The Rewards of Being Loved

Пятница, 5 мая 2006 г. Драко подумал, что за это его определённо должны наградить. Внутренности скручивало, когда он сидел за простым деревянным столом напротив двух Авроров, рассказывая им обо всем, что ему пришлось пережить в Отделе тайн, в то время как они смотрели на него с одинаковыми каменными выражениями лица, бесчувственными и холодными. Он знал, что это не допрос. Он говорил в основном сам, он делал им одолжение. Однако это не останавливало флешбеки о его заключении в тюрьму или о трясущихся руках. Как минимум, орден Мерлина третьей степени. Он хотел, чтобы они дали ему сделать это хотя бы с Гарри или Роном, но Уизли настоял, чтобы все прошло под контролем незаинтересованных лиц. Потому что он типа такой честный и объективный, или как там его. — Позволь-ка уточнить: твой собственный отец наслал проклятье на Аврора Поттера, чтобы через тебя... добраться до Поттера? — один из Авроров нахмурил брови. Он выглядел смутно знакомым. Драко выразился совершенно ясно. Он не смог сдержать раздражённого вздоха, сорвавшегося с его губ. — Мой отец опоил Поттера зельем, которое дало ему полный контроль над его телом и разумом. Он приказал Поттеру скрывать свой собственный голос в своём же сознании, пока Целитель-Легилимент не проследил бы за его наиболее формирующими воспоминаниями, таким образом, узнавая о нем больше, чем кто-либо. Люциус думал, что я использую эту информацию против него или что-то в этом роде, согласно пророчеству, которое он услышал от ребёнка-провидца, которого он держал в плену у Невыразимцев, вы записали эту часть? Аврор с пером раздражённо поджал губы и кивнул. Драко не следовало позволять своей раздражительности взять верх, но его терпение было на исходе. Он ненавидел бывать в Департаменте магического правопорядка. Ему очень не нравились Авроры. За исключением одного. Может быть, двух. — Мой отец хотел получить эту информацию для себя; он интерпретировал пророчество таким образом, что знания, полученные о Гарри, должны были быть оружием, которое Люциус мог бы использовать против него. Когда Гарри исцелился, отец воспринял это как сигнал к действию. Он заявился в дом моей матери, применил к ней насилие и заставил отправить его самого через камин ко мне. — Он не мог просто аппарировать? Драко сделал ещё один глубокий вдох. — Мои защитные чары непробиваемы. Доступ к камину в моем доме ограничен только несколькими людьми. Перо на мгновение перестало царапать по пергаменту, когда Аврор поднял на него немного удивлённый взгляд. Другой Аврор — Джеффрис, Драко узнал его теперь по воспоминаниям Гарри, — скрестил руки на груди и продолжил свои вопросы. — Итак, Люциус появился в твоём доме. Как он переместил тебя в Министерство Магии? — Я не знаю. — Почему? Он тебя вырубил? — Не сам, нет. — Что это значит? — Брови Джеффриса поднялись в замешательстве. — Ему не нужно было вырубать меня самому. Узы, которым я был связан, атаковали меня же за попытку защититься. — Пальцы Драко беспокойно барабанили по столу. — И почему ты был связан? — Спроси грёбаного министра, какое это имеет отношение к делу? — Тон Драко был язвительным, сочащимся недовольством. Джеффрис поднял руки в примирительном жесте. — Ладно-ладно. Так, получается, что ты не знаешь, как попал в Министерство Магии, ты просто очнулся там. — Да. В камере, с ребёнком-провидцем Бораном. Боран сказал, что Люциус уже дал мне зелье. Я знал, что это было то же самое зелье, которое использовалось на Гарри. Он полностью контролировал моё тело, он мог приказать мне делать что угодно, рассказать ему что угодно, он мог задушить меня одной лишь мыслью. — Да это полный пиздец, — пробормотал Джеффрис, нахмурившись. Драко удивлённо приподнял брови — это была самая большая эмоция, которую он проявил с тех пор, как они встретились. И самое настоящее сочувствие, которое он когда-либо видел у Аврора. — Люциус говорил что-нибудь о том, как он сбежал? Вообще какую-нибудь информацию о Невыразимцах? — спросил Джеффрис, двигаясь дальше. — Я знаю, что он был на свободе по меньшей мере полгода к тому времени, когда напал на меня. Отец сказал, что он был им нужен, точнее его деньги и знания, которые помогали