Солнце Волантиса

      128 год от Завоевания Эйгона, Волантис.       Иногда лучшее решение — то, которое первым приходит на ум. Алисанну научила этой простой истине бабушка, женщина удивительно хваткая и бесстрашная, привыкшая добиваться победы любыми способами. Сейру Таргариен сложно было назвать гениальным стратегом, потому что в семейном кругу она слыла слишком вспыльчивой и скорой на гнев. Однако в те дни, когда она милостиво соглашалась сыграть со своими внуками пару партий в кайвассу, все её ходы попадали строго в цель. Ни Алисанна, ни сообразительный братец Эйнар не сумели обойти её в этой борьбе ни единого раза. Она пробивала их оборону одним мановением тонких пальцев, увенчанных изысканными перстнями, и сносила с поля все вражеские фигурки, словно беспощадный ветер, принесённый с северных краёв. Алисанна старалась учиться, глядя на бабушку, но не могла уловить ход её мыслей по невозмутимому и ухмыляющемуся лицу. В лавандовых глазах светились лишь насмешливое лукавство и молчаливый призыв: «Давай, обыграй меня, если сможешь!»       — Вот и всё! — ликующе возвестила Алисанна и двинула вперёд своего дракона, белоснежного, вытесанного из слоновой кости. В кайвассе ей всегда доставались именно белые фигуры. — Теперь тебе негде прятаться. Обороны больше нет, бабушка!       — А у тебя нет дракона, — спокойно отозвалась она и указала на чёрную катапульту, что притаилась вдалеке, готовая поразить любого, кто ступит на охраняемую территорию. Бабушка снисходительно улыбнулась и, прихватив кончиками пальцев её дракона, отбросила его в сторону, к поверженным белым товарищам. — Смирись с поражением, моя дорогая. Эта партия уже лишена смысла.       Алисанна растерянно оглядывала игровую доску, поделённую на три части клетками из нефрита, сердолика и ляпис-лазури, и не могла понять, в чём же допустила роковую ошибку. Она всю игру приберегала дракона для решающего момента, но как только он наступил, его в мгновение ока стёрли с доски, смахнули, словно пылинку! Братец Эйнар, сидевший сбоку, сдавленно рассмеялся, находя удивительно смешным каждый её проигрыш, но Алисанна не обратила на него никакого внимания, раздосадованная столь печальным итогом и ни капельки не скрывающая своих подлинных чувств. Она насупилась, взмахнула белоснежными рукавами из газовой ткани, изукрашенными золотой вышивкой, и откинулась на шёлковые подушки, которые застилали пол мраморной беседки мягким ковром. Летом в Волантисе стояла ужасающая духота, поэтому дневные часы вся семья Веларос предпочитала проводить в саду, в окружении гранатовых деревьев, чьи созревшие плоды мерно покачивались на тоненьких ветвях, похожие на огромные багряные луковицы. Эйнар протянул ей чашу, наполненную очищенными зёрнышками, и Алисанна с досады схватила целую горсть.       — Ты совершенно не умеешь проигрывать, моя Qēlos, — с усмешкой проронила бабушка и поправила пурпурное платье из тончайшей полупрозрачной ткани. В своих дорогих одеяниях, украшенная золотыми браслетами и аметистовыми серьгами, сокрытыми под завесой седеющих, но всё ещё роскошных волос она походила на сошедшую с древних гравюр валирийскую Богиню. Несмотря на то, что несколько лун назад ей минул шестьдесят первый год, Сейра Веларос не потеряла ни крупицы своей изысканной драконьей красоты, которую воспевали в стихах все, кто мимолётно видел её утончённый профиль. Что говорить, если дедушка до сих пор осыпал её жемчугом и драгоценностями при любом удобном случае. — Не позволяй оппоненту прочитать свои мысли, действуй быстрее — прежде, чем он успеет заметить твой выбор. Всё становится очевидным, когда я понимаю, на какую фигуру ты смотришь дольше всех.       — Но если я буду действовать быстрее, то не успею всё как следует обдумать, — обиженно возразила Алисанна, чувствуя, как слипались её губы из-за гранатового сока. — А если я не буду думать, то не смогу сделать хороший ход. Так или иначе, нам никогда тебя не обыграть!       — Я говорил тебе, что это бесполезно, — хмыкнул Эйнар и сдул с лица белоснежный локон, выбившийся из косы. Он хуже всех своих родичей переносил летнюю жару, а потому подле него всегда стояли хотя бы две рабыни с большими веерами и чашами с ледяной водой. Эйнар вдруг перевёл любопытствующий взгляд на бабушку и поинтересовался нарочито небрежно, так, словно его ни капли не волновала та тема, которую он намеревался поднять: — Скажи, ты слышала о том, что происходит за Узким морем? Дядя Джейхейрис недавно рассказал мне, будто бы король Визерис I находится на пороге смерти. Стало быть, следующим правителем Семи Королевств станет его дочь, Рейнира? При живом-то сыне Эйгоне?       Бабушка поморщилась, словно разжевала недозревший лимон, и сделала глоток прохладного вина, от которого сладко пахло виноградом и пряным мёдом. Любые вопросы, касающиеся Вестероса, всякий раз вгоняли её в странную раздражительность, которой они не могли найти доходчивого объяснения. Она охотно рассказывала им про драконов, про Королевскую Гавань, про Красный замок, но избегала всяческих разговоров про политику и престолонаследие. Алисанна знала, что когда-то давно, ещё до их с братом рождения, её старшие дяди переплыли Узкое море, чтобы предъявить свои права на Железный трон. Но им отказали, проигнорировали, словно пустое, ничего не значащее место, несмотря на то, что они были претендентами с чистой валирийской кровью, рождёнными принцессой из рода Таргариенов. Это стало невежественным плевком в лицо всей семьи Веларос, а потому дедушка до сих пор вспоминал об этом с леденящей душу яростью.       — Все мы когда-нибудь будем на этом пороге, — сварливо отозвалась бабушка и велела двум темнокожим рабыням убрать игральную доску и принести им обед. — Отчего тебя это интересует, мой милый? Пусть они умирают там, за Узким морем, и грызутся за свой кусок оплавленного железа. Нам-то какое до этого дело?       — Тебе никогда не хотелось вернуться в родные края? — аккуратно спросила Алисанна и придвинулась ближе к бабушке, уложив голову ей на колени. Тонкая сухая ладонь с длинными утончёнными пальцами зарылась в её серебристые пряди, как давным-давно в детстве, когда она засыпала у неё на руках, слушая предания об Эйгоне Завоевателе и его сёстрах-супругах. — Там ведь осталась вся твоя семья… И драконы.       Эйнар не сдержал невольного смешка и глянул на неё с игривой весёлостью. Аметистовые глаза его посветлели от солнечного блика, скользнувшего вдоль бледного, по-юношески красивого лица.       — Этой палец в рот не клади — дай про драконов послушать. Да ты рухнешь без памяти сразу же, как только увидишь его вживую! Трусишка Санна!       — Неправда! — вспыхнула она и рывком вскочила на ноги, едва не уронив на пол рабынь, что подносили им пищу. Девушки пошатнулись, с трудом удержав в руках подносы, ломящиеся от блюд, и замерли, напуганные тем, что в любой миг на них могло обрушиться хозяйское наказание — пусть вина была лишь на её плечах. Алисанна смущённо улыбнулась, глянула на них с осторожностью и, вопреки всем правилам, робко проронила: — Простите, пожалуйста… А ты стой! Иди сюда, Эйнар!       Эйнар выскользнул из беседки, словно вольный ветер, и направился в сторону пруда, что переливался лазурью и серебром в солнечном свете. Алисанна бросилась за ним, подхватывая на бегу свои длинные роскошные юбки, которые были столь неудобны в подобные моменты, когда требовалась доказать задиристому братцу свою удалую прыть. Они появились в этом мире вместе, рука об рука, сердцем к сердцу, и вместе же забрали жизнь своей юной матери, Мейгель. Возможно, это общее горе, которое им довелось пережить в младенчестве и вкусить вместо материнского молока, объединило их, сплавило, срастило воедино. И с тех пор они были неделимы. Отец и дед пророчили им скорую свадьбу, но и Алисанна, и Эйнар отплёвывались от этого, как могли, удивительно единодушные в своих измышлениях насчёт друг друга. Сложно воспринимать в супружеском смысле того, с кем тебя клали в одну колыбельку, кормили одной грудью, а после водили на соседние ночные горшки.       — Аккуратнее, у пруда скользко! — крикнула им вдогонку бабушка.       Но они оба оставили это предупреждение без внимания, охваченные очередной своей забавой. Эйнар забрался на один из камней, но вмиг спрыгнул с него, как только она приблизилась в попытке словить брата за тонкую рубаху. Алисанна, запыхавшаяся и утомлённая палящим солнцем, быстро растеряла весь свой запал, но продолжала их шутливую беготню из чистого упрямства. Но ей, сахарной деве, отдававшей всё своё свободное время музицированию, поэзии и литературе, сложно было соперничать в выносливости и стойкости с юношей, который с детства занимался фехтованием и преуспел в этом более многих. Однако Алисанна не умела сдаваться — и, что важнее, не желала. Но в тот миг, когда она вновь бросилась за братом, её нога предательски соскользнула с влажного камня. Сад дома Веларос вмиг перевернулся перед глазами, опрокинулся и встал вверх тормашками вместе с кустами цветущих жасминов и нежными соцветиями мирта. А после её с головой объяла тёплая вода, согретая палящим солнечным светом.       Мир тотчас погас перед очами, померк, словно некто могущественный окунул её в густую непроглядную бездну. Алисанна зажмурилась и с ужасом почувствовала, как вода сковала её запястья незримыми цепями, обхватила тонкую шею, до боли стиснула тонкую талию. В этой кромешной темноте ей вдруг явилось пламя, разрушительное и всепоглощающее, не щадящее никого. Оно поглощало тела женщин, что сжимали в своих объятиях мёртвых младенцев, плавило пластинчатые доспехи могучих рыцарей, которые с криками и воплями бросались на землю, желая содрать с себя обожжённую кожу в отчаянных попытках остановить эту бесконечную агонию. Алисанна видела разбитые башни, которые осыпались камнями и пылью, хороня под собой тех, кто ещё уповал на спасение. Мертвецы были всюду, куда бы она не бросила свой испуганный взор: изувеченные, искривлённые, с разорванными в клочья руками и животами. Всюду кровь, всюду пламя и запах гари — а посреди этого ужаса дракон, невыразимо огромный, с медной чешуёй и тёмными перепончатыми крыльями. Его рёв, звучавший в разы громче людских криков, потряс её до глубины души. На спине чудовищного зверя Алисанна вдруг увидела человека, закованного в сверкающую броню, с волосами столь же белоснежными, как и у неё. Но ни лица, ни глаз незнакомца она не разглядела, потому что пылающий город дрогнул, расплылся перед ней, будто бы кто-то бросил камень в спокойные и тихие воды. Тьма расступилась, смытая беспощадной волной, и Алисанна вновь смогла обуздать своё непокорное тело.       — Санна! Алисанна! — прозвучало совсем рядом, когда она вынырнула на поверхность, растерянная и оглушённая своим внезапным падением. Всё увиденное там, по толщей воды, повергло её в невольный ужас, холодный, как прикосновение Великого Иного. Эйнар, узревший её ошарашенное лицо и слипшиеся волосы, не заметил в ней ничего странного и потому вновь разразился хохотом, который наверняка слышали даже в доме. — Ты бы видела себя, Санна. Ну как, хороша водица?       Он галантно протянул ей ладонь, не снимая с лица весёлую и по-лисьи хитрую ухмылку. Губы его дрожали, грозясь вновь разойтись в приступе оглушительного смеха. Её тревоги брату пока что были неведомы. Алисанна, стряхнув с лица мокрые пряди и остатки жуткого видения, едко улыбнулась и схватилась за протянутую ей ладонь.       — Ну так сам и проверь, — сказала она и изо всех сил дёрнула его на себя.       Воды рядом с ней разошлись с громким хлопком, окатив её сверкающими брызгами. Эйнар раздражённо дёрнул вмиг промокшей косой и глянул на Алисанну так, словно она только что совершила страшнейшее из всех мыслимых и немыслимых предательств. И очередная волна, поднятая его рукой, почти накрыла её с головой. Они смеялись и играли в пруду, словно дети, сбежавшие из-под родительского надзора, но Алисанна, несмотря на улыбку, венчающую губы, не могла выбросить из своих мыслей то видение, которое посетило её там, в загадочной и тёмной глубине. Всё в нём было жутким, пугающим и ужасающе реалистичным. Казалось, запах гари до сих пор горечью растекался на языке вместе с привкусом пепла и крови. Ей, ребёнку солнечного Волантиса, были неведомы войны и незнакомы последствия, которые следовали за ними. А потому едва ли она могла со всей полнотой осознать всё увиденное.       — Ну хватит, заканчивайте своё веселье, — окликнула их бабушка, которая приблизилась к пруду с видом строгим и недовольным. — Какой ужас, немедленно переоденьтесь. Вы похожи на промокших общипанных куриц.       — Перестань, матушка, дай им насладиться молодостью. В своё время мы с братом творили вещи и похуже, чем купание в садовом пруду.       Алисанна, вздрогнув всем телом, вздёрнула подбородок и встретилась с лукавым взором дяди Джейхейриса, который оглядывал её так, как в приличном обществе, наверное, не полагалось оглядывать племянниц. Она невольно сжалась, почувствовав облепившую её тело ткань, но он без лишних слов протянул ей ладонь, широкую и шероховатую из-за постоянного обращения с оружием. Алисанна приняла его помощь с вежливым кивком и затаённым волнением, которое выдала лишь лёгкая дрожь, тронувшая пальцы. Джейхейрис Веларос был одним из её многочисленных родичей, однако между ними никогда не мелькало и тени родственных отношений. Алисанне чудилось что-то тёмное в его лавандовых глазах, которые были столь сильно не похожи на ласковый взгляд отца, по природе своей общительного и весёлого. В свои тридцать лет её дядя прославился как жестокий воин, чьё копьё разило без малейших сомнений, а едкие слова кололи, как ядовитые иглы. Серебристые волосы он стриг коротко и всегда подшучивал над Эйнаром, который старательно берёг и заплетал свои длинные пряди в косу, какой позавидовала бы любая девица. Но, несмотря на видимость доброжелательности и радушия, которую создавал вокруг себя Джейхейрис, когда Алисанна смотрела на него, ей отчего-то делалось тревожно. Словно она видела перед собой человека, созданного для войны и убийств. Будь у дядюшки дракон, думала она, он непременно бы уже развязал кровавую бойню с какими-нибудь дотракийцами, которых почитал дикарями и извергами.       Бабушка настоятельно велела им обоим сходить в дом и переодеться в чистые одеяния, а сама отправилась вместе с Джейхейрисом в сторону беседки. Алисанна поняла сразу — они намеревались поговорить о чём-то наедине, без лишних ушей. В покоях её встретили рабыни, которые поспешили избавить свою госпожу от мокрого платья, которое было покрыто тиной и налипшей травой. Переодевшись, она послушно села перед зеркалом, позволяя прислужницам расчесывать свои белоснежные волосы. Алисанна не могла перестать думать о том, что произошло там, в пруду, а потому все мысли в её голове вновь и вновь возвращались к этим навязчивым и ужасающим образам полыхающих тел. Запах горелого мяса преследовал её, словно зверь, загоняющий добычу. Бабушка рассказывала ей о том, что Дейнис Сновидица, их великая предшественница, узрела гибель Древней Валирии в своих видениях. Однако Алисанна не брала на себя смелость утверждать, что то жуткое зрелище было пророчеством о будущем, которое непременно настанет. В конце концов, ей даже не были знакомы те места…       Когда она возвратилась в сад, то заметила дедушку и отца, которые сидели подле бабушки и о чём-то горячо спорили. До неё доносились лишь обрывки фраз, хлёстких и резких.       — Я не позволю вам сунуться в это змеиное гнездо! — рявкнула бабушка, и от столь озлобленного тона ей вдруг сделалось страшно и тревожно. Алисанна редко видела её такой. — Вы оба идёте на поводу у собственного тщеславия. Но в своих стремлениях вы погубите не только себя, но и всех нас.       Она замолчала, завидев её приближение, и отвернулась, раздражённая и измученная своими мыслями и тревогами. Преисполненная непонимания, Алисанна села подле Эйнара, который был поразительно тих и спокоен. Однако она ясно видела, как во взгляде его шевелился лёгкий страх. Тогда её глаза скользнули на стол, посреди которого высилась раскрытая шкатулка, покрытая золотом и инкрустированная рубинами и сердоликом. А в ней, уложенные на багряное покрывало, покоились два яйца. Размером не больше её головы, покрытые твёрдой чешуйчатой скорлупой разных оттенков — одно было тёмно-пурпурным, а другое бледно-зелёным, удивительно нежным на вид. Алисанна с удивлением воззрилась на дядю Джейхейриса, который встретил её взгляд снисходительной улыбкой и аккуратно придвинул шкатулку к ней.       — Драконьи яйца, дорогая племянница. Ты ведь столь сильно желала их увидеть, — сказал он и опустил подбородок на скрещенные в замок пальцы. Весь его вид искрился от гордости и довольства. — В своих странствиях я повстречался с заклинателем теней, который побывал в тех сумрачных краях, за Асшаем. Он привёз оттуда это сокровище, а я выкупил. Жаль только, что драконьи яйца ныне обратились в камень — невероятная утрата.       — Думаешь, он продал бы их тебе, будь они живыми? — хлёстко ответила бабушка, настороженная и недоверчивая, как и всегда. — Чего ради это всё, Джейхейрис? Ты думаешь, что мы сможем пробудить их и основать здесь собственное Драконье Логово? Да наши родичи из-за Узкого моря сотрут весь Волантис с лица земли сразу, как только узнают об этом!       Дядя Джейхейрис досадливо поморщился и переглянулся с дедушкой, который наблюдал за их жарким спором со стороны. Моварро Веларос даже в свои преклонные годы сумел сохранить аристократичную осанку и удивительную для такого возраста торопливость движений. Он был быстрым и резким, как и все люди, которые посвятили всю свою жизнь политике и привыкли принимать решения быстро и безотлагательно. И, как и все политики, дедушка умел не только говорить, но и слушать. Алисанне было привычнее видеть его улыбающимся и осыпающим свою супругу комплиментами, чем таким — задумчивым и напряжённым. Отец, сидящий подле него, взволнованно заламывал свои пальцы, украшенные кольцами, и переводил сапфировый взор с бабушки на брата, словно не мог решить, к кому из них ему стоило обратиться первым. Должно быть, лишь она и братец Эйнар до конца не понимали всю серьёзность происходящего.       — Почему ты столь рьяно противишься этой идее, матушка? — спросил вдруг отец, нарушив своим голосом тяжёлое молчание, повисшее над их головами мечом. — Драконы положены нам по праву рождения. Мы от крови Древней Валирии, как и те, кто живёт в Вестеросе, упиваясь славой единственных драконовластных лордов, переживших Рок.       — Потому что ваши желания порождены алчностью, а алчность всегда наказуема, — отозвалась бабушка, пронзив его взглядом острым, словно валирийская сталь. Но Алисанна видела, как она торопливо перебирала браслеты на своём запястье в отчаянных попытках вернуть себе покой. — Вы не славы драконовластных лордов хотите, вы хотите утопить Волантис в крови и пламени. Если в мире появится ещё один дом Дракона — грянет война. И последствия могут быть необратимыми.       Джейхейрис скривил тонкие губы в едкой усмешке и поднял взгляд, полыхающий от внутреннего огня и гнева. Алисанна впервые видела его столь разозлённым — и осознание этого пугало её. Сколько же надёжно сокрытой тьмы таилось в глубинах его жестокого сердца…       — Война грянет и без нашего участия, матушка. Как только король Визерис I умрёт, его же дети растерзают королевство на части, как стая голодных стервятников, — он презрительно хмыкнул, не испытывая к своим родичам, живущим за Узким морем, ни капли уважения. — Но до тех пор — что мешает нам навестить их? Слышал, на Драконьем Камне обитает шесть вольных драконов, у которых пока что нет всадников…       Хитрый взгляд дяди скользнул в её сторону, и Алисанна с трепетом осознала — он бросал ей наживку, которую она не могла проигнорировать при всей своей рассудительности и девичьей боязливости. Всю сознательную жизнь Алисанна Веларос мечтала о драконах, грезила ими наяву, упивалась редкими историями бабушки и знала поимённо каждого огнедышащего ящера, когда-либо жившего на свете. Древняя Валирия была её вдохновением и сладким наваждением. За свои пятнадцать лет она прочитала все книги в их просторной библиотеке, которые были посвящены истории падшей Империи, знала наизусть все песни и стихи, которые чудом уцелели после Рока. Её непреодолимо тянуло ввысь, в бескрайнее и широкое небо, которым когда-то давно правили древние валирийцы, народ, поставивший на колени почти весь Эссос, а после — и Вестерос, край Первых Людей и Андалов. Здесь, в тёплом Волантисе, где жизнь знатных землевладельцев была роскошна и полна ленивой праздности, она чувствовала себя птицей, запертой в клетке. Алисанна видела проплывающие над её головой облака, но не смела коснуться их, потому что крыльев у неё никогда не было. Братец Эйнар не разделял её тревог и метаний, ему весьма привольно жилось и на земле, а драконы интересовали его как диковинная безделица, которую интересно узреть вживую, но более ничего. Однако дядя Джейхейрис был соткан из совсем иного сплава — в его тёмном взгляде таились стремления и амбиции. И для претворения их в жизнь он нуждался в драконах, в силе, которой никто не сможет противостоять.       — У нашей семьи есть власть и могущество. Мы можем предложить свою помощь той стороне, которую сочтём более достойной, — сказал её отец и обменялся взглядом со своим братом, словно разделял с ним одни мысли на двоих. Между ним и Джейхейрисом никогда не возникало столкновений и ссор, несмотря на то, что их общение было прохладным, поразительно прохладным для людей, связанных кровью. Бабушка сказала, что они охладели друг к другу после смерти её матери и их младшей сестры, Мейгель. Но в определённых вопросах они сохраняли подчёркнутую вежливость и уважение друг к другу. Если младший брат, Джейхейрис, был обоюдоострым клинком, то старший, Белико, — ножнами, сглаживающими острые углы. — Говорят, партия принца Эйгона Таргариена и его матери находится в проигрышном положении — у них меньше драконов и огневой мощи, но есть поддержка лордов. Мы могли бы…       — Не могли бы, — бесстрастно возразил дедушка и одним выверенным резким движением захлопнул крышку шкатулки, в которой покоились яйца. От внезапного щелчка Алисанна невольно вздрогнула и сжалась пуще прежнего. — Ваша безразмерная алчность будет стоить нам мирного неба над головой. Оставьте войны Вестеросу, мы же в них принимать участия не будем.       На этом тягостный для каждого из них разговор не закончился, однако ей с братом было велено вернуться в покои, чтобы не быть свидетелями семейных склок. Алисанне позволили взять драконьи яйца с собой, и она уложила их на невысокий резной столик в своих просторных покоях. В багряных отсветах закатного солнца матовая скорлупа казалась ей блестящей, выложенной из множества драгоценных камешков. Даже смерть в тисках камня не умолила их величественной красоты. Алисанна взяла в руки бледно-зелёное яйцо с россыпью розоватых капель — казалось, что их окропила кисть какого-то незадачливого художника. Чешуйки под её пальцами были жёсткими и холодными, совсем не такими, как ей представлялось в мечтах.       — Они неожиданно маленькие, правда?       Алисанна подняла взгляд и увидела улыбающееся лицо бабушки. Она подобрала свои пурпурные юбки и аккуратно опустилась подле неё на диван, обтянутый красным бархатом и отороченный бахромой. Несмотря на улыбку, во взгляде её почему-то таилась странная тоска о минувшем и безвозвратно ушедшем, когда она смотрела на окаменевшую скорлупу в её руках.       — Маленькие, — согласилась Алисанна и, обняв яйцо, подсела ближе к бабушке, позволяя себе прислониться к её груди, как в детстве. Она никогда не знала материнской ласки и любви, но бабушкиной заботы ей хватало более чем. — Я читала много книг про историю Древней Валирии. Везде говорится, что валирийцы использовали магию крови, чтобы повелевать драконами. Но нигде не сказано, как можно спасти то, что давно обратилось в камень.       — Вряд ли на этот вопрос найдётся ответ, — отозвалась бабушка. — Даже те яйца, в которых ещё теплится жизнь, не всегда могут проклюнуться. Поэтому воспринимай их как дорогой подарок. Твой дядя — тот ещё гордец, иного от него и не ожидалось. Балует, как может, и тешит ко всему прочему собственное честолюбие.       Алисанна смущённо улыбнулась, но упоминание Джейхейриса оставило тревожный след в её сердце. После минувшего разговора с семьёй и он, и отец были мрачны, словно грозовые облака, и явно не намеревались слепо подчиняться велению дедушки. Она знала, что с тех пор, как отец занял пост триарха, расстановка политических сил в Волантисе стала ветхой и непрочной. Семья Веларос была одним из самым знатных аристократических домов здешних краёв, её представители занимали руководящий пост поколениями, из года в год, из столетия в столетия, несмотря на то, что Тигры во многом менее приветствовались народом, чем Слоны. Подобное влияние всегда вызывало зависть со стороны тех, кто не мог достичь желаемого законными и праведными путями. Со всех сторон их окружали враги и недоброжелатели, скрывающие свои порочные намерения за вежливыми улыбками. Алисанна предполагала, что отец и дядя Джейхейрис боялись возможного покушения со стороны конкурентов и хотели укрепить собственные позиции в ожесточённой политической борьбе. И, вероятнее всего, не только это.       Их амбиции и претензии на полноправную власть в Волантисе были совершенно очевидны. Родословная и кровь последних драконовластных лордов давала им преимущество над конкурентами из менее знатных семей, однако дедушка и бабушка всеми способами препятствовали их порывистым решениям, порождённым молодецкой горячностью. Если семья Веларос получит в своё распоряжение драконов — весь мир перевернётся в мгновение ока. Разверзнется бездна беспощадной войны.       — Дядя всё-таки покинет Волантис? — спросила Алисанна и столкнулась с внимательным взглядом бабушки. — Не похоже, что ваши аргументы убедили его хоть в чём-то.       — Этого упрямца невозможно переубедить, — фыркнула она в ответ, нахмурив изящные брови. Белое женское лицо, тронутое старческими морщинками, омрачилось задумчивостью. — Он желает отправиться в Вестерос во что бы то ни стало — хочет хотя бы раз увидеть драконов вживую. Но я ему не верю. Он до сих пор ругается с твоим дедом на веранде. Невыносимый мальчишка, просто невыносимый…       — Я бы тоже хотела отправиться в Вестерос, бабушка, — честно призналась Алисанна и, выпрямившись, тоскливо вгляделась в её аметистовые глаза. — Это чувство сложно объяснить, но из года в год мне всё сильнее кажется, что это место душит меня. Я боюсь провести в Волантисе всю свою жизнь, так и не узнав, каким может быть мир за пределами Чёрных стен. Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но… Позволь мне отправиться с дядей в Вестерос, пожалуйста. Позволь хоть глазочком увидеть драконов — это всё, о чём я прошу.       Бабушка вмиг сделалась бледной, словно смерть, и возразила голосом, в котором звучал скрежет стали и разбитого стекла:       — Ни за что! Этот упрямец непременно втянет тебя в какую-нибудь беду. Нет-нет-нет, я не могу отпустить тебя в столь далёкое путешествие совсем одну…       — Ну так отправляйся с нами.       Алисанна удивлённо воззрилась на Эйнара, застывшего на пороге в её комнату. Он ответил на её взгляд лукавой улыбкой и нетерпеливым блеском на дне лавандовых глаз, которые сделались светлыми и лучистыми от переполнявших его чувств. Брат сел подле неё и обратил всё своё обаяние в сторону бабушки, которая глядела на них с видом, излучающим непримиримую стойкость и упрямство. Дядя Джейхейрис был похож на неё больше, чем на кого-либо ещё из их семьи. Вот только вряд ли бабушка восприняла бы это как комплимент.       — Если ты поплывёшь с нами в Вестерос, то сможешь приглядывать за дядей, если вдруг он задумает сделать что-нибудь безумное, — заискивающе проронил Эйнар. Алисанна перехватила его взор, безмолвно просящий её поддержки, и почувствовала небывалое воодушевление. Она знала — брат делал это для неё. Невзирая на то, что не питал особого интереса к их драконьему наследию. — Да и ты, бабушка, сможешь навестить своих родичей. Мы ведь оба знаем, что ты коришь себя за то, что не была подле своего отца в день его смерти.       Бабушка сжала губы до белизны и тревожно коснулась своих браслетов, как делала всегда, когда пыталась вернуть себе душевное равновесие и покой. Алисанна мало знала о тех обстоятельствах, что вынудили её родственницу, бывшую некогда драконьей принцессой, покинуть родные вестеросские края и податься в бега. За всю свою жизнь Сейре Таргариен довелось пройти через многое — она работала в перинных домах Лисса, была любовницей одного из волантийских архонтов и в итоге стала хозяйкой собственного Дома удовольствий. За бабушкой тянулась вереница пороков и прегрешений, но Алисанна никогда не видела, чтобы она каялась. Казалось, в Богов Сейра Таргариен не веровала, несмотря на то, что какое-то время провела в Староместе, колыбели Семерых.       — Вы пытаетесь подбить меня на безумство, маленькие паршивцы, — язвительно ответила бабушка и поднялась с дивана. Свет из окна очертил её тонкий силуэт багрянцем и золотом, и в этом облике Алисанне чудилось что-то неуловимо-печальное. — Вестерос — гнилое место, а Королевская Гавань — обитель змей, которые вопьются нам в шеи, стоит лишь переступить порог. Моей семьи там более нет… Лишь тень того, что от них осталось.       — А как же Деймон Таргариен? Король Ступеней? — с воодушевлением поинтересовался Эйнар. Его с детства восхищала личность Порочного принца, который в своё время стал притчей во языцех во всех Вольных городах. — Он ведь твой родной племянник, бабушка. А другой твой племянник — сам король Визерис!       — Да, оба — сыновья моей сумасбродной сестрицы Алиссы, которая в детстве была скорее мальчиком, чем благородной девицей, — хмыкнула она с деланным равнодушием, но Алисанна увидела, как скривились в лёгкой улыбке кончики её чувственных губ. — Так или иначе, я не застала их рождения, а они в лицо меня никогда не видели. Что толку от нашей родственной связи?       Они с Эйнаром обменялись беспомощными взглядами, более не находя подходящих слов, чтобы убедить свою венценосную родственницу в обоснованности их безумной затеи. Алисанна почувствовала горькое разочарование, когда бабушка попросила нескольких рабынь подготовить ей воду для купания и направилась в сторону выхода, всё такая же непреклонная, как и прежде. Брат сжал её пальцы в одобряющем жесте и слабо улыбнулся, признавая своё поражение. Но бабушка вдруг замерла на пороге и, не обернувшись к ним, бросила свои слова, словно нечто незначительное:       — Я поговорю об этой просьбе с вашим дедом. Если он не будет против — мы отправимся в Вестерос.

