Исправить будущее

В этот раз Игорь сказал бы, что возвращение в реальность чем-то похоже на резкое выныривание из кошмарного сна: подскакиваешь на девяносто градусов, сердце бешено бьет по ребрам и дыхание такое, будто только что пробежал стометровку на скорость. Голова раскалывается, будто ему хорошенько вдарили по ней кулаком, тело же, по ощущениям, абсолютно ватное и неуправляемое. Игорь лежит на холодном полу и думает, что пока он приходил в себя, к нему пробрались многочисленные враги, которым он подпортил жизнь, и все вместе скакали на нём в тяжеленных ботинках. В прошлый раз было не так плохо по воспоминаниям полугодичной давности, но сейчас Игорь стонет протяжно, пряча лицо в ладонях и пытаясь свыкнуться с головной болью и собственной ноготой. Он вынужден долго лежа приходить в себя, на это требуется минут сорок точно, и только когда тело начинает более менее слушаться, Гром с трудом поднимается на ноги и окидывает жилище растерянным взглядом. Оказывается, он так привык к маленькой квартирке Серёжи и Олега, что собственная квартира кажется незнакомой и неуютной. Майор замечает собственный телефон на столе и, не обращая внимания на то, что он полностью обнажен, движется к цели. Старенькая Нокиа показывает, что сегодня пятнадцатое мая две тысячи двадцать третьего года. А, значит, Гром вернулся в свое время. Ровно на семь лет вперед. Игорь присвистывает и с трудом заставляет себя одеться, затем долго ещё сидит за столом с чашкой кипятка и пачкой просроченного анальгина в руках. В голове какое-то желе: Серёжи с Олегом, которых он обнимал всего пару часов назад, теперь нет рядом, непонятно, получилось ли предотвратить страшные события, не ясно остались между ним и его мальчиками хоть какие-то отношения. Гром решается набрать последний номер в журнале звонков – Димки Дубина. Димка отвечает сразу, голос испуганный, срывается и даёт петуха. - Игорь, где ты?! Ты же не повёлся на это?! - Не повёлся на что? – ошарашенный таким напором спрашивает Игорь. - Не пошёл на поводу у Волкова? Ты вообще видел, что происходит?! Срочно возьми свой новый телефон! Я тебе на него всё скину! Игорь судорожно мечется в поисках нового смартфона, находит его по итогу на тумбочке в спальне. На обоях – он и Юля, в Диснейлэнде. Игорь с удивлением смотрит на фото – как это получилось? Он же должен был быть со своими мальчишками… Он настолько отвык за это время от мыслей о Юле, которая его оставила, что это внезапное фото вызывает у него какой-то когнетивный дисонанс. Телефон пиликает, оповещая о сообщении от Димки. Игорь открывает видео, присланное Дубиным, и с ужасом узнает Олега, который, одетый в боевую экипировку, смотри на него с экрана. И Игорь вдруг понимает, что оказался во времени до Игры, когда Юля ещё с ним, когда у них ещё есть надежда на счастье, когда Димка ещё не встретился в тёмном переулке с Волковым. Игорь непонимающе таращится в экран смартфона – как это возможно?! Он же всё должен был исправить! А что если… Что если он сделал только хуже?.. Господи, нет, не может этого быть! Хуже ведь уже невозможно… Игорь пытается набрать дядю Федю, чтобы попытаться выяснить у него, что имено происходит. Но трубку берет тётя Лена, голос у нее слабый и какой-то надломленный. - Игорёчек, как ты, милый? Не соглашайся ни на какие требования этого Волкова и спрячься понадёжнее, дядя Федя этого бы хотел… - Как это – хотел? – не своим голосом спрашивает Игорь. Он падает на кровать, прижимая трубку к уху так, что становится больно. – Что случилось, тёть Лен? Где дядя Федя?.. - Ох, Игорёчек… - всхлипывает в трубку женщина, прежде чем на том конце раздаются короткие сигналы, оповещающие, что телефон отключен. Игорь быстро набирает снова номер Димки, друг вновь откликается сразу, пытается