал, что лазанья вкуснее чем в ресторане. Это означало готовить каждый день полноценный ужин? Ну что за морока. Хотя, Наги готов потерпеть. Каждый вечер. Звучит здорово. Можно было бы Рео показать, что еще он умеет готовить. Делать новые соусы и закуски. Попробовать все сорта чая и выявить любимые. Ходить вместе в супермаркет — наверное Рео бы скупал все, на что упал взгляд. Или же нет, он же следил за их здоровьем. Рео бы покатал его в тележке. А потом они бы возвращались с пакетами домой. Разбирали продукты и прикидывали, что и когда приготовят. А когда не хотели готовить — они бы заказывали доставку. Смотрели ли бы в аниме. Играли бы, Наги посадил бы Рео за майнкрафт чисто шутки ради. И Рео бы копал под себя в поисках такого ненужного золота, а Наги смотрел бы во все глаза на свой аметист. Сейширо довольным котом расплылся в улыбке, показав, что последние минуты четыре рассказа пролетели мимо него. Рео даже в шутку ругаться не стал, такое блаженное выражение лица он видел у Наги только, когда тот спал. — Ты чего? — Приезжай чаще. Каждый день. — Приеду. А ты-то почему такой довольный сидишь? — такой умный парень Рео Микаге, абсолютно не понимающий намеков. Наги лишь прищурился, смешно по-кошачьи сморщив нос. Он так подмигнул двумя глазами сразу? — Ну-у-у скажи-и-и! — заныл Рео, отчаянно не веря в то, что он и его приезд может быть причиной такого редкого выражения лица, — ты опять засыпаешь? — Ахахахах, ну почти. Хотя нет, сейчас точно спать не охота. Бля, чизкейк еще. — Ты когда успел его приготовить? — Пока Ваше Высочество изволило принимать ванну в моем душе. — Погоди, это я такой долгий или ты такой быстрый..? Неважно, ты уже украсил? — Рео, казалось, не очень любил сладкое ведь, но теперь в нем было радости на полные штаны конфет. — Что украсил? — Торт! — А зачем… и чем? — Понятно, не зря я купил ягод. Наги достал чизкейк, а Рео намывал ягоды вместе с содой, как видел в тиктоках. Рео никогда не украшал тортов, всегда покупая уже красивые в пекарнях и кондитерских. Смысл брать обычный и потом докупать еще что-то, тратить на это время… Но милые девочки в тиктоке очень весело это делали, и даже романтично? Тогда ему захотелось попробовать и кто бы знал, что такая возможность ему предоставится так спонтанно и просто. Преисполнившийся шеф французско-японско-всех кухонь Рео пытался объяснить своему белобрысому недотепе-поваренку, как должен выглядеть чизкейк с высоты птичьего полета, но не получилось. Так что шеф взял это дело в свои руки и легонько бил по рукам Наги, который старался извернуться и стащить голубику. — Жди, пока я закончу, — сказал Рео, меняя местами две одинаковые клубники, ему не понравилось их первое расположение. Потом, подумав, оставил только одну, а вторую съел. — Есть, шеф! — Гуд бой, — и Наги в рот отправилась голубика в качестве награды за хорошее поведение, — Все, накрывай чай, я на финишной прямой. Кружки были поставлены, чай заварен, а чизкейк наряжен в лучшее платье дизайнера Рео. Голубика, клубника и малина были выложены в узор, известный одному только создателю. Он ловко и гордо пронес этот торт три шага от столешницы до стола, аккуратно и любовно поставил как произведение искусства. А после жестоко, но красиво (он постарался) разрезал и положил Наги на тарелку красивый кусок с самой большой клубничиной. Наги в этот момент ощутил себя ребенком, которому подарили самую крутую машину в детском саду на Новый год. Самый особенный подарок… — … для самого особенного парня! — а себе Рео отложил неаккуратную порцию с поломанным бортиком. Все равно вкусно. В этом весь Микаге. Не сказать что Рео не любил себя, он в этом преуспевал и про себя никогда не забывал. Он знал себе цену и что она исчислялась больше, чем восьмью нулями. Он знал, что станет счастливее не от идеального куска все еще вкусного торта, а от искрящихся глаз Наги. Хотя, Рео не думал о том, как стать счастливым, он просто был счастлив. И делал, что хотел. — Ну что, как? Вкусно? — парень так спрашивал, словно именно он готовил весь торт, а не только украшал. — Сам пробуй. Чизкейк был невероятным. Очень нежным. Еще бы — Наги выбрал свой фирменный десерт. Его небольшая гордость. Когда он готовился к экзаменам для перехода в старшую школу, он решил в качестве смены деятельности (голова бы вспухла, если бы после уроков в школе он сразу шел делать домашку, а потом еще и к вступительным готовился) гулять по окрестностям и пробовать разные чизкейки.