золотое перо.

Покинув стены этого серого подвала, Авантюрин первым делом зажмурился, впервые за столько месяцев увидев солнце. Оно грело и жгло глаза, привыкшие к холодной тьме, но все же радовало и сердце, и душу. Фениксы от природы теплолюбивые. Они рождаются и умирают в огне, всю жизнь греются под солнечными лучами и нежатся в теплой воде. Многие из них считали, что любой феникс без солнца не протянет больше месяца. Что ж, Авантюрин опроверг эту гипотезу, на собственной шкуре проверив ее правдивость. Это было невероятно тяжело. Перья на его крыльях потускнели, ранее золотые волосы стали бледными и ломкими, а светящаяся кожа потеряла свой блеск, встречая солнце болезненной синевой. Но сейчас, когда Авантюрин впервые за долгое время подставляет крылья солнцу, его глаза блестят от мимолетного счастья. Отблески былой беззаботной жизни разжигают в нем искру надежды на лучшее, на которую он не имеет никакого права после совершенных им грехов. Его хозяин мрачной тучей идет вперед, даже не контролируя передвижения Авантюрина, что показалось второму чересчур странным. Он ведь так и сбежать может. Стоит ли этому высокомерному человечишке проявлять такую нахальную беспечность? Разве это не показатель его глупости? Вот только даже такое поведение не позволяло Авантюрину сорваться с места и побежать куда глаза глядят, да побыстрее. Что-то здесь явно было нечисто. Цепь с него сняли, теперь от них остались лишь синие саднящие следы, крылья развязали, хоть улететь он и не сможет, но вот ударить с легкостью, дак еще и не оборачиваются. Бред да и только. — Ты там ползешь что ли? — окликнул его хозяин, не удостоив и взглядом. Вслушивается гад. Авантюрин прибавил шагу и уткнулся взглядом в сухую землю. Давно здесь не лили его любимые теплые дожди. В его родных землях часто была засуха, дожди были крайне редким явлением, но он, как один из особенных птенцов родился в первый дождливый день за три месяца. Тогда-то племя и решило, что он благословлен треликой Гаятрой, местным божеством, что ниспослало долгожданную воду на их земли. Ребенка нарекли святым, выказывая ему особое почтение. На первых порах это невероятно льстило маленькому Авантюрину, только вот... Когда пламя разошлось по деревне, он перестал надеяться на бога, положившись на скорость своих крыльев и... позорно проиграл битву человеку. От такого позора невозможно отмыться, сколько бы лет не прошло. — Так-то лучше, — пробубнил Рацио, стоило Авантюрину приблизиться к его спине. Как же хотелось воткнуть нож в его расслабленную спину, когтями достать до сердца, вынуть его и растоптать. Все люди одинаковые, и он тоже человек, хоть и выделяется неплохой внешностью, несравнимой с красотой фениксов. Только вот Авантюрин давно перестал быть прекрасным созданием: в момент, когда его длинные волосы небрежно обкромсали, в момент когда его крылья были варварски подрезаны, в момент, когда его перья стали выпадать одно за другим. Жалкие отблески былой красоты. Сейчас он и в подметки не годился Веритасу Рацио, который гордо вышагивал впереди него. — Можно вопрос? — подал голос Авантюрин, заранее не надеясь на ответ. — Валяй. — Куда мы направляемся? — Авантюрин внимательно осматривал чужую спину, оторопев, когда Веритас остановился и глянул на него оценивающим взглядом. — В место здесь неподалеку. Надо привести тебя в презентабельный вид перед отъездом, а то смотреть жалко. В чем-то он безусловно прав. Смотреть на Авантюрина сейчас и вправду жалко. Только вот кто бы мог подумать, что местом для его прихорашивания станет местная таверна. Место захудалое: воняет дешевым алкоголем и едким запахом пота, повсюду пьяные моряки, заскочившие опрокинуть бутылку-две, столы, липкие от пролитого на них пойла. Авантюрину здесь не особо нравится. Рацио не торопился усесться за стол, что-то обсуждая с хозяйкой заведения, прежде чем Авантюрина увели в подсобку, где его окружили любопытные работники заведения, рассматривая его как диковинную вещицу из неизведанных земель. Рацио зашел за ним следом, поручая одной из девиц привести его в порядок и хорошенько отмыть, чтобы не вонял подвальной сыростью. Его завели в комнатку с большим железным тазом, в который стали набирать воду из принесенных ведер. Ледяная вода совершенно не нравилась Авантюрину, но делать нечего. Он зажмурился, когда его первый раз окатили водой с ног до головы, намочив золотистые перышки на голове. Нежности им не занимать. Когда остатки пены были смыты с перьев, на