«Черная Вдова: секреты тьмы»

Спустя два месяца За последнее время много чего произошло. Во-первых, я впервые сорвалась на Старейшину, когда он объяснил причину его смеха. Оказалось он не намерен воспринимать всерьез любое моё действие, или высказывание, пока я не созрею. Поэтому я собрала все свои немногочисленные вещи в виде нескольких свитков и теперь храню их непосредственно у себя в печати АНБУ, вместе с остальными вещами. Во-вторых, мне наконец-то поручили задание, одиночная деятельность направленная на выслеживание и устранение неугодного Конохе нукенина «А» ранга, который решил, что ссориться с Конохой — хорошая идея, особенно в послевоенный период, когда все страны подписали мирное соглашение… Все кроме Кумогакуре. В-третьих… Кажется Куренай конкретно взялась за меня, она зовет меня проводить с ней время чуть ли не каждый, и сегодняшний — не исключение, почти… Она пригласила меня к себе домой, и… Я не смогла отказать… Как и всегда. Подходя к красивому одноэтажному дому, наблюдаю в нем два источника тепла, кто это? Думаю мне придется это узнать. Раздается стук в дверь, слух улавливает быстро приближающиеся шаги. Дверь быстро раскрывается, я едва успеваю отступить когда на меня набрасывается Куренай, заключая в объятия. — Аризу-у! — Она берет меня за плечи, смотря мне в глаза. — А я уж думала, что ты не придешь! — Я солгу, если скажу, что не думала об этом. — Смотрю ей за спину, внимательно наблюдая на приближающуюся к дверному проему фигуру. — Ты ещё кого-то позвала? — Куренай непонимающе смотрит на меня, затем до неё доходит и она тяжело вздыхает. — Аризу, знакомься, это мой отец, Юхи Шинку. — Она отступила, давай мне возможность подойти к нему, но я этого не сделала. — Аризу, верно? — Высокий мужчина: длинные чёрные волосы, глаза редкого красного оттенка, такие же, как у Куренай. На голове бандана, в которую вшит протектор Конохи и стандартная одежда шиноби Конохи. — Куренай много рассказывала о тебе. Он подходит, протягивая мне руку с легкой улыбкой на лице. Я остаюсь на месте, не торопясь принимать протянутую руку. Взгляд скользит по мужчине — оцениваю его позу, выражение лица, дыхание. Юхи Шинку кажется расслабленным, но это ничего не значит. Он шиноби, опытный скорее всего. Куренай ему доверяет, но это тоже ничего не значит. — Куренай много рассказывала? — медленно повторяю его слова. — Надеюсь, ничего плохого. Мужчина усмехается, не убирая руки. — Всё зависит от точки зрения, — его взгляд проницательный, изучающий, но в нём нет враждебности. — Но думаю, ты сама знаешь, какой след оставляешь в жизнях окружающих. Куренай тяжело вздыхает. — Папа, хватит играть в загадки. Аризу, проходи уже. Я ещё секунду медлю, но потом всё же делаю шаг вперёд. Однако руки Шинку так и не пожимаю. Его глаза чуть прищуриваются, но он ничего не говорит, лишь слегка кивает, будто подтверждая что-то самому себе. Куренай тянет меня за руку внутрь, ведёт через прихожую в просторную гостиную. Всё в её доме пахнет чем-то тёплым — травяной чай, дерево, лёгкий аромат цветов. Здесь спокойно. И это беспокоит. Шинку, не говоря ни слова, проходит на кухню. Я присаживаюсь в угол дивана, возле окна, по привычке выбирая место, откуда видно всю комнату. — Я не знала, что ты позовёшь меня на семейную встречу, — скрещиваю руки на груди, бросая взгляд на Куренай. Она пожимает плечами, улыбаясь. — Я хотела познакомить вас. Раз уж ты так часто со мной, папа должен знать, кто ты. Это его условие: «общайся с кем угодно, но чтобы я их знал» — Разве ты уже не всё рассказала? — Мне это не нравится, я только начала открываться, понемногу, а это, оказывается, уже не тайна. — Одно дело рассказать, другое — увидеть. Шинку возвращается с подносом, на котором стоит чайник и три чашки. Он ставит его на стол, спокойно разливает чай. — Ты ведь не просто так приняла приглашение, верно? — говорит он, не поднимая глаз. К чему такие вопросы? Я просто пришла к… Подруге. — Не понимаю о чем вы, — отвечаю спокойно. — Иногда я просто поддаюсь на уговоры. — Тогда хорошо, — он наконец поднимает взгляд. — Расслабься. Сегодня ты гость, чувствуй себя как дома. Протягивает мне чашку. Я не беру её сразу. Куренай сначала хмурится, потом раздражённо вздыхает. — Аризу, ты правда думаешь, что мы будем тебя чем-то травить? Я не отвожу взгляда от Шинку. Он ждёт. Ждёт моего