Чтобы и погулять, и вкусно поесть, и рецепт записать, если вкуснее чем у него. Так он довел свою версию до совершенства. — Итак, мое сокровище, — Рео, попробовав кусочек, отложил ложку, отставил чай, которым хотел запить, проглотил торт, сложил руки по-деловитому под подбородком, — Мы выигрываем кубок, а после открываем ресторан. Или кофейню. Потому что это — лучшее, что я ел в своей жизни. Наги полностью отзеркалил действия такого смешного серьезного Рео, — Хорошо, Рео-сан. — Партнеры? — Рео-сан протянул руку для закрепления бизнес-союза. — Партнеры, — Наги-сан крепко пожал протянутую руку. И засмеялся, на что Рео лишь ухмыльнулся. Столько пафоса, и то лишь потому что с этим белобрысым парнем все казалось возможным. Что кубок, что кофейня, любые мечты могли реализоваться. И если раньше за какие-никакие мечты маленького Микаге отвечал его отец, но теперь Рео сам был ответственен за свои желания и стремления. И нужную поддержку он нашел в Наги. Теперь они сами вдвоем со своими целями. Рео так глубоко упал в эти мысли, что Сейширо пришлось его вытаскивать: — И что будет в этой кофейне? — не «было бы». «Будет». Это будет небольшая кофейня в центре города на набережной. Не сетевая, а единственная в своем роде. С высокими потолками и окнами во все стены. Вся бело-черно-фиолетовая, это же их кофейня. В углу будет денежное дерево. Его Рео купил зачем-то на первые заработанные йены. Или доллары. Или евро. Они не ограничивают себя одной страной. Рео будет занимается финансами, пиаром, заказами, а Наги — готовкой. Первое время они не станут никого нанимать. Один за кассой, второй на кухне. Три перерыва на чай и еду, для себя оставляют самое вкусное. Вообще эффективнее было бы порознь, чтобы кто-то всегда был на подхвате, но это их традиция — есть вместе. Именно в такие перерывы Наги будет предлагать новые позиции для меню. А потом в меню появится блюдо шефа Рео — что-то в стиле греческого салата или самого просто чизкейка, но с секретными ингредиентами (Рео их еще не придумал, но они обязательно будут). Просто и со вкусом. В кофейне будут самые потрясающие завтраки весь день и безалкогольное шампанское. По четвергам — вечера джаза, кажется, это вайбово. Заварочные чаи из отдаленных уголков Индии и Японии и кофе на манер всех стран мира. На стенах проектором транслируются прогулки по Киото и Окинаве. Их снимет Наги, когда они с Рео, выиграв кубок, поедут в отпуск — путешествие по Японии. В нем на экскурсиях Рео будет ходить за гидом, а Наги — задавать свои вопросы невпопад только по тому что ему интересно, ставя экскурсовода в ступор. И не услышав ответа на вопрос Сейширо, ребята отойдут вдвоем загуглить и выяснить, кем был выкован тот самый фонарь. И они продолжат прогулку только вдвоем, наслаждаясь поисковиком и компанией друг друга. — Мы поедем в путешествие? — Наги своим вопросом невпопад снова прервал жизнь в голове Рео. — Ну да… А ты против? — он отвел взгляд и положил руку на затылок, словно смущаясь детским мечтам. — Хм, нет, вовсе нет, — Рео вмиг потерял всякий стеснительный налет и засверкал яркой улыбкой, — Но, — фиолетовые брови подскочили в ожидании приговора, а Наги вдруг рассмеялся, — Рео, у тебя лицо меняется каждую секунду! — Ну договарива-а-ай, почему «но»? — А потому что, Рео, я не хочу жить в будущем. Я впервые хочу жить. И хочу жить сейчас и проживать момент, а не бежать вперед. Я не люблю бегать, — такая полушутливая концовка для очень трепетного