The most beautiful boy

      Хэ Сюань очнулся от небольшой дремы, в которую его затянуло уставшее, но удовлетворенное после секса тело. Он лениво приоткрыл глаза, абсолютно не желая двигаться в ближайшие несколько минут, но запах никотина заставил его поморщиться и отвернуться на другой край кровати.       — Я говорил тебе не курить в доме, ни одна женщина не сможет с тобой жить.       — А я и не хочу жить ни с одной из женщин, — рядом с ухом раздался ехидный голос склоненного над ним Хуа Чэна, а его ладонь как-то слишком по-хозяйски скользнула с его обнаженной спины на ягодицы, и Хэ Сюань невольно напрягся. — Ты дал всё, что мне было нужно. А теперь вали из моей кровати.       — Я и не собирался тут оставаться. Если тебе так хочется побыстрее сдохнуть, не надо тянуть меня за собой.       — А тебе есть ради чего жить? — Хуа Чэн медленно затянулся и прислонился спиной к изголовью кровати, с вызовом смотря на него.       Хэ Сюань не спешил отвечать, вместо этого он натянул на себя спортивные штаны, чувствуя затылком, как его спину продолжают разглядывать. Его тело полностью расслабилось и всё еще находилось в состоянии приятной неги, но что-то внутри восставало против, будто их отношения с Хуа Чэном были в корне неправильными. И совсем не потому, что они являлись представителями одного пола. Они выбрали друг друга как самое приемлемое из возможного, как что-то удобное. Словно сходили в ближайший магазин, потому что лень было идти до большого супермаркета. Однако несмотря на кажущийся логичным выбор, Хэ Сюань не мог воспринимать Хуа Чэна как своего партнера всерьез, хоть и чувствовать на себе любопытные взгляды, рассматривающие его тело, всё равно было приятно.       Хэ Сюань, оставшись лишь в штанах, надетых на голое тело, неторопливо подошел к большому окну в пол в квартире Хуа Чэна, которую не так давно они начали делить на двоих. За окном небо затянулось плотными серыми облаками, и вся обстановка вокруг соответствовала настроению природы — нигде не горел свет, несмотря на пасмурную погоду и недостаточную освещенность. Хоть квартира стоила баснословно дорого и находилась на тридцать третьем этаже небоскреба, мебели в ней был лишь необходимый минимум: в огромной хозяйской спальне стояли кровать, прикроватный столик и небольшое кресло с торшером в углу. Из окна открывался вид на вечерний город, но в Хэ Сюане он не вызывал ничего, кроме скуки. Он попробовал заглянуть вниз, мысленно прикидывая, за сколько секунд он долетел бы до земли.       — Не особо, но запах сигарет мне не нравится, — Хэ Сюань наконец отвернулся от окна и в упор посмотрел на Хуа Чэна, но тот лишь продолжал улыбаться в своей ехидной манере, как хитрый лис.       Он затянулся еще несколько раз, продолжая играть с ним в молчаливое переглядывание, и наконец поднялся с кровати. Хэ Сюань отвел взгляд в сторону, конечно, он видел Хуа Чэна голым большое количество раз, но не находил в разглядывании чужой наготы ничего увлекательного. В отличие от этого извращенца.       — Это потому что ты сам не куришь, — Хуа Чэн также надел лишь одни домашние пижамные штаны и подошел к Хэ Сюаню. Таким же равнодушным взглядом он мазнул по городу за окном и как бы невзначай повернулся к нему, выжидательно поглядывая. — Плохой день? Ты ворчишь больше, чем обычно.       — День как день, — Хэ Сюань пожал плечами и развернулся, собираясь уйти в свою комнату, но Хуа Чэн поймал его за ладонь, заставляя посмотреть на себя.       — У меня завтра переговоры с потенциальным клиентом. Сходишь со мной? — его глаза как-то напряженно блестели в сгущающихся сумерках, и Хэ Сюань почуял неладное.       — В качестве кого?       — Моего партнера.       — Я преподаю в университете, а ты владеешь казино и притоном, какие у нас с тобой могут быть партнерские дела… — Хэ Сюань замолчал и вопросительно приподнял бровь, внутренне готовясь к худшему. Кажется, он догадался, зачем нужен Хуа Чэну, но догадки его не радовали. — Нет, ты же не это имеешь в виду? Ты хочешь опять надеть на меня эти невозможно узкие брюки и цепи? Чтобы я изображал твоего щеночка? Совсем охуел?       — В прошлый раз ты согласился, — Хуа Чэн никак не отреагировал на грубость, лишь сжал его руку сильнее, чтобы Хэ Сюань не сбежал раньше времени.       — Прошлый раз был очень давно, и я был голодным студентом, который искал легких денег. Забудь, — руку всё же удалось освободить, и Хэ Сюань уверенно зашагал в свою спальню, пока к нему не прилетело еще какое-нибудь абсурдное предложение.       — Ты заинтересовал бизнесмена, с которым я собираюсь заключить договор.       — И что? Ты хочешь предложить меня ему в качестве аванса? — Хэ Сюань, уже почти добравшийся до выхода из спальни, резко развернулся, гневно смотря на безмятежного Хуа Чэна, уверенного в том, что он добьется своего. Тот скривил губы в легкой улыбке и засунул руки в карманы брюк. Увидев эту ухмылочку, Хэ Сюаню захотелось заранее врезать ему, ничего хорошего с таким лицом не говорят.       — Я своим не делюсь. Просто хочу, чтобы он снова увидел твой зад, обтянутый невозможно узкими брюками, и потерял бдительность.       — Я тебе не принадлежу, — если бы в спальню Хуа Чэна вела дверь, то Хэ Сюань ей обязательно хлопнул, однако хозяин дома не любил закрытые пространства после бедного детства, проведенного в тесной каморке, больше похожей на холодильник, нежели комнату, поэтому дверей в его квартире было не так много.       — О вознаграждении мы договоримся.       Хуа Чэн продолжал осторожно на него давить, и Хэ Сюань всё же хлопнул раздраженно дверью на этот раз уже от собственной спальни. Однако молчаливое несогласие не спасло его от сообщения с суммой вознаграждения, прилетевшего тут же на телефон.       — Сумасшедший. Больной на всю голову, — Хэ Сюань кинул смартфон в сторону и сел на край кровати, стоящей боком к окну.       Стекло в его спальне также уходило в пол, и Хэ Сюань снова обратил свое внимание на город. Уже достаточно стемнело для того, чтобы зажглись огни, но и вид мерцающих оранжевых городских звезд на фоне темных улиц не затронул ничего в его душе. Неудивительно, что Хуа Чэн зарабатывает такие баснословные деньги, держа несколько увеселительных заведений разного рода. Ему принадлежал самый большой и популярный торговый центр в городе, казино и парочка отелей, на самом деле являющихся обычными публичными домами. Живя в этом сером, скучном мире всем хотелось хотя бы на чуть-чуть почувствовать удовольствие, приятные эмоции или просто забыться, убежать от своих проблем. Не это ли когда-то связало их в том числе?       Животные жмутся друг к другу, когда им холодно, студенты снимают напополам комнату, когда у них нет денег, даже если сосед им не нравится, взрослые люди женятся, потому что так легче выжить, да и общество требует от них увеличение населения. Большинство вещей в этой жизни происходит лишь из необходимости, а не потому что человек этого и правда хочет.       Хэ Сюань лег на спину и покосился на картину, висящую у него на стене. В отличие от Хуа Чэна, ему захотелось украсить пространство, в котором он проводил, как минимум, треть своей жизни. Но по непонятной для себя причине он развесил по комнате лишь картины с морем. Большие черные волны, спокойная бухта, европейские сосны в сочетании с песком и бирюзовой водой — море на его картинах было разным, но во всех своих проявлениях невообразимо красивым. Хэ Сюань очень любил его разглядывать перед сном.       На те деньги, что Хуа Чэн обещал заплатить ему, он, пожалуй, сможет позволить себе съездить куда-нибудь подальше в этот раз: может быть, в Хорватию или Грецию? Устроит экскурсию по родине "Волхва" — одной из любимых книг его матери. Воспоминания о маме принесли с собой мягкую грусть, а следом опустошающее уныние. Что бы мама сказала о нем, увидев его участником такой жизни? Ради того, чтобы поехать в Грецию, Хэ Сюань, вероятно, согласится пойти на ужин в качестве приманки, одетый в модную одежду, а, может, Хуа Чэн даже заставит его нанести легкий макияж, чтобы замазать синяки от недосыпа и сделать его мрачное лицо чуть более привлекательным. Хотя кого он здесь обманывает? Хэ Сюань сделает это лишь по одной причине, по той же, по которой он продолжает преподавать или спать с Хуа Чэном. Он просто хочет хотя бы на немного почувствовать себя живым. Оказаться на встрече среди вооруженных охранников и богатеньких мужчин, наделенных огромной властью и обсуждающих свои грязные делишки, может быть очень опасно. Особенно, если Хуа Чэн не врал, и среди них действительно кто-то положил на него глаз.       Хэ Сюань просунул руку под подушку и довольно прикрыл глаза. Хоть какое-то развлечение.       