выбора. — В последний раз, когда я была на подобной семейной встрече, именно так и случилось. Куренай открывает рот, чтобы возразить, но тут же закрывает его, внимательно вглядываясь в моё лицо. В её раздраженном голосе появляются другие нотки — понимание, тревога. Она опускает глаза, сжимает руки в кулаки. Кажется, хочет что-то сказать, но молчит. Я принимаю чашку, засовывая в неё палец. Обычная чайная жидкость. Не отравлена. Шинку молча наблюдает, а Куренай, заметив, что я немного расслабляюсь, вздыхает и садится рядом. Теперь в её взгляде больше мягкости, но она ничего не говорит. Только смотрит. — Ты действительно так живёшь… — еле слышно произносит она. Я не отвечаю. Шинку делает вид, что ничего не произошло. Просто берёт свою чашку и спокойно делает глоток. — Ты, наверное, не любитель чая? — спрашивает он, будто невзначай. — Смотря какой, — пожимаю плечами, пробуя напиток. Я пила только чай приготовленный Какаши, который раньше готовил папа. — Куренай всегда пьёт с жасмином, — он усмехается, взглянув на дочь. — А раньше терпеть его не могла. Куренай закатывает глаза, но уголки её губ дрогнули в сдержанной улыбке. — Папа, не начинай. — Что, правда? — смотрю на неё с лёгким интересом. — Ещё какая, — Шинку кивает, явно довольный возможностью рассказать историю. — В детстве она кричала, что этот чай пахнет, как цветочный луг, и ей противно. А потом, стоило услышать, что это любимый чай её сенсея, как тут же передумала. Куренай, прикрыв лицо ладонью, тяжело вздыхает. — Почему ты всегда вспоминаешь это? — Потому что это смешно, — он пожимает плечами. — Ты же знаешь, мне нравятся такие мелочи. Она качает головой, но я замечаю, что её губы слегка дрожат от сдержанного смеха. — Хорошо, папа, раз уж ты настроен на воспоминания, то, может, расскажешь, как однажды забыл, что отправил меня в академию, и искал по всему кварталу? Шинку резко отставляет чашку. — Это было давно. — Но ведь было? — Куренай, не смей. Она довольно улыбается и смотрит на меня: — Представь, он перевернул весь район, спрашивал у соседей, заглядывал под лавки, а я просто сидела в классе. Я чуть наклоняю голову, переводя взгляд на Шинку. — Вы могли просто пойти туда и проверить. Он хмурится, делая вид, что сердится. — Я это понял позже. Куренай тихо смеётся, а я чувствую, что напряжение в комнате заметно спало. Атмосфера стала более тёплой, естественной. Даже чай кажется вкуснее. *** Шинку качает головой, вздыхая с притворным раздражением. — Ладно, ладно, давайте сменим тему. А то ещё начнёте вспоминать, как я в молодости пытался вырастить сад и у меня ничего не получилось. — О, а это интересно, — поднимаю взгляд на него. — Нет, не интересно, — поспешно отвечает он, отпивая чай. Куренай довольно улыбается, но затем её взгляд смягчается. — Аризу, а у тебя были какие-то такие моменты? Что-то забавное из детства? Мои пальцы на мгновение замирают на чашке. Забавное? Из детства? Я не сразу нахожу, что сказать, но в голову всплывает одна картинка. — Хм… Помню, как в раннем детстве я не понимала почему Какаши спит не так как я и замотала его в кокон, чтобы он не замерз. Шинку слегка приподнимает бровь. — Паутина значит? Я медленно моргаю, вспоминая детали. — Да, когда он проснулся то начал паниковать, а я вслед за ним, вплоть до момента пока в комнату не вбежал обеспокоенный шумом отец и не освободил Какаши. Долго же они тогда комнату убирали… Куренай прикрывает рот ладонью, пытаясь сдержать смех. — Так вот что значит выражение: «Забота во вред». Шинку снова качает головой, но в глазах у него появляется тёплый огонёк интереса. — Паутина — это твоя техника? — Это мой образ жизни. — И нет, это природное свойство моего организма, но вам это знать незачем. Он усмехается, но не комментирует. Я перевожу взгляд на окно. Солнце уже садится. Пора уходить. — Спасибо за чай, — ставлю чашку на стол и поднимаюсь. — Но мне пора. Куренай тут же встаёт следом. — Ты уверена? Если хочешь — можешь остаться на ночь. — Нет, я уже пойду. Она хмурится, но спорить не пытается. Шинку тоже не настаивает, просто кивает. — Заходи, если будет время, — говорит он спокойно. Я смотрю на него, затем на Куренай. На мгновение задерживаюсь, а потом лишь коротко киваю и, не оборачиваясь, направляюсь к выходу. Отдалившись на несколько метров, тихо выдыхаю, это было… Трудно, но думаю это того