откровения. Рео поймёт. Рео понял. Рео улыбнулся. — Раз сейчас, так сейчас. Выбираем, кто моет посуду! — В смысле, кто? — Наги с этими словами плюхнулся на кровать, — Ты и моешь. — Это непродуктивный и нецелесообразный способ принятия решений. — Ты просто посуду мыть не хочешь. — Давай решим это в ЧЕСТНОМ БОЮ! — под собственные слова, как под звуки фанфар, Рео достал из своего, кажется, бездонного пакета новую настольную игру. Наги то ли заскулил, то ли застонал в подушку, в изнеможении от инициативности друга. Как можно быть настолько активным? Как можно так интересно проводить время? — Мне лень… Давай ты помоешь и ляжем спать. — Вставай-вставай, Наги, давай, она не долгая, — Рео убрал всю посуду со стола, разложил игровое поле, разложил карточки и развернул огромные правила, закрывшись ими, как папа в детстве — газетой, — Так, все понятно. Ну вставай! — он подошел к кровати и присел у ее краешка на корточки, — Вставай, пойдем играть, мой хороший, — прошептал почти на ухо и потрепал по голове, по еле влажным еще волосам, которые начал перебирать пальцами. Ладонь спустились на лицо, гладя мягкую кожу с подростковыми пятнышками покраснений, пока ее не схватила чужая рука. Наги открыл глаза: — Это так в правилах написано? — Нет, — Рео взял секунду на проморгаться, — Правила простые, слушай… Парни перенесли поле на кровать. Их захватила игра по захвату вражеских территорий. Для Наги это был первый опыт игры с живым, даже слишком живым, соперником, и это будоражило. Думать не только за себя, смотреть на Рео и пытаться просчитать, какие он карты вытянул, какую ему карту взять и какую тактику сыграть. Наги впервые опирался не только на правила и стратегию, он любовался выражениями такого красноречивого лица, слушал малейшие вздохи злости при плохих картах, отмечал сжимающиеся ладони при выявлении успешного хода. А Рео просто играл. Он часто играл в настолки и любил это дело, он был хорош в картах. Но в игре с Наги Рео катастрофически уступал в хитрости. Создавалось ощущение, что его соперник был на шаг впереди. Но на стороне Рео тоже были его сообразительность и удача! И он до последнего не терял духа, борясь до конца. Игра накалилась, было заметно, что это был последний кон и противники сцепились в схватке не на жизнь, а на посуду. Конец игры и падение чужой обороны ознаменовал победный клич Наги, который жесткой логикой и последовательным наступлением с двух фронтов хладнокровно разбомбил все карты Рео, буквально запрыгав на постели, признавая собственное величие и вражеское унижение. Он заскакал, сбросив все фишки на пол, чтобы потом с наслаждением вернуться в кровать и с еще большим наслаждением смотреть за страданиями проигравшего. Рео злобно наяривал тарелки, кружки, приборы, каждая утварь в его глазах становилась очередной картой, которую он мог бы использовать иначе. Но когда все карты в этой партии были сыграны, Рео с чувством победителя обернулся на Наги, гордо вытирая длинные пальцы. — Видишь, не так уж это и сложно, я прекрасно справился с посудой, — и он подмигнул словно айдол. — Согласен, но это была только элита, впереди еще один босс, — Наги с усмешкой кивнул на форму из-под лазаньи всю в засохших корочках и разводах соуса, — Сражение босса и босса, стрим потной катки, ебашь, Рео! Рео нашел взглядом форму, его брови нахмурились, в глазах возникло страдательное осознание и осознанное страдание, омерзение и усталость трансформировались в злобу, которая вылилась криком несправедливости: — СУКА-А-А-А, Я ТРЕБУЮ РЕВАНШ! — эта катсцена достигла Наги и он пал с кровати, пораженный истерическим хохотом, — Так тебе и надо, душегуб, — только и произнес Рео, который предварительно прислушался, не сильно ли ударился его друг. Фразу пронзила улыбка, Рео не мог ее сдержать. Наги продолжал ржать еще сильнее от своего падения. Когда смех сошел на нет, Наги сел, все еще хихикая, и посмотрел на Рео. Микаге с самой теплой и беззаветной улыбкой в своем