ему снова прийти к власти и занять подобающее ему место в обществе. Он инвестировал в них в течение многих лет до своего тюремного заключения. — И это все? Они вытащили его из тюрьмы, в течение полугода неоднократно обводили вокруг пальца начальника тюрьмы и охранников, и только ради этого? Драко пожал плечами. — Так он сказал. Звучал вполне уверенно. — Хм, — проворчал Джеффрис, нахмурившись в глубокой задумчивости. Драко старался не ёрзать на стуле. Тот факт, что остальные Невыразимцы все ещё были на свободе, тяжёлым грузом давил на разум Драко. Люди, которые считали себя выше закона, которые похитили и посадили за решётку по крайней мере одного ребёнка, которые работали как шпионы в тени Министерства десятилетиями, а может быть и столетиями. Что, если они снова попытаются напасть на Борана? Или Гарри? Или на мать? Как он должен был защитить себя и тех, кто ему дорог, от невидимого, неизвестного врага? У него было смутное представление о комнатах, которые существовали наверху Отдела, но он понятия не имел, чем они там занимались, кроме создания кошмарного зелья и поимки детей-провидцев. Поэтому жалел, что не смог получить больше информации о них от Люциуса, но в тот момент он был немного занят. Единственный Невыразимец, которого он когда-либо видел, был в воспоминаниях Гарри. Считался ли Люциус вообще Невыразимцем? И почему он потрудился скрыть своё лицо этим странным гламуром, а не оборотным зельем, как делал, когда просто наблюдал за Гарри в том пабе? Может, просто выпендривался. — Итак, в тот момент... — продолжил Джеффрис, закрыв глаза и проводя руками по своим коротко подстриженным тёмным волосам, собирая их воедино, — ...в тот момент миссис Малфой уже отправилась к тебе домой, а твой домовой эльф… — Тимси, — поправил Драко. — Тимси, верно. Он пришёл домой и нашёл её там, затем они вдвоём отправились к Паркинсон. Мисс Паркинсон пришла к выводу, что Аврор Поттер и главный Аврор Уизли были в этом замешаны, потому что имя Уизли было на записке, которую ты обронил, и она знала, что Поттер был твоим пациентом. Драко медленно кивнул, неуверенный в том, что он должен говорить. Он не мог подтвердить это, поскольку на самом деле его там не было. Он впервые услышал эту часть истории. — Как Паркинсон узнала, что ты лечил Поттера? — спросил Джеффрис. — Она догадалась. — Она догадалась? — Джеффрис приподнял бровь. — Это было нетрудно. Она знала, что я неделями наблюдаю только одного пациента, а Поттер неделями был без работы из-за таинственного проклятия. Она довольно умна. — И правда, — пробормотал Джеффрис, слегка ухмыляясь. Драко готов был поспорить на все своё наследство, что тот уже был влюблён в неё, бедолага. — Итак, Тимси провёл их к дому главного Аврора, прорвавшись через его защиту, где они нашли Поттера. Затем, вместо того, чтобы отправиться в Департамент магического правопорядка, Поттер и компания отправились прямиком в кабинет Министра. Почему? Драко снова пожал плечами. — Об этом спроси его сам. Драко не собирался рассказывать о делах Гарри всему Департаменту магического правопорядка. Если Поттер захочет рассказать им, почему он наорал на Министра, он сделает это сам. Драко даже не был до конца уверен, что происходило в том кабинете. — Окей. Затем они привели Министра в офис лицензирования и произвели опасное расторжение контракта в присутствии только одного лицензиара. Верно? — Откуда мне знать? — Драко впился в него взглядом. — Я был заперт в камере, в недрах Министерства, помнишь? — Но узы, которыми ты был связан, были разорваны, да? — Да. — Откуда ты знаешь? — В смысле, откуда я знаю? — огрызнулся Драко. — Я прожил с ними много лет, я знаю, как они ощущались. Если бы они не были разорваны, я бы не смог сейчас говорить с вами о Гарри. Я бы не смог произнести его имя без ощущения, что гиппогриф пожирает моё магическое ядро. Глаза обоих Авроров расширились и мгновение они в шоке смотрели на него, прежде чем Джеффрис прочистил горло. Другой Аврор несколько раз моргнул, возвращая взгляд к пергаменту и продолжая писать. — Ясно, — ровным голосом сказал Джеффрис, — ладно, узы были разорваны лицензиаром Смитом, Панси Паркинсон, министром Шеклболтом и Аврором