что-то сказать, что Гром прерывает его. - Что с дядей Федей, Дим?! Что с ним?.. - Игорь… - растерянно бормчет Дубин. – Его ведь Волков... Ты разве не помнишь? Игорь падает на колени, трубка валится из рук, но он этого не замечает. На том конце провода Димка ещё пытается позвать его, надеясь поговорить с ним, но, не получив ответа, отключается. Игорь сидит на полу и смотрит в одну точку. Внутри – маленькое, но очень горячее пламя, базирующееся где-то в области желудка, оно жжётся и расплавляет органы. Это мучительно, но не больно, Гром не мог бы подобрать к этому определение, просто так мучительно печёт обычно, когда ты не знаешь, что с твоим близким человеком и вынужден просто ждать новостей с этим пламенем внутри. Игорь ещё пытается торговаться. Ведь этого не может быть… Это всё просто страшный сон… Олег бы никогда… не дядю Федю. Господи, что произошло в этом времени? Что он натворил, наведавшись в прошлое? Слишком много вопросов и верное «думай, думай, думай» вообще не помогает. Игорь заставляет себя собраться просто силой воли, открывает новости и начинает бегло просматривать статьи, где упомянуто имя Фёдора Ивановича. Волосы встают дыбом, а губы синеют. Игорю кажется, что у него сейчас откажет сердце, настолько невыносимая правда обрушивается на него словно огромная бетонная плита… Как же дядя Федя? Он же такой…он же вечный. Гром вдруг замечает, как кто-то воет, но не сразу осознает, что это он сам. Голова опускается к коленям, и Игорь горько рыдает, пряча лицо в ладони. Наверное, впервые за долгое время он молится, чтобы это всё оказалось неправдой. Он всхлипывает и давится рыданиями, сотрясаясь всем телом, настолько это невозможно удержать в себе. Это слишком даже для него, в такую игру он уже не сможет сыграть. Разве это честно? Разве он уже не потерял одного отца? Справедливо ли забирать у него второго? Гром знает, что нет, что дядя Федя должен был быть живым, должен был увидеть внуков, съездить с ним на рыбалку, пожарить шашлыки и ещё сделать кучу неважных, но таких ценных мелочей. Майор не знает, сколько времени он так сидит, пока наконец в глазах не становится сухо до боли.  Слёз больше нет, и он просто раскачивается из стороны в сторону и давится какими-то хрипами. Ему хочется просто забиться куда-нибудь в угол и переждать, пока парализующая боль не пройдет, пока он снова не сможет двигаться по-человечески и чувствовать что-то, кроме всепоглощающей тоски. А потом наступает тупая апатия. Эмоции отключаются, и он уже ничего не чувствует, кроме сосущей пустоты внутри, которая, как чёрная дыра, выбирает в себя даже маленькое горячее пламя. В грудной клетке абсолютно ничего нет, поэтому и не болит, наверно, потому что не осталось ничего, нечему болеть. Пусто. Бесконечно пусто. Как он и хотел, верно? Мужчина поднимается, подходит к шкафу и надевает толстовку и кепку, но не отцовскую, а старую, серую, сохранившуюся ещё с тех пор, как они с дядей Федей ходили на рыбалку. Эта мысль больно ранит, но Игорь терпит, сжав зубы. Он будет снова и снова переживать эту боль, холить её и лелеять, возвращаться к ней мысленно постоянно, пока голова ещё будет соображать. Он виноват в том, что случилось с дядей Федей, только он. Но сейчас нужно положиться на апатию, отключившую всё внутри. Нужно подумать головой, а не поддаваться чувствам. Нужно исправить всё в этом времени, если он не смог в прошлом. Мужчина садится на колченогий стул и судорожно гуглит последние новости, нарочно пропуская всё, что связано с дядей Федей, выделяя для себя основные факты. Олег Волков проник в больницу и взял в заложники своего бывшего друга Сергея Разумовского, находящегося на лечении. Теперь они в здании одного известного телеканала, ждут появления у них Игоря, который так и не