herz um den Hals

Герман и Малярчук лежали вдвоем в комнате второго и отмечали день влюбленных. Павел лежал на спине, а на его груди лежал Герман. В руках у Мали была электронка, которой он неспеша затягивался. Все шло действительно хорошо: включённый фильм, еда, напитки и тому подобное. Но Герман немного нарушил эту идиллию. - Маль, меня бесит, что ты постоянно с этой Ксюшей ошиваешься, я понимаю, мы должны в школе делать вид что не вместе, но все равно. - говорит вдруг герман, немного отрывая голову, смотря в самую глубь глаз. - Что такое, милый? Ревнуешь что ли? - усмехается Малярчук. - Это не смешно! Я ревную, потому что боюсь, что уведет тебя. Ревность вызвала в мале только смех. Неужели он действительно выглядел как тот, кто может изменить любимому человеку? - Хах, ну пометь меня тогда, чтобы точно не забрала! - смееться маля, но веселье длиться не долго. Видимо идея с отметкой очень даже понравилась Герману и поэтому он ухмыльнулся и залез на чужие бедра, выкидывая электронку куда то в неизвестном направлении. Павел с недоумением посмотрел на кудрявого. Тем временем абсолютно не думая поместил руки на чужие, любимые ягодицы, сминая, заставляя кудрявого издать довольный выдох. Романов аккуратно наклонился к чувствительной ушной раковине и почти промурлыкал: - А вот и помечу, и только попробуй скрыть - загрызу до смерти, понял? - спрашивает с улыбкой герман, прежде чем словно голодный хищник напасть на любимую шею, сначала просто целуя, гладя плечи, а потом и оставляя легкие укусы, а затем и вовсе, перешел на засосы. Причем не такие уж и слабые, чтобы точно было видно. Малярчук тяжело дышал. Шея - его слабая зона. К его шее мог притрагиваться не каждый, только его любимая барашка, как он любил называть Германа. Только он мог целовать ее, кусать оставлять метки, заявлять, что этот парень принадлежит именно ему «Павел Малярчук принадлежит Герману Романову». Ощущения чужих родных губ на шее было таким приятным. Таким сладким и ... К сожелению не правильным, но сейчас, сидя в этой комнате в двоем, он понимал, что ему абсолютно все равно на все законы. Пока Герман может целовать его, гладить, обнимать и в принципе контактировать - значит все идет правильно. Для них. Тем временем Герман сам Извивался в этих руках, специально выпячивал зад, извивался во время процесса, возбуждая, надеясь на что-то больше, чем простые засосы. А засосы получались странной формы. Почему? Потому что их скопление образововало сердце, и когда Герман закончил, посередине данного сердца оставил укус, проводя по нему языком, провадя носом по шее, к уху, чтобы вдохнуть любимый запах малиновых духов. Крышу снесло окончательно. Дальше они были будто во сне. Вот, Малярчук переворачивает их, он наверху, тут же целует губы Романова, лапает без стыда вес тело, гладит от шеи к груди, от груди - к шикарным бедрам, на которых он особенно заострил внимание. Одежда в сторону. Они оба голые. Совершенно. Они утопают друг в друге. Обычная ревность вызвала страсть. Дикое желание друг друга. Показать друг другу как они любят. Особенно у Германа, ведь он первый начал. Сердце на шее бьется вместе с настоящим, в груди, которое вот-вот выпрыгнет и соединится во едино с сердцем парнем под ним. Хотя секс и так воссоединение двух сердец, которые хотят показать, хотят довести за край удовольствия, сделать хорошо, показать всю свою любовь. Глаза закатываются. Из рта доносятся сладкие звуки. Только дня него. Только для Мали. Четырнадцатое февраля явно удалось. Герман выгибается змеей, пытается сильнее, ближе прижаться, хочет больше, больше прикосновений, хочет просто впечататься в любимого. Движения плавные. Хорошо. Просто ахуенно. Горячо. Любимо. Они оба сгорают, а после воскресают. Как фениксы. Зеркало слева от кровати дает узнать о подарочке на шее, от которого Павел улыбается, обнажая зубы. Так приятно это видеть. И не только засосы, но и отражение любимого, который выглядит таким беспомощным и желающим получить удовольствие, утонуть, захлебнуться в нем. Малярчук решает оставить тот же подарок, когда оба почти на грани он оставляет те же засосы, в том же порядке, и специально кусает тогда, когда предположительно должен был кончить Романов. Он угадал. Семя извергается точно когда белые зубы касаются горячей кожи. Извергается у обоих. Оба громко стонут, Герман даже вскрикивает. Они сгорели. Умерли. Но обязательно возрадятся, в следующий такой раз. В следующую бессонную ночь. Ночь, когда Герман опять приревнует, не в серьез, а просто чтобы позлить. Заставить Малярчука показать свое нутро, и как следует показать, кого он любит и как, что ему ненужна какая-то продажная девка ( как думал Маля), а нужен именно по уши влюбленный кудрявый парень, который на каждое четырнадцатое февраля дарит один подарок - Сердце. Сердце на шее.