Какофония звуков обрушилась на Хэ Сюаня беспощадным валом. Рядом с ним без остановки вибрировал телефон, где-то за стенкой кричал младенец, а через приоткрытое окно доносились чьи-то голоса, перемешанные с пением птиц и криками чаек. Он подскочил на кровати и непонимающе заозирался по сторонам. Море с его картин переместилось за окно, а спальня превратилась в номер отеля, в котором он вчера остановился.       — Ну и приснится же, — Хэ Сюань упал обратно на кровать и потер глаза, пытаясь хотя бы немного прийти в себя после резкого пробуждения. — Чтобы я и с этим одноглазым? Да никогда!       Хэ Сюань протянул руку в сторону телефона и, поморщившись от яркого дисплея, посмотрел на уведомления. Звонил ему как раз одноглазый и к тому же несколько раз. Помимо уведомлений о его звонках было несколько сообщений от Цинсюаня, который интересовался, где он и всё ли с ним в порядке, и даже пара пропущенных звонков от Се Ляня. Хэ Сюань закатил глаза и нажал на номер Хуа Чэна, чтобы перезвонить.       — Ты разучился телефоном пользоваться? — вместо приветствия раздалось на том конце всего через пару гудков. Судя по скорости реакции и тону Хуа Чэна, все и правда нервничали. Мысль об этом приятно растеклась по груди Хэ Сюаня.       — Цинсюань уже и ФБР на ноги поднял? Я же сказал ему, что уеду на пару дней, что так нервничать…       — Это он? Он ответил? — в динамике послышался встревоженный голос Цинсюаня, и, судя по шуршащим звукам, Хуа Чэн вышел из комнаты в поисках более уединенного места, где они могли бы поговорить.       — Ты бухал что ли всю ночь?       — Я спал, вы меня разбудили.       — То есть пока твой мужик устраивал у меня дома истерики моему, испортив мне все планы на вечер, ты там отсыпался где-то? Рыба моя, не охренел ли ты там в конец?       Хэ Сюань поморщился и устало потер переносицу двумя пальцами. Как бы он ни пытался ни о чем не думать, вина за состояние Цинсюаня преследовала его по пятам, однако он не мог больше игнорировать и ту бурю, что поднималась у него внутри. Кто подумает о нем, если не он сам?       — Говорил не называть меня так.       — Говорил, но я все равно буду. Потому что ты, как рыба, молчишь там, где нужно говорить с людьми словами через рот. А он, видимо, тебе нужен только для того, чтобы пищу в него класть, лишь для этого его и открываешь.       — Какого хера ты мне нотации читаешь, гуру отношений, — Хэ Сюань ощетинился, хоть внутри и понимал, что Хуа Чэн прав.       — Может, такого хрена, что я не уезжаю от Се Ляня вечером резко в неизвестном направлении, ничего ему не объяснив.       — Мне-то не ври, — Хэ Сюань обрадовался возможности нанести ответный удар и не откладывая вонзил свою шпильку. — Кто на прошлой неделе уехал посреди ужина, заботливо приготовленного твоим гэгэ, потому что внезапно нагрянули будущие партнеры?       — Говнюк, — Хуа Чэн замолчал, и Хэ Сюань почувствовал, что тому, кажется, и правда до сих пор стыдно за то, что он оставил Се Ляня одного. — Но гэгэ хотя бы знал, где я, с кем я, и я постоянно поддерживал с ним связь, а потом извинился. Очень хорошо извинился.       — Избавь меня от подробностей. Подкаблучник.       — Засранец.       — Бесхребетный самовлюбленный индюк.       — Эгоистичный ублюдок.       — Это было слишком, — Хэ Сюань раздраженно смял край одеяла.       — Раз так, то продемонстрируй свой собственный хребет и ответь Цинсюаню. Скажи ему хотя бы, что с тобой всё в порядке, и тебя не съели бомжи. Се Лянь слишком переживает из-за вас, а я не люблю, когда он переживает.       — Я позвоню ему чуть позже, мне надо хотя бы умыться.       — Вот сам ему об этом и скажи, — Хуа Чэн отключился, не дав ему ответить, и Хэ Сюань кинул замолчавший смартфон на край кровати.       Мысль написать Цинсюаню была здравой, но особенность его парня из всего делать драму так сильно раздражала, что Хэ Сюань на зло ему пошел сначала в ванную, чтобы умыться. Зачем он поехал к Се Ляню? Неужели так тяжело было просто пожить пару дней одному, не втягивая в их отношения посторонних людей?       Хэ Сюань умылся и принял душ, но его месть в виде отложенного сообщения не принесла ему даже небольшого удовлетворения. В ушах всё еще стоял встревоженный голос, а перед внутренним взором всплывал испуганный взгляд зеленых глаз. Если он продолжает ощущать хотя бы вину, может, между ними не всё еще потеряно? Даже если это единственное чувство, которое пока отзывается в нем на Цинсюаня.       