смог предотвратить страшные события, произошедшие в Питере, и не смог спасти дядю Федю, смерти которого желают, видимо, тысячи. А он хотя бы пытался предотвратить все? Ответа нет, но Гром надеется, что да. Игорь знает, что должен встретится со своими любовниками, увидеть Олега и Серёжу вживую. Другого варианта нет. Он оставляет телефон дома и выходит на улицу, натянув кепку почти на самые глаза, а сверху надев капюшон. Возле парадной уже ошивается пара каких-то сомнительных чудаков, но на Игоря они почему-то не реагируют, может, не узнают из-за скрытого лица? Гром кое-как, удивительно, что без приключений, подворотнями добирается до полуразрушенного здания телеканала и  заходит внутрь. Никто ему не препятствует, никто не открывает по нему огонь, хотя, наверное, могли бы. Но это бы испортило игру Олега. Ему нужно проучить Игоря, заставить страдать… Только за что? На столе главного редактора сидит сам Волков с гитарой и наигрывает знакомые мотивы. А в мониторке что-то судорожно печатает Серёжа, одетый в больничный костюм. Игорь, незамеченный ещё своими бывшими возлюбленными, набрасывается сзади на Олега. Просто не может сдержаться, не может остановиться и поговорить. Вот тебе за дядю Федю, вот за мою боль, вот за то, что ты не смог найти меня и спустил всё к чертям… Олег откатывается в сторону и приземляется с ловкостью кота, улыбаясь безумно и натягивая на лицо маску. Игорь снова бросается на него. Они катаются по полу, будто пара школьников. Но Волков в экипировке, которая надёжно защищает от ударов и позволяет отвечать на выпады с тройной силой, а  Гром нет, на стороне Олега, видимо, годы тренировок (всё же поехал Сирию?), а на стороне Игоря только ярость и боль. Он не замечает, как за дракой с волнением наблюдает Серёжа. Волков продолжает месить его, не переставая, будто Гром попал в мясорубку, которая не останавливается. Игорь отчаянно борется, отдавая все свои силы на то, чтобы увернуться и нанести ответный удар. Глаза заливает кровь из разбитой брови, из носа тоже хлещет бордовая жидкость, во рту  что-то неприятно хрустит. Наконец, силы покидают Игоря и молодой мужчина валится на бетонный пол, покрытый каменным крошевом, что вполне ожидаемо при такой расстановке сил. Олег наклоняется почти в плотную и переворачивает Игоря ударом мощного сапога  по ребрам, Гром переваливается на одну сторону и обессиленно смотрит в безумные голубые глаза. Он почти сдался, пусть Олег уже добьет его, чтобы не было так больно физически и морально. - Устал, родной? – хрипло выдыхает Олег, изучая его пронизывающим взглядом. Это «родной» резонирует в голове, где уже поселилась пульсирующая боль. Это долбанное «родной», произнесенное когда-то любимым голосом. Игоря прошивает невероятная боль, которую он успел запереть внутри, но теперь её слишком много, он не может сдержать её и она потолками выплёскивается в организм. Становится тяжело дышать. Накатывает всё сразу: потеря Серёжи и Олега, таких, какими они были, смерть дяди Феди, жестокость этого Волкова, из будущего. Игорь чувствует, как по щекам начинает течь влага, которую он тоже не может сдержать. Потому что боли нужен выход. - За что, Олеж? – тихо шепчет Гром – Что я сделал не так?.. - О, Игорь, да что же ты мог сделать не так? Ты ведь дал нам отличные советы. Я пошел в охрану, там меня и завербовали, лишив возможности отказаться, манипулирую Серёжкиной жизнью. Мы пытались найти тебя, стать ближе, но ты отверг нас, посмеялся над нами, выставив идиотами. В Сирию я не попал, но поручения были – мама не горюй. Пришлось инсценировать свою смерть, чтобы не попасться. А Серый, без моей поддержки, таки попал в психушку. Но не переживай, он всё еще способен направить боевых дронов, настроив их на убийство каждого, кто так или