Уйти, чтоб не расстаться

      Она до сих пор не могла решить для себя правильно ли поступила, уступив уговорам Брагина - пойти на свадьбу Лазарева и Покровской. Зачем она там была? Она даже не помнила, во что была одета невеста, и сколько было гостей. Единственное воспоминание о той свадьбе - это перманентный страх в ожидании звонка и рука Нины, дружески сжимающая её ладонь.       С другой стороны ей уже приходилось быть в ожидании под дверью операционной. И тот опыт тоже не давал никакого иммунитета от повторяющихся страхов и дурных мыслей.       Она помнила часы, которые провела, наблюдая за коллегами. Те страшные часы. Она тогда даже молилась глядя в окно операционной, при этом, не зная ни одной молитвы. Слёзы застилали и жгли глаза. Свадебное платье сдавливало грудь, не давая сделать полный вдох и выплеснуть отчаянный крик боли и страха. Помнила металлический привкус на губах. Вкус его крови. Она не знала, как кровь попала ей на лицо и губы. Она потом долго не могла соскрести её со своей кожи. За долгие часы ожидания его кровь буквально просочилась через её поры и смешалась с её кровью и стала частью её самой. Она просто не могла уйти умыться, пока не закончилась операция, не могла сойти с места и стояла, прильнув к окну операционной. Всё вокруг исчезло и стало не важным. Существовала только эта комната с людьми, сражающимися за жизнь.       А после опять ожидание и страх потери. Она вообще не помнила, как прожила те недели, пока Брагин был в коме. Они слились для неё в один сплошной бесконечный день. Его палата, операционная (от работы её никто не освобождал), вновь его палата. Она не знала времени суток, был это день или ночь - ей было безразлично. Только кофе спасал её на короткое время и бодрил, не давая стать тенью. Она проваливалась в небытие сна и при любом шорохе вскакивала с кушетки, находящейся в его палате. Какие-то люди приходили, что-то говорили, чего-то спрашивали или предлагали - она их не помнила. Она смотрела только на больничную койку, на которой лежал её новоиспечённый муж. Муж. Она даже не успела осознать свой новый статус - жена. Не успев стать женой, она чуть не стала вдовой. Как ни удивительно и ни странно - не стала. Кого она должна была благодарить за это? Своих коллег или бога, или ещё кого-то? Ей было безразлично. Главное, что он выжил.       Олег пришёл в себя и первое, что она увидела - его виноватую улыбку. У неё даже не было сил обрадоваться. А он как всегда улыбался. Находясь в реанимационной палате, он вёл себя, как обычно - пытался бодриться и хохмить. Она молчала, но её силы были на исходе, а он продолжал веселиться, общаясь с коллегами и, казалось, не замечал её состояния. Но неожиданно для себя, после выданной очередной идиотской шутки, она услышала его слова обращённые к ней и произнесённые серьёзным тоном:       - Посиди со мной, пожалуйста, и расскажи все, о чём ты молчишь уже целую неделю.       Всё-таки тогда она ему была не безразлична, раз Олег смог уловить её состояние, но не прошло и минуты после этих слов, как тут же последовала очередная хохма.       Это же Брагин! В этом весь он.       Поняв, что он всё же готов её выслушать, она без обиняков попыталась донести до него, что теперь он не один, они вместе и зависят друг от друга. Что теперь он должен думать не только о себе и своих принципах, но и о ней тоже. Теперь их двое. Но он не понял или не принял этого, и она сказала, что уйдёт от него. Она предложила развестись, а он безропотно согласился. Согласился сразу, не раздумывая. А она-то надеялась, что после её слов он задумается, начнёт отговаривать, но он лишь сказал «хорошо». Отпустил. Было больно. Больно в очередной раз.       Ей тогда хотелось встряхнуть его за больничную рубаху, надавать по лицу, выплеснуть всю свою боль и накопившийся яд, но она сдержалась (так привыкла, живя с ним). Смолчала. А это его дурацкое «хорошо» добило, как ушатом холодной воды окатило. Даже мелькнула мысль - может он и рад снова стать свободным?       