арсенале наблюдал за Наги. По его телу бурной рекой растекалось счастье и радостное спокойствие, эти водопады отражались пеленой света на глазах, обращенных на парня на полу. В Наги снова запылал недавно потушенный пожар, всполохи огня обжигали все органы и парализовали. Они смотрели друг на друга, смущались и не могли отвести глаз. Время остановилось, уступив бушующим стихиям в двух сердцах. Сердцах двух идиотов, которые созерцали собственную влюбленность под шум воды из открытого крана. —Блять, счета за воду! Рео, блин, золотой мальчик, — заорал Наги отмерев, когда быт победил романтику. Рео спокойно вернулся к форме с тихими словами: — Я оплачу любые счета за этот момент, ты только скажи, — Рео хотел, чтобы вода заглушила его, но Наги все равно услышал, как Рео и надеялся. Наги улыбнулся сам себе и такому легкому признанию этого странного момента. — Рео-сама, тогда жду денег на карту еще и за сегодняшний душ, в котором ты видимо переродился, — Наги знал, что творит. Распаляет себя и Рео, который домыл посуду и вместо того, чтобы насухо вытереться полотенцем, с азартом побежал вытирать их об Наги, пугать его холодными руками. Для этого он залез под футболку, чтобы потушить этот огонь дерзости или разжечь игру сильнее. Но схватив кричащего от холода Наги за талию, Рео уже не смог оторвать руки. И пытка Наги приняла какой-то новый оборот. Все еще мокрые руки, которые согревались от тепла тела, начали выводить аккуратные, необыкновенные, нежные узоры по всему телу, то спускаясь на поясницу, то поднимаясь до уровня груди, иногда царапая тонкую чувствительную кожу. И тот, и другой были заворожены этим танцем ласковых пальцев. Рео безвозвратно тонул в приятном и запретном потоке интереса и притяжения к парню. Все его ощущения оказались на кончиках пальцев, которые были на грани того, чтобы испариться от ожога. Вдруг Рео залился стыдом от осознания ситуации и убрал руки, но Наги не только безапелляционно вернул их обратно, но и сам снял футболк, выражая полное доверие и собственную инициативу. Пытка продолжилась, Рео прошелся подушечками пальцев по животу и еле выступающим мышцам пресса, бережно обвел каждое свидетельство упорных тренировок и пошел руками выше, поглаживая грудь, но так аккуратно, словно видел такую картину впервые. Терпкое восхищение бешеным течением сносило ему голову и уносило все ближе к границам терпения. Наги откинул голову, подергиваясь от мягких движений, остающихся всполохом искр под кожей, и долгих выдохов Рео, которые иногда достигали голой кожи. Рео поднялся руками до плеч, которые он так часто массировал после тренировок, но теперь это не была забота в награду за тренировку. Это было манящее, будоражащие и приводящее в экстаз единение копившихся чувств и ежесекундных эмоций, столкновение воды и огня, пересечение горизонта событий, когда прошлое и будущее остаются за чертой сознательного. Пальцы осторожно, чуть надавливая, шли по шее, собирая капли выдержки, искры желания, сквозь сомнения, мысли и рамки. Возбуждение выплеснулось за пределы своей чаши и рук стало недостаточно. Рео нежно припал губами к открытой шее, а Наги зубами поймал чересчур тяжелый вдох и лишь сильнее откинул голову, оставляя ему полную волю. Капитулируя, сгорая и желая чтобы это закончилось. Или никогда не заканчивалось. Когда по шее скользили губы, а плечи сжимали сильные длинные пальцы, Наги не хотел думать. Он желал только чувствовать, как бурно разгорается в нем незнакомые трепет, волнение незнакомой силы. Рео вошел во вкус раскованности, откровенности и беспрепятственности, он уже не касался, а с напором целовал, прикусывал и проходился дорожкой языком по всей шее вниз, обязательно возвращался наверх. Но как только он губами коснулся тонкой кожи за ухом, испугался такого близкого, тихого, сдержанного, но резкого стона. Словно очнулся. И посмотрел на Наги в ступоре, не зная продолжать ли, а если продолжить, то как. Наги вернул ему взгляд. И