Хэ Сюань взял телефон и открыл мессенджер. Разговаривать голосом сейчас не хотелось, поэтому он написал короткое сообщение:       В Циндао, вернусь завтра вечером.       Хэ Сюань уже отложил телефон, но всё же протянул к нему руку обратно, чувствуя, что звучит слишком холодно. Ему не хотелось врать и делать вид, что между ними всё хорошо, однако оставлять всё так тоже было неправильно, несправедливо по отношению к Цинсюаню. Он не виноват в том, что Хэ Сюань, кажется, разлюбил его. И, возможно, те черты, что раздражают его в Цинсюане, будут безумно нравиться другому человеку. Принадлежность Цинсюаня кому-то новому отозвалась в нем болью, однако Хэ Сюань проходил уже через расставание и знал, что со временем даже сильная боль забывается.       Мне необходимо побыть одному и понять, что со мной. Не беспокой никого.       Решив, что подобного объяснения будет более, чем достаточно, Хэ Сюань оставил телефон в номере и отправился завтракать.       Возможно, город с многомиллионным населением был совсем не тем, что сейчас хотелось Хэ Сюаню, но сам факт смены обстановки действовал на него благотворно. Выйдя из отеля со стаканчиком американо со льдом, он вдохнул всей грудью влажный морской воздух и пошел в сторону набережной. Летний туристический сезон подходил к концу, однако желающих ухватить еще немного солнца перед надвигающейся зимой, было предостаточно, поэтому Хэ Сюаню пришлось постараться, чтобы найти одиноко стоящий шезлонг под пляжным зонтом.       Хэ Сюань с детства больше всего любил две вещи: читать и смотреть на воду. Оба занятия могли поглотить его настолько, что он забывал про окружающий мир, продолжающий крутиться в своей нескончаемой суете. Водоемы действовали на него также, как и книги, они, словно порталы в другой мир, притягивали его внимание, стоило оказаться рядом с ними. Хэ Сюань любил разную воду: небольшие пруды в парке рядом с домом, лесные ручьи, реки, озера. Даже мылся он чаще, чем его сверстники-мальчишки, потому что мама заполняла ванную и насыпала специальную соль, которая делала воду зеленой или голубой, и маленькому А-Сюаню очень нравилась, как эта цветная вода, словно мягкое облачко, обнимала его со всех сторон.       Однако больше всего он любил море: его соленый запах, его волны, его меняющийся цвет и настроение. Их взаимная и самая долгая любовь в его жизни случилась с первого взгляда, стоило шестилетнему мальчику увидеть бескрайнюю водную гладь. Хэ Сюань ещё в детстве научился хорошо плавать и, в отличие от Цинсюаня, не пугался холодной воды.       Пора летней жары уже закончилась, однако солнце достаточно хорошо прогревало воздух, так что Хэ Сюань решил искупаться. Он снял одежду, оставил ее на шезлонге рядом с пустым стаканом от американо и направился к морю. Стоило ему зайти поглубже, как по телу прошлась приятная волна мурашек от прохлады и нежности морской воды. Волны мягко прикасались к его телу, будто море тоже соскучилось по нему и радовалось новой встрече. От плавания хаос в его голове начал успокаиваться, уступая место мирному штилю. Хэ Сюань наконец почувствовал себя лучше, ощущая, что есть что-то, что принадлежит только ему. Эта любовь к морю лишь его, и она настоящая, живая, напитывающая жизнью и его в ответ. Хэ Сюань лег на поверхность воды, расслабленно раскинув руки и ноги в стороны и позволяя легким волнам поддерживать его уставшую от мыслей голову. Наконец-то ему стало хорошо. Так хорошо, что он даже был бы не против умереть сейчас.       Мысль о смерти принесла легкий оттенок вины и старой боли, которая осталась после ухода мамы. Было ли ей тяжело оставлять его еще подростком одного в этом мире? Чувствовала ли она вину перед ним, лежа в больнице на койке среди чужих ей людей, как он сейчас ощущает перед Цинсюанем? Неужели ему так тяжело расстаться с ним, что он предпочел бы умереть, только не делать ему больно своим равнодушием? От спокойствия не осталось и следа. И как бы Хэ Сюань ни пытался избавиться от мыслей, заставляя мышцы покорять сопротивляющееся ему водное течение, они снова завладевали его сознанием.       Оставив попытки вернуть безмятежное настроение, Хэ Сюань выбрался на берег. Только дойдя до шезлонга с его вещами, он понял, что не взял с собой полотенце и остался сохнуть, подставив теплому солнцу свое тело с подсыхающей на нем морской солью. Можно было бы пойти в отель и смыть ее с себя душем, но Хэ Сюаню хотелось еще немного постоять так, чувствуя на себе след от морской воды, будто от поцелуя своего любовника.       — Господин Хэ, это вы?       Хэ Сюань поморщился, услышав обращение к нему, и попробовал не реагировать, надеясь, что от него отстанут, если он не проявит интерес, однако перед его взором тут же предстала взволнованная девушка, в которой он узнал одну из его бывших студенток.       — Не ожидала вас здесь увидеть, — девушка, чье имя он никак не мог вспомнить, скользнула взглядом по его обнаженному торсу, немного задержавшись там, куда ей вообще не следовало смотреть, и подняла на него глаза, еле заметно краснея. Ну хоть понимает, что ведет себя нагло, уже неплохо.       — Я тоже не планировал ни с кем здесь встречаться, — Хэ Сюань вложил в свой голос максимум недовольной интонации, надеясь, что девица поймет намек и свалит.       Однако она хоть и покраснела еще больше, но упрямо стояла перед ним, сжимая в руках свою соломенную шляпу.       — Я здесь с родителями на отдыхе, и моя мама очень хочет с вами познакомиться. Я много ей о вас рассказывала, пока училась у вас. Моя мама никогда не могла заставить меня читать, но когда я пришла к вам на лекции, то поняла, что книги — это очень круто... — девушка, кажется, не собиралась останавливаться, и Хэ Сюань остановил поток её речи свой поднятой ладонью.       — Я приехал сюда, чтобы побыть один.       — Извините, — девушка кивнула и, чуть наклонив голову, повернулась, чтобы уйти. — Но если вы передумаете...       — Я не передумаю.       — Если вы передумаете, — она упрямо подняла на него глаза, но не выдержав строгого выражения лица, опустила взгляд на уровень груди. — Если передумаете, вот мой телефон. У меня отдельный номер, родители живут на другом этаже... Вы мне всегда нравились, господин Хэ. Извините.       Девушка, кажется, совсем смутилась и, кивнув на прощание головой, убежала от него, предварительно всунув бумагу со своим номером в карман его брюк, лежащих на шезлонге. Хэ Сюань настолько опешил от происходящего, что даже не смог ничего ответить на поток наглой, бессвязной речи.       Хэ Сюань не был ханжой, он хоть и любил читать старые истории, где девы были невинны и даже не помышляли ни о чем таком, о чем только что ему прямо заявили, однако не считал, что нравы должны оставаться прежними. Этому миру не помешает немного феминизма, а женщины вольны выбирать, какими им хочется быть, даже в их стране, склонной возводить традиции в нерушимый абсолют. И всё же он никак не мог понять, как он оказался в ситуации, в которой ему предложила случайный перепихон его собственная студентка. Может, с ним всё же что-то не так, и других людей секс интересует сильно больше, чем его? Может, это нормально — постоянно хотеть трахаться со случайными людьми? Он что, всё же начал стареть?       Хэ Сюань аккуратно переложил свои вещи на песок и разлегся на шезлонге. Зонт закрывал лицо от прямых лучей, но тело осталось под солнцем, окутанное его теплом, и его начало клонить в сон. На этот раз он не увидел четкого сновидения, однако ему казалось, будто он слышит рядом шум голосов студентов, скрип парт и топот ног, бегающих по лестнице вниз-вверх. Всё это было очень знакомо, но одновременно совершенно чужим. Будто студенты были не совсем его, стул другого цвета, а на столе вдруг откуда-то взялось нарисованное шариковой ручкой сердечко с выведенными в нем латинскими буквами НХ. Хэ Сюань провел по нему пальцем и почувствовал выемки в дереве, оставшиеся от стержня. И почему он не сказал ректору заменить мебель?       С этой мыслью Хэ Сюань проснулся и резко сел, отчего его голова закружилась, а тело отозвалось болью в затекших мышцах. Потянувшись к часам, которые он предварительно засунул в карман брюк, Хэ Сюань вытащил записку и вспомнил всё, что происходило до этого. Ах да, его же позвали к себе в номер. Смяв бумагу, он хотел выкинуть ее куда-нибудь, однако рядом не было ни одной урны, и Хэ Сюань запихнул бумажку обратно, твердо решив выкинуть ее при первой возможности. Оказалось, что он пробыл на пляже уже чуть больше двух часов, и желудок протяжно заныл, намекая, что в нем не было ничего с утра, кроме кофе. Натянув на себя одежду, Хэ Сюань в приподнятом настроении отправился завтракать.       