Она тогда развернулась и молча ушла, оставив его одного в палате. Она была обескуражена его согласием, не вышло у неё заставить его обдумать сказанные ею слова. Тогда она пришла к выводу, что у неё не получается и не получится манипулировать Брагиным. В какой-то мере он был фаталистом, не зря же его девиз по жизни: делай что должно, а там будь что будет. Он был готов лишь бороться за жизнь и здоровье другого человека, а всё остальное его не интересовало. Она так не смогла и не может. И она тогда решила: пусть он живёт один, как привык. Так было проще им обоим.       Тогда из-за обиды она даже сделала попытку подать документы на развод. Но нелепая банальность связанная с тем, что она не заменила паспорт после регистрации брака и смены фамилии помешала этой спонтанной идее.       В тот раз их хватило ненадолго. Не смогли они друг без друга. Снова сошлись. Стали умнее, терпеливее, ближе друг к другу.         ***         И вот опять она ищет слова, чтобы сообщить ему, что больше так не может, не может жить с ним.       Она так надеялась, что после очередной в его жизни операции и выписки Олега всё изменится в их семейной жизни. Но чем дальше, тем труднее ей было смириться с его присутствием рядом. Тот прежний Олег исчез бесследно, болезнь стёрла его, поглотила и растворила в себе.       Иногда ей казалось, что он её просто ненавидит. Она ловила на себе его взгляд полный злобы и обиды или же абсолютного безразличия. Она понимала, что за него говорила болезнь, поэтому терпела, терпела, сколько могла, но сейчас настал предел и её терпения.       Чем дальше, тем больше Брагин злился, бубнил, раздражался по любому поводу. Единственное время, когда возвращался прежний Олег - это время, проведённое с их маленькой дочкой. Только Катюша могла вызвать у Брагина мягкую улыбку и нежное отношение. Марина любила эти моменты, но они были так редки.       Она чувствовала, что теряет душевную связь с любимым мужчиной и не может найти хоть какое-то эмоциональное воодушевление. Первое время она даже пыталась поговорить с ним об их работе и интересных случаях, но Олег тут же становился ещё мрачнее. И она перестала делать попытки вернуть его интерес к операциям и пациентам.       Брагин всю последнюю неделю находился в реабилитационном центре на восстановлении после операции с осложнениями, и она вдруг осознала, что ей без него проще и спокойней. Она приходила с работы, перекидывалась парой фраз с няней своей маленькой дочки и оставалась после ухода Люды одна с Катей. И это их общество её вполне устраивало. Ей было спокойно и умиротворённо. Никто не ходил по квартире с мрачным видом, не бухтел, не огрызаться на любое сказанное ею слово, не молчал, изображая из себя несчастную жертву обстоятельств. У неё было такое ощущение, что он пытается у неё вызвать чувство вины и это иногда у него получалось, хотя она прекрасно понимала, что была ни при чём.       И она приняла решение - им нужно разъехаться, пожить отдельно друг от друга, понять, что же им важно теперь, после всего пережитого.       Куликов наверняка вновь обвинит её в предательстве, и Нина тоже будет упрекать, но ей было всё равно, что о ней подумают друзья Олега. Они всегда будут на его стороне. По крайней мере, у него будет поддержка. А у неё будет Катя. Конечно, она будет только приветствовать общение Олега с дочерью. Катюшка благотворно влияет на него, в отличие от неё самой. Она для Олега стала каким-то триггером, вечным раздражителем, при виде которого он терял душевное равновесие и уходил в свои мрачные мысли.       Много ли у неё было счастливых моментов в последнее время? Не могла вспомнить. Наверно последнее - звонок из больницы с сообщением, что операция прошла, и он выжил, или ещё, пожалуй, день его выписки. И даже тогда она не испытывала радости, а скорее чувства удовлетворения и успокоения - всё прошло. Можно выдохнуть и жить дальше.       