не отрываясь от глаз Рео, слишком легко, немного грубо, приподнял и опустил его к себе на колени, чтобы было удобнее. Но Рео все еще во все глаза смотрел и ничего не понимал, залившись красной краской и неловкостью. Наги пришлось самому делать то, чего так ярко хотелось, пока его шею испытывали чужие губы — почувствовать их на своих. Наги взял огромной ладонью Рео за подбородок и потянул вниз, оставив сантиметр между губами. Сантиметр испепеляющего желания, чтобы Рео сам его поцеловал. Сантиметр свободы действий. И Рео наконец-то поцеловал. Сначала нижнюю губу, потом верхнюю, и снова нижнюю. Обхватил руками скулы и поцеловал по-настоящему. Со всем тем побуждением, нетерпением, заботой, жадностью, которые хранились в нем с первых встреч и тренировок, с массажей и домашних тусовок, с совместных прогулок и поездок на машине. Язык исступленно проходился по губам, словно дразня, которые после сминались под таким напором. Рео целовал страстно, жарко, меняя темпы и скорость, невозможно замедляясь и словно отстраняясь, чтобы снова вернуться с еще большим энтузиазмом, свойственным только ему. Тем энтузиазмом, которым он вскружил голову Наги. С тем, с которым он выбил нахуй дверь его сердца и вошел по собственному, особенному приглашению. С тем энтузиазмом, с которым Наги, устав от такой игры, оттянул распущенные фиолетовые волосы и сам впился в шею Рео. Чтоб неповадно было. А Рео лишь распахнул глаза от удивления и закрыл рот рукой, в смущении, которое Наги явно вытеснял языком и вырывал чуть ли не зубами. Ладони Рео поймали выдохи, но высокий стон прошел сквозь пальцы. И Наги отметил это собственной победой, очередным успешным голом и очень наглым укусом за плечо. Они целовались долго, много, терпко, сладко, неумело, сменяя друг друга, соревнуясь друг с другом. Целовались до точек кипения, выхватывая уже не сдерживаемые стоны, бездумные слова и маты. До тех пор пока не испарились, пока не стерлись губы. Рео и Наги в усталости и эйфории замерли, соприкоснувшись лбами, отдыхая и восстанавливая сотню раз сбитое дыхание. Наги в изнеможении упал на подушку. — Ебать мой хуй, блять… Рео, если бы я знал, что ты так целуешься… Можно у нас так каждая ночевка будет проходить? — он глухо и искренне рассмеялся, снимая с Рео груз за минуту надуманных мыслей и тревог. — Ахахах, хорошо, — он мило и все еще немного застенчиво улыбнулся. — Кайф, блять, как же я устал и как я хочу продолжить, — концовка фразы испарилась в смачном зевке. — Почему ты так открыто обо всем говоришь, словно мы встречаемся? — Рео все еще пребывал в тихом шоке, на него волнами накатывали беспокойства, стыд, страх, смывая всякое понимание происходящего. — Чего стесняться, ты — мой самый близкий человек. А ты хочешь встречаться? — Хочу, — Рео вдохновился прямотой Наги с искренностью прыгнул в холодную воду нового будущего. — Хорошо, я тоже хочу, — Наги очень простодушно и согревающе улыбнулся, сжигая своим светом все неуверенности, освещая банальную истину: это все еще они и они вместе справятся с чем угодно, — Пойдем чай пить, у меня высохли губы и глотка, — Наги встал с кровати и приглашающе протянул руку. — Понимаю, у меня тоже, — Рео не переставал улыбаться, наверное, он все еще не верил, в происходящее, но с готовностью обхватил ладонь и поднялся за Наги, — Давай посмотрим что-нибудь? — Погнали, у нас еще 2 тайтла недосмотрены. Вечер перешел в ночь за аниме, горячим чаем и пылким обсуждением персонажей и всего на свете. Порой плашет потухал, чай стыл, а парни все болтали. Под утро они решили, что пора бы завалиться в кровать, умылись и удивительно уснули в обнимку. Удивительно потому что оба ненавидит с кем-то спать, особенно Наги. Но не теперь, когда он оказался в самых мягких и укутывающих объятиях, которые пахли домом. Единственной проблемой оставалась собственная рука, которую Наги не знал, куда удобно деть. Но отныне у него, у них есть все время и бесконечность возможностей это решить.