стоило. Что ж, а теперь пора к Минато. Кабинет Хокаге, полночь — Хокаге-сама. — Поднимаюсь с колена когда тот кивает. В кабинете присутствуем не только мы, но и делегация Даймё, с им самим во главе. А ещё Хирузен. — Вот куноичи о которой я говорил, она сможет гарантировать вашу безопасность на пути в столицу. — Значит моя миссия это сопровождение даймё в столицу, это одновременно и жест доверия со стороны Минато, и официальное признание моей силы перед главой страны Огня. Даймё медленно складывает веер, внимательно разглядывая меня, прежде чем заговорить. — О, так это и есть та самая куноичи? Должен признаться, я представлял себе кого-то… несколько иного. В его голосе звучит лёгкое сомнение, но он тщательно скрывает его за вежливой улыбкой. — Она слишком молода, не так ли? Минато отвечает спокойно, без тени колебаний: — Ваше превосходительство, прошу вас не судить по возрасту. Именно она одолела Третьего Мизукаге, а также победила сына действующего Тсучикаге. Более того, в своём послевоенном отчёте глава клана Учиха отметил, что её сила сопоставима с армией из десяти тысяч шиноби — и это было доказано на поле боя. Даймё чуть приподнимает брови, его взгляд задерживается на мне дольше обычного. Затем он тихо смеётся и вновь раскрывает веер, скрывая за ним нижнюю половину лица. — Ходили слухи о Черной Вдове… говорят, она не человек, а нечто иное, кровавое и беспощадное. Но теперь, глядя на неё, вижу перед собой всего лишь… ребёнка. Ребёнка? Я невозмутимо встречаю его взгляд, но внутри закипает раздражение. — Как бы то ни было, — продолжает Даймё, чуть более сдержанно, — если Хокаге считает, что это будет разумным решением, я не стану возражать. Пусть она прибудет завтра к месту отправления. Он величественно встаёт, и его свита тут же устремляется следом. Когда двери за ними запираются, а звуки шагов уже едва слышны, Хирузен начинает разговор: — Минато, я всё же считаю, что нет нужды отправлять её на это задание. — Да? И почему же? Потому что это даст мне возможность на обратном пути случайно заскочить на развалины моей деревни? Или он боится, что я могу просто не вернуться? — Хирузен-сама, Арачи отличная куноичи, я думаю ей как раз не помешает набраться опыта в подобных миссиях. — Боюсь именно нехватка опыта может сыграть с ней плохую шутку, и с нами как следствие. Хирузен задерживается на несколько мгновений, будто собираясь сказать что-то ещё, но затем лишь тихо вздыхает и покидает кабинет, оставляя нас с Минато наедине. Я не двигаюсь, ожидая, когда он заговорит. Минато смотрит на меня, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Аризу, подожди минуту. Его голос остаётся мягким, но в нём слышится едва уловимое напряжение. — Это не просто сопровождение. Ты это понимаешь? — Разумеется, — отвечаю ровным тоном. — Это жест доверия с вашей стороны и способ убедить Даймё в моей надёжности. Минато чуть улыбается, но взгляд у него остаётся серьёзным. — Не только. Это ещё и испытание. Даймё редко видит дальше своих интересов. Он наивен и нерешителен. Не удивлюсь, если устроит тебе небольшой экзамен в дороге. Я не отвечаю, а он продолжает: — Ты должна дать ему уверенность, что Коноха способна защитить его, независимо от возраста шиноби, которому доверяют его жизнь. — В таком случае я не разочарую. — Я в этом не сомневаюсь. — Минато на секунду задумывается, потом добавляет: — Но есть ещё одна вещь, о которой я хотел бы знать. Он слегка склоняет голову, внимательно изучая мои глаза, всё что не скрывала маска и черный плащ, который скрывал и тело и часть головы под капюшоном. — Как ты себя чувствуешь, Аризу? Я моргаю, не сразу понимая, к чему он клонит. — Я в порядке. — Ты уверена? — Его голос остаётся мягким, но цепкий взгляд не позволяет соврать. — Да. Минато несколько секунд молчит, будто оценивает правдивость моих слов, а затем кивает. — Хорошо. Тогда можешь идти. Отдыхай. Завтра будет непростой день. Я коротко киваю, разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Но когда моя рука касается дверной ручки, он добавляет: — И будь осторожна. Я не отвечаю, лишь на секунду замираю, а затем без лишних слов покидаю кабинет. Улицы Конохи, глубокая ночь Холодный воздух касается кожи, когда я покидаю здание администрации. Ночь давно вступила в свои права, и на улицах почти никого нет. Только где-то вдали раздаются голоса