Остаток дня прошел слишком быстро и достаточно легко. Хэ Сюань больше никого не встретил и ни о чем тяжелом не думал. Долгожданное одиночество благотворно на него влияло, и Хэ Сюань постепенно стал чувствовать себя лучше. В завершении вечера он решил пройтись по небольшому рынку, расположенному на набережной, и на автомате купил Цинсюаню сувенир в виде браслета из черной нитки и красивого зеленого камня в середине с выведенным на нем иероглифом ветра. Хэ Сюаню показалось, что он идеально подойдет ему. Если он сам больше походил на спокойную гладь воды, то Цинсюань был активным, порывистым, меняющимся и хаотичным, точно ветер.       Уже вертя в руках купленную вещь, он вспомнил, что собрался с ним расставаться. Захочет ли Цинсюань принять подарок в этом случае от него? Как оказалось, в выборе сердца Цинсюань куда более постоянный, чем он сам. Засунув браслет в карман, Хэ Сюань поужинал лапшой с морепродуктами прямо на местном рынке и отправился обратно в отель. Несмотря на день, наполненный бездельем, его начинало клонить в сон. Изначально он собирался вечером проверить работы своих учеников, но это можно сделать и завтра в поезде, а сейчас... Неожиданное воспоминание заставило его остановиться и вытащить из кармана смятый клочок бумаги. А что, если он всё же согласится?       Не давая себе долго размышлять на эту тему, Хэ Сюань быстро пошел к отелю. В его голове снова ярко сигналила красным лампочка, сообщая, что он поступает неправильно. Измена — это плохо, изменять нельзя. Хорошие мальчики так не поступают. Но он уже давно не мальчик, и кого он обманывает, измена уже стала обыденной стороной жизни. Людей, которые никогда не изменяли или не были соучастниками измен, можно пересчитать по пальцам. Только для него это оставалось чем-то настолько необычным, что от самого факта, что он собирается воспользоваться предложением, кровь возбужденно побежала по венам.       Запыхавшийся, то ли от быстрого шага, то ли от перца в его острой лапше, Хэ Сюань постучал в дверь номера, указанного на записке, и замер, почувствовав себя ужасно глупо. Осознание, что он собирается сделать, накатило на него волной ужаса вперемешку с желанием, чтобы никто не открыл дверь, или девушка оказалась не одна. Вдруг помимо него, она раздала такие же записочки еще десятку мужчин? Однако его надеждам не удалось осуществиться, девушка открыла дверь и, судя по тому, что она была одета лишь в футболку, чуть прикрывающую нижнее белье, в номере она была одна. Или быстро спрятала любовника в шкаф.       — Я знала, что вы всё же придете, — девица втащила его за локоть в номер и захлопнула дверь, упираясь в нее ладонью и перекрывая Хэ Сюаню путь к отступлению.       Любовника в шкафу, кажется, тоже не было. Хэ Сюань оглядел ее номер, погруженный в ранние осенние сумерки, но не нашел признаков присутствия другого человека. Девушка взволнованно дышала рядом с ним, но его волнение прошло, стоило им оказаться наедине. Его бывшая студентка, чье имя он опять безуспешно попытался вспомнить, повзрослела и стала достаточно привлекательной: ее худое тело, очертания которого можно было угадать под большой футболкой, выглядело достаточно соблазнительно, однако стоило Хэ Сюаню увидеть, что она прикрыла глаза и тянется к нему для поцелуя, как он безжалостно положил ладонь на ее рот.       — Кажется, я ошибся, — он отстранил от себя девушку и, развернувшись, взялся за ручку, чтобы открыть дверь, но стоило ей немного приоткрыться, как она с силой снова захлопнулась.       — Нет, не ошибся. Ты же хочешь меня, я вижу, ну? — девушка взяла его за руку и, просунув под футболкой, положила на свою грудь.       Ощущать снова тепло и мягкость женской груди было приятно, но Хэ Сюань всё равно не чувствовал в себе того желания, которое появлялось, стоило увидеть обнаженное тело Цинсюаня. По крайней мере, в начале их отношений. Раньше им овладевала настоящая страсть, которая сметала в угол весь его контроль и хваленое самообладание. Цинсюаня хотелось трогать, целовать, обнимать, вдавливать его в кровать, а потом снова целовать и любить до сорванного голоса. Но сейчас он ощущал лишь приятную мягкость, будто его ладонь нащупала игрушку-антистресс, и ничего более.       — Ошибся, — Хэ Сюань убрал ладонь и на этот раз более твердо взялся за ручку двери. — Хорошего вечера.       