Too late for “sorry”

      Капли дождя тяжело падали на руки, залитые чужой кровью, и ещё сильнее заставляли ткань перчаток мокнуть. Чувство потерянности тугим узлом завязывалось в районе солнечного сплетения, вытесняя собой что-то родное, знакомое, что теплом согревало плоть изнутри.       Дилюк мелко дрожащими ладонями прижимал глубокую рану на теле отца, которая сочилась кровью так сильно, что парню казалось, она вытечет полностью, оставив только пустое бледное тело, вынужденное медленно умирать. Сознание утекало из Крепуса тонкой струёй, забирая с собой силы и жизнь. Когда полный безумной паники и страха взгляд сына снова пробежался по искалеченному телу отца, тот выдавил из себя тихий протяжный хрип, и только всеми силами вслушавшись, Дилюк выцепил еле различимые слова.       — Иногда жизнь может измениться в одно мгновение, — не без усилия натянутой улыбкой озарился мужчина перед смертью.       Дилюка пронзило стрелой настоящего, животного страха, когда отец закрыл веки и дыхание его замедлилось, через пару секунд окончательно погасая.       — «Чёртчёртчёртчёрт…» — оглушительным звоном тревоги разносилось в голове, отчего виски уже начинали болеть.       — Эй, мы пришли на помощь! Вы в порядке? — послышался издалека приближающийся голос Кэйи.       Завидев мёртвое тело Крепуса, Альберих застыл на месте, вместе с остальными рыцарями Ордо Фавониус.       Опоздали.       Дилюк бросил взгляд на четверых человек, топтавшихся на месте. Они в ужасе рассматривали разбросанные около повозки тела: окровавленные, растерзанные, убитые. И именно на их руках, по мнению юного Рагнвиндра, теперь подсыхала тёмная кровь его отца.       И бурлящая искра ненависти разгорелась в груди за мгновение, затмевая последние отголоски благоразумия, разливаясь по венам, наполняя сосуды и яростно требуя вырваться наружу. Дилюк сжал ладони в кулак, да так сильно, что пропитанная кровью и дождевой водой ткань перчатки вонзилась в кожу. Он медленно встал, уставившись себе под ноги. А затем рванул вперёд. Рассекая влажный от дождя воздух, он преодолел расстояние за считанные секунды, и руки его намертво сцепились на шее брата. Навалившись всем весом, Рагнвиндр сбил его с ног, а ошарашенный Кэйа не успел даже моргнуть.       — Ты что творишь?! — выкрикнул он, хватаясь ладонями за руки Дилюка, которые не давали сделать и малейший вдох.       — Это ты виноват, — низко прорычал парень и его глаза, казалось, сверкнули пожирающим пламенем. — Это ты виноват! — Уже на крик сорвался он, повторяя всё ту же фразу.       — Какого…почему я?! — Альберих сделал попытку ускользнуть из хватки брата, но тот лишь сжал крепче, без жалости впиваясь пальцами в шею.       — Почему вы не пришли раньше, где вас только носило всё это грёбанное время?!!       Кэйа попытался выдавить из себя хоть слово, но разум помутнился от нехватки кислорода, так что он стал извиваться в руках Рагнвиндра в попытках освободиться. И лишь сейчас остолбеневшие от шока рыцари, всё это время стоявшие в стороне, бросились оттаскивать Дилюка. Как только тот ослабил хватку, Альберих скинул с себя чужие руки и отполз в сторону, судорожно хватая ртом воздух и растирая пылающую от боли шею. Но не успел он встать на ноги, как сзади послышался грохот и возгласы: Дилюк, до этого остервенело сопротивляющийся, высвободил двуручный меч и одним взмахом повалил окруживших его рыцарей на землю, после чего они даже не пытались подняться.       Взор его огненных глаз вновь устремился на Кэйю.       Тот в это время быстро вскочил на ноги и испуганно попятился назад. — Ты обезумел… — произнёс он паническим шёпотом.       Но Дилюк уловил два тихо сказанных слова и ответил на них яростным воплем, а после замахнулся мечом и все силы обратил на удар. Альберих успел схватиться за рукоять своего оружия, выставить его перед собой и зажмуриться в страхе. Послышался оглушительный скрежет металла о металл. Кэйа поспешно отскочил в сторону, пока Дилюк не успел замахнуться вновь. Перехватив меч поудобнее и сжимая его ладонями так крепко, словно это был его единственный шанс спастись, Альберих кинул взгляд в сторону бездыханно лежавших на земле рыцарей и ужаснулся.       — Остановись! Слышишь?! —       братился он к брату, чьё сознание оказалось во власти разрушающего гнева.       Но тот не слышал. Его словно подменили. Подменили юношей, что сверкал огнём безумия в глазах и, яростно сжимая меч, медленно приближался с готовностью в любой момент ударить снова, не имея даже малейших сомнений.       — Хватит, пожалуйста! — взмолился Кэйа и отскочил в сторону, уворачиваясь от лезвия.       