патрулей полиции Конохи, да ветер шуршит в листве. Я шагаю медленно, позволяя мыслям упорядочиться. Минато беспокоится обо мне. Открыто не говорит, но беспокоится. Смешно. Но я знаю, что завтра этот разговор не будет иметь значения. Завтра я покину деревню. На время. Или нет? Я ловлю себя на этой мысли и тут же отбрасываю её. Нет. Я вернусь. Прохожу мимо знакомых переулков, чёрные тени ложатся на мостовую, удлиняясь и размываясь в лунном свете. Вдалеке слышен шорох, глаза улавливают тепловое излучение — кто-то быстро идёт за моей спиной. Я продолжаю идти, не оборачиваясь. Шаги ускоряются. Кто-то хочет поговорить. Или напасть? Резко разворачиваюсь, одновременно положив руку на живот, готовая использовать паутину. — Ого, не бей меня, — раздаётся знакомый, слегка саркастичный голос. Из тени выходит Какаши. Я медленно выдыхаю и убираю руку от живота. — Что ты здесь делаешь? Думала ты на миссии. Он расслаблено стоит в стандартной униформе АНБУ и уже привычной мне маске, внимательно меня изучая. — Только что вернулся, мы разминулись. — Вот как, прогуляемся? — Снимаю маску, запечатывая её в метке АНБУ, вместе с плащом. — Тебе вроде миссию поручили, разве не нужно готовиться? Я пожимаю плечами: — Я всегда готова. Какаши, будто в одобрении качает головой. — Ты… Да, давай прогуляемся. — Он тоже снимает маску, запечатав её. Опускает протектор на левый глаз, скрывая его от мира. Какаши смотрит на меня, и в его взгляде что-то тёплое, что-то, от чего внутри едва заметно тянет холодом, и я понимаю почему, он будто улыбается, но через силу. — Куда бы ты хотела? — Куда угодно, лишь бы с тобой. *** Мы идём по пустым улицам, не торопясь, позволяя ночному воздуху смывать остатки напряженного дня. Коноха в этот час кажется совсем другой — без суеты, без бесконечных разговоров и взглядов. Только редкие патрули Учих, да ветер, шуршащий в листве. Какаши молчит. Я тоже. Но тишина между нами не кажется неловкой. Напротив, в ней есть что-то… естественное. Время от времени я бросаю на него взгляды, не двигая головой. Он идёт рядом, руки в карманах, плечи расслаблены, но взгляд — усталый. АНБУ забирает слишком много. Я это знаю, но на мне это не сказывается. — Давно не виделись, — нарушает он молчание, не глядя на меня. — Недели две, — уточняю. — Почти вечность, — усмехается он. Я хмыкаю. — Что-то случилось? — спрашивает он после небольшой паузы. — Моя миссия — это сопровождение Даймё, — отвечаю спокойно. Какаши чуть приподнимает бровь, переводя на меня взгляд. — Необычное задание. — Ты же знаешь, у Хокаге-сама на меня особые планы. Какаши не комментирует, но по его взгляду я понимаю — он тоже это заметил. Какое-то время мы идём молча, пока не достигаем старого парка, почти забытого всеми. Здесь всё ещё стоит деревянная скамейка, а рядом — большое дерево, его ветви раскинулись широко, будто защищая уголок от остального мира. Какаши жестом приглашает меня сесть на скамейку, сам присаживается рядом. — Как ты думаешь, что будет дальше? — спрашивает он. — В смысле? — С тобой. С нами. С этим миром. Я немного удивляюсь его словам. — Всё идёт своим чередом. Я живу сегодняшним днём. — Это… Стиль Аризу… — произносит он, опуская голову. — Но иногда хочется думать о будущем. Я смотрю на него. Ветер треплет его волосы, полуночное небо отражается в глазе. Он кажется… ближе, чем обычно. — И о чём ты думаешь? Он молчит, но в его взгляде скользит тень. — О том, что наша жизнь только началась, а я уже жалею о многом, о времени, которое мог провести иначе. Что-то в его голосе заставляет меня затаить дыхание. — Ты же знаешь, — говорю я тихо, — если бы мне нужно было выбрать, с кем провести эту ночь, я бы всё равно выбрала тебя. Какаши закашлялся, наклонившись вперед и отвернулся от меня, я услышала как его сердцебиение значительно ускорилось. — Я что-то не то сказала? Он аккуратно переводит на меня взгляд, измученный от… От чего? Что означает этот взгляд? — Это прозвучало весьма двузначно… — Он постарался успокоиться, снова оперевшись на спинку, но на меня так и не посмотрел. — Почему двузначно? Как ещё это можно… — Вдруг до меня доходит, и теперь уже моё сердцебиение начинает ускоряться, кровь приливает к лицу. — Я не это имела ввиду. Ветер приносит запахи ночного леса. Мы сидим в неловкой тишине, просто чувствуя присутствие друг друга. И это очень странно.