А дальше? Дальше ничего не закончилось, и начался очередной круг ада. У Олега проявились осложнения после перенесённого инсульта во время многочасовой операции, и он не мог больше работать хирургом. Тремор не давал возможности держать скальпель. Прошло несколько месяцев после операционного вмешательства, а о полном физическом восстановлении не было и речи, хотя некоторые улучшения были на лицо. В эмоциональном же аспекте не только не было прогресса, а становилось только хуже.       Пока он проходил все стадии принятия своей болезни, она терпела. Терпела его самолечение, его сумасбродные решения, его поездки с "Центроспасом", его апатию и враньё, его грубость и злобу. Но теперь-то это всё позади. Опухоль удалена, повода для беспокойства нет, но Олег опять обвинял кого-то в своей беспомощности. И ей иногда казалось, что он обвинял именно её. А что она могла сделать? В данном случае ничего. Нужно было время, всего лишь время. Но деятельная натура Брагина не желала этого понять. Или, быть может, он тоже устал? Устал от её нахождения рядом. И она решила, что им нужен перерыв, перерыв в общении, как ни больно было это осознавать.       - Ну, что же ты молчишь? - дежурный вопрос Брагина для начала важного разговора.       Они стояли во дворе реабилитационного центра и не могли без раздражения даже посмотреть друг на друга, не могли сказать, что твориться на душе и что терзает. Оба говорили ничего не значащие фразы. Тупик. И она, наконец, решилась:       - Давай разъедемся на время?       - На время это на сколько? – произнёс Олег, всматриваясь в её лицо. Раздражение так и сквозило в интонации. Он был опять в плохом настроении, опять недоволен.       - Не знаю. – Простой ответ. Она действительно не знала чем в этот раз закончиться её предложение.       - Ясно, – проговорил осуждающе Олег.       Марина смотрела на его спину. Он отвернулся, чтобы не показывать свои чувства и мысли. Она ещё пока умела понимать его состояние без высказанных слов, только лишь видя его взгляд и мимику.       Олег стоял и бездумно попинывал металлический столб уличного турника, стряхивая со своих ботинок налипший снег. Со стороны казалось, что его очень увлекает этот процесс, но Марина, наблюдая за ним, замечала каждый нюанс его действий. Он напряжённо о чём-то думал.       - Я могу квартиру снять? – предложила она, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Она не знала, как ещё продолжить такой важный для них обоих разговор.       - Нет. Я сам уеду. – Олег, наконец, обернулся, чтобы посмотреть в глаза. Выдержал время. Ухмыльнулся. – Да не переживай, я ни куда не денусь. Просто возьмём, так сказать, паузу. – Она заметила боль в его глазах, но он тут же спрятал свои истинные чувства за кривой улыбкой. – Ну ладно я пошёл, меня тренер ждёт.       - Пока, – еле выдавила она из себя.       - Ну, пока, – протянул глядя в глаза. И вновь улыбка паяца на лице, скрывающая истинные чувства.              Олег отвернулся и ушёл не оборачиваясь.       Вот и весь разговор, к которому она так долго готовилась и подбирала слова. Она с трудом вдохнула морозный воздух, и он обжёг её лёгкие. Было больно, в очередной раз больно, но так было правильно. Выдохнула. Солёная влага жгла глаза, пытаясь прорваться наружу, но она зажмурилась, мешая слезам просочиться сквозь веки. Очередной глубокий вдох и тихий выдох. Как же она устала. Силы покинули как-то разом. Нужно было сделать шаг и уйти с этого двора, но ноги отяжелели и не хотели никак двигаться. Она стояла, не шевелясь и прислонившись спиной к надёжной опоре уличного тренажёра. Только, похоже, он её и удерживал на ногах. Ей нужно было собраться с силами и сделать всего лишь один шаг, а дальше мышечная память выведет к машине, и она окунётся в тепло салона своего автомобиля. Ей необходимо было согреться. По телу волной прокатывалась дрожь, но не от холода, а от нервного напряжения. Она открыла глаза, и вдалеке увидела размытое красное пятно. Олегу полюбилась эта яркая куртка, которую они выбирали вместе.       - Пока, - проговорила Марина, провожая взглядом одинокую фигуру любимого мужчины. И только после того как он скрылся из вида, она смогла заставить себя сделать рывок и шагнуть в противоположную сторону.