Поттером. Драко подавил дрожь. Грёбаный Захария Смит. — Затем вся команда, за исключением Смита, поднялась на Девятый уровень, чтобы найти пророчество, о котором ты упомянул в своей записке. Драко ничего не сказал и ждал. — Что именно говорилось в пророчестве? Драко вздохнул и закрыл глаза. — По-настоящему узнав Спасителя, тот, кто откажется от своего имени, поднимется выше тех, кто был до него, забрав то, что его отец никогда не брал, и сделав Голос Спасителя, наконец, ненужным. — Ты вообще понимал, что это значит? — Джеффрис наклонился вперёд, явно заинтригованный. Челюсть Драко напряглась, воспоминание о его отчаянных криках на отца заполнило голову… «Я воспользовался вторым шансом, которым ты никогда не пользовался, я использовал возможность стать лучше, чем по-твоему я должен быть, я — единственный Малфой, который когда-либо ставил семью и любовь выше статуса и власти, и именно этим я лучше тебя, Люциус...» — Нет. Я думаю, что это гораздо более образно, чем первоначально думал Люциус, — пробормотал Драко, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица. — Я планирую забыть об этом. С пророчествами не стоит связываться. — Совершенно верно, — кивнул Джеффрис, — я, вроде как, понимаю, где половина из этого воплотилась в жизнь, но лишать Поттера голоса? Что, черт возьми, это значит? — Как я уже сказал, я понятия не имею. И сам хочу знать. — Ладно. Ты знаешь, как Панси Паркинсон, адвокат по бракоразводным процессам и гражданское лицо, смогла вовлечь себя и вашего домового эльфа в засекреченный рейд Авроров? Джеффрис попытался изобразить раздражение, но Драко заметил восхищение, сверкнувшее в его глазах. Бедный, несчастный придурок. — Нет, но меня это не удивляет. Она очень заботится обо мне, — ухмыльнулся Драко, просто чтобы понаблюдать за вспышкой дикой ревности, промелькнувшей на лице Джеффриса. Мерлин, это, конечно, мелочно, но Панси точно одобрила бы. Она тоже не была фанаткой Авроров и, скорее всего, никогда бы ни к кому не проявила романтического интереса. — Так и есть, — протянул Джеффрис. Пишущий Аврор на мгновение поднял голову в замешательстве от его тона. Драко наконец-то немного повеселился. Совсем немного. — Расскажи мне, что произошло, когда Аврор Поттер нашёл тебя. — О, вот веселье и закончилось. — Я видел, как чары Фиделиуса накрыли комнату... — Прости, ты видел Фиделиуса? — Да, видел. Я обучен видеть магию. Я продолжу? Джеффрис поднял руки, неопределённо взмахнув ими. — Люциус заставил меня рассказать ему, что это было. Начал паниковать, поняв, что кто-то идёт за мной, и что он беззащитен без поддержки Департамента, — продолжил Драко. Джеффрис снова поднял руку. — Можешь пояснить, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Люциус заставил все рассказать ему? — спросил Джеффрис. Драко сжал губы. Разве он только что не объяснил все это? — Я имею в виду, что он направил на меня свою палочку, активировал зелье в моей крови и заставил меня. — Типа, он просто сказал тебе это? — Конечно, он сказал мне. И моё тело подчинилось, вообще без моего участия. Ты уверен, что полностью осознаешь, насколько ужасающим является это зелье, которое Невыразимцы разрабатывали годами? Я не контролировал ни своё собственное тело, ни слова, которые слетали с моих губ... — Хорошо, я понял. Нам просто нужны все детали, важна каждая мелочь. Драко на мгновение сердито посмотрел на него, его нога задёргалась под столом, но продолжил. — Он снял с меня цепи и заставил пройти в центр комнаты. — Ты был прикован? К чему? — К стулу. — Опиши стул. — Я уверен, ты найдёшь точно такой же, если зайдёшь в зал суда десятью минутами позже. Посреди зала, его нельзя не заметить, — проворчал Драко. Джеффрис поднял брови. — Зачем ему понадобилось заковывать тебя в цепи, если он полностью контролировал твои действия? — Честно говоря, я думаю, ему просто понравился эффект. Он очень драматичен. Джеффрис фыркнул, стараясь не рассмеяться, вероятно, думая о чём-то вроде семейных разборок. Что вообще-то было правдой. — Люциус снял с себя гламур и встал в углу, — продолжил Драко. — Он приказал мне заткнуться, угрожал матери мальчика, чтобы она заставила его замолчать. Я услышал шум снаружи и хлопанье