иначе связан с тобой. На твою бабу. На твоих друзей. Навыки за пару лет в дурке он ещё не растерял. Только сейчас Игорь замечает экран с кучей маленьких окошек с фотографиями людей, которые постепенно помечаются красными крестиками. Какие-то незнакомые, но не менее важные от этого, люди, коллеги, Юля с Димой… - Что это значит? – тихо спрашивает Игорь, утирая кровь, текущую из носа, кулаком. – Что ты делаешь? Что происходит? - Это значит, что этих людей ликвидировали дроны, Игоряша, - поясняет Олег спокойно, наблюдая за увеличивающемся числом покрасневших окошек. – Каждый, кто имеет к тебе хоть какое-то отношение… Каждый, кто снялся с тобой на камеру и выложил это в соцсети. Ты ведь такой популярный, Игорь. Ведь к тебе не пробиться. Даже когда Серёже нужна была помощь и он пришёл к тебе, ты выгнал его, ведь теперь у тебя появилась дама сердца, - «даму сердца» Олег просто выплёвывает, будто ему противно даже произносить эти слова. - А Серый не знал, куда деваться, остался совсем один... Видел бы ты его, когда я впервые к нему пробрался. Знаешь, на что он был похож? На куклу. Что там с ним делали? Ты думал об этом, когда просил нас найти тебя? Думал, когда раздавал свои советы, а? Не уверен. Не знаю, что должно было измениться в твоём времени, но ты приложил руку, чтобы все пошло по этому сценарию. - Нет, Олег! Не надо больше! Останови это, - умоляет Игорь, падая на колени перед Волковым и цепляясь за его руки. – Я всё исправлю, теперь я всё сделаю правильно, только остановись. Да, я виноват, я все испортил, но... Но они же не виноваты, эти люди! Олег, прошу, не мучай их.. - Нет, - с придыханием тянет Волков, глядя на Грома сверху вниз с таким спокойствием, будто это не он только что убил кучу людей. И Игорь вдруг понимает, что Олег не менее безумен, чем прячущийся от них за столом Серёжа. И это так жутко… Два его любимых мальчика из-за него потеряли человеческий облик... И это тоже теперь его вина. - Олег, я всё ещё очень вас люблю, давай всё исправим, вместе, Олег! – просит Игорь, зацеловывая чужие ладони, покрытые сверху металлическими подвижными перчатками. Волков усмехается и заносит руку с перчаткой, отводя локоть за спину, чтобы удар был сильнее. - Олег, нельзя! – раздаётся вдруг испуганный крик, и наперерез удару несётся Серёжка в развивающимся белом больничном костюме. Рот открыт в немом крике, в голубых глазах ужас, рыжие волосы разметались из неаккуратного хвоста. Всё случается одновременно: Серёжа падает на колени перед Игорем, закрывая его собой, из перчатки вылетают металлические когти, и Олег не успевает поменять их траекторию. Серёжка дёргается внезапно, цепляясь за плечи Грома и наваливает на него, подталкиваемый инерцией удара. Голубые глаза расширяются, Серый смотрит на Игоря с таким удивлением, будто не понимает, что происходит сейчас. Тело юноши дёргается ещё раз, когда когти покидают мягкие ткани. Олег с диким воем падает за Серёжей и обхватывает того руками, пытаясь как-то исправить содеянное, но рыжик смотрит только на Игоря. - Я перепрограммировал…Я сделал так, чтобы система давала сбой и отмечала и живых людей тоже… Я остановил дроны, Игорь… - Серёжа говорит очень тихо. Под руками Игоря, которыми он обхватил Серёжу, начинает намокать ткань белой рубашки. А ещё он чувствует холод металла от костюма Волкова, сидящего за спиной Серого. Рыжик быстро бледнеет, губы становятся совсем белыми. Он опускает руку и сжимает ладонь Волкова, обхватившего его, как Игорь, только со спины. Другой рукой Серёженька гладит Игоря по щеке. – Я так соскучился по вам… Это последнее, что слышит Игорь прежде, чем тело и мозг, которые держались из последних сил отключаются. Сейчас Игорю не больно. Совсем нет. Только жалко немного, что нельзя вернуться в прошлое.