Aı

      Лестрейндж стал подозрительно часто пропадать.       Память услужливо напомнила, что вероятно идет подготовка к нападению на Хогвартс.       А там и Лорд сгинет.       Значит мои мучения тоже подойдут к концу.       Но пока не май, а первое марта — как подсказал домовик Малфоя.       Да и самого волшебника не видно, наверное, в школе.       Одиночество сводит с ума.       Медленно, но верно.       Кроме койки, одежды и периодически появляющейся миски с пищей нет ничего, что могло бы развлечь.       Перебирала в памяти слова великих казахских учёных.       «Я хоть и живу, живым себя не считаю. Не знаю, от досады ли на людей, от недовольства ли собой, а может, и по какой иной причине. Внешне жив, внутри все мертво. Сержусь, но не испытываю гнева. Смеюсь, но не могу радоваться. Слова, произносимые мной, и смех кажутся мне не моими. Все чужое», — Абай Кунанбаев.       Men de ózimdi tiri dep sanamaımyn. Men ishteı Óldim.              Что со мной будет?       Воплотит ли в реальность свои слова Лестрейндж и оставит своей игрушкой?       Я хоть и живу, живой себя не считаю…       Что, если сторона Поттера проиграют, и магический мир погрязнет во власти Лорда?       Ладно, к черту магический мир! Важна я!       Я не хочу здесь оставаться.       Я не хочу, ведь такими темпами сойду с ума.       Что, если я надоем мужу Беллатрикс, и он отдаст меня на растерзание толпе Пожирателей?       Мне надо что-то делать.       Но что?       Живот и поясница отозвались тупой болью, прервав размышления.       В прошлом теле я привыкла к ежемесячному дискомфорту в этих областях из-за менструации.       Встала с койки и размялась.       Стоп…       Месячные.       Почему у меня не идут месячные?       Где мои месячные?       Я в плену с конца декабря.       Осознала себя через несколько дней, там уже январь вступил в свои права.       Сегодня — первое марта.       Месячных до сих пор нет.       Прижала руки к животу и опустилась на колени, трясясь.       Нет-нет.       Men júkti bola almaımyn ba?!       Вспоминай симптомы беременности!       Тошнота, боли в животе, нет менструации, усталость и что-то ещё.       Тошноты нет, боли в животе есть, менструации нет, усталость я испытываю всегда, находясь в вялом состоянии.       Легла на каменный пол и прижала ноги к груди.       Может задержка из-за внешних факторов?       Я всё же не на курорте нахожусь, рацион скудный, постоянные нервы и тело подвергающееся насилию.       Пока не затошнит, я не поверю.       — Men júkti emespin, tynyshtal, — прошипела и ущипнула бёдра с обеих сторон.       Проще заставить себя поверить в отсутствие симптомов беременности, чем размышлять и морально убить себя одним только подтверждением.       Я не хочу детей от Лестрейнджа.       Я больше ни от кого не хочу детей.       Никогда, ótinemin.       — I hate it! I hate it! — я не успела испугаться и встать с пола, как дверь чуть не слетела с петель и в камеру влетел мой ночной кошмар.       От него за версту несло спиртным.       Глаза налиты кровью.       — SHE GAVE BIRTH TO A BABY! SHE GAVE BIRTH NOT TO ME, BUT TO THE LORD! WHY DID SHE DO THIS TO ME? DID MY LINE NOT DESERVE TO BE CONTINUED?       Я отползла и вскоре уперлась спиной в металлический край койки.       — BELLA NAMED HER DELPHINI.       Родольфус не закрыл дверь.       Сжалась.       Боязно дышать.       Дельфини… Как я могла забыть, что Беллатрикс родит Лорду девочку, которая в будущем устроит проблемы героям второй магической войны?       На глаза попались его лакированные туфли.       Опустила голову ещё ниже.       Нежно поднял голову за подбородок.       Нерешительно посмотрела в глаза.       Злые.       Полные обиды.       В его темных глазах я будто наяву увидела молодое лицо с красивыми чертами лица.       Беллатрикс Лестрейндж.       — CRUCIO!       Страшная боль пронзила меня, напомнив о том дне, когда Темный лорд также испытывал пыточное заклинание.       — Joq! — боль сковала и мучила. — Ótinemin, meni azaptamańyz!       Я не понимала на каком языке говорю.       — Господин! Прошу! Я не виновата!       Свернулась и раскачивалась из стороны в сторону.       Кричала.       — PLEASE STOP!       В ответ громкий и горький смех.       — I wish she was the one begging me to stop, not you, Luna! — в какой-то миг пыточное заклинание перестало иметь власть надо мной, но конечности не слушались и подрагивали.       Шевелить телом было невозможно.       Жёсткий удар в живот.       Взвыла.       Боль…       В правый бок.       В левый бок.       — Please…       Он подошел в упор к лицу.       Сквозь льющиеся слёзы увидела…       Лакированные туфли.       Всё такие же чистенькие.       Не было сил сплюнуть кровь, та стекала по подбородку.       — Не надо… — последнее, что я запомнила — это пинок лакированной туфлёй в беззащитное лицо.       Сознание смилостивилось.