двери, прежде чем Гарри вошёл в комнату. — Один? — Да. — Но он вошёл туда с Паркинсон и Тимси. — Я просто рассказываю, что произошло, — раздражённо сказал Драко. — Он был один, подошёл ко мне и проверил, нет ли у меня травм. — Он не использовал никаких разоблачающих заклинаний? — Джеффрис нахмурился. — Нет. — Драко закрыл глаза. Прости, Гарри. — Почему ты начал его душить? Глаза Драко распахнулись. — Ты думаешь, я его душил? Что, черт возьми, я тебе только что сказал? Палочка Люциуса все это время была направлена на меня! — Точно, извини. Как ты смог перестать его душить? Драко посмотрел на свои руки. Его палец провёл по деревянной поверхности стола. — Я смог объяснить ему, что происходит, с помощью легилименции. — Однако у тебя не было палочки. — Я в курсе. Джеффрис уставился на него с выражением крайнего недоумения на лице. — Ты применил легилименцию без палочки? — Да. Джеффрис тупо открыл рот, напомнив Драко рыбу. Драко закатил глаза. В этом не было ничего настолько необычного. Тёмный лорд был экспертом в легилименции без палочки. Снейп тоже. — Я объяснил Гарри, что происходит, с помощью легилименции, и он смог выжечь зелье из моей крови, прежде чем полностью закончился кислород. — Что ты имеешь ввиду, выжечь зелье… — Я имею в виду именно то, что и сказал, Джеффрис. Он очистил мою кровь, вошли Панси и Тимси, я указал на магическую завесу, скрывавшую моего отвратительного отца, и ребёнок в камере смог швырнуть в него металлическим табуретом с помощью природной магии, лишив его сознания. Мы закончили? Челюсти обоих Авроров отвисли, перо безвольно и бесполезно лежало в руке Аврора-писца. — Хорошо. Доброго дня, Авроры. Драко встал со стула и застегнул пиджак, небрежно кивнув каждому из них, прежде чем выйти из комнаты. Он едва избежал столкновения с Гарри, который, очевидно, ждал его прямо за дверью. — Привет, — сказал Гарри, беря его за руки, чтобы поддержать. Его лицо было напряжённым от беспокойства, но он все равно улыбнулся Драко. — Как все прошло? — Ровно так, как я и предполагал, — вздохнул Драко, неосознанно наклоняясь к нему, прежде чем опомниться и отстраниться, выпрямляясь во весь рост и сохраняя невозмутимое лицо. Обеспокоенность Гарри только усилилось. — Что они сделали? Они причинили тебе боль? Я клянусь, я... — Они не причинили мне вреда, Гарри, — оборвал его Драко, уголки его губ приподнялись в неохотной усмешке. — Нет необходимости штурмовать замок, ты, праведный гриффиндорский викинг. Гарри фыркнул, отпуская его руки и направляясь к выходу из кабинетов Авроров. Хотя их следовало бы назвать лабиринтом кабинетов Авроров, подумал Драко. Почти за каждым столом, мимо которого они проходили, сидел служащий с суровым выражением лица, задумчиво хмурящийся над своими делами или фотографиями жертв и преступников на стенах своего кабинета. Все как один повернулись, чтобы посмотреть, как Драко и Гарри проходят мимо. — Аврорское сопровождение и все такое? Департамент магического правопорядка гостеприимен, — съязвил Драко. Гарри закатил глаза. — Не аврорское, — пробормотал Гарри, ухмыляясь. — Только я. — О, честное слово, сопровождение от самого Спасителя, — Драко сделал вид, что драматично упал в обморок, приложив руку ко лбу. Гарри покачал головой, смеясь над ним. — Отвали. — Я пытаюсь, — ответил Драко, усмехаясь, — однако я не могу поверить, что Золотой Мальчик Министерства не поведёт меня по живописному маршруту через Департамент магического правопорядка. Гарри игриво хлопнул его по руке, когда они подошли к лифтам. — Ты такой мерзавец, — проворчал он, но улыбка выдала его с головой. Драко внезапно забыл, что находится в одном из своих нелюбимых мест, и ему не хотелось уходить. В планах было только часами дразнить Гарри этой улыбкой. — Всё ещё в силе сегодня вечером? — тихо спросил Гарри, как будто Драко мог когда-нибудь забыть. — Конечно, — снова ухмыльнулся Малфой, — я ведь сказал «да», не так ли? — Да, — ответил Гарри, его взгляд метнулся к губам Драко, — тогда увидимся в семь. Тот засунул руки в карманы, чтобы не прикасаться к Поттеру. Решётка лифта открылась, и Драко шагнул внутрь, подмигнув Аврору, просто чтобы увидеть, как тот краснеет. — В семь, да.