него накинули чистое полотенце и принялись сушить голову, чтобы в последствие подстричь отросшие волосы. Авантюрин все еще не мог понять пристрастия людей к коротким волосам. На его родине и мужские и женские особи носили длинные волосы, и разве что дети бегали с короткими прическами. А здесь все наоборот: женщины носили роскошные (или не очень) косы, а вот длинноволосого мужчину встретить не так-то просто. Все, что он мог, так это грустно наблюдать за тем, как отстриженные золотистые пряди падают с его головы на деревянные половицы. Пару раз обойдя его с разных сторон, женщина, что занималась его преобразованием в качественный именитый товар, пришла к выводу, что она сделала все возможное. Его оставили одного в комнате в компании не самого дорогого комплекта мужской одежды. Брюки неприятно стесняли движения, а вот о мешковатой рубашке он был в полне себе хорошего мнения. Ткань приятно прилегала к телу, не сковывая и не закрепощая. Хотя пришлось знатно помучаться, чтобы впихнуть в небольшие вырезы собственные пышные крылья. Мелкими аккуратными шажками он приблизился к зеркальной поверхности, заглядываясь на свое отражение. Сейчас, когда все, что отделяло его от человеческого рода, это наличие сияющих золотом крыльев и необыкновенных глаз, ему сделалось тошно от своего омерзительного вида. Он должен был отомстить людям, но никак не становиться на них похожим. Все эти одеяния, прическа, его людской образ смотрелись настолько чужеродно, что Авантюрину стало даже как-то стыдно показываться в таком виде. Вот видели бы его сейчас матушка и батюшка, что бы они сказали... Их сын - настоящий предатель народа златокрылых фениксов. Какой позор. Впрочем, ни матушка, ни батюшка, ни старшая сестричка уже не смогут увидеть его воочию. — Сейчас главное выжить. *** Рацио не любил пить, даже если к этому обязывали обстоятельсвта, даже если с клиентами, даже если это выгодно. Алкоголь дейстовал на него не самым лучшим образом, развязывая язык, побуждая делать всяческие неподобающие вещи и полностью лишая его рациональности. Больше всего иного в себе он ценил именно умение мыслить. Фраза «мыслю - следовательно, существую» стала его однозначным кредо. Даже сейчас, когда окружающие его события успели чертовски так поднадоесть, он стойко воздерживался от доступного каждому метода расслабиться, придерживая руками стакан с водой. Здесь, среди непроходимых разгильдяев и идиотов, ему просто нечем себя занять. Все происходящее в стенах подобных заведений казалось отвратительным, хотя, казалось бы, за столько лет работы в подобной сфере он должен был успеть привыкнуть к окружающему его стаду дурно пахнущих тупых баранов. Ожидание оказалось куда более мучительным процессом, чем он представлял себе по пути сюда. Своевольная пташка изрядно задерживалась, заставляя всю команду и самого капитана томиться в ожидании его величественной рабской натуры. Как только из-за скрытой служебной двери показалась светлая макушка а за ней и шлейф из золотистых крыльев, Рацио поднялся на ноги, прошептав себе под нос долгожданное «ну, наконец-то». Правда пташка не торопилась, оглядывая пространство бесстрастным взглядом, даже не стараясь найти в нем своего новообретенного хозяина. Он проходился холодным взглядом с одного столика на другой, пока Рацио самолично не подошел к нему вплотную, скрещивая руки между собой и задушенно вздыхая. — У тебя проблемы со зрением? В ответ ему раздалась громогласная тишина, от чего невероятно сильно захотелось хорошенько так выругаться и пояснить фениксу за правила поведения, но это все лишь эмоции, которые не пристало показывать перед товаром. — Мы поднимаемся на борт, ты пойдешь со мной. Вновь тишина. До чего раздражает. — Ты говорить вообще умеешь? — не выдержал Рацио, обращая на себя внимание Авантюрина. — Знаешь ведь, что умею, — равнодушно ответил Авантюрин, увлеченный разглядываний драгоценной броши Рацио в форме совы. — Тогда как ты объяснишь свое молчание, когда я с тобой разговариваю? — А в чем смысл вести с вами светские беседы, мой господин?— съязвил Авантюрин, тцыкая и отрывая взгляд от украшения. — Давай так, — Рацио схватил его за подбородок, чем вызвал очевидное чужое негодование, — Мне тоже не особо приятна твоя компания, но кое-что ты все-таки мне должен, а именно свою жизнь. — Не велика ставка, — Авантюрин поднял взгляд сияющих глаз на Рацио, вымученно улыбаясь. — Что? Авантюрин окинул Рацио саркастичным взглядом и усмехнулся. — Веди на борт.