Дилюк, воспользовавшись моментом, немедленно развернулся и замахнулся вновь, на этот раз задевая объект ненависти и рисуя на его смуглой коже яркую полосу крови. Кэйа схватился за рану и сжал челюсти, чтобы сдержать рвавшийся наружу крик боли. А когда боковым зрением он уловил летящий следом другой удар, его левая рука неуверенно вытянулась вперёд и, дрожа, сжала тонкую рукоять одноручного меча. В следующее мгновение после атаки Альберих с ужасом заметил паутиной разросшуюся трещину на собственном оружии. Ещё один удар и единственное, что ему останется: прикрываться намокшим плащом от сокрушающих ударов тяжеленного меча.       Тело внезапно прожгло нахлынувшей волной боли, так что Кэйа уставился на правую руку, ладонь которой измазалась собственной кровью. И мимолётное промедление оказалось его худшей ошибкой. Справа послышались тяжёлые шаги быстро надвигающегося Рагнвиндра, и когда Кэйа обернулся, думая, что у него есть ещё пара секунд, чтобы хотя бы пригнуться, самый кончик меча рассёк его правый глаз. Адская боль хлынула так резко, что Альберих мигом коснулся лица, прикрывая истекающее кровью место, где у него когда-то было глазное яблоко. Он зашёлся истошным криком, тут же падая на колени и судорожно моргая вторым глазом. Зрачок его правого глаза больше не может улавливать обстановку вокруг, и вместо тянувшихся ввысь верхушек деревьев Кэйа лицезреет тьму. Но внезапная вспышка света заставляет его обернуться и когда кажется, что ужасу нет предела, он возрастает в тысячу раз: Дилюк, закинув меч себе на плечо, тихо прошептал слова, после которых оружие окрасилось пламенем.       — Нет. Ты ведь не станешь, Дилюк… — шепчет он брату или пытается успокоить себя, уже явно сомневаясь в правдивости собственных слов, но всё ещё глупо лелея надежду.       Взорвавшись ослепительным светом, огненный феникс срывается с лезвия Рагнвиндра и мчится вперёд, выжигая под собой землю и оставляя тлеющий след. Кэйа опускает свой меч, не способный даже каплю помочь ему, и выпускает его из рук. Обжигающие крылья птицы мигом захватывают Альбериха в свои объятия, а тот лишь натягивает улыбку.       Дилюк останавливается только когда тело его брата с глухим стуком врезается в столб дерева и сползает вниз. Сквозь шум бешено бьющегося сердца и ещё не затихшего дыхания, Рагнвиндр слышит хриплый смех. Он вздёргивает голову и видит кривую ухмылку на окровавленном лице Кэйи. Тот смеётся чуть слышно, раскинув руки по сторонам от себя и глядя вверх. Его тело расписано узорами мелких порезов, что усеяли собой каждый сантиметр; резаная рана на боку полностью пропитала одежду, но всё ещё медленно изливалась кровью. А вместо прежнего взора прекрасных голубых глаз, чья радужка всегда напоминала толстый слой крепкого льда, за которым скрывалось множество тайн и секретов, Дилюк увидел опустевший взгляд левого глаза, рядом с которым, чуть правее, красовался вертикальный порез, задевший веко и самый край брови. Рагнвиндр неосознанно ужаснулся. Двуручный меч неожиданно стал совершенно неподъёмным, лезвие опустилось вниз и вонзилось в промокшую гладь земли. Уставившись на неподвижно полулежащего полусидящего под кроной дуба Кэйю, Дилюк вспомнил точно так же валявшееся в луже собственной крови обмякшее тело Крепуса; подкравшееся чувство вины тут же отступило.       Рагнвиндр одёрнул рукава пальто, что успели испачкаться чужой кровью. Его волосы намокли, и сбившиеся пряди беспорядочно растормошились, прилипая к потному лбу. Он молча поправил загнувшийся воротник, даже не замечая, как внутри его сердца, полного безусловной любви к отцу и сводному брату, не осталось места от переполняющей его ненависти. Очередная капля спустилась с неба и пристроилась на ткани пальто, когда Дилюк развернулся и пошёл прочь.       Капли пота, крови и дождя сползали с макушки синих волос и падали с прядей на землю. Кэйа без остановки моргал левым глазом, судорожно всматриваясь в размытую обстановку вокруг. Но ему не нужно было много усилий, чтобы заметить удаляющуюся высокую фигуру в тёмном одеянии, которая скрылась среди деревьев, не успел он и шевельнуть рукою. Альберих испустил хриплый смешок, что мигом отозвался болью в сломанных рёбрах, свежих ссадинах и рваных порезах. Он сделал невероятное усилие, чтобы перевернуться на колени, а затем и встать, пошатываясь, словно почти что сломленный стебель цветка под порывами ветра. Верхушки деревьев неожиданно вытянулись в несколько раз, а затем вдруг закружились бесконечной чередой, сливаясь в пятна грязно-зелёного, чёрного и кварцево-серого цветов. Альберих сжал ткань разорванной жилетки и рухнул вперёд, даже не выставляя ладони перед собой. Удар о сырую землю отозвался оглушительным звоном в ушах. И только через несколько секунд Кэйа поднялся на локтях, всё ещё слабо улавливая огненно-рыжую макушку вдали. Парень хрипло выдохнул и прошептал тише шелеста листьев на деревьях:       — Прости, братец.