Девушка что-то крикнула ему в ответ, явно не самое приятное, но он не хотел ее слушать. Ему нужно было срочно пойти в душ и смыть фантомный след другого человека на своем теле. О чем он только думал, совсем с ума сошел от тоски. Перешагнув порог своего номера, Хэ Сюань тут же скинул с себя одежду прямо на пол и обнаженный пошел в душ. Но сколько бы он ни намывал себя местным гелем с логотипом отеля, ему всё равно казалось, что к его телу прилип чужой запах, будто он запятнал себя неудавшейся попыткой измены.       Натерев тело до красноты и боли, Хэ Сюань улегся в кровать и впервые за несколько часов посмотрел на телефон, который всё это время оставался в номере. К его удивлению, на экране были лишь несколько уведомлений от его студентов, уточняющих задание, но ни Цинсюань, ни кто-либо из его друзей с ним не связывался. Вопреки тому, что Цинсюань внял его желанию побыть одному, Хэ Сюань почувствовал разочарование: мог бы хотя бы "ок" ответить на его утренние сообщения. А еще делает вид, что переживает за него.       Хэ Сюань поставил будильник на утро и купил обратный билет, внутренне ожидая, что вот-вот смартфон в его руках завибрирует от уведомления, но тот продолжал упорно молчать, усиливая его раздражение на длящуюся тишину. Может, он переоценил силу чувств Цинсюаня по отношению к себе? Может, тот вообще нашел уже себе кого-то нового и преспокойно проводит время в компании нового любовника?       Раздраженно выдохнув, Хэ Сюань накрылся с головой, прячась от прохладного ночного воздуха, проникающего в комнату из открытого окна, и закрыл глаза. Несмотря на сумбурное окончание дня, его тело, обласканное теплым южным солнцем, мгновенно расслабилось, и он стал постепенно погружаться в сон.       Хэ Сюань стоял возле бара и ждал, пока бармен наполнит его стакан новой порцией виски. Он мог бы попросить официанта принести напиток в их вип-комнату на втором этаже казино, но ему просто надоело сидеть в накуренном тесном пространстве и слушать скучные разговоры Хуа Чэна с важными людьми в деловых костюмах, поэтому он спустился сам.       В этот раз Хуа Чэн не стал цеплять на него странные аксессуары, но вид Хэ Сюаня всё равно отличался от того, что он носил каждый день. На нем была надета шелковая черная рубашка, пуговицы которой были расстегнуты чуть ниже, чем им было положено в приличном обществе, и в образовавшемся глубоком вырезе красовался кулон из платины в виде скелеты акулы. Наверное, Хуа Чэн находил это брутальным, потому не спрашивая повесил ему кулон вместе с цепочкой на шею и сказал после встречи оставить себе. Таким был его обычный способ дарить подарки: вручить что-то, сказав, что ему эта вещь больше не нужна. В глазу у рыбы блестел камень, Хэ Сюань не знал, какой именно, но готов был поклясться, что он был настоящим и наверняка дорогим, подделку Хуа Чэн не стал бы покупать.       Хотя его внешний вид в целом не раздражал, однако избежать облегающих брюк ему всё же не удалось, потому Хэ Сюань примостил свою обтянутую эластичной тонкой черной тканью задницу на барный стул, намереваясь выпить виски здесь и только потом подняться обратно уже с новой порцией.       — Мне тоже надоел этот гомон, — рядом с ним оказался высокий брюнет в белой рубашке и галстуке. Серый пиджак небрежно висел на его руке, и даже не разбирающемуся в дорогих шмотках Хэ Сюаню было понятно, что одежда этого незнакомого ему мужчины стоит неприлично дорого. Возможно, один галстук сравнится по стоимости со всем, что есть сейчас на нем. — Не возражаете, если я присяду?       Хэ Сюань безразлично кивнул, и мужчина, положив свой пиджак на соседнее от Хэ Сюаня место, присел с другой стороны. Хэ Сюань удивился этому жесту, будто незнакомец хотел оградить их от других потенциальных желающих посидеть у барной стойки. Невольно он вспомнил, что Хуа Чэн говорил о каком-то бизнесмене, которого непонятно чем заинтересовал Хэ Сюань, и ради которого его, собственно, и притащили сегодня. Этот что ли? Хэ Сюань перевел на него взгляд, в котором появилось немного любопытства. Мужчина невозмутимо посмотрел на него в ответ, твердо обхватив пальцами стакан с виски, как и у него. Это он подкатывает так что ли? Хочет втереться в доверие? Хэ Сюань тихо усмехнулся и устало потер переносицу двумя пальцами, в последнее время этот жест становился его привычкой.       — Вы не часто бываете в таких местах, — незнакомец скорее утверждал, чем спрашивал, и Хэ Сюань снова обратил на него свое внимание.       — А вы?       — Приходится. По работе, — мужчина пригубил напиток, и Хэ Сюань понял, что это уточнение призвано дать ему понять, что сидящий перед ним человек не любитель праздных увлечений.       Большие бизнесмены, управляющие большими бабками, любили снимать стресс в подобных местах. Кто-то окружал себя эскортницами, готовыми за вознаграждение на многое, кто-то баловался наркотиками, а кто-то, как и, видимо, сидящий перед ним мужчина, предпочитал экзотику. Секс между мужчинами с древности не всегда был видом проявления любви или безнадеги от отсутствия женщины, подобное соитие в том числе было знаком подчинения одного и доказательством абсолютной власти другого. Хэ Сюань был уверен, что этот человек именно поэтому предпочитает однополый секс, ему нравится доминировать и подчинять. От него веяло большой властью и такими же большими деньгами. А вот в штанах не факт, что дело обстоит также, возможно, всё это нужно было лишь для того, чтобы что-то себе доказать.       — Послушайте, скорее всего, вы не так поняли, — Хэ Сюань поморщился, осознав, что его приняли за одного из юнцов, готовых подставить свой зад ради денег вот таким богачам. — Если вам нужен мальчик...       — Хэ Сюань, тридцать лет, получил степень магистра в столичном университете на кафедре литературы и остался там же преподавать, друг Хуа Чэна, занимающегося нелегальным бизнесом, — слово "друг" прозвучало с таким оттенком, что у Хэ Сюаня не осталось и сомнения, он знает, какие отношения их связывают, но, кажется, его это не особо волнует. А, может, даже и привлекает.       — И откуда такая осведомленность?       Мужчина лишь улыбнулся в ответ, и, к удивлению Хэ Сюаня, на его щеках вдруг показались мягкие ямочки, абсолютно не сочетающиеся с образом холодного богатого господина. Хэ Сюань кивнул, понимая, что ответ на свой вопрос он не получит, и допил остаток виски.       — Звучит крипово.       — Вам не о чем беспокоиться, просто предпочитаю знать заранее о предмете своего интереса.       — Если вы хотите через меня достать Хуа Чэна, то обратились не по адресу. У нас только деловые отношения, — Хэ Сюань выделил конец фразы похожей интонацией и слез с барного стула, намереваясь уйти.       Не хватало ему еще быть втянутым в непонятную историю. Он обещал лишь один раз заявиться на переговоры ради поездки на море, всё остальное его не волнует.       — Вы ошибаетесь, — мужчина встал перед ним, и, несмотря на то, что он и пальцем его не тронул, в отличие от Хуа Чэна, любящего чуть что хватать за руки, Хэ Сюань чувствовал, будто не может двинуться с места, настолько аура стоящего перед ним человека была тяжелой и подавляющей. — Меня интересуете лишь вы. Одно свидание. Если я вам не понравлюсь, я обещаю удалить всю информацию, что у меня есть о вас и больше никогда с вами не свяжусь.       Хэ Сюань чувствовал себя странно, с одной стороны, ему льстило упорство, с каким другой мужчина хотел его внимания, но с другой — от ситуации было странное ощущение дежавю, хотя он был уверен, что видит этого человека первый раз в жизни. Хэ Сюань посмотрел в сторону, ведомый ощущением чужого прикованного к нему взгляда, и увидел Хуа Чэна, следящего в упор за их разговором.       — Хорошо, — он улыбнулся, пародируя манеру Хуа Чэна и адресуя улыбку в его сторону, а затем перевел взгляд на мужчину. — Но только один раз.       — Вы не пожалеете, — мужчина улыбнулся ему, снова продемонстрировав свои ямочки и отошел в сторону, освобождая путь. — Я свяжусь с вами.       Хэ Сюань на мгновение замер, ощущая волну озноба, прошедшуюся по позвоночнику. Сколько еще этот человек знает о нем? Нужно хотя бы немного уравнять их положение.       — Может, хотя бы скажете ваше имя, — он развернулся и посмотрел ему прямо в глаза, вложив в свой взгляд всю имеющуюся в нем твердость.       Мужчина достал из кармана пиджака свою визитку и, протянув ее, молча кивнул в знак прощания. Хэ Сюань не глядя положил визитку в карман брюк, продолжая ощущать на себе пристальный взгляд Хуа Чэна, и, развернувшись, пошел к нему.       Только оказавшись дома в своей постели, Хэ Сюань вытащил визитку и посмотрел на лицевую сторону. На дорогой приятной на ощупь голубой бумаге были изображены волны, имитирующие знаменитую гравюру Кацусики Хокусая, а в правом верхнем углу, где могло находиться солнце, золотые буквы гласили:       Shi Wudu       CEO "Force of Water" corp