***

      Разумеется, дедушка воспротивился этому решению в то же мгновение. Превыше всего на свете он ценил и любил свою супругу, ради которой готов был весь мир предать огню, а потому отпускать её от себя в столь долгое и утомительное путешествие не намеревался. Его тревожила неспокойная ситуация в Вестеросе, тревожили алчные и жаждущие власти сыновья, которые стали уже слишком взрослыми, чтобы безукоризненно подчиняться всем велениям отца. Поэтому у Алисанны, признаться честно, не было ни единой надежды на то, что задуманная ими авантюра увенчается успехом. Все эти терзания не давали ей покоя, не позволяли погрузиться даже в спасительный сон, где все её мечты стали бы неоспоримой реальностью. А потому она, облачённая лишь в лёгкое ночное платье, коротала время в библиотеке, сопровождаемая лишь отсветом дрожащей свечи.       Она читала о Веке Крови, что поверг почти весь Эссос в хаос после падения Древней Валирии. Несмотря на то, что некоторым драконьим владыкам удалось спастись от Рока в имперских колониях, никто из них не прожил столь же долгую жизнь, какая сложилась у семейства Таргариенов. Их имена стёрлись со страниц истории, выцвели под ярким палящим солнцем, а прах развеялся по ветру вместе с пеплом и дымом. Её родной дом, Волантис, развязал кровопролитные войны по всему континенту, присвоив себе титул Старшей дочери Древней Валирии. «Старший» значит «преемник», «наследник», тот, к кому переходит власть после смерти законного правителя. Однако, какой бы мощью не обладал Волантис, у него не было драконов и драконьих всадников. Поэтому когда Эйгон Завоеватель примкнул к страдающим от волантийской тирании Вольным городам и разбил их армию, сидя верхом на Балерионе, это стало ужасающим ударом для местных правителей. Они считали себя достойными славы предков, потому что валирийская кровь в них была густа и горяча, однако исход битвы был предрешён.       Алисанна часто задумывалась над тем, что случилось бы с её жизнью, если бы Эйгон Таргариен решил захватить не Вестерос, а Эссос. Земли в Семи Королевствах были плодороднее, но климат — суровее. Возможно, обернись всё именно так, она бы летала над крышами роскошных волантийских дворцов на своём драконе, огромном и внушающем всем ужас, как великий Балерион. Впрочем, нет, Алисанна хотела бы себе кого-то менее устрашающего. Быть может, драконицу с прелестными серебряными крыльями и чешуёй белоснежной, словно первый выпавший снег. Которого она, признаться честно, ни разу за свою жизнь и не видела.       — Предаёшься мечтам, дорогая племянница? — прозвучало вдруг в темноте.       Алисанна вздрогнула и уронила книгу, которая с тихим стуком ударилась об пол, застеленный дорогими мирийскими коврами. Из темноты просторной библиотеки послышался тихий смешок и проступили очертания аристократично красивого лица. Дядя Джейхейрис поднял сборник древних сказаний и протянул ей без лишних слов. Алисанна приняла его с робкой улыбкой, но на душе у неё почему-то сделалось холодно, как и всегда бывало в присутствии дяди.       — Ничего иного мне не остаётся, — тоскливо отозвалась Алисанна и прижала книгу к груди. Джейхейрис присел в соседнее кресло, и налетевший из-за его движений сквозняк невольно всколыхнул пламя свечи. Она со смущением заметила, что дядя был обнажён по пояс — лишь красный шёлковый халат немного скрывал его возмутительную наготу. Впрочем, самого Джейхейриса всё происходящее явно не смущало. — Вам тоже не спится?       — В такую душную погоду не спится никому, — раздражённо сказал он и обратил на неё внимательный взор. — Ты читала про Век Крови. Что думаешь, племянница? Хороша история?       Алисанна в задумчивости пробежалась пальцами вдоль книжного переплёта и неуверенно проронила, боясь прослыть глупой или поверхностной:       — Если смотреть с нашей стороны, то для Волантиса это время закончилось падением. Наши восточные земли подверглись разорениям со стороны дотракийцев, а большую часть армии предал драконьему огню Эйгон Завоеватель, — она глянула на него быстрым аккуратным взглядом и, не заметив протеста, продолжила: — Век Крови в истории нашего города — скорее позорная страница, чем предмет для гордости. Возможно, будь у нас собственные драконьи владыки…       Она опасливо умолкла, понимая, что все её рассуждения вновь и вновь возвращались к той теме, что уже звучала совсем недавно в саду, в окружении гранатовых деревьев. Алисанна была слишком юна и наивна, чтобы лезть в политические игры своих родственников, а потому не могла найти правильного ответа на все ставящиеся перед ней вопросы. Как и все люди, рождённые в солнечное и мирное время, она боялась войны, боялась кровопролитий и свято уповала на то, что горе никогда не застанет ни её, ни её семью. Однако отрицать было бессмысленно — тёмные и тяжёлые тучи медленно сгущались над их головами, готовые исторгнуть из себя гром и молнии. Они падут с небес, как когда-то давно обрушилось пламя на Валирию. Алисанну пугали стремления её дяди, но она с трудом могла обвинить его в алчности, ведь и сама непреодолимо тянулась к той могущественной силе, что обитала за Узким морем, в хмурых краях, именуемых Вестеросом.       — В конечном итоге всё сводится именно к драконам, — подметил с мрачной усмешкой Джейхейрис, которого, по всей видимости, обрадовали её умозаключения. — Однако твой дед и бабка в упор не желают видеть этой правды. Их пугает война, но меня куда более пугают возможные последствия нашего бездействия. Семья Веларос сейчас находится в шатком положении, а голодные шакалы загоняют нас в кольцо. Кто знает, что они предпримут, если вовремя не связать им руки…       — Но ваша идея тоже безумна, дядя, — с неожиданной настойчивостью сказала Алисанна. — Обладание драконами не принесёт нам безопасности. Если мы ввяжемся в чужую войну, это может стоить нам жизни. Таргариены не простят нам посягательств на их главное сокровище.       — А кто сказал, что оно принадлежит лишь им? — хищно прищурился Джейхейрис и вальяжно уложил щёку на ладонь. — В наших жилах тоже течёт кровь Таргариенов, племянница. Но мы чище, чем те, кто сейчас претендует на Железный трон. Подумай сама — все дети короля Визериса рождены от женщины, которая не имеет ничего общего с валирийским происхождением. Разве можно назвать нынешних наследников полноправными драконами, если их матерью была овца?       Он ухмыльнулся на её строгий и осуждающий взгляд и провёл кончиками пальцев над тающей свечой. Его бледная полупрозрачная кожа озарилась багрянцем, словно внутреннее пламя, струящееся по их венам вместе с кровью, откликнулось на зов родной стихии.       — Не суди меня за эти слова, я в них предельно честен, — сказал дядя и убрал ладонь от огня. Лёгкий красноватый след — вот и всё, что осталось после соприкосновения со свечой. — Даже если мы возьмём принцессу Рейниру, то найдём этот очевидный изъян. Говорят, три её старших сына ни капли не похожи на своего отца — они черноволосы, смуглы и крепки. В то время как их родители по-валирийски красивы. О чём же это говорит?       — Ну и пусть, что нам за дело до Железного трона и до того, кто будет на нём сидеть? — ворчливо откликнулась Алисанна, не готовая мириться с той грязью, что лилась из уст дяди на родичей, которых ей даже ни разу не довелось увидеть. Поджав под себя ноги, она робко проронила: — Я лишь хочу посмотреть на драконов… Хотя бы одним глазочком.       Дядя Джейхейрис, казалось, проникся её робкой тоской, а потому аккуратно пригладил растрёпанные серебряные волосы. В этом бережном жесте было удивительно много затаённой нежности, почти благоговения, которое не вязалось в её понимании с образом жестокого и подчас надменного родственника. Однако по отношению к ней Джейхейрис всегда был предельно внимателен и осторожен, словно Алисанна была хрупкой фарфоровой статуэткой, которую могло расколоть на кусочки одно неверное движение. Она к этому вниманию за годы своей жизни привыкла — её оберегали как зеницу ока с младенчества. Эйнару дозволялось многое, но Алисанне приходилось раз за разом доказывать собственную самостоятельность чрезмерно опекающей её бабушке. После скоропостижной смерти матери именно она, Алисанна Веларос, была её единственной отрадой.       — Иди спать, племянница, — сказал дядя и, выхватив книгу из её рук, пальцами погасил единственную свечу, что озаряла мрак домашней библиотеки. На глаза Алисанны опустилась вуаль темноты, сквозь которую виднелись лишь очертания мужского подбородка и тонкие улыбающиеся губы. — Время позднее. А силы тебе завтра понадобятся.       Этот ночной разговор удивительным образом усыпил её тревоги, а потому она забылась крепким сном сразу же, стоило голове коснуться подушки. Ей отчего-то снились роскошные лиссенийские дворцы, сверкающие в свете солнца позолотой, просторные каменные мостовые, мощённые брусчаткой, и белокурые люди, пьяные от собственного веселья и смеха. Вокруг царила атмосфера праздника и фестиваля, лиссенийцы были наряжены в яркие одеяния, раскованные блудницы выкрикивали призывные пошлости из окон борделей и игриво щурили глаза цвета поспевшей сливы. Алисанна скользила между ними, словно невольный и непрошеный гость на празднике их жизни, и не могла понять, отчего она находилась здесь. Но стоило ей ступить на площадь, просторную и ухоженную, как шум и гул вдруг стихли, потухли, оставляя после себя лишь холод и ускользающий дым. Алисанна, не успев осмыслить происходящее, почувствовала, как расступилась земля под её ногами — и она с криком рухнула вниз, в кипящую бездну.       Мир вокруг неё вновь горел, вопил от боли и ужаса, что раздирал его на кусочки. Когда она подняла голову, то узрела в небе драконов — их огромные тени закрывали собой сизые, исполненные ярости облака. Алисанна видела, как по одной лишь команде рушились дома и башни, крошились храмы и тлели людские жизни, обращаясь в прах под её ступнями. Таргариены, как и их великие валирийские предки, свирепы, жестоки и неистовы в своей всепоглощающей ярости. Тот, кто получает в руки силу столь могущественную, должен уметь её контролировать. Но можно ли удержать пламя в ладонях?       Алисанна проснулась на рассвете, когда лучи восходящего солнца ласково коснулись её истощённого лица. Минувший сон окончательно забрал её силы. Она знала, что эти видения были не более, чем вымыслом, порождённым воспалённым и встревоженным сознанием, однако ничего не могла с этим поделать. С того дня, как состоялся злополучный семейный разговор, посвящённый драконьему наследию, оставшемуся за Узким морем, тяжёлые размышления не покидали её головы. Алисанна боялась за будущее своих близких, за своё будущее, за то, что ожидало их в дальнейшем. Какой бы путь не определили для них дедушка и отец, ей полагалось неотступно следовать за ними. Даже если не со всем она была до конца согласна.       Смахнув с себя остатки дурного сна, Алисанна позвала в комнату одну из своих доверенных рабынь, которой позволяла заниматься своим внешним видом. Нессария была родом с Наата, места, которое все во внешнем мире знали больше под именем остров Бабочек. Однако за столь красивым названием крылось весьма неприглядное значение, которое отваживало всяких любопытных путешественников от тех краёв. Но Алисанне подобная настороженность казалась несколько странной, ведь наатийцы славились своей покорностью и доброжелательностью. Даже в те мгновения, когда война стучала в их двери, они не поднимали оружия против чужеземных захватчиков — и хотя бы поэтому внушали невольное уважение. Нессария была милой девочкой четырнадцати лет, маленькой и смуглой, с очаровательными тёмными кудряшками, округлым личиком и яркими янтарными глазками, большими, как у оленёнка. Её семья выкупила малышку у юнкайских работорговцев, которые намеревались продать девочку в один из волантийских борделей, потому что проститутки, обученные «пути семи вздохов», необычайно ценились во всех Вольных городах. Но, к счастью, Нессарии повезло.       — Моя семья уже проснулась? Ты видела их? — полюбопытствовала Алисанна и, зайдя в купальню, сбросила с себя ночную одежду. Тёплая вода объяла её тело подобно материнским объятиям, которых она никогда не знала.       — Все господа на ногах уже давно, юная госпожа, — отозвалась Нессария по-детски звонким голосом и аккуратно заколола длинные белоснежные волосы изящной фибулой, чтобы они не намокли. — Если желаете знать… у господина Моварро сегодня весьма благое расположение духа.       — Что ж, утро начинается на радостной ноте, — смешливо фыркнула в ответ Алисанна, позволяя чужим рукам очистить её тело.       Рабыням не позволялось столь открыто и раскованно говорить с господами, их купившими, однако Алисанна позволяла Нессарии не только это. В первые дни, когда наатийка прибыла в их дом, она была бледной тенью самой себя — испуганная, дрожащая и непонимающая, чего ей стоило ожидать. Её учили ублажать мужчин с ранних лет, однако никогда не учили прислуживать высокородным господам где-то за пределами их постели. Алисанна, пожалевшая очаровательную девочку, попросила её себе — и с тех пор они стали постоянными спутницами друг друга. Нессария мыла её, одевала, причёсывала и сообщала последние новости про обитателей знатного дома Веларос.       На завтрак она облачилась в жёлтое платье, украшенное вышивкой и жемчугом, и выпорхнула за дверь. Уже в коридоре её настиг аромат свежеприготовленной пищи — пахло поджаренной в печи зайчатиной под соусом из острого перца, оливковым маслом и ещё чем-то сладким, похожим на фруктовое пирожное. В обеденном зале, просторном и светлом, способном вместить не менее двух сотен гостей, уже царила оживлённая суматоха, а все члены семьи занимали свои места за столом. Алисанна, поймав строгий взгляд бабушки, смущённо улыбнулась и поспешила сесть подле Эйнара, который сонно моргал глазами и невозмутимо резал ножом пустоту на своей тарелке. Вид у него был непривычно растрёпанный и недовольный.       — Плохо спалось, братец? — спросила она с удивлением.       — Весьма, — отозвался Эйнар и угрюмо поморщился. — Знаешь, я тоже хочу посетить Вестерос, дорогая сестрица. В особенности — Север. Думаю, во время волантийского лета место где-нибудь за Стеной станет для меня благословением…       Алисанна скрыла смех за деликатным покашливанием и окинула внимательным взглядом собравшихся за столом родичей. Её дедушка и правда выглядел сегодня весьма радостно и воодушевлённо, несмотря на то, что вчерашний вечер вновь омрачили его ссоры с дядей Джейхейрисом. Бабушка подле него невозмутимо потягивала вино и выглядела умиротворённой и спокойной. Её лавандовые глаза, полные какой-то неясной загадки, вдруг обратились в сторону Алисанны, но она не смогла распознать этот взгляд, адресованный лишь ей одной. Лишь отец был преисполнен мрачными думами, которые бросали тень на его красивое лицо, тронутое лёгкой белой щетиной и первыми старческими морщинами.       — Моё дорогое семейство, — внезапно объявил дедушка и звонким постукиванием ложки о стеклянный бокал привлёк к себе внимание. Эйнар и Алисанна быстро переглянулись, осознавая, что сейчас предстояло разрешиться вопросу, который порождал смуту между ними на протяжении последнего времени. — Я знаю, что эти дни были сложными для каждого из вас. У всех присутствующих здесь есть свои желания и мечты, стремления и амбиции. Признаться честно, мне они во многом понятны и близки…       — Да скажи ты им уже честно, милостивые Боги, — бесцеремонно перебила его бабушка, вздёрнув тонкую бровь. Её лукавый взгляд скользнул в их сторону. — Не сотрясай воздух попусту, любовь моя. Твои внуки сейчас лопнут от переполняющего их нетерпения.       Дедушка разочарованно поджал губы, но не рискнул перечить своей скорой на гнев жене и невозмутимо продолжил, не придав значения саркастичным взглядам сыновей:       — Алисанна, Эйнар и Джейхейрис, вы отправитесь в Вестерос завтра, на рассвете. Бабушка сопроводит вас в этом путешествии, как принцесса из рода Таргариен, поэтому не опозорьте её и не уроните честь дома Веларос в глазах этих напыщенных вестеросцев, — он вдруг обратился суровым взглядом в сторону дяди Джейхейриса и строго процедил: — Учти, мальчик, я помню каждое твоё слово, брошенное в гневе. Попытаешься сделать что-то опасное и предосудительное — не получишь положенного тебе наследства, так и знай. Более я не потерплю твоего своеволия.       — Я всё понял, отец, — нарочито покорно отозвался Джейхейрис, но Алисанна видела, как победная улыбка мелькнула в уголках его губ. Он торжествовал. — Я не опозорю тебя.       На этом их семейный завтрак продолжился в спокойствии и гармонии, однако Алисанна чувствовала себя так, словно у неё появились долгожданные крылья. Она ёрзала на мягком стуле столь нетерпеливо, что отец несколько раз сделал ей замечания, но едва ли это хоть как-то уменьшило её воодушевление. Совсем скоро Алисанна увидит драконов — живых, из плоти и крови, а не тех, которых созерцала на страницах старых книг и трудов. От этой мысли ей хотелось петь и танцевать, кричать от радости, переполнявшей её с ног до головы. Это походило на сновидение, сладкое и невероятное в своей неправдоподобности. Но улыбающееся лицо Эйнара, сидящего подле неё, не позволяло ей обмануться — всё происходящее было реально.       Алисанна с благодарностью вгляделась в безмятежную гладь бабушкиного лица, но не увидела в нём и тени ответной радости. На дне её прелестных глаз зрела тоска, колючая, как швейные иглы.