Киноварь

Покатая крыша отбрасывала солнечные блики в открытое окно. Сычжуй стоял спиной к окну и слабо улыбался, как он делал это обычно. Закат окрашивал небо в алый цвет, подобный киноварной точке на лбу человека напротив. Тёплый ветер игриво запутался в волосах заклинателей. Цзинь Лин поймал взметнувшиеся в воздух концы белой ленты и потер их между пальцами, наслаждаясь мягкостью шелка. В душе вспыхнул огонь, заставив его губы растянуться в подобие улыбки. Он смущенно и с надеждой затаил дыхание, ожидая свой приговор. Лань Юань удивленно вздохнул, и улыбка дрогнула, сходя с раскрытых губ. Сердце заклинателя в белом пропустило удар, а затем забилось с новой силой. Жар оставил алые росчерки на кончиках ушей, скрытых за волосами. Ветер задул с новой силой, ударяясь в спину Сычжуя, вырывая лобную ленту из чужих пальцев. Взметнулись длинные волосы, рассыпаясь по плечам. Цзинь Лин завороженно уставился на фигуру, подсвечиваемую оранжевыми лучами, и сам невольно покраснел ушами, потеряв всякий дар речи. — Глава Цзинь, — тихо сказал Лань Юань, который сейчас казался таким юным, будто и не было этих восьми лет разлуки, — Вы ведь знаете значение этой ленты? Сычжуй старался говорить плавно, чтобы его не подвёл дрожащий голос. Цзинь Лин прекрасно знал, что означает лобная лента ордена Гусу Лань. Он просто не мог не знать. Но, потеряв всякий стыд, как он мог совершить нечто подобное? Однако, мужчина больше не мог сдерживать свои чувства. Они были ещё совсем новыми для него, неизведанными, но такими нежными и прекрасными, словно яблоневый цвет на снегу. Он был готов принять последствия своего поступка, готов был смириться с возможным отказом и принять любой исход, даже самый плохой, потому что больше не мог держать эти слова в себе. Не находя в себе сил ответить, Цзинь Лин просто кивнул и посмотрел Лань Сычжую прямо в глаза, так открыто и доверчиво, что мужчина просто не смог отвернуться. Цзинь Лину сделалось почти больно от невозможности подобрать те самые заветные слова, чтобы хоть как-то выразить всё то, что он чувствовал. Всю ту нежность и желание защитить от злых языков, что мелют чепуху попусту. — Цзинь Лин, — сказал заклинатель в золотых одеждах, сейчас похожих на расплавленную медь, — Ты можешь меня называть Цзинь Лин, хотя бы когда мы наедине? Прошу, я более не вынесу от тебя этих вежливых церемоний, — мужчина схватил Сычжуя за руку и сжал в ладонях чужие пальцы, умоляюще прижав её к месту, где бешено билось сердце. Такой жест окончательно смутил Лань Юаня и он почувствовал, как к щекам приливает жаркая волна, окрашивая их персиковым цветом. Мужчина прикрылся широким белым рукавом свободной руки, подобно молодой девице на выданье, но иного способа побороть крайнее смущение он не знал. — А-Лин… — на пробу прошептал Лань Сычжуй, прижимая рукав ближе к лицу. Он просмаковал это ласковое имя на языке и снова произнес его более уверенно. — А-Лин… Цзинь Лин обомлел, расплываясь в широкой счастливой улыбке. Он почувствовал, как в его душе расцветают гордые эдельвейсы. Он, не отпуская чужой руки, которая была прижата к груди, потянулся и слегка дёрнул белый рукав, чтобы убрать руку Сычжуя от пунцового лица. Затем он протянул её к губам и оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне. И сделал это ещё раз, и ещё, и ещё, зацеловывая эту бледную, но от этого не менее сильную ладонь. Когда он поднялся к запястью, то бросил взгляд из-под ресниц на смущённое лицо Лань Юаня. Лань Сычжуй чувствовал, что вот-вот потеряет самообладание, но он стойко встретил взгляд Цзинь Лина, смотря в ответ прямо и честно. Собрав остатки сил, Сычжуй решительно протянул руку и взял Цзинь Лина за подбородок, слегка приподнимая его. Цзинь Лин не сопротивлялся, а лишь завороженно наблюдал за действиями Лань Юаня. Он полностью доверял ему и был готов на все, даже если это означало бы переступить через свою гордость. Лань Юань прикрыл глаза, что выдавали все его эмоции, и осторожно коснулся губами лба Цзинь Лина, где краской цвета киновари была поставлена точка. Мужчина весь подобрался, не ожидая такого исхода. По телу прошлась мелкая дрожь, с губ сорвался тихий удивлённый вздох. Сердца обоих заклинателей взволнованно забились. Спустя, казалось, несколько долгих минут, а может быть, всего несколько мгновений, Лань Сычжуй отпустил подбородок Цзинь Лина, обхватил его лицо обеими руками и слегка наклонился, чтобы быть на одном уровне. Он нежно провел большими пальцами по скулам Цзинь Лина и замер под пристальным взглядом его золотистых глаз. — Не знал, что в вашем клане обучают подобным вещам, — вдруг заговорил Цзинь Лин, игриво улыбаясь и желая поддеть скорее по привычке, чем чтобы обидеть. Внутри была такая эмоциональная смесь, которая пугала одним своим видом. Цзинь Лину хотелось то ли оттолкнуть Сычжуя сию же минуту, гневно ругая его, то ли оказаться еще ближе к нему, вдавливая его крепкое тело в свое. Лань Юань смущённо улыбнулся, как умеет только он — кротко, но настолько не скрываясь, что в грудной клетке у Цзинь Лина защемило. Глаза его горели странным искристым огоньком, подсвечивая фиалковую радужку, и полнились не свойственной их годам мудростью. Не долго думая Цзинь Лин схватил Сычжуя обеими руками за воротник и притянул к себе. У того вырвался удивлённый вздох, который Цзинь Лин поймал губами, в глазах он увидел свое отражение. Спохватившись, Сычжуй подался навстречу, не выпуская чужое лицо из рук. Он подхватил нижнюю губу Цзинь Лина, смакуя на языке жасминовый чай, который они недавно пили. Руки Цзинь Лина выпустили воротник из пальцев и аккуратно пригладили, будто и не было ничего, нежно прошлись по широким плечам, да там же и остались, комкая белоснежные одежды. С Лань Юанем целоваться оказалось гораздо лучше, чем он мог себе представить. А представлял он в последнее время очень многое. И теперь он может воплотить хотя бы часть своих недостойных фантазий в реальность, потому что Сычжуй принял его чувства и сам открыл свои. Ничего не могло быть лучше этого момента. Пусть небо разобьется о землю — Цзинь Лину сейчас все нипочем.