***

— Вам удобно? — спросил Гарри, откидываясь на жёстком складном стуле снаружи камеры. Люциус только продолжал молча смотреть на него, сидя на койке с надменным, каменным выражением лица. — Вы здесь надолго, поэтому я должен был спросить. — Гарри скрестил руки на груди, из-под поднятых бровей глядя на Малфоя-старшего. По коридору повеяло неестественным холодом, отчего волосы на руках Гарри под кожаной курткой встали дыбом. В мае не должно быть так холодно, но на этом острове в Северном море, казалось, постоянно было неуютно. Его голос эхом отражался от камня в длинном, пустом коридоре повышенной охраны, подчёркивая отсутствие тепла. Гарри ненавидел посещать Азкабан. Даже после изгнания дементоров это было ужасное место. Он знал, что теперь с заключёнными обращаются гуманно, благодаря усилиям Гермионы и надзору Кингсли. Но это всё ещё было последнее место, которое он бы посещал. Однако Поттер чувствовал необходимость проведать одного конкретного заключённого. Отныне он будет делать это регулярно. Поскольку Невыразимцы всё ещё числились пропавшими без вести, он не хотел рисковать и давать шанс Люциусу снова ускользнуть. Малфой вернулся в Азкабан чуть больше недели назад, и вокруг него всё ещё витала атмосфера уверенности. Его одежда заключённого была чистой, а в камере царил безукоризненный порядок, как будто это был просто кабинет, которым он пользовался в настоящее время. Гарри продолжал наблюдать за ним, когда Люциус потянулся к своему затылку и взялся за длинный белый конский хвост, перекинув его через плечо и пригладив на груди. — Чего ты хочешь, Поттер? — спросил старший Малфой, и Гарри скрыл своё удивление за непроницаемым выражением лица. Тот пока ни с кем по-настоящему не разговаривал. Невыразимцы каким-то образом помешали ему выдать информацию о них даже с помощью Веритасерума, и Гарри предположил, что он тоже не горел желанием заводить разговор с Аврорами. По-видимому, до сих пор. — Много чего, — ответил Гарри. — Но, в первую очередь, я хочу обеспечить безопасность Драко. Итак, с этого момента мы с вами будем регулярно видеться. Я собираюсь узнать всё, что смогу, о людях, которые помогли вам сбежать и причинить вред ему. Ваша охрана усилена втрое, чтобы предотвратить ещё один несчастный случай, но я и раньше доверял безопасность Драко кому-то другому, и посмотрите, чем это обернулось. Гарри наклонился вперёд в своём кресле, потирая рукой подбородок. Он провёл день в офисе, разбираясь с бумагами и беспокоясь о Драко, и едва успел вернуться домой, чтобы переодеться, как активировался портключ для Азкабана. Он чувствовал себя так, словно каждый камень этой жалкой тюрьмы высасывал из него энергию. Поттер опёрся локтями о колени и сцепил руки перед собой. — Я должен всё делать сам, если хочу, чтобы всё было сделано правильно. Так было всегда, с тех самых пор, как я был ребёнком. Это утомительно, если честно, но некоторые вещи слишком важны, чтобы доверить их кому-либо ещё. — Гарри уставился на Люциуса, задаваясь вопросом, не слишком ли много он раскрывает, но Малфой уже должен был знать это об Авроре. Ему уже доводилось видеть, как тот брал дело в свои руки ещё с раннего детства, снова и снова срывая планы. Люциус вздохнул и немного откинулся на спинку своей койки. Гарри знал, что он пытается выглядеть уверенным и невозмутимым, но он все равно мог видеть напряжение в позе собеседника — его позвоночник был прямее волшебной палочки. — Как великодушно, Спаситель Волшебного Мира находит время в своём плотном графике, чтобы навестить скромного узника Азкабана, — тихо усмехнулся Малфой. — Я уверен, что вы думаете о себе много чего, Люциус, но я знаю, что вы определённо не считаете себя «ничтожеством». Люциус едва заметно фыркнул, насмешливая ухмылка украсила его бледное, постаревшее лицо. Это напомнило Гарри о «Флориш и Блоттс», когда ему было двенадцать: Малфои, отец и сын, насмехались над ним и Уизли. Затем он вспомнил, как Артур ударил Люциуса по лицу, и его губы изогнулись в улыбке при воспоминании. О, оказаться бы на месте Артура хотя бы на мгновение. Или, по крайней мере, оказаться бы на месте Панси Паркинсон, быстро пнуть бесчувственное тело Люциуса по рёбрам во время спасательной операции, просто потому что. У неё не было Кодекса Поведения Авроров, который она должна была соблюдать. — Я хочу знать, — начал Гарри, — вы действительно думали, что перехитрили пророчество? — Так и есть, — внезапно прорычал Люциус, снова выпрямляясь, — я бы… — Так значит, да, вы и правда думаете, что перехитрили пророчество, — оборвал его Гарри. Малфой нахмурил свои светлые брови, сверкнув глазами. Поттер не должен был удивляться, но он удивился. — Мерлин. Даже после войны? После всего? — У меня было всё, чего я хотел... — Вы знали, — громко перебил Гарри, — что, согласно пророчеству, не обязательно я должен был быть Избранным? Челюсть Люциуса захлопнулась, возвращая лицу обычное для него выражение. — В пророчестве говорилось о мальчике, родившемся в конце июля у родителей, которые трижды бросали вызов Волдеморту, — сказал Гарри, услышав голос Дамблдора в своей голове. Люциус слегка вздрогнул, услышав это имя, что понравилось Гарри, и закатил глаза. — Было два мальчика, которые подходили под это описание: я и Невилл Лонгботтом. Губы Люциуса скривились от отвращения — вероятно, он подумал о том Невилле, которого помнил по битве в Отделе тайн. Видел ли он вообще, как тот отрубил голову Нагайне мечом во время финальной битвы за Хогвартс? В тот момент Малфои были сосредоточены на Драко. — Какое это имеет отношение, Поттер? — Люциус сплюнул. — У Волдеморта был выбор, Люциус, такой же, как и у вас. Вы правда думаете, что я вырос бы и победил его, если бы он этого так не сделал? — Возможно, нет, — сказал Малфой, садясь прямо на своей койке. — Он определённо выжил бы, если бы выбрал Лонгботтома вместо тебя. — Вы так думаете? — спросил Гарри, склонив голову набок. — Значит, вы согласны с ним, что ребёнок-полукровка представлял для него большую опасность, чем чистокровный? Люциус сжал свои тонкие губы в жёсткую линию. Очевидно, он никогда бы не признался в подобном. Поттер безуспешно попытался подавить ухмылку. — Когда Волдеморт решил действовать в соответствии с этим пророчеством и напасть на меня, Люциус, он дал мне всё, что мне было нужно, чтобы победить его. У меня была защита матери в крови — он не мог прикоснуться ко мне. У меня была связь с его разумом, поэтому я мог видеть то, о чём он думал, и чувствовать то, что чувствовал он. Он наградил меня парселтангом — то, что, как он думал, было только у него. И из-за горя, которое он причинил мне, у меня была Любовь, которой он не смог противостоять. Малфой прищурился, глядя на него. Он, вероятно, думал, что всё это время собирал информацию о том, как победить Поттера. Гарри старался больше не закатывать глаза. — Он даже использовал мою кровь, чтобы восстановить своё тело, Люциус. Защита моей матери внутри нас обоих. Я победил его только потому, что он решил серьёзно отнестись к пророчеству и, следовательно, позаботился о том, чтобы оно точно исполнилось. Гарри встретился взглядом с глазами Люциуса, точно такого же оттенка, как у Драко, но почему-то намного холоднее и темнее. Они вселяли в него тревогу. — Звучит знакомо? — спросил Аврор, лениво вытягивая руки над головой, чувствуя, как хрустят суставы в позвоночнике. Это кресло было ужасно неудобным. Люциус проигнорировал его и продолжал смотреть уверенным взглядом, элегантно положив руки на колени, словно король на своём железном троне. — Неужели у тебя нет более важных дел, чем нести мне чушь, Поттер? — Что может быть важнее, чем обеспечить безопасность Драко? — Гарри нахмурился. — Вы должны помнить, каково это — заботиться о нём. Я знаю, что вы заботились. Должно быть, в какой-то момент вашей жизни это было. — Ты ничего обо мне не знаешь, — прорычал Малфой. — Я знаю несколько вещей, — спокойно ответил Поттер. — Мы знаем друг друга некоторое время, Люциус. Очевидно, мы знаем друг друга не так хорошо, как вам хотелось бы, поскольку вы заставили своего сына узнать обо мне всё, что можно, только для того, чтобы попытаться получить знания для себя. Что, честно говоря, было излишним — вы были рядом со мной в некоторых из моих наиболее важных воспоминаний. Этого недостаточно? — Я не знаю точно, что я видел, — проворчал Люциус. Гарри приподнял брови. — Вы видели, как я побеждал Волдеморта, снова и снова, будучи ребёнком. Вы видели, как он бросал в меня множество смертельных проклятий, и видели, как я пережил их. Вы не понимаете, как я это сделал. Вероятно, никогда не поймёте, если не поняли до сих пор. Я уверен, вы заставили Драко рассказать вам, как именно я это сделал, и вы всё ещё ничего не понимаете. Губы Люциуса снова сжались, но через мгновение уголки его губ приподнялись в жестокой усмешке. — Он рассказал мне много вещей, — задумчиво произнёс он. — Вы имеете в виду, что заставили Драко рассказать вам много вещей, — поправил его Гарри. — Всё это — бесполезная информация, если вы не в состоянии её понять. Можно прочесть целую книгу на другом языке, но это ничего не будет значить, если вы не говорите на этом грёбаном языке. — Мне не нужно сидеть здесь и спорить с тобой... — Нет, не нужно, но вы всё равно сидите здесь. Можно немного оживить обстановку. Как я уже сказал, вы будете сидеть здесь очень долго. — Это ещё не конец, Поттер, — уверенно сказал Люциус, снова игнорируя его, очевидно, все ещё не желая признавать, что Гарри был прав. — Вы не можете держать меня здесь. Меня ни разу раньше без хлопот не держали в Азкабане. Этот раз не будет исключением. Гарри на мгновение задумался, каково это должно быть — чувствовать такую уверенность в собственной значимости. Насколько усердно Люциусу приходилось работать, чтобы поддерживать её? Или это просто пришло к нему естественно? Врождённая черта характера или усвоенное поведение? — О, ты думаешь, Невыразимцы снова захотят тебе помочь, учитывая, что из-за твоей импульсивности и жадности они потеряли все свои исследования и доступ к Департаменту? Ты уверен, что они все ещё попытаются прийти тебе на помощь? Челюсть Люциуса напряглась, на щеке задёргался мускул, и Гарри мог поклясться, что увидел в его глазах проблеск страха. — Я думаю, здесь вам безопаснее, чем кажется, — пробормотал Аврор. — Мы могли бы просто покончить со всей этой дополнительной охраной и позволить им забрать вас. Никто не знает, где они находятся в данный момент, но я уверен, что они точно знают, где вы. Поттер встал, застегнул куртку и сложил стул. — Было чудесно, Люциус, но мне пора бежать, — сказал Гарри, поднимая стул и поворачиваясь к нему с довольной ухмылкой, — у меня свидание с вашим сыном. Губы Люциуса скривились от отвращения, но тёплое чувство наполнило грудь при мысли о Драко. Он усмехнулся, уходя. — Увидимся, мистер Малфой! — крикнул Гарри